Между мною и вами - стекло, как вода.
Не достать вам меня никогда, никогда
Из железобетонного Китежа.
- Да, - отвечаю недоверчиво. Чёрт знает, кто это.
- Привет, - на том конце смешливый девичий голос. - Ты занят?
- Вообще-то занят, - недоверие усиливается. - А ты кто?
- Не узнал, богатой буду, - на том конце кому-то явно весело. Стоп, да это же Карина. И правда богатой будет. Впрочем, она и так не бедствует.
- А, понятно. Привет, Карина.
- Привет-привет. Я тебе написала, ты не ответил, - голос какой-то снисходительный и насмешливый. Явно что-то задумала. Но не до неё сейчас.
- Я занят, - делаю не очень уклюжую попытку.
- Так сильно занят? - она всё ещё в хорошем настроении. - У меня к тебе дело.
- Что за дело?
- Надо встретиться.
- Кому надо? - язык не поворачивается послать, но стараюсь.
- Нам. Я сто лет тебя не видела. Соскучилась, между прочим, - говорит так искренне, как будто и правда соскучилась. А может и в самом деле, хватит мерить людей по себе, не все же такие носороги, как я. Почему она не может по мне соскучиться, нормально же общались. Давно это было, конечно, но есть же светлые люди, которые помнят только хорошее.
- Что молчишь-то? - выдёргивает она меня обратно в настоящее.
- Думаю.
- Ну приехали. Чего думать-то - поднимай попу с кресла и иди сюда.
- Сюда - это куда? - вот что она со мной делает, почему она ещё подальше не послана, любой другой человек уже на полпути в задницу бы находился.
- Сюда это сюда. Где ещё в этом городе можно выпить приличный лонг-айленд и поесть нормального салата? У вас же редакция тут недалеко, тебе идти пять минут. Давай, я жду.
Каким-то чудом мне удаётся прийти в себя. В себя обычного то есть, в хладнокровную бессовестную сволочь. И я контратакую.
- Давно ли ты ждёшь и откуда у тебя, черт побери, этот номер?
- Ну что сразу чёрт побери, Алекс? Ты параноик. Помнишь, ты книжки раздавал, где ещё тебя опубликовали? Вот оттуда. Кстати, если у тебя там остались ещё, захвати одну для меня. Пожалуйста.
- Да, я параноик. А ты за мной следишь? - я начинаю пробовать заводиться.
- Ну что значит вот это "следишь"? Мне просто интересно, как у тебя дела.
- Карин, ты замуж выйти не пробовала? - коронная бестактность, лучший способ закончить разговор. Получай, милый ребёнок.
- Нет, не пробовала. Успеется. Если тебе лень, я могу сама прийти к вам в редакцию. С тебя чай и плюшки.
- Сладкое портит фигуру, - судя по всему, ей вообще пофигу, как я пытаюсь её отшить. Что за дело-то у неё может быть.
- Ну значит ты иди сюда, поедим салатик.
- Ну я как бы занят...
- Да пошел ты как бы знаешь куда? - Карина негодует
- Знаю.
- Ну вот встал и пошёл. Невежливо заставлять ждать человека, преодолевшего 1238 километров для встречи с твоей ленивой задницей.
- А по телефону никак? - фол последней надежды.
- По какому к черту телефону? - Карина возмущена. - Что за фигня, ты меня боишься что ли? А ну иди сюда, ублюдок, сука, мать твою...
- Хватит, - я сдаюсь.
- Как хватит, так и не встанешь. Давай быстро. И вообще, Алекс, что с тобой случилось, что ты сопли жуёшь, в чём дело?
- Да иду я, иду, - я действительно встаю из кресла.
- Ну другое дело. Давай.
Я встаю из кресла. То есть прихожу в себя, стоя в проходе между моим и машиным столами. И останавливаюсь. Опаньки.
С каждым днём тяжелей сумма дел и вещей.
Помнят лучшее стены панельных пещер,
Но настойчивое настоящее
Лезет в форточки, вытяжки, водопровод.
С волчьей подлостью жертву берет в оборот
И проворством голодного ящера.
