Пары расстались у подножья, пожелав друг другу всего хорошего.
- Ксюша, я с тобой совсем стройненьким стал, - смеялся он.
- Это большие крутые подъёмы виноваты.
- Крутые подъёмы чего? - Хохотал он.
- Как чего? Всего сущего! - Смеялась она. - Толя, я ещё никогда не видела города в ночи, дай посидеть, на простор посмотреть. А это что такое? - Она ловила летящие рядом огоньки. - Посмотри! Посмотри! - Но никак не могла поймать.
- Это светлячки. - Ему удалось собрать несколько. - Их иногда бывает очень много, а иногда нет. Мне в тайге приходилось тучи светящиеся видеть. Это неописуемо!
Он посадил собранных жучков ей на платье, получилась светящаяся брошка.
- Почему они не улетают?
- Я ж им крылышки-то пообрывал, у них только брюшко светится, вот и сидят смирно.
Весь следующий день они провели на стеклянном пляже. Море здесь подходило к крутой горке, полоска берега была не сказать, что широкой. Но абсолютно всё, и берег под ногами, и морское дно было из самых обыкновенных стекляшек, крупные, средние, мелкие, даже как песчинки, обкатанные волной, они не были острыми -- но это были стёкла! Разные их цвета были хорошо различимы в воде, поэтому дно казалось выложенным из мозаики. На берегу это разноцветье было не так заметно.
- Откуда столько стекла! - Удивлялась она.
- Не знаю. Может отходы стекольного производства, а может с другой стороны океана сюда прибивает течением.
Глаза наслаждались подводной красотой. Они зарывались в эту красоту, обсыпали себя и друг друга этой красотой, и всё не могли насытиться необычным зрелищем. К обеду стеклянные камушки стали горячими, а под вечер на них уже нельзя было ступить, оставалось только продолжать сидеть в воде. Хорошо, что одёжку оставили высоко на берегу, а то бы в ней уже дырки появились от ожогов.
Внезапно воздух стал калёным. Даже отплыв подальше, стало жарко дышать. Морская вода не помогала, и каждый порознь друг от друга стал задумываться о последствиях такого их уединения от мира сего.
- Как выходить-то будем? - Усмехнулась она.
- Будем ждать, пока солнце не сядет, может остынут.
- Ты что! До захода ещё часа три, не меньше. Сгорим.
- Да. Ты права, - пытался он изобразить улыбку.
- Попали в ловушку, - опять жалобно хихикнула она.
- Если не сгорим, то задохнёмся, будто в жаровню попали.
- Надо отсюда выбираться прямо сейчас, даже если ноги сожжём.
- Может водой пополивать, словно дорожку? - Предложил он.
- Правда. Пополивай. Если получится, я помогу.
- Никогда не попадал в такую ситуацию.
- Я вот, пока в воде, захотела камушков стеклянных с собой набрать, - ковырялась она в воде, - а положить некуда.
- Зачем?
- Вдруг аквариум заведу, рыбкам красиво будет.
- Слушай, а ведь получается водой-то остужать. Давай-ка вместе. На самом близком расстоянии до горы.
- Сейчас, ещё немного. Духота-то какая. Хоть бы один ветерок пролетел.
Делать было нечего, а далеко ещё до вечера, и они решили выбираться на берег, чётко разработав тактику. Оба, отбросив все сомнения, трудились молча, быстро и на совесть. Он с голой жопой бегом таскал воду в своих плавках, а она -- в лифчике. След в след, не давая политым местам нагреваться, туда-обратно, туда-обратно, всё увеличивая скорость. Ещё немного! Ещё чуть-чуть! Они выскочили на берег, почти задохнувшись, взявшись за руки, взлетели наверх. Бросились на землю усталые потные, горячие. Немного оклемавшись, встретились глазами и принялись хохотать. Он голый с плавками в руках валялся на острых камнях и не мог остановить свой смех.
- А ты ещё камушки хотела собирать, - еле выговорил он.
- А я насобирала, - смеялась она, не переставая.
- И где они? - Заливался он.
- Вот, - она осторожно сняла плавки, набитые стекляшками.
Он, зажав живот, снова зашёлся истеричным хохотом.
- Ксюша... Ксюша... Умеешь же ты рассмешить... Не мешали они тебе с такой скоростью воду-то из моря таскать, - хохотал он, скорчившись.
