Донтфа Евгений Викторович
Никтопия. Трое из рода "хэ"
Стэн МакГрегор медленно плыл на магнеборде по огромному высокому коридору космической станции "Мир". Слева за прозрачными стенами разворачивалась потрясающая панорама звездного скопления. Громадная вытягивающаяся и переплетающаяся сама с собой светло-коричневая формация, пылающая изнутри оранжевым огнем и подернутая экзистенциальной фиолетово-голубоватой дымкой, кое-где озаряемой раскаленными шарами молочно-синих молодых звезд завораживала наблюдателя своей грандиозностью и каким-то запредельным накалом и величием космических энергий. Но Стэн не обращал на это никакого внимания. Он устал после долгого перелета и просто направлялся в бар, где намеревался закусить и пропустить стаканчик другой. И раз уж из-за пересадки ему придется провести почти сутки на этой станции, он решил наведаться в знаменитое заведение "Гагарин", где по слухам подавали некий, как в шутку его называли в народе, "мирской пунш" - напиток бодрящий сердце и прочищающий мозги. Если, конечно, добавляли некоторые остряки, у вас было и первое и второе.
Магнеборд свернул из внешнего панорамного коридора в какой-то переход, соединяющий станцию с овальной белой трехэтажной конструкцией, увеличил скорость, да так что МакГрегор ощутил встречный поток воздуха, пролетел метров сто и мягко опустился на пол. Стэн сошел с магнеборда и поднялся по ступенькам к совершенно непримечательной, без всяких вывесок и указателей железной двери, на которой был постер с приятным широко улыбающимся молодым человеком в какой-то неизвестной МакГрегору форме. Дверь с заклепками и механической ручкой выглядела совершенно архаично после хайтековского облика станции. Стэн нажал на ручку, потянул тяжелую дверь на себя и шагнул во тьму. Несколько метров ему пришлось пробираться практически на ощупь и он уже было подумал что попал куда-то не по адресу. Но он сделал еще шаг и перед ним бесшумно раздвинулись створки, открывая внутреннее помещение знаменитого заведения. От абсолютной тьмы предбанника к приглушенному комфортному освещению залы его глаза адаптировались быстро и без неприятных ощущений. Внутри всё было также архаично как и входная дверь. МакГрегор шагнул вперед и вокруг него вспыхнула зеленым светом рамка, напоминающая рамки армадетектора. Но никакого оружия при неё не было, если не считать универсальной полиморфной отвертки, которую, конечно можно было превратить в шило или некое подобие стилета, но неужели здесь такое маниакальное отношение к опасным предметам. Стэн заметил как сидевшие за столиками поглядели в его сторону с любопытством. Некоторые улыбались. Но он, сделав вид что ничего не заметил, направился к освещенной навесными лампами стойке бара, ожидая что его вот-вот окрикнет какая-то охрана. Но никто не окрикнул. Стэн забрался на высокий стул рядом с протирающим стаканы барменом. Бармен, худой рослый молодой человек с открытым симпатичным лицом и большими темными глазами, дружелюбно улыбнулся ему.
- Доброго дня, мистер МакГрегор, - сказал он неожиданного глубоким сильным голосом, который по мнению Стэна больше подходил крупным дородным мужчинам, а не таким тощим субъектам. Бармен был одет в белоснежную идеально отутюженную рубашку с короткими рукавами и черные, словно поглощающие всякий свет брюки. На груди у него светился прямоугольный электронный бейдж, на котором значилось имя "Гюнтер". Но пока Стэн смотрел на бейдж, это имя сменилось на "Ральф". Затем на "Джойс". Затем на "Юрий". А потом снова появился Гюнтер. И дальше по кругу.
- Добрый день, - произнес Стэн и слегка растерянно протянул, глядя на бейдж: - э-э...
- Надо выбирать, мистер МакГрегор, - весело сказал бармен, поставив идеально прозрачный стакан куда-то за стойку и взяв следующий. - Всегда надо выбирать.
- Ясно, - улыбнулся Стэн и, чуть подумав, добавил: - Ральф.
В следующий момент на бейдже застыло имя "Ральф" и больше уже не менялось. То что бармен знал как зовут самого Стэна, последнего ничуть не удивляло. Он понимал, что в таком интеллектуальном и компьютеризированном комплексе как станция "Мир", человек, после того как он сошел с корабля и предъявил свои документы, идентифицирован практически всегда и везде. И всё же это было приятно, словно он старый завсегдатай "Гагарина", где его отлично знают и помнят.