Так, а куда это я собрался в условиях дедлайна? Впрочем, с этим попадаловом всё равно до утра ковыряться. Вот это нехорошо, конечно, что вместо работы иду салатика поесть, но задание по работе совершенно мерзкое и делать его не хочется. Кому вообще будет легче от того, что я его сделаю? Не всё ли равно Гарику, какую туфту подписывать в номер? Да, проблема в том, что туфты нет вообще никакой - это очень серьёзная проблема и надо её решать. Но почему взрослые люди гетеросексуальной ориентации вообще заняты решением проблем в области туфты, и почему это так важно, и как так получилось, что значительную часть жизни и работы практически в каждой области человеческой деятельности стало занимать создание и размещение туфты?
Даже если я у Гарика спрошу, то он мне не ответит ничего внятного. Какую-нибудь цитату из русской литературы бросит как собаке кость. А ведь это удобно - все дырки в мироздании чужими цитатами затыкать. Перекладываешь ответственность за происходящее на Пушкина, Чехова и Толстого, и сам как бы не при делах, а что опять ерунда какая-то произошла - ну так сложилось исторически. Да я же и сам так делаю, только у меня вместо отечественных источников Флобер и Бурдьё. А то, что Бурдьё до недавнего времени был жив, как бы давало мне индульгенцию - я лучше и прогрессивнее, живу сейчас и смотрю реальности в лицо смело и открыто, пока другие за стеллажом замшелых истин схоронились. А я ничем не лучше, только лицемернее вдвойне, наглее и бессовестней. Поэтому вместо Бурдьё у меня Болтански теперь - ученик, местами превзошедший учителя. Долгих лет тебе, Люк Болтански, и крепкого здоровья - не подведи, братишка, без тебя мне будет совсем тяжело справляться.
Кстати, мне и сейчас непросто - куда это меня чёрт понёс? Надо было сказать, что я занят - так я сказал. Но это неправда, я не занят, поэтому оно и не сработало. Булгаков, чёрт. То есть я занят, конечно, но не в конкретный момент времени. Я вообще по жизни занят, причём преимущественно хернёй. Так что какая разница, по большому счёту, какой именно - пишу ли я туфту для Гарика или жую салат с Кариной? Никакой разницы. Только разнообразие. И чего я от неё бегаю тогда, почему на письма не отвечаю? Боюсь что ли? Ну так опасность надо встречать лицом к лицу. Хотя какая это опасность. Но предчувствие странное, явно ничего хорошего не произойдёт. Тем не менее, вперёд.
Лето - жизнь закипает и льет через край.
Все играют в людей, не боясь проиграть.
Это очень недорого лечится.
Так что к осени каждый уже отрастит
Клешни, жвалы, присоски и пару копыт,
Чтобы выглядеть по-человечески.
5.
Из тоски, из мыслей черных самых,
Из того, о чем нельзя мечтать,
Сотворю во тьме души Усаму,
Дабы утолить свою печаль.
В том самом полуподвале играет нью-диско. Карина сидит за вторым столом слева от диджейского пульта и потягивает лонг-айленд. Заметив меня, поднимает руку - иди сюда. Иду, раз уж пришёл. Одета она явно не в наше - не в то, что можно купить в Москве. С тех самых пор она живёт с родителями в Стокгольме. Уже давно, как быстро время летит. Это уже не девочка-подросток, это девка в самом соку. Что ей надо от меня, интересно. Улыбается во все 32 зуба и кивает, чтоб садился напротив. Не вопрос.
- Итак.
- Итак привет, - всё та же потрясающая улыбка. И насмешливый взгляд. И серёжки в виде огромных колец. И кулончик в тон. И грудь второго как минимум размера под ним. Надо как-то не пялиться. Наверное.
- Да. Привет.
Подходит официантка, кладёт меню и идёт к другому столу забирать посуду. Пауза какая-то глупая, а пялиться на неё нельзя. Но очень хочется. Но нельзя. Значит, будем говорить. Беру меню и начинаю его смотреть, хоть и знаю наизусть. Поехали.
- Как дела?
- Хорошо, - она всё ещё улыбается. Рада меня видеть. Чёрт.
- Понятно, что хорошо. Давай с детализацией, я ведь за тобой не слежу.
- Не следишь, да. А ты вообще хоть с кем-то из наших общаешься?
- А должен?
- Я в Гамбурге с Владом встречалась, полгода назад где-то. У него там клуб, - замечает, что я никак не реагирую. - Тебе неинтересно?
- Нет.
