подольше девчонкою быть,
всё также бояться, шутить и смеяться,
опять никого не любить.
Кого-то бояться, над кем-то смеяться,
кого-то по-прежнему ждать,
томиться тревожно, мечтать осторожно,
и знать обо всём, и не знать..."
Мне просто хотелось отвлечься немножко,
забыть о том, о другом...
И не смогла. Просто не в силах
минуту не думать о нём...
Ты скажешь , конечно, что это нечестно.
И вот за ошибку плачу.
Я буду построже. Мне вдвое дороже
-- я жить без любви не хочу!
х х х
Сентябрь Бикин кишел рыбой, это можно было видеть даже с берега. Шла в верховье кета и таймень. Ловили, кто чем мог, обычные сети для этого не годятся. Кирик ставил ловушки -- металлическая сетка с крышкой и по ободу торчащие внутрь концы проволоки, типа огромного ведра, туда заплывала, а обратно выкарабкаться не могла. Насаживал ловушку на длинную жердь и опускал с берега в воду. Аксана с Наташкой сидели на берегу и выдавливали икру. Чтобы время не терять, не отходя от реки, чистили и промывали рыбу, чтобы дома с этим не возиться. Рыбу солили в тузлуке бочками на зиму. У ней из свободной доброй тары дома оставался только двухведёрный бачок, в котором летом грелась вода для полива помидоров да одно эмалированное ведро для чистой воды на кухне. Она выбирала для засолки рыбки помельче -- одного ведра ей на зиму хватит. Научили её и икру консервировать, двенадцать литровых баночек она уже закатала.
Рыжий подобной рыбалкой не занимался, хотя летом по утрам она видела, что он возвращался к себе с удочкой и связкой из пяти-десяти рыбин, на цветной мохер ловил. А тут она приметила, что он с каким-то коробом за спиной таскается.
- Что несёшь? - Спросила через забор.
- За виноградом ходил. Хочешь лесной попробовать?
- Хочу.
- Неси посудину.
Он отсыпал ей чёрного мелкого винограда.
- Вкусный, - улыбалась она.
- Может пособирать хочешь? Посушишь на зиму.
- Нет, не пойду я, хватит мне еды уже не на один год, все шкафы и все кладовки банками и мешочками с запасами заставлены.
Она снимала последние помидоры, их она тоже не будет консервировать, так до марта долежат, испытано уже. А астры всё ещё цвели. И у розы бутоны появлялись. Почистила парник от огурчиков, убрала все колышки, жерди, досочки под веранду, нечего гнить в земле. Вынесла все корневища далеко за изгородь, перекопала всю свободную территорию, тщательно освободив от сорняков. Через два дня -- оперативная отчётность за девять месяцев, потом сдача баланса в Уссурийске, который она решила сдавать двенадцатого числа, чтобы не болтаться между небом и землёй, так как с пятнадцатого октября -- путёвка в пансионат "Лазурный". Ключи она могла доверить только Галине Ивановне.
- Выкупишь путёвку прямо в профкоме "Приморсклеса", - наказывала та, - а авизовку не забудь сразу Афанасьевне отдать, чтобы у нас долгов не было на следующее первое число.
- Галина Ивановна, у меня там туйка есть, я её на кухонном столе оставлю, её заливать не надо, один раз в неделю достаточно поливать по выходным.
- Не беспокойся, цветы меня любят.
Перед самым отъездом Рыжий притащил охапку Аралий. Она бегом пошла искать завхоза, ей самой шесть ям не выкопать. Та командовала очисткой территории у клуба, двухэтажное здание которого уже подводили под крышу.
- Шура, мне надо двух мужиков с кирками, лопатами и вёдрами. Деревья посадить.
- Куда посадить хочешь?
- Две ямы у себя на улице, а четыре вот здесь лучше всего, у входа в клуб, две с одной стороны, две с другой.
Уточнив места для посадки, повела мужиков за деревцами, так как они были немаленькими и с широкими корнями. Сама следила за посадкой, заставила чернозёму из оврага по четыре ведра под каждый куст принести. Потом посадили около её калитки и у директорского коттеджа.
Сердце моё ненаглядное,
не хватает тебе чего?
Отчего в праздный день -- не нарядное?
Безразлично всему отчего? - Восклицала душа её.