- На себя посмотри, экскурсовод, - хохотала она, - в каком виде экскурсии-то проводишь по столице Приморского края.
Наконец, нахохотавшись досыта, немного успокоились.
- Что делать будем? - Спросила она.
- Купаться, - смеялся он, - мы ж грязнёхонькие.
- Таким же путём? - Смеялась она.
- Нет, сейчас мы умнее будем.
- И где ваш ум?
- Вот. Рядом стоит, - он показал на обувь.
- Нет! Я свои босоножки на растерзание не дам, - она отодвинула их подальше от его туфлей. - Я их сто лет носить запланировала. Я в твоих носках до моря добегу.
- Лучше уж я тебя на руках до воды донесу, - смеялся он, - сухие носки мне нужнее.
И, смеясь, двое в одних мужских туфлях, они опять добрались до воды, отплыли подальше, остудили свой смех, отдохнули, и таким же макаром выбрались на берег. Одетые, отойдя прилично уже, оглянулись, и снова принялись смеяться.
х х х
На завтра с утра запланировали купить билеты до Уссурийска. Решили ехать на автобусе пораньше, чтобы до обеда попасть в "Приморсклес", а после сразу к месту жительства, если повезёт. Купили на двадцатое июля на восемь утра. У обоих душа успокоилась, и они бродили меж вокзалов, заглядывая в торговые точки.
- Как ты думаешь, какой подарок можно сделать хорошей женщине?
- Ты должен знать, в чём она нуждается.
- В том-то и дело, что не знаю. Не могу же я с пустыми руками домой приехать.
А она уже давно приметила для себя покупку. Они уже шли по второму кругу, и эта покупка была всё ближе и ближе. Она не выдержала и остановилась перед ним, взяв его за руки и загадочно улыбаясь.
- Что ты хочешь сказать? - Смотрел он на неё.
- А у твоей подруги зонтик есть?
- Есть... Дырявый, - засмеялся он.
- Но чур, я предложила, значит, и мне тоже, - просили её глаза.
- Где ты видела?
- Пойдём. - Она подвела его к ларьку.
- Это же японские! Хороший подарок будет, - обрадовался он, протянув руку к зелёной расцветке.
- Это мой! - Она уверенно перехватила зонт.
- Мне тоже зелёный надо, - сказал он.
- У вас есть ещё зелёные? - Спросила она продавщицу.
- Да. Много.
- Нам ещё один зелёный, пожалуйста, - попросил он. - Сколько стоит?
- Двадцать пять рублей.
Аксана нажала незаметную кнопку на ручке, он легко раскрылся. Перекинув его за спину, она с улыбкой смотрела на проделки своего спутника. Наконец, он тоже разобрался со своим, довольный, свернул и отправил в чехол. Оглянулся на неё и не смог сдержать улыбки:
- Твои светло-серые глаза под этим зонтом зелёный оттенок приобрели, а вечером, я заметил, они совсем у тебя тёмные становятся.
- Я знаю. А вот твои глаза не меняют оттенков. Почему, как ты думаешь?
- Ты женщина. Всегда изменчивая.
- Вы будете расплачиваться, молодой человек? - Послышался вопрос.
- Ах, да! - Засмеялся он. - Чуть не забыл.
Она, счастливая, шла, накручивая зонт за спиной.
- Хватит баловаться, на тебя все смотрят.
- Ну и что, пусть смотрят, есть ведь на что, - смеялась она.
Наигравшись, одела на него чехол и спрятала в сумочку, с которой теперь не расставалась.
- Надо же, прямо как раз входит, видно, тут ему и место.
- Может пообедаем, здесь столовая недалеко.
- Согласна. А потом что делать будем до вечера?
- За едой придумаем.
- Толя, - спросила она его за столом, - а как твоего друга зовут, у которого мы живём?
- Гуськов Анатолий Ефремович. А тебе зачем?
- Думала, может я его знаю.
- Нет. Он очень стеснительный, совсем никуда не ходит. Учится хорошо.
- А говоришь, влюбился.
- Так любовь именно таких в жертвы и заманивает.
- А где он после института работать будет? Во Владивостоке ведь нет леса?
- Владивосток -- портовый город, через него древесина идёт на экспорт. Да и переработка здесь развита.
