Но, все когда-нибудь кончается.
Последний гусар закончил свой рассказ. Началось стихийное братание народа с бравыми воинами и массовое фотографирование.
Было объявлено, что через полчаса, в оборонительном рву Четвертого бастиона участниками Клуба будет разыграна реконструкция боя из времен Столетней войны.
Народ потянулся к месту объявленного действа.
Но, не тут-то было.
Никто не знал, что настоящее представление только еще начинается. В шуме толпы горожане не услышали рева приближающегося грузовика.
Внезапно со стороны аллеи в толпу въехал бортовой «Урал» с открытым кузовом. На крыше его кабины расставленными сошками твердо уперся ручной пулемет. Человек в камуфляже с закатанными по локоть рукавами, с перепачканным боевой раскраской лицом, с пиратским платком повязанным на голове, стоя за кабиной, открыл огонь из пулемета по праздничной мирной толпе. В кузове угадывались еще бойцы, которые через щели в бортах так же начали бить автоматными очередями по людям.
В толпе кто-то из женщин заголосил, кто-то из мужиков бросился прочь, кто-то из стариков возмущенно закричал. Только детишки сразу поняли – что к чему и потянулись к резко затормозившей машине (стрельба велась холостыми патронами).
Со стуком откинулся задний борт, и на асфальт один за другим ловко посыпались военные. Всего – десяток человек. Все, как один, в камуфляже, в туго завязанных на затылке платках, в шнурованных ботинках, с боевой раскраской на лицах, с автоматами. При высадке каждый из них ловко сделал кувырок, пружинисто вскочил на ноги и эффектно принял боевую стойку.
Народ понял, что это не налет, не теракт, а просто – продолжение шоу. Толпа, с женщинами и детьми, с колясками, с лимонадом и мороженным, стала подтягиваться поближе.
Интересно же.
Тем временем ребята в камуфляже принялись увлеченно лупить друг друга кованными каблуками по челюсти, швырять друг друга спиной на твердый асфальт, давить коленом на грудь поверженного товарища, творить прочие смертоубийственные фокусы. При всем при этом, все комментарии со стороны участников данного представления выражались лишь междометиями и некими боевыми кличами.
Когда ребята натешились мордобоем, с борта грузовика были сгружены несколько десятков кирпичей (опять же в сопровождении междометий).
Тут бойцы вошли в раж. Они крушили стройматериал ребром ладони, кулаком, локтем, головой, об голову. Они ломали кирпичи синхронно и поодиночке. Откуда-то появились стеклянные пивные бутылки. Ребята азартно разбивали их об свои крепкие головы.
Красавцы.
Не сказал бы, что зрители были недовольны. Где такое вживую увидишь. Но и искра, родившаяся в глазах у многих, при виде гусар и рыцарей, как-то незаметно погасла.
Наконец, один из бойцов (по виду – пещерный тролль в камуфляже) аккуратно принес откуда-то (видимо, заранее припасенную) трехлитровую стеклянную банку и вытряхнул из нее на асфальт десяток живых зеленых лягушат. Лягушата стали лениво расползаться и прыгать.
Толпа сдвинулась поплотнее, поближе.
Детинушка присел на корточки, взял первого попавшегося лягушонка за заднюю лапку и с размаху ударил его головкой об асфальт. Затем он двумя руками разорвал еще бьющуюся плоть и с рычание впился зубами в живое мясо.
Закричали и заплакали малые дети. Опустились руки с таящим мороженным. Мужики сплюнули непроглоченное пиво. Беременные женщины кинулись в кусты, согнувшись в безудержной рвоте. По ошарашенной толпе прошел глухой ропот.
А тем временем, за первым лягушонком пошел второй, затем третий…
Толпа стала расходиться.
Камуфляжные воины погрузились в машину.
Кто-то объявил через мегафон, что это была демонстрация «военно-исторического мундира» Морской Пехоты ВМС Украины.
Машина с бойцами уехала. На асфальте осталась кирпичная крошка, битое стекло и крохотные мазки крови.
В сердцах и душах жителей нашего города осталась черная клякса.
В какой же еще «незалежной земле» «отцы города» могли бы додуматься до того, что бы потешить своих земляков стрельбой по праздничной толпе и публичным пожиранием живых лягушек. В какой еще «незалежной земле» водятся такие камуфлированные гоблины и тролли, готовые запросто участвовать в подобном «шоу».
Кое-кто может задаться вопросом: «Какая связь между русской душой и украинской морской пехотой?» Я напомню слова из старого анекдота советских времен: «За углом бьют не по паспарту, а по морде». А у нас (русских и украинцев), как не крути, одинаковые – «и лицо, и одежда, и слова, и поступки».
Так что, в единой для обоих народов самобытности нам не откажешь.
Долго еще в Европе будут пугать детей «Угрозой с Востока».