- Не хватает мне отдыха,
дня одинокого,
чтоб ни пищи, ни сна,
ни движенья
чтоб не было около,
ни людей,
и в усталой груди
не щемящая боль
от нервозности и суеты,
а -- пустота...
Да морская бы соль
у подножия серых камней,
и -- одна...
Много ль у нас таких дней?
Рейсовый автобус забрал их с главбухом у дома, от гаража уже ехали человек семь, около управления ждала масса народу, в основном женщины. Это и понятно, ведь мужья работали.
- Однако, быстро люди поняли всю прелесть сообщения с центром, - думала Аксана.
Им водитель оставил переднее сидение, вся дорога была, как на ладони. Вот белка перебежала перед автобусом.
- Значит, повезёт, - сказал кто-то весело.
Жирные куропатки, вообще, разгуливали, не внимая сигналу, хоть руками собирай. А после "чёртого моста" огромный пятнистый уж преградил дорогу, пришлось ждать, когда тот соизволит отползти к обочине. Таёжная жизнь шла своим чередом. Разноцветные осенние краски на склонах радовали глаз, тёмно-хвойные сменялись жёлто-лиственными, ниже -- тис, левее -- клёны, пологий справа -- одни лиственницы могучие. Она знала, что такое пробковое дерево, и бархат в этих местах растёт, в распадках -- кустарники с меняющимся на глазах цветом ив. Она любила дорогу и в любом пути всегда отдыхала. Её не заботило оставленное жилище, она не беспокоилась о предстоящем отчёте -- душа летела к Владивостоку, к красивому богатому городу. В полупустой походной сумке все её наряды, один белый японский костюм, который в Соболином она ещё не надевала, оставила сюрприз для новогодних праздников, остался дома. Ехала в расстёгнутом пальтишке -- в ноябре как-никак придётся возвращаться, может уж по снегу.
- Аксана? - Услышала она, носясь от кабинета к кабинету. Оглянулась.
- Елена Рашитовна! - Воскликнула от радости. - Наконец-то увиделись!
- Много тебе ещё?
- Да. Только начали.
- Я тоже не с самого утра. Закончишь -- вот в этом закуточке садись и жди меня. Поняла?
- Договорились.
Чувствуя, что успеет отделаться до обеда, направилась в профком. Чуть не полчаса оформляли путёвку. Нашла своего главбуха и отдала той авизовку, чтоб в долгу не оставаться на следующую отчётную дату. Ещё через час доложила, что покидает её, отдала все отчётные документы, и чуть не вприпрыжку направилась на долгожданное свидание. Елена уже ждала её.
- В отпуск я с послезавтрашнего дня, - бросила сумку у кресла. - В пансионате буду болтаться почти месяц. Рассказывайте, как там у вас дела?
- А ты ничуть не изменилась, - улыбалась Елена. - Что у нас -- нету нас! Осталось семь человек в управлении, имущество, технику, здания распределяем по указаниям свыше в другие леспромхозы и организации.
- Токарский?
- Сидит в своём кабинете, ездить-то теперь некуда.
- А что с его пенсией?
- Что-то у него не получилось на сей раз.
- У Натальи Сергеевны кто растёт?
- Две девочки-двойняшки.
- Да ты что! Правда! Поздравления от меня передавай. Чем её муж занимается?
- Он теперь в райкоме самый главный.
- Вот это да!
- Говорят, что Токарский у него в замах будет.
- Ну, молодцы мужики, нечего сказать!
- Это ещё не всё. Райком в наше здание уже переезжает потихоньку.
- Самое новое во всей Чугуевке! - Хохотала Аксана. - Одна единственная асфальтовая дорожка! А ты куда, определилась уже?
- Меня когда исполняющей обязанности на время декретного отпуска агитировали, я сразу условие поставила, после закрытия -- только на лесобиржу во Владивосток. Там у меня экономист хорошая знакомая. Сразу квартиру обещали. Хорошо, что ты меня тогда предупредила, я сама туда съездила, договорилась с дирекцией, переводом возьмут. Недавно звонили, спрашивали, не передумала ли.
- Молодец, Елена Рашитовна, рада за вас.
- Ты-то как в своём Соболином?
