В какой-то момент их предводитель перестал кататься и деловито задал вопрос.
— Чего уставились, горя не видели?
— А чего делать-то?
— Убейте этого бегуна.
— За что убивать, он же корону тебе принёс?
— Что значит «за что»? Он царя убил!
— А-а, понятно.
Бедняге немедля пустили кровь. Давид встал, отряхнулся, подошёл к агонизирующему вестнику и с любопытством заглянул в его тускнеющие глаза.
— Ты сам виноват, паренёк, в своей смерти. Ничего не поделаешь — политика.
Труп ещё не перестал дёргаться в пыли, а Давид уже настроил свои гусли, прочистил горло и затянул песенку. Песенка так себе — про доброго царя Саула и про плохих филистимлян. Одна строчка меня особенно умиляет.
«Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской».
Нечто подобное спел через много веков некто Элтон Джон — на смерть своего друга — кутюрье из Италии.
Жизнь продолжалась. И она налаживалась. Давид собрал всех своих людей и пошёл в иудейский город Хеврон. Жители Хеврона помазали его на царство над всей Иудеей — а ведь это всего два колена.
Неподалёку лежал языческий Израиль, у которого на днях погиб царь. Десять израильских племён решали, кого посадить на трон. Ни о каких иудеях они не помышляли.
Давид с детства знал, что наглость — второе счастье. Поэтому он решил вмешаться в процесс. Послал к израильтянам письмишко, в котором хвалил их за то, что они с почестями похоронили героя-царя, и обещал им всяческие блага за это.
Он хвалил их так, словно они уже были его подданными. Израильтяне посчитали это обыкновенным выражением соболезнования и не отреагировали так, как хотел этого Давид. Наоборот, они помазали на израильское царство Иевосфея, сына Саула, который остался в живых.
Давиду дали по носу. Его отшили. Иевосфей правил большим Израилем два года. Давид же правил маленькой Иудеей семь лет. Как такое могло быть, неужто время текло в этих странах по-разному?
Воеводой у Иевосфея остался брат покойного царя Авенир. Давид тоже завёл себе воеводу, Иоава. Однажды произошла приграничная стычка. Дозор Авенира схватился с дозором Иоава. Все погибли.
После этого произошло настоящее сражение, в котором иудеи наголову разгромили израильтян. Иудеев погибло двадцать человек, а израильтян — триста шестьдесят. Не так много, как в былые времена.
Авенир с остатками своих людей отступил к Иордану. Младший брат Иоава — Асаил — гнался за Авениром до самой реки. Старый генерал несколько раз уговаривал его не дурить, а возвращаться к своим.
Но тот не слушал старших, а хватался за меч. Пришлось прирезать мальчишку. На такой оптимистической ноте конфликт закончился.
Давид стал примерным семьянином — у него в Хевроне было шесть сыновей от шестерых жён. В Израиле Авенир тоже устраивал свои личные дела — он взял в жёны наложницу покойного Саула. Иевосфей начал укорять за это Авенира. Авенир обиделся.
— Ты мне мораль из-за бабы будешь читать? Я для тебя царство израильское от Давида сберёг, а ты меня укоряешь! Спасибо большое! Вот возьму и поддержу Давида — станет он царём Иудеи и Израиля. А тебе — кукиш с маслом.
Иевосфей промолчал, ибо боялся своего дяди до смерти. Дядя Авенир не стал откладывать в долгий ящик, а сразу послал к Давиду гонца с письмецом. «Давай, помогу тебе воцариться над Израилем, а ты возьмёшь меня военачальником».
Давид ответил: «Давай, но только приведи ко мне Мелхолу, мою любимую жену, за которую я уплатил двести шкурок от филистимских погремушек». И вслед за письмом послал своих слуг — жену забирать.
Мелхола уже давно жила своей жизнью. Муж её любил. Но пришла пора собираться в путь-дорожку. Собралась. Новый муж бежал за ней до самого Бахурима и плакал. Наткнулся на Авенира, который его вышиб за городские ворота. «Пошёл вон!» Он и пошёл. Но плакать не перестал.
Авенир и двадцать израильских молодцов привели к Давиду его жену и немножко погостили. Давид закатил для них пир. Попили, поели, старые деньки повспоминали.
Авенир засобирался домой и пообещал, что приведёт весь Израиль под скипетр Давида. Давид проводил их до дверей и помахал вслед кружевным платочком.
Отвлечёмся немного. С чего это Давид вдруг вспомнил о Мелхоле, когда у него уже столько жён? Ларчик открывается очень просто.
Факт обливания его умной головы елеем ровным счётом ничего не значил — для языческих израильтян. А вот жена — дочь царя — совсем другое дело. А уж сын от этого брака будет самым законным наследником трона.
Вскоре прибыли с разбойничьих промыслов Иоав и его люди. Узнав о случившемся, Иоав раскричался на весь «дворец».
— Что ты наделал? Как мог ты отпустить Авенира? Он же с разведкой к тебе приходил. Выведал, с какой стороны у тебя вход, а с какой — выход. Теперь жди беды.
Он не стал говорить, что просто хочет отомстить за брата. Давид не собирался ничего предпринимать. Тогда Иоав проявил инициативу