- А с остальными в фейсбуке иногда... сейчас кто где, сам понимаешь...
- Не то слово.
- Чего ты бука такой?
- Кто где, а я здесь. Хотя ты даже не представляешь, где бывать доводилось. Ты хотела мне рассказать, что у Влада в Гамбурге клуб? Ну будешь опять в Гамбурге, передай, что я им горжусь.
- А сам не хочешь передать?
Я поднимаю глаза над меню и смотрю на Карину. Она, видимо, понимает.
- Ты всё ещё злишься...
- Имею право. А вот ты почему не злишься, у тебя брат погиб...
Карина молчит. Ах вот, значит, по какому месту тебя бить надо. Ну ладно.
Будет он нелепым и мудацким.
Сущему всему грозя бедой,
По-арабски будет он ругаться,
Потрясая черной бородой.
Официантка уходит, приняв заказ. Карина вздыхает.
- Если б не ты, я бы тоже погибла.
Сумасшедшая. При чём здесь это.
- Знаешь, не надо делать из меня героя этой истории. Я такой же кусок падали, как и все остальные. Поэтому мы и не общаемся. Я нахожу, что это здраво и логично. И к тому же безопасно для всех.
- Ты мне всегда казался самым нормальным из мараткиных друзей.
- Начнём с того, что другом Марату я не был, - говорю правду, как учили меня Гарик и Булгаков. - Он дружил с Владом и Валерой. А я - так, за компанию.
- И понимаю, почему ты не хочешь с ними общаться.
- Ты психолог что ли? - её понимание взрослых вещей меня возмущает.
- Кстати, да, - припечатывает Карина. - Я магистр психологии. Стокгольмский университет. Между прочим.
Черт, ей же лет двадцать пять уже. Проклятое время.
- Неплохо у тебя дела, - резюмирую и смягчаюсь. - Продолжай.
- Да, мама тоже говорит, что надо продолжать, но мы с ребятами сначала хотим попробовать своё дело.
- С ребятами?
- Ну да, с которыми учились вместе.
- И что за дело?
- Ну не знаю, как объяснить. Здесь такое называют коучингом, но это скорее центр повышения квалификации будет, если ты понимаешь, о чём я.
- Хорошее дело, что бы вы там не задумали. А сюда тебя каким ветром надуло?
- Надо продать квартиру. Мы больше не вернёмся. Несколько покупателей уже есть, я затягивать не буду, продам за сколько предложат.
- Тоже правильно, тут с каждым годом всё поганей.
Карина подпирает голову руками, смотрит на меня и снова улыбается. На этот раз совсем чуть-чуть. Что ж тебе надо, милый ребёнок. С грудью второго размера. Не ребёнок уже то есть. Но что? Так и спрашиваю.
- Что?
- Ты.
Истекая ядовитой злобой,
Всем вокруг внушая лютый страх,
Он взорвёт четыре мозгоскрёба
И порвёт шаблон в пяти местах.
- Я?
- Да.
- И что я? Что-то не так со мной?
- Ты счастлив?
Куда это ребёнка понесло. То есть не ребёнка. И что вообще, блин, происходит?
- Интересно ты меняешь тему разговора. А тебе не видней как специалисту?
- Конечно, видней. А ты можешь ответить сам?
- Ну у меня жена-красавица, дочка тоже красавица, любимая работа...
- Гвоздика, не пизди-ка. На вопрос можешь ответить?
- Это какой у тебя лонг-айленд уже? - неуклюже пытаюсь съехать. Надо как-то сворачиваться, мне кажется.
- Второй, - Карина с усилием допивает коктейль и отставляет бокал в сторону. - Но я уже большая девочка, мне можно. Ну так что?
- А что, если я - гвоздика-пиздика?
- Я в этом не сомневалась с первого дня, как тебя увидела. Можешь врать. Давай.
Ну спасибо, добрая девочка.
- То есть тебе плевать, что я отвечу?
- Важно не то, что плевать мне или нет. Важно, что какой прекрасный диалог между нами уже две минуты идёт. Я знала, что скучно с тобой не будет.
- То есть я могу уже не отвечать?
- Не отвечать ты, конечно же, не можешь. Но я знаю, что ты не хочешь и поэтому не ответишь, - Карина смеётся, и это бесит.
- Тогда зачем спрашивать?
- Чтобы тебя позлить.
