Секретарша шагала впереди, надменно приподняв голову. Георгий следовал за ней, держа в руках фотографию выпускников встречавшихся в Ломоносове.
«По данным канцелярии, Севченко окончил институт восемнадцать лет назад. Встречались они, если Лида права, через пять лет. Восемнадцать минус пять тринадцать. Что могло произойти тринадцать лет назад у «Красного пруда» в Ломоносове?» по пути к архиву, размышлял он.
Они остановились у двухстворчатой крашеной двери с пластилиновой пломбой у замочной скважины. Веревочка с пломбы была убрана и девушка, повернув ручку, открыла дверь. Внутри за столом сидела пожилая дама в наброшенной на плечи вязаной кофточке и с кокетливо повязанной косынкой на шее.
– Серафима Яковлевна, тут к вам из полиции – скривив губы, презрительно произнесла девушка.
Архивариус, отложив документы, встала из-за стола и предложила Георгию войти. Георгий, переступив порог архива, глянул на девушку через плечо. Та, отвернулась и, захлопнув дверь снаружи, удалилась, цокая каблуками.
– Здравствуйте Серафима Яковлевна, меня зовут Георгий – представился он, опускаясь на стул у стены – мне нужно определить, кто запечатлен на этой фотографии – Георгий передал женщине листок из канцелярии, с указанием факультета и годов обучения искомых. Архивариус, взяв листок, и изучив его, молча пошла вдоль стеллажей. Остановившись возле одного, она надела очки, висевшие на шнурке у нее на груди, и глянула вверх. Пододвинув стремянку, женщина залезла на нее и вытащила несколько папок перевязанных пожелтевшей тесемкой. Затем она подошла к столу и, положив папки перед Георгием, сказала:
– Вы пока эти просмотрите, а я пойду, достану остальные.
Георгий поблагодарил ее и, достав блокнот и ручку, развязал первую папку. Перелистав содержимое, он достал личную карточку студента. «Зубарева Ольга Николаевна» значилось в графе Ф.И.О. Сравнив фото Зубаревой из личного дела с фотографией, изъятой у Севченко и, не обнаружив ее там, он положил карточку обратно. Завязав папку, он отложил ее в сторону. Записав данные Зубаревой в свой блокнот, Георгий развязал следующую папку. В ней находилась карточка Чубарова Александра Алексеевича. Чубаров на снимке присутствовал, и Георгий записал его данные на другой странице блокнота. Просмотрев, в течение часа, около тридцати папок, он смог определить шестнадцать человек из тех, что были запечатлены на снимке у «Красного пруда». Оторвавшись от своей работы, он потянулся. Архивариус, глянув на него, спросила:
– Георгий, может вам чайку налить?
– Буду очень признателен – поблагодарил он ее.
Женщина встала из-за стола и, сбросив с плеч кофточку, повесила ее на спинку стула. Затем она грациозно подошла к подоконнику и нажала рычажок электрического чайника. Через несколько минут на столе перед Георгием стоял стакан чая в старинном подстаканнике и блюдце с сушками.
– Угощайтесь – произнесла архивариус и пошла к подоконнику за стаканом чая для себя.
Георгий украдкой посмотрел на женщину. Ей было лет шестьдесят. Строгое темно-синее платье и серебряная заколка в волосах. Капроновые чулки с лайкрой и изящные туфли на довольно высоком каблуке. Он взял сушку в руку и, сжав кулак, с хрустом разломил ее на четыре части. Положив один кусочек в рот, Георгий сделал глоток. Женщина вернулась и тоже присела к столу.
– Очень ароматный чай – искренне похвалил ее Георгий.
– Вам понравился? – она довольно улыбнулась – с мятой.
– Спасибо – Георгий отпил еще немного приятного напитка и спросил – Серафима Яковлевна, вы давно работаете в институте?
Женщина удивленно приподняла брови. Вопрос мужчины, пусть даже и косвенный но, раскрывающий возраст, явно был ей не по душе.
– Тридцать два года – смущенно ответила она.
Заметив ее смущение, он извинился:
– Серафима Яковлевна, я прошу прощения за определенную бестактность но, учитывая то, чем мне приходится заниматься, обстоятельства вынуждают меня, задавать вопросы разного толка и иногда не совсем корректные.
– Ничего, ничего – спокойно произнесла она – я понимаю.