- Понятно. Я вот ещё рабочий порт ни разу не видела.
- Правду говорят, что "аппетит приходит во время еды". Ты мне хорошую идею подала, мне ведь надо его родителей навестить, а они в порту работают, там недалеко и живут. Поедем? До вечера как раз время занять нечем.
- Конечно, поедем.
- Они днём могут на работе оказаться, поэтому мы заглянем к ним сразу после пяти, а до этого там часок поболтаемся.
И вечер они провели ещё у одних хороших людей. Аксана, пока была одна, записала ещё один адрес, фамилии, имена, отчества родителей, их младшего сыночка. Не забыла и друга Толика полностью записать. Под запись уже попало расписание автобусов Владивосток - Уссурийск, и поездов. В сумочке был уже и путеводитель по Владивостоку, и подробная карта города, и свежая газета "Красная звезда" -- всё в будущем может пригодиться. Между жгутиков на сумочке лежал туго свёрнутый рулон географической карты Приморского края с указанием всех дорог от больших трасс до лесных тропинок, и обозначением самолётных маршрутов между городами и посёлками.
Плотное отношение более двух недель давало повод для более личных обсуждений, и в следующие дни, лёжа на пляжах, они продолжали знакомиться, конечно, приукрашивая и многое скрывая.
- Ксюша, а зачем ты академ брала?
- Влюбилась, - улыбалась она, - не до учёбы вдруг стало.
- Ну, и чем кончилось?
- Как видишь, убежала.
- Вот, и ты успела жертвой побывать.
- Да. Мы все с одной стороны побеждённые, а с другой -- победители. Говорят, что Бог и чёрт тоже -- две стороны одной медали.
- Никогда такого не слышал.
- У меня бабушка часто повторяла эту фразу. Это, как день и ночь, верх и низ, добро и зло, мужчина и женщина -- закон единства противоположностей. В положительном сочетании они друг друга уравновешивают, договариваются и мирно сосуществуют. В отрицательном -- воюют, ненавидят, убивают, в последнем случае их в конце концов ликвидируют уже не земные законы.
- Это какие?
- Бог-то для чего!
- Ты веришь в Бога?
- Я верю, что есть сила, которая управляет человечеством. Кто-то называет её Богом. Вот если ребёнку с момента рождения внушать, что он дурак -- он таким и будет себя чувствовать. А слову "Бог" скоро будет две тысячи лет, и его на нашей планете ежедневно повторяют миллиарды человек. Религий много, но во всех религиях есть одно общее слово "Бог". Легко представить, какую силу оно содержит. Надо просто уметь к ней подключаться или, по крайней мере не быть дураком и не отталкивать от себя.
- А мы с тобой? Не дураки?
- Думаю, что нас связывает скорее дружба, нежели разногласия.
- Значит, это не любовь?
- Я любовь к более высоким материям отношу. А среди людей больше ценю дружбу, она сильней любви, чище и бескорыстнее.
- Я согласен быть твоим другом. Правда!
- Что ж, договорились, - засмеялась она. - Памятку для друга не забудь выучить.
- А где её взять?
- Сам сочини, тебе, слава Богу, уже тридцать скоро.
- Попробую. Ксюша, а Чёрное море какое? Там так же хорошо?
- Нет, там на берегу ступить негде, на пляжах так тесно лежат, что от солнца тени друг на друга падают. Если человек встанет, на него все матерятся, что он солнце загородил. Но есть и интересные моменты.
- Например?
- Рассказать тебе мои первые впечатления от той поездки?
- Расскажи.
- Ещё вчера... Ещё вчера
кивали пальм мне веера,
теплом ласкали вечера...
Ещё вчера. Ещё вчера.
Как я бывала весела
в кругу девчат, от взгляд мужчин.
От аромата южных вин...
Как я бывала весела!
Моя ль вина? Моя ль вина,
что так далёки те места.
Не бьёт уж близ меня волна...
Моя ль вина? Моя ль вина!
Нет лукавого грузина,
что ласкал мне губы, груди,
в кудрях чернущих, что по муди,
утопала, как в трясине...
Нет лукавого грузина.
Вот он, серьёзный, мой Урал,
меня он ждал, мой край голодный,
да ветр холодный, что снег бросал...
Какой серьёзный мой Урал!
Урал жесток. Он -- однолюб.