- Ты знаешь, что хотела, то и получила. Люди хорошие, объёмы нетронутые, планы мизерные. Больше наслаждаюсь, чем работаю. Целый год строимся, всё новое, и коттеджи, и техника, и природа дивная, и директор -- золотой. В общем, всё хорошо. Ты, как переедешь, сообщи свой номер телефона, я часто во Владивостоке бываю, в гости забегу.
- Ладно. Однако, мне пора, меня главбух в машине ждёт, - глянула та на часы.
- Ну, счастливо. Мне в другую сторону.
- Бог даст, увидимся.
- До свидания.
Встреча с хорошей женщиной переполняла её радостью. И новости последние про Чугуевку узнала. Она опять шла в сберкассу, а потом -- на железнодорожный вокзал. В разгаре четвёртая осень её жизни в Приморском крае.
х х х
Поселили её с одинокой весёлой женщиной, которая не скрывала разнообразных увлечений с мужчинами, но Аксана сразу ту предупредила, что в их номере свиданий не разрешит. Светлана ничуть не обиделась, сказала, что здесь уже не первый раз и мест для интимных встреч предостаточно. Записалась на все виды массажей, на полную диагностику. Лечений она никаких принимать не будет, а вот пробежками по часу утром и вечером -- этим точно, заниматься будет. Кроме того, по вечерам -- танцплощадка, днём -- лекции на тему здоровья, раз в неделю -- приезд артистов с концертами, недалеко -- кинотеатр для желающих. Расписание свободное, в столовой -- выбирай, что хочешь, хоть десять раз на дню, не откажут, всё в стоимости путёвки, кроме кино и экскурсий, которые тоже можно заказать.
Чудесный день! Чудесный день!
Жёлтый день! Осенний день!
Что ты смотришь на меня, недоумевая?
Раздевайся, как и я. Видишь, я нагая!
Лист дрожит. Лист дрожит.
Осыпается -- дрожит. Успокоившись -- лежит.
Лучи солнца жгут меня, а тебя -- не знаю,
ты дрожишь, как та листва. Ну-ка, догоняй-ка!
Всё кружится! Всё кружится!
Лес кружится... Лист кружится...
И кружится голова, словно засыпая...
Да, догнал и положил, листом осыпая...
И лаская, и лаская, жарко-жарко обнимая,
к листу тесно прижимая, солнце слепит, оседая.
Закрываются глаза...
Вот ведь вредная какая! То не солнца роль -- твоя!
И с кавалерами она нагулялась, и на море насмотрелась, и натанцевалась досыта, ни разу про Соболиное не вспомнила -- некогда было. Даже устала отдыхать уже, а ещё целых три дня эти радости терпеть придётся. Перед праздником решила позвонить во Владивосток. Увы! До обеда телефон не отвечал. Через час после обеда -- тоже. Утром, девятого ноября, взяла билет до Владивостока. По приезду сразу зашла в сберкассу, положила деньги, проверила, все ли её переводы дошли, теперь у ней половина денег здесь, половина в Уссурийске. Попробовала ещё раз набрать телефон -- молчок! Она психанула.
- Он ещё попляшет у меня! Привезёт вот шкуры -- я его с "носом" оставлю! А ещё лучше, вперёд его заберу их у Хитрого, знаю как, и узнаю когда. И реализовывать сама буду. Путей много.
Успокоилась, только когда выбрала себе зимние сапожки. Тем, в которых по зиме ходила, четыре года уже, прилично поистрепались, хотя может ещё одну зиму и выдержат, а может и не выдержат. Выбрала чисто белые, и к шапке песцовой подходят, и каблучок крепкий, правда, повыше, чем на старых, но не так уж много она по посёлку и ходит. Теперь -- в "Одежду", костюм для работы купить. Купила. В сумке ещё место оставалось, купила вязаную шапочку с шарфом белые, тут же одела, поверх пальто концы выставила, обула сапоги новые, ботиночки в сумку бросила, и так вышла на улицу. Теперь в магазин "Охотника" надо. До поезда ещё два часа, билет куплен, легче отсюда химикатов захватить, чем потом внимание Тодора привлекать к этому в заготконторе Ясенёвого.
Ночевала в гостинице Лучегорска. Вставать не торопилась, так как автобус в Соболиное будет только в четыре часа вечера. На работу ей ещё через десять дней.