Малахов курган
Был солнечный сентябрьский день. На скамейке троллейбусной остановки сидел старик. Он был одет в темно-серый сильно поношенный костюм, который, несмотря на теплынь «бабьего лета», был застегнут на все пуговицы. Невыглаженная светлая сорочка тоже была застегнута доверху. Он был обут в сандалии. В руках держал, наполовину наполненный нехитрой снедью, полупрозрачный полиэтиленовый пакет со светло-зеленым изображением американского доллара. Впалые щеки старика были не бриты, во рту торчали желтые обломки редких зубов. Он курил дешевую, очень дымную, сигарету без фильтра. На его груди в три ряда теснились выцветшие от времени орденские планки.
Он равнодушно пропускал проносившиеся мимо маршрутки и автобусы. Он терпеливо ждал скрипящего, ржавого троллейбуса, проезд в котором для ветеранов Великой Отечественной Войны – бесплатный. Ждать ему еще долго – троллейбусов на маршруте мало.
За его спиной высился зеленью парка Малахов Курган. Въезд в него обозначен двумя коренастыми каменными столбами, увенчанными тяжелыми чугунными ядрами времен адмирала Нахимова. Всего в трехстах метрах позади старика – Оборонительная Башня и памятник адмиралу Корнилову. Чуть дальше – стомилиметровые корабельные орудия батареи старшего лейтенанта Матюхина. Рядом с орудиями, перекрученный узлами своих волокон, старый миндаль – последнее, единственное дерево, уцелевшее на выжженной земле Малахова Кургана после июньских боев 1942 года.
На противоположной стороне улицы остановился туристический автобус. Двухэтажный лайнер. С тонированными стеклами. С мыслимыми и немыслимыми фарами, подфарниками, катафотами и пр. С автоматическими дверями и трапами. С кондиционерами и вентиляторами. Со специально разработанными откидывающимися и раскладывающимися креслами, с телевизором, с туалетом и даже с душем.
Из автобуса выходили его обитатели – иностранные туристы. В основном весьма почтенные пожилые люди. Весьма солидные. Излучающие здоровье, достаток. Уверенные в себе. Твердо ступающие по асфальту. Они все добротно и не бедно одеты. Яркие футболки навыпуск, шорты до колен, безрукавные жилетки со множеством карманов и карманчиков. Фирменные солнцезащитные очки. Ковбойские шляпы. На груди у многих висит дорогая фото-видео-аппаратура. Они громко смеялись. Непринужденно жестикулировали. Они никого не спрашивали – что в этом городе можно делать, а что нельзя. Они никого не стеснялись. Холодными строгими глазами они смотрели сквозь людей, жителей города. Хозяева. Они не заметили старика – своего ровесника, с орденскими планками на груди. Они разговаривали по-немецки. Не спеша и вальяжно они направились топтать, драгоценные для каждого русского, пыльные камни Малахова Кургана. Вновь, как и полевка назад.
Старик – герой войны, давно привык к бедности и тяжелому труду, и не замечал этого.
Немцы – палачи и военные преступники, давно привыкли к достатку и благополучию, и не замечали этого.
Такие старики и такие туристы давно уже не редкость на Священной Севастопольской Земле.
Победители
9 мая – День Великой Победы.
В Севастополе – это двойной праздник. 9 мая 1944 года частями Красной Армии город был освобожден от немецко-фашистских захватчиков.
По-весеннему ласково пригревает солнышко. Молодой листвой зеленеют бульвары и парки. Цветут каштаны. Цветет сирень. Море. Небо. Белокаменные колонны Графской пристани.
С раннего утра на центральных площадях и улицах города собираются праздничные толпы севастопольцев. По традиции должны состояться военный парад и торжественное шествие ветеранов войны. Затем – народное гулянье. Вечером – праздничный салют.
И вот – час настал. На праздничную трибуну выходят «отцы города». Мужчины в полном расцвете лет. Они солидны и упитаны. Они одеты в отличные костюмы. На них дорогие галстуки. На запястьях – эксклюзивные наручные часы. Дорогой парфюм. Хороший табак. Настоящий коньяк. Они по-хозяйски устраиваются на трибуне. Вполголоса отдают суетливым клеркам какие-то распоряжения.
Наконец – «главный отец города» хорошо поставленным голосом, не допускающим возражений начальственным тоном, начинает произносить «приветственную речь». Он говорит очень правильные, хорошо продуманные и выверенные слова. Аплодисменты. Оркестр. Марш.
Тронулись праздничные колонны.
Медленно, с трудом переставляя ноги, идет по площади перед трибуной редкая шеренга стариков. Самому молодому из них – восемьдесят четыре года. На них надета поблекшая от времени парадная военная форма (уже устаревшего образца). На груди у ветеранов – боевые награды. И какие награды! За каждым орденом, за каждой медалью, за каждой нашивкой (желтой или красной) – бессмертные подвиги, кровь и жгучая боль, вражеский огонь и свинец.