Стэн поглядел в залу и спросил:
- Ну так что, Ральф, я могу выбрать любой столик?
Бармен отставил стакан.
- Не сегодня, мистер МакГрегор, - ответил Ральф. - У "Гагарина" свои традиции. Вход загорелся зеленым светом и значит вы новенький. А потому вы должны кое-что сделать, если хотите остаться здесь.
Стэн чуть напрягся. Вообще он намеревался тихо спокойно посидеть в уютном баре, может быть поболтать с симпатичной девицей или каким-нибудь бывалым парнем из Дальнего Космоса. А вот проходить какие-то, скорей всего нелепые, обряды посвящения ему определенно не хотелось. "Я уже слишком стар для всего этого дерьма", вспомнил он любимую фразу Василия Гладкова.
- Оплатить вступительный взнос? - Вяло поинтересовался Стэн, подготавливая себя к тому что возможно придется уйти и поискать забегаловку попроще, без традиций.
- Ну что вы, мистер МакГрегор, - улыбнулся Ральф и пробежался словно пианист длинными нервными пальцами по отполированной поверхности стойки. - Вам нужно поделиться с другими гостями какой-нибудь историей.
- Историей?!
- Вот именно, дружище! - Сказал кто-то у него за спиной и несильно хлопнул по плечу.
Стэн повернулся и встретился с глубоко посаженными смешливыми зелеными глазами странного человека. Его лицо словно было разделено на двое. Правая сторона выглядела намного более старой чем левая. На левой гладкая кожа с юношеским пушком, а правая какая-то высохшая, в морщинах, пятнах и щетине.
- Я Егор Трубников, - представился мужчина. - А-а, на это не обращай внимание, - махнул он рукой на свое лицо. - Это меня в хронотон затянуло. Кхм... наполовину. Ну так вот, как сказал Юрка, с тебя история, дружище. Сумеешь?
Стэн некоторое время безмолвно смотрел на этого непонятного человека, напоминавшего некую театральную химеру. Затем он обратил внимание на большой овальный стол, расположенный почти в центре залы. Возле стола уже находилось несколько мужчин и женщин и выжидательно глядели в его сторону. МакГрегор криво усмехнулся.
- Может и сумею, - проговорил он.
- Ну отлично, - воскликнул Егор и снова хлопнул Стэна. На этот раз по спине и гораздо сильнее. Левой рукой. Видимо она у него тоже моложе и сильнее чем правая, подумалось МакГрегору.
Через несколько минут он уже находился во главе овального стола, за которым весело рассаживались будущие слушатели. Они представлялись новичку, жали ему руку, он представлялся в ответ. Один из официантов расставлял тарелки и бутылки. МакГрегор взирал на все эти угощения с сомнением. Рыжеволосая женщина по имени Флориан, словно разгадав его взгляд, сказала ему:
- Не волнуйся, Стэн. С тебя только история. За стол платим мы.
- Да я в общем..., - начал МакГрегор, не зная что же собственно он хочет сказать.
- Не важно, - перебил его парень по имени Тибер Зонг. Невысокий, вроде бы молодой, но его невыразительное безвозрастное лицо, в обрамлении длинных прямых идеальных словно струящийся шелк седых волос, размывало и затуманивало казалось саму идею какого-либо возраста. - "В общем" нам не надо, ты конкретики, конкретики давай.
- Но только если врешь, всё равно пусть будет логично, это главное, - предупредил лысый мужчина по имени Гаскар Нафта. В ноздри у него был вставлен какой-то шарообразное устройство. - Я с Бурмы, там в воздухе много алойгвы, атмосфера землян нам уже не подходит, - ответил он на взгляд МакГрегора в сторону его носа.
- Ага, не подходит, - фыркнула светловолосая девушка по имени Серафима Ллойд. На ней был черный облегающий диспли - комбинезон, покрытый пиксельной матрицей и способный выводить любые изображения. Сейчас он показывал кости человеческого скелета. - Не слушай его, Стэн. Он перманентный наркоман, они на Бурме все такие. Этот шарик впрыскивает ему галюин прямо в мозг.