- Всё-таки замечательное место выбрали Рыжий с директором для Соболиного, - улыбалась она невольно. - Как в театре, каждый ряд улиц выше другого до самого горизонта.
Широкий въезд на длинном подъёме украшали желтизной окрепшие за лето посадки с аккуратными меж ними тротуарами, по которым прогуливались мамы с колясками, охотники со своими собаками, парочки влюблённые. Снега ещё не было, но небо было серым. Теперь в самом центре посёлка выделялось двухэтажное здание клуба с укреплённой в её отсутствие вывеской, перед клубом дорога поворачивала по улице Весёлой в северную часть посёлка, к гаражам. Водитель высадил её у калитки. Раскрытыми бутонами встречала роза у крыльца. Открыла настежь все двери для проветривания. Поздоровалась со своим жилищем. Перебрала пушистую копну туйки -- вроде перемен пока не предвидится. Разделась, разулась, заглянула в комнату -- родной уголок ждал свою хозяйку.
- Господи! Хорошо-то как! Ни одна Божья тварь не побеспокоит меня целых десять дней! Завтра с утра все пойдут на работу, а я буду дома!
Пошла к Галине Ивановне доложиться, что живая. Та копошилась с лопатой в огороде.
- Здравствуйте, вот и я.
- Проходи, Викторовна, - присели на крыльцо. - Как там твой "Лазурный"? Отдохнула хоть?
- Некогда отдыхать было, - смеялась она.
- На тебя похоже, - смеялась та в ответ.
- Откуда такой вкусный запах по всему посёлку?
- У Татьяны Петровны муж коптилку соорудил, весь месяц рыбу коптят. Молодец она, ни минуты мужику покоя не даёт. Поливалку в огороде заставила соорудить, сама крутится и, как дождь, воду по всему участку разбрызгивает. Аралии твои я на прошлой неделе заставила все хорошо полить и наши тоже полила. Наверное, снег собирается, вчера холодом потянуло. Дров-то на зиму хватит у тебя?
- Хватит ещё не на одну зиму. Новости-то какие есть?
- Неверов ушёл в лесхоз. Не ладится у него здесь с работой, сам понял. Тебе ведь ещё не скоро на работу, чем дома будешь заниматься?
- Отдыхать. Клубнику приберу, усы, наверное, опять распустила. Лебеда у тропинки в огород опять вымахала толщиной с руку, топориком придётся вырубать, а потом уж корни выкапывать. Кухню хочу побелить, да попримою всё, шторы выстираю, ковёр вытрясу с постелью, пока сверху сухо.
- Тебе тут, примерно через неделю, как ты уехала, из Владивостока звонок был, я сказала, что ты уехала в отпуск до двадцатого ноября.
- Спасибо, Галина Ивановна. Вы прямо, как мама моя -- добрая, с непутёвыми детьми с нами возитесь.
Погода здесь была устойчивой и довольно предсказуемой. Дождь подходил медленно, как бы предупреждая, лил долго, мог и целую неделю, так же медленно уходил. Точно так же и снег. Все уже были готовы к нему. Он начался в ночь на пятницу, в субботу усилился, в воскресенье валил и валил. Огромные красивые снежинки тихо ложились друг на друга. Природа затихла. Все сидели по домам. А в понедельник надо в школу, в детсад, на работу. Аксана с трудом открыла дверь с веранды -- на полметра выше крыльца! Как белый пух, лёгкий, пушистый. Венику тут делать нечего, а чтобы добраться до лопаты, надо спуститься вниз, под веранду.
- Вот, дура, просидела три дня, пропялила глаза на красоту небесную, - смеялась она над собой, - нет чтобы приготовить лопату раньше, да каждый день отгребать понемногу. Теперь до обеда на дорогу не выбраться.
Вернулась в дом. Что одеть? Натянула старые сапожки, джинсы наверх, накинула ветровку и, зажмурив глаза, прыгнула с крыльца. Лежала на тротуарчике и ушибленными местами думала, что не такой уж этот снег и пушистый, синяки на мягких местах точно останутся. Попробовала отбросить снег с лица -- не тут-то было. Поднялась из этой белой массы и захохотала -- выше груди вокруг идеально ровное белое пространство. А снег всё шёл.
- Даже разгребать-то некуда!