Но я спокойна, пусть ревнует.
Я всё равно сбегу на юг --
он не жесток, не однолюб!
- Всё ясно с вами.
- А второе впечатление хочешь?
- Давай.
- Тенист всё так же Старый парк,
шумит в ущелье Жоэквара,
уж близок к морю Солнца шар...
И каждый! Каждый ищет пару!
Всё так же крутится пластинка
про море, корабли, и верность капитану;
златые рыбки тешатся в фонтане...
И каждый! Каждый ищет пару!
Виноградная лоза опять щедра,
инжир все закоулочки загадил,
парная кукуруза с солью -- на "Ура!"...
И каждый! Каждый ищет пару!
Метнулись сумерки, цикады зазвучали,
прохлада враз пришла на смену жару,
распахнулись двери ресторанов...
И каждый! Каждый ищет пару!
В одночасье опустели богатые базары.
Одни считают прибыль, другие -- трату.
Дамы облачаются в вечерние наряды...
И каждый! Каждый ищет пару!
Местные, приезжие -- все потеряли разум,
Блистают глазками; звенят бокалы...
И каждый! Каждый ищет пару --
враз позабыли все про Божью кару.
- Красиво у тебя получается.
- Толя, а расскажи мне что-нибудь про житьё-бытьё здешнее леспромхозовское, я ведь ничегошеньки совсем об этом не знаю, посоветуй что-нибудь.
- Что я могу посоветовать? Леспромхоз -- это отдельные участки, то есть мелкие посёлки из частных домов, люди которых работают именно на этом участке леса. А что такое дом? Это печь, дрова, снег, худая крыша, грязные дороги. Одной тебе там не выжить, трудно будет, значит, придётся выбирать мужчину, будь к этому готова. А выбирать-то, как правило, не из кого, за чужого мужа тебя бабы загрызут, а достойные давно разобраны.
- И как быть?
- Проси в кадрах районный центр, там, как правило, находятся управления леспромхозов. Посёлки тоже, но крупные.
- А ты зайди со мной в кадры, поможешь, если выбор предложат, хоть подмигнёшь мне, или улыбнёшься.
- Попробую. Могут ведь и города предложить, а там и общежития есть, и квартиры могут быть.
- Что, и Владивосток могут предложить?
- Сомневаюсь, здесь и в Уссурийске своего народу полно, а кадров не хватает именно в леспромхозах.
- Понятно. Только мне и тайгу хочется посмотреть.
- Тайга -- дело совсем не шуточное.
- А ты хотел бы во Владивостоке жить?
- Нет.
- Почему?
- Умному легче среди дураков жить, - засмеялся он.
- Мне и квартиру хочется, и чтоб тайга недалеко.
- Да, мне действительно надо с тобой в кадры зайти, чтобы они с тобой не нахальничали.
- Спасибо, друг, - смеялась она.
- Не за что пока.
- Толя, а вы разведены с женой?
- Замуж за меня собралась? - Довольный, засмеялся он.
- Размечтался! - Хохотала она. - Я ещё со своим не развелась.
- Почему?
- А мне как-то ни к чему.
- А вдруг ему понадобится жениться?
- Это его проблемы, - смеялась она.
- Ну ты даёшь! Не ожидал от тебя такого безразличия к мужчинам.
- Да и от женихов хорошее прикрытие. Спокойнее.
- Интересно.
- Так ты не ответил на мой вопрос.
- Какой?
- Вы разведены?
- Знаешь, тут длинная история.
- Расскажи интересную историю, - смеялась она, - соври что-нибудь.
- Я рано женился. Жертвой цыганки оказался, - засмеялся он.
- Цыганки? Здесь много цыган?
- Да есть местами.
- И что?
- Приучал, приучал её к хозяйству, но цыганка -- она и есть цыганка. И дом построил -- не захотела с родителями моими жить, и на работу пристроил -- не захотела никому подчиняться, да и руки цыганские вольно блуждают, жаловаться стали на воровство. Каково мне всё это?
- А дети у вас есть?
- Бог миловал.
- Ты говорил, что она сбежала.
- Да нет. Меня когда на учёбу задумали отправить, я заметил, что она одному парню нравится, я их и положил вместе спать -- получилось. Я сразу тогда и развёлся, так что учиться уехал холостой. Вроде всем хорошо, никто не в обиде.