- Ох, Сима, ну что вы такое несете, - вздохнул Гаскар Нафта. - Вам откуда это знать? Да и вообще, что вы можете знать о мозге, ведь вы же саму идею разума отрицаете.
- Я отрицаю не идею разума...
- Стоп-стоп-стоп, - остановил её Мартин Ларсен, крупный мужчина с богатой и несколько неряшливой растительностью на лице. - Друзья, если вы начнете ваши споры, мы рискуем тем, что так и не добреемся до истории Стэна.
- Всё-таки конкретика и факты это главное, - снова заметил Тибер Зонг. - Вот хочешь, Стэн, я скажу сколько тебе лет, с точностью до дня, а также откуда ты родом. И всё потому что я антрополог. Прирожденный, заметьте. - И не дожидаясь согласия, сообщил: - Итак, тебе тридцать девять лет пять месяцев и двадцать шесть дней. Альфа-дней, месяцев и лет, естественно. А родился ты-ы... Макора?
- Да, - улыбнулся Стэн. - И с возрастом ты угадал, хотя конечно сколько дней не знаю.
- Не угадал, Стэн. Вычислил основываясь на глубоких антропологических знаниях. А теперь, думаю, тебе пора приступать.
МакГрегор выдохнул воздух и огляделся по сторонам.
- Прямо даже не знаю как собственно начать.
- Да не робей, не робей. - Улыбнулся Тибер. - Это как в сексе, в начале не по себе, а потом за уши не оттянешь.
- Тебе-то откуда знать как там в сексе, - фыркнула Серафима Ллойд. - Когда он у тебя был последний раз?
Мистер Зонг поглядел на часы на левой руке и торжественно произнес:
- Три часа сорок шесть минут назад.
- Это в смысле ты проснулся три часа сорок шесть минут назад? - Ехидно поинтересовалась Серафима.
- Может хватит? - Попросила Флорианн.
- Да, Фло права, - веско произнес Егор Трубников. - Пусть говорит Стэн.
МакГрегор растерянно улыбнулся, погладил затылок и сказал:
- Честно говоря, рассказчик я тот еще. Да и жизнь у меня простая, ничего особенного в ней не происходит. - Он задумчиво поглядел в стол, как будто пытаясь найти там подсказку. - Могу вот разве что о Никтопии и ладошах рассказать.
- Пусть будет о Никтопии и ладошах, - ободряюще улыбнувшись, произнес Гаскар. И добавил, словно нечто сакральное: - По-о-ехали!
Стэн поглядел на него и, чуть помедлив, начал рассказ. Сначала неуверенно, сбиваясь, откашливаясь. Но спустя какое-то время, видя что его внимательно слушают и чувствуя благожелательную дружескую атмосферу над этим овальным столом, он заговорил спокойно и свободно.
- Никтопия. Есть такая планета в системе двойной звезды в созвездие Орла. По своему довольно своеобразный мир. И главная своеобразность заключается в том что из-за довольно замудренных орбит и самой Никтопии и обоих звезд её системы получается так, что на всей планете 89 альфа-лет длится сплошная холодная ночь, зима, а затем столько же лет теплый светлый день, лето. Кроме этого на планете сосуществуют два морфологически абсолютно различных разумных вида. Одних ученые из Первой партии нарекли люксорами, других никтопами. Люксоры по внешности это такие полутораметровые шарообразные мешковатые мягкотелые субъекты с четырьмя тонкими длинными конечностями и тремя довольно плотными гладкими кожаными оболочками, которые лежат как бы немного внахлест друг на друга. Никтопы же покрыты густой черной шерстью и отдаленно смахивают на здоровенных котов, только без хвостов и с неприглядными мордами. Оба виды находятся еще в дотехнической эпохе. И на беду аборигенов случилось так, что разведчики из Первой партии обнаружили на планете солидные залежи доменитовой руды. Я думаю вы в курсе, что доменит, тот самый "божественный металл", из которого делают трубы Орликса для гипердвигателей, настроечные контуры квантовых модуляторов, термоядерные печи и много чего еще столь же ультра сложного, является одним из самых дорогих ресурсов в Галактике. Так что наверно можете себе представить какая развернулся возня вокруг Никтопии. За тендер на её освоение боролись практически все корпоративные гиганты Содружества. Выиграл "Синан". Началось бурение шахты, строительство транспортного терминала, установка купола и прочее. Ну и как водится постепенное, мягкое выпроваживание всей этой ученой братии, которая так мешает бизнесу. При этом надо отметить, что запущено было только две шахты и весь этот никтопианский проект проходил как бы в режиме тестирования. Сиятельные лица из "Синана" не хотели спешить и вкладываться в планету по полной. Слишком много оставалось неясного и непредсказуемого. В частности во что превратится планета Летом, а также, как обычно, никто точно не знал чего можно ожидать от местных разумных аборигенов. В общем пока решили отнестись к проекту очень экономно, с минимально требуемыми затратами и посмотреть во что это всё выльется. Так что в конце концов на планете осталось только трое землян. Я, на должности координационного аналитика, то есть как бы в ответе за всё, мой старший помощник Василий Иванович Гладков, восьмидесятилетний шахтер, мечтавший о сексапильном геноиде, и мой второй помощник Джон Тимирязьев, совсем молодой парень только что окончивший какой-то геологический университет...