– Вы не подскажете мне, в каких числах проводят вечера встреч для бывших выпускников?
– Обычно это конец июня начало июля.
– А, как и где они проходят?
– Вначале все собираются возле главного входа в институт, а затем расходятся по кафедрам, на которых обучались. Там уже они рассказывают друг другу, кто, в чем преуспел ну, и выпивают шампанское – она посмотрела на Георгия и добавила – немного.
Георгий покивал головой.
– Как я понимаю, это происходит днем, а вечерние мероприятия как-то заранее оговариваются?
– Нет, на вечер каждый курс самостоятельно организовывает себе развлечение.
– Ясно.
Они допили чай, и Георгий продолжил свое занятие. Потратив еще час, почти все личности с фотографии, им были установлены, за исключением одной девушки и парня.
Закрыв последнюю папку, Георгий спросил:
– Серафима Яковлевна, может быть такое, что на каких-то студентов дела отсутствуют?
– Что вы Георгий, нет! Все личные карточки, тех, кто учился в институте, хранятся у нас в архиве. Даже тех, кто был отчислен.
– Вы понимаете, у меня здесь, два неопознанных человека остались – он ткнул пальцем в неизвестных парня и девушку.
Архивариус посмотрела на фото:
– Значит они просто чьи-то знакомые.
Георгий вложил фотографию в блокнот и спрятал в карман.
– Спасибо, Серафима Яковлевна, за гостеприимство – сказал он – вынужден откланяться.
– Не за что. Если будут вопросы, обязательно заходите, чаю попьем – жеманно улыбнулась женщина.
– Непременно – обнадежил он ее и, встав, направился к двери но, взявшись за ручку, остановился – вы позволите, я запишу ваш телефон?
– Конечно – с готовностью произнесла она и, взяв из вазочки карандаш, сама написала несколько цифр на отрывном листочке.
Войдя в свой кабинет, Георгий устало опустился на стул. Достав фляжку, он сделал большой глоток и закрыл глаза.
«С чего начать? Сначала надо показать список присутствующих на фотографии Толику, пусть свяжется с паспортными столами и выяснит, кто, где сейчас проживает.
С мужской частью сложностей не будет, а вот с женской… почти все, скорее всего, уже повышли замуж и наверняка сменили фамилии. Начинать надо с тех, кто проживает в Питере. Но и иногородних исключать нельзя. Странное дело, убитый месяц назад Костицын, и на прошлой неделе Колесов, ни как не были связаны между собой, в настоящее время. Вероятнее всего, ни кто из них не будет связан и с Севченко. Уж больно разные они люди. Костицын всю жизнь проработал мастером на заводе, Колесов держал небольшой парк “Газелей” и занимался пассажирскими перевозками, а Севченко вообще торговал морепродуктами. Выходит, что кроме учебы в институте у них не было ничего общего».
Георгий открыл глаза и вновь посмотрел на фотографию.
«Да искать надо именно здесь».
Он поднял трубку телефона и набрал номер:
– Толян привет...! Ты долго будешь на месте.?.. Я сейчас спущусь, занесу тебе списочек с фамилиями… Мне надо выяснить, где они сейчас проживают… Окей, бегу.
В комнате было сильно накурено. За столом сидели трое мужчин. Один, с коротко остриженными черными волосами, был очень худым с не здоровым серым цветом лица, выдававшим факт его долгого пребывания в местах заключения. Второй, с огромной лысиной на голове, был, напротив, толстым и розовощеким, но, по его исколотым пальцам рук, так же было понятно, что и его не минула участь пройти тюремную школу. Они выпивали водку из граненых стаканов и закусывали зелье нарезанной кусками ветчиной и солеными огурцами. Также на столе присутствовали хлеб и кольца репчатого лука. Третий, был самым молодым, из компании, сидевшей за столом, и, участия в застолье не принимал. Еще двое парней, крепкого телосложения и бритыми головами, расположились на диване, стоявшем в углу комнаты.
– Два дня назад мой человечек шепнул мне, что гражданин, с паспортом на имя Игоря Кожевникова, купил билет до Москвы и обратно – говорил, пережевывая ветчину, худой – и Костик – он указал на парня сидящего рядом – ближайшим поездом, смотался в столицу. Вечером он сел в тот же поезд, на который Кожевниковым был взят обратный билет. Так вот, когда Костик проходил мимо плацкарты, где тот должен был ехать то, Шноры, там не было, а на его месте сидел какой-то молодой фраер. Костик проследил его до квартиры, вот адресок. Он положил на стол небольшую записку и продолжил:
– Я так полагаю, Шнора, окопался там и на улицу, сам не выходит, а этого молодого лоха, пригрел на побегушки.
Толстяк, глянув на записку, спросил:
– Ну, и как ты, собираешься его выкуривать от туда? – он посмотрел на худого – у него есть ствол. Мы же сами ему его вручили.
Худой, разлив водку по стаканам, бросил пустую бутылку на пол и сказал:
– Кто ж мог предполагать, что Шнора рванет в другую сторону, а не через нашего охранника побежит! Он всегда был трусом и даже пернуть самостоятельно боялся.
– Пернуть-то может и боялся, а куда деньги припрятать, пока вы глушили инкассаторов, быстро сообразил – издевательски прыснул толстяк.
– Может оно и к лучшему – парировал худой – если б его тогда с деньгами взяли, то мы бы их уже точно не увидели.
– А мы и так их не видим – опять съерничал толстый.
– Увидим! Раз Шнора еще в Питере, значит, увидим! – отрезал худой и поднял стакан.
Выпив водку, он откусил половинку соленого огурца и занюхал куском хлеба.
– Ладно, че теперь скулить, вон пацаны из Самары приехали – худой мотнул головой в сторону парней, развалившихся на диване – они смотаются по этому адресу и пробьют обстановку. Шнора, их в лицо не дыбает, а я им его фотку засветил. Так что, если он там, они его сюда приволокут. Если нет, то хотя бы этого фраера, а мы с ним тут побеседуем, как к нему ксива на имя Кожевникова попала.
В дверь позвонили. Григорий, засунув пистолет сзади за пояс, выпустил футболку, прикрыв его. Подойдя к двери, он спросил:
– Кто там?
– Сантехники – прозвучало снаружи – соседи снизу жалуются, что батареи холодные, надо бы у вас посмотреть.
Он открыл дверь. На пороге стояли два сбитых парня в абсолютно новых спецовках. Григорий, заложив руку за спину, отступил к простенку между дверьми в кухню и в комнату.
– Мы пройдем, посмотрим – в унисон произнесли сантехники, оглядывая прихожую.
– Проходите – сказал Григорий, потихоньку приподнимая футболку.
Один парень прошел в комнату, другой, прошмыгнул мимо Григория в кухню. Оказавшись в кухне, парень сантехник, озираясь по сторонам, подошел к батарее, и, положив на нее руки, через окно начал осматривать балкон: «Надо бы еще в ванной проверить» подумал он, и развернулся, что бы осуществить задуманное но, замерев, остановился. Прямо ему в лицо смотрело дуло пистолета.
Георгий присев на подоконник, не моргая, смотрел, как санитары грузили на носилки трупы парней в спецовках сантехников. Володя, сидя у раскладного стола, беседовал с участковым.
«С первого взгляда, обычные бандитские разборки – думал Георгий – уж очень, убитые походят на братков из какой-нибудь провинциальной группировки. За это же говорят и переделанные газовые пистолеты, найденные у них в карманах, и сбитые кулаки… спецовки, скорее всего маскарад, понадобившийся им для того, чтоб проникнуть в квартиру…, но оба парня были убиты ножом, и Виктор Павлович говорит, что одним и тем же. Тогда почему, два здоровых битюга позволили убивать себя по очереди, и не воспользовались пистолетами?» Георгий пригладил волосы на затылке «Соседи говорят, что парень, снимавший квартиру, крупным телосложением не отличался, и даже напротив, был сухопарым и не очень высоким».
– Ну, все – произнес Володя, подойдя к Георгию – дозвонились до хозяйки, узнали фамилию жильца. Кожевников Игорь Викторович.
– Это хорошо Володя. Объяви его в розыск – сказал, приподнимаясь, Георгий – здесь, он больше не появится.
Георгий подошел к журнальному столику и взял в руки толстый журнал «Желтые страницы». Осмотревшись по сторонам, он увидел стационарный телефонный аппарат.
– Володя, сколько времени Кожевников снимал эту квартиру?
Тот заглянул в свои записи и ответил:
– Почти год, а что?
– Выясни, куда звонили в течение этого времени с данного номера – он указал на телефон у кровати.