- Ты преодолела сколько там километров чтобы меня позлить?
- 1238. Много. Но оно того стоило.
- Я рад, что у тебя всё получилось, - осторожничаю, потому что чем дальше, тем страннее её поведение. При том, что с двух лонг-айлендов далеко не улетишь.
- Ты поедешь со мной?
Внезапно. Что бы это значило.
- Что? - очень надеюсь, что мне послышалось.
- Со мной. В Швецию. Поедешь? - она раскована и при этом серьёзна. Как чемпион по боксу перед грушей на разминке. Значит, я груша. Сейчас на мне будут разминаться.
- Не понял, извини.
- Я продаю квартиру, потом уезжаю в Стокгольм. Насовсем. Здесь больше делать нечего. И я хочу, чтобы ты ехал со мной.
- А если я не хочу? - надо как-то скрыть общий шок за возмущением.
- Заметь, это вопрос, а не восклицание. Даже не утверждение.
- Да иди ты к чёрту! - вот тебе восклицание, маленькая дрянь.
- А эта реплика вообще не имеет отношения к делу. То есть ты не против.
Нокаут.
- Я не понимаю...- и я не знаю, как продолжить, потому что я на самом деле не понимаю, чего именно не понимаю.
- Да я вижу, что с возрастом ты поглупел. Но ничего, я тебя и таким люблю.
Мы с Кариной смотрим друг на друга, и понятно, что сейчас меня добьют.
- И всегда любила, - добивает Карина. Психолог, твою мать.
- Дура, - пытаюсь хоть как-то отбиться. Выходит откровенно жалко.
- Да.
Очень сложно спорить с человеком, который с тобой не спорит. С тем же успехом можно шахматными фигурами в домино играть. Или прийти с ножом на перестрелку. Только я сейчас даже без ножа.
- Нет, Карина, я никуда не поеду, - собираюсь с мыслями и пытаюсь выстроить оборону. - У меня семья, работа...
- Бла-бла-бла, - устало перебивает Карина. - Скажи ещё, что Родину любишь.
- А нельзя?
- Нет, нельзя.
- Почему?
- Потому что ты обложился какими-то симулякрами успеха и счастья, как мешками с песком, и сидишь там внутри, тебя не видно. А когда кто-то подходит слишком близко, кидаешься в него этими симулякрами как гранатами. Но мне пофигу, я в танке.
Лишь одним движением мизинца,
Ось земную нахрен сотряся,
Он морских затопчет пехотинцев
Штук примерно триста пятьдесят.
Официантка принесла наконец третий лонг-айленд Карине, а мне пиво и салатик. Меж тем даже Люк Болтански так ловко не выставлял абсурдной системой капитализм, как Карина - всю мою жизнь. Это уже не дочь полка, вернее, батальона вольных некромантов. Сейчас передо мной самая настоящая ведьма. И наши шарлатанские фокусы якобы для отпугивания злых духов ей даже плащ не запачкают.
- Что дальше, Карин? - я сдаюсь, сопротивление бесполезно. - Превратишь меня в собаку?
- Зачем? - она спокойна и самоуверенна, как будто не я старше ёе на семь лет, а наоборот. - Ты мне и так нравишься.
- Собаку проще вывезти.
- А, документы. Приглашение тебе сделаем, не парься. А на месте разберёмся.
- Да я не парюсь, если у вас всё ровно, - продолжаю держаться, несмотря ни на что. Вдруг это какая-то дурацкая проверка. - А сама ситуация тебе абсурдной не кажется? С моей точки зрения.
- Ну да, неожиданно, - вздыхает Карина, затем чуть-чуть отпивает. - Ну а что мне делать? Теперь ты с моей точки зрения взгляни.
- А может замуж тебе пора?
- Безусловно, пора. За тебя.
- Обязательно? Других желающих нет? И я как бы уже женат.
- Желающие есть, но у меня свои планы на жизнь.
- Я оценил.
- Спасибо. А твоя женатость поправима.
- А если я не хочу её поправлять? - осторожно начинаю я снова.
- Опять вопрос, - Карина улыбается.
- Хорошо - утверждаю, что не хочу её поправлять. Восклицательный знак, - продолжаю я, впрочем, без особой надежды
- Но сначала был вопрос.
- А в конце ты в задницу пойдёшь, - бешусь я уже от неё, нет сил.