1.
Джон Тимирязьев стоял возле панорамной смотровой панели в рубке двеллдоума и грустно глядел наружу. Там не было ничего. Ничего. Бесконечная ночь и заснеженная каменистая пустыня, освещаемая вращающимся на вершине двеллдоума прожектором. Широкий луч неторопливо скользил по редкому голубоватому снегу и грязно-серому грунту. Если прожектор выключить, станет совсем темно. После того как глаза привыкнут к темноте, ты сможешь различить метров на десять вокруг бледную словно бы зыбкую поверхность в ирреальном свечении далекой, размером с кулак, тусклой синеватой звезды. И тебе будет тоскливо и тяжело на душе. По крайней мере так это чувствовалось Джону. Он находился на Никтопии уже полтора альфа-месяца и всё никак не мог привыкнуть к этой темной холодной планете. Планете на которой зимняя ночь длится 89 альфа-лет. И хотя затем, как утверждают ученые, будет такое же немыслимо долгое лето, сейчас, когда до этого радостного момента еще 23 альфа-года, этот факт не меняет ничего.
Джон отвернулся от экрана и перешел на противоположную сторону идеально круглой рубки. Теперь за панорамным окном, идущему сплошной полосой по всей окружности рубки можно было видеть деревню люксоров, освещенную яркими молочно-белыми фонарями. До деревни было около километра. Жилой купол землян инженеры корпорации "Синан" установили на некоторой возвышенности, полого спускающейся в долину, где и находилась деревня. Потому поселение аборигенов Никтопии лежало перед глазами молодого человека как на ладони. Ряды аккуратных ровных одноэтажных каменных домиков с покатыми крышами, выхваченные из безраздельной синей тьмы вокруг, создавали впечатление какой-то забытой яркой и веселой детской игрушки, такой нелепой и неуместной в этом тусклом холодном мире.
Джон выключил смотровую панель и та постепенно потеряла свою прозрачность, слившись со стеной двеллдоума. Молодой человек еще некоторое время постоял в темной, освещаемой лишь разноцветными огоньками панелей и компьютеров рубке, пытаясь придумать что он будет делать дальше. Не то чтобы у него не было работы. По сути она никогда не заканчивалась. В двеллдоум поступали бесконечные объёмы, (никому не нужной, но это следовало произносить только шёпотом), информации от разбросанных по округе зондов, камер, датчиков, спектроскопов, сейсмографов, роботов-разведчиков и прочего научного и не очень оборудования. И Джону, второму помощнику координационного аналитика, полагалось сидеть за мониторами и анализировать, сортировать, структурировать все эти данные. Ему следовало выделять всё самое главное и важное, то что должно попасть в первичные отчеты, то что может иметь какое-то значение для менеджеров "Синана". Второстепенную же информацию можно было отложить на потом, в некий долгий ящик, в который вряд ли кто-то когда-то сунет свой нос. Разве что только случится что-то чрезвычайное и скорей всего трагичное. Кроме наблюдения за климатом и прочими природными свойствами Никтопии, Джону и его товарищам вменялось в обязанность изучать разумных аборигенов этой планеты и по возможности налаживать с ними контакт, исподволь внушая им мысль, что корпорация "Синан" и сотрудничество с ней для них просто дар божий и вообще, лучшее что случилось в их никчемной аборигенской жизни это встреча с представителями "Синана".