– Хорошо, попробую – кивнул Володя.
Георгий пальцем перелистал страницы журнала. Те, разлетевшись веером, выплюнули небольшой листок. Листок, кружась, опустился на пол. Глянув на него, Георгий замер. Отложив журнал, он наклонился и поднял листок. На нем стоял уже знакомый ему штамп «Санкт-Петербургский Государственный Политехнический Университет» и чуть ниже «архив». Георгий полез в карман и достал записку с телефоном Серафимы Яковлевны. Там стоял точно такой же штамп, только бумага была немного другого цвета. Он прочитал надпись на найденном листке и опешил, на нем были записаны фамилия и паспортные данные одного из парней с фотографии у «Красного пруда». Он достал свой блокнот и, чтоб окончательно убедиться, сверил «ну да Шутовской Юрий Гаврилович». Георгий достал фляжку и сделал глоток. Происходящее не поддавалось никакому объяснению. Он поморщился и обратился к напарнику:
– Слушай, Володя, составь-ка с соседями подробный фоторобот этого Кожевникова.
Георгий зашел в отдел розыска.
– Толя привет! – поздоровался он с широкоплечим сотрудником с закрученными, как у Тараса Бульбы, усами.
– Привет Жора! – протянул ему руку Толя – ты по поводу списка?
– В общем-то, да, ты что-нибудь нашел?
– Где-то половину, сам понимаешь паспортные данные старые, но кое-что накопал – Толя вынул листок из папки – с женщинами проблема, у большинства другие фамилии.
– Понимаю, я это предвидел – Георгий достал блокнот, но, пробежав глазами, Толины записи отложил его в сторону – слушай Толян мне бы, в первую очередь, пробить вот эти фамилии.
Георгий написал в блокноте «Шутовской Юрий Гаврилович и Кожевников Игорь Викторович». Толя, глянув на фамилии, приподнял брови:
– Ну, Шутовской в списке у тебя был, а Кожевникова я что-то не припомню?
– Его там нет, это с сегодняшнего убийства на Ленинском.
– Ааа – понимающе протянул Толя – грузят как Цезаря, сразу несколькими делами.
– Как всегда – развел руками Георгий – сделаешь для меня?
– Как всегда – улыбнулся Толя и положил блокнотный листок к себе на стол.
– Тогда пока. Побегу – Георгий, прощаясь, поднял вверх руку и вышел в коридор.
Поднявшись в кабинет, он положил перед собой листок с телефоном Серафимы Яковлевны. Немного поразмыслив, он начал набирать номер, тыкая пальцем в цифры на телефонном аппарате.
– Слушаю вас – послышался в трубке знакомый Георгию голос архивариуса.
– Здравствуйте, Серафима Яковлевна. Это вас беспокоит поклонник вашего чая.
– А, здравствуйте Георгий. Рада вас слышать.
– Серафима Яковлевна, я бы очень хотел сегодня испить чашечку вашего чудесного напитка и побеседовать с вами. Это возможно?
– Конечно – обрадовано произнесла женщина – во сколько вас ждать.
Георгий глянул на часы на столе:
– Если часов в пять вечера? Не поздно?
– Приезжайте, приезжайте! Я вас буду ждать.
– Все, договорились, в пять у вас.
– До встречи.
Георгий дождался, пока женщина положит трубку и, услышав прерывистые гудки, нажал рычажок своего телефона. Зажав трубку, между ухом и плечом он пододвинул к себе бумагу Толи. Проведя пальцем по записям, остановился на одной из них и набрал следующий номер. К телефону долго не подходили но, потом запыхавшийся женский голос произнес:
– Да.
– Я могу услышать Викторию Сергеевну Кудич? – спросил Георгий.
– Одну минуту – произнесла женщина и с треском бросила трубку на стол.
Георгий напряженно ждал.
– Виктория Сергеевна, это вас – послышалось где-то далеко.
– Иду – эхом отозвалась та, которую звали к телефону.
Через мгновение, в трубке громыхнуло, и Виктория Сергеевна произнесла:
– Я слушаю.
– Здравствуйте. Вас беспокоит следователь по особо важным делам по Санкт – Петербургу и области Ерохин – представился Георгий.
– Слушаю вас – повторилась женщина.
– Виктория Сергеевна, мне нужно задать вам пару вопросов, касающихся вашего обучения в институте.