Отстав от шеренги, внук везет в инвалидной коляске своего деда – героя войны. Он тоже в военной форме, но ноги его укрыты пледом.
Следом, опираясь на дешевую деревянную палку, едва переставляет ноги старушка. Голова её седа. Она одета в старенькое ситцевое платье с глухим воротом и длинными рукавами. На ногах у неё – тапочки. В свободной руке – нищенская веточка сирени. А на груди у неё – все те же славные боевые ордена и медали, среди них – «За оборону Севастополя».
Ветераны идут медленно. Быстрее они не могут. Ноги болят, дыхание тяжелое. Невольно они задерживают другие колонны.
На трибунах – недовольство. «Отцы города» переговариваются между собой. На прохождение колонны ветеранов войны они даже не смотрят, поглядывают на часы. Пора заканчивать. В банкетном зале уже давно накрыты праздничные столы. Напитки. Закуски. Ценные подарки.
Старики—ветераны пройдут еще сто метров и, никому не нужные, разойдутся по домам. Дома их ждет телевизор с праздничной программой. Незатейливый обед. Фронтовые сто грамм.
Это они в жестоких боях отстояли Родину.
Это они наголову разгромили фашистские полчища.
Это их подписи до сих пор сохранены на стенах рейхстага.
Это они – ветераны, победители, герои – должны были сидеть на трибунах в мягких удобных креслах. Но они к этому не привыкли. Они даже не задумывались об этом.
Это «отцы города» со своими клерками должны были маршировать перед ветеранскими трибунами, вручать старым воинам цветы и ценные подарки. Но они к этому не привыкли. Они даже не задумывались об этом.
Кресты
Всего в двадцати километрах от Севастополя в сторону Ялты есть село с красивым названием – «Гончарное».
Неподалеку от этого села, слева от Ялтинского шоссе, через 50 лет после Великой Победы возник мемориальный комплекс – воинское кладбище. Гранит, мрамор, кипарисы. Но если мы с вами захотим посетить его, – нас туда не пустят. Там выставлена охрана. На этом кладбище с почестями захоронены останки «Героев Вермахта и СС, павших в боях за Севастополь». Там под пышными надгробиями закопаны кости палачей и убийц, кости тех, кому в послевоенные годы не нашлось места даже в их собственной немецкой земле.
Книга
Жаркий июньский полдень. Центр города. Артиллерийская бухта. Площадь 300-летия Российского Флота.
Ровно 70 лет назад, в этот самый день, в 03 часа 13 минут на город, на это самое место, обрушились фашистские мины и бомбы. Погибли мирно спавшие жители. Черноморский флот яростным огнём встретил вероломно напавшего врага. Началась Великая Отечественная война.
Город геройски сражался.
Город, истекая кровью, погибал.
Город заново возрождался из пепла.
В руках у меня книга. Семьсот одна страница. Обычный книжный формат. Красочная глянцевая обложка. Издана она в городе Харькове издательством «Свитовид». На русском языке. Тираж, к сожалению, не указан. Вполне приемлемая цена – стоимость одной пол-литровой бутылки водки. Купил я её неподалеку – в ста метрах от площади, в обыкновенном книжном магазине на улице Маяковского.
Называется эта книга «Моя борьба» (Mein Kampf). Её автор – Адольф Гитлер.
Купить её можно не только в том магазине. Она свободно продается в любом книжном магазине, в любом книжном ларьке города Севастополя. Неограниченно.
Память
На нашем великом языке печатается и издается людоедская нацистская пропаганда – и свободно продается на нашей священной земле.
Нашу священную землю отравляют своим зловонным гниением кости фашистских палачей и убийц, нашедших здесь свой бесславный конец.
Нашу священную землю под видом мирных туристов по-прежнему топчут уцелевшие, увильнувшие от возмездия, гитлеровские оккупанты – преступники.
Под видом мирных туристов «истинные арийцы» за бесценок скупают у наших «недорослей» потускневшие боевые награды отцов и дедов.
Так что? С войной покончили мы счеты?
Орденоносец
Город был солнечный, чистый и свежий. Люди были радостные и красивые. В воздухе звенела весна и ожидание праздника. Пятидесятилетие Великой Победы.
В прохладном и тихом кабинете с высоким потолком сидела на казенном стуле женщина и, закрыв лицо ладонями, тихо плакала. Плакала по-настоящему.
Её семидесятилетний отец каждый год 9 мая в своем праздничном костюме с боевыми наградами на груди выходил на праздничный парад ветеранов войны.
Женщина накануне праздника решила почистить костюм, привести его в порядок. Достала его из шкафа и увидела, что на нем нет ни одного ордена, ни одной медали, ни одного юбилейного значка.
Конец ознакомительного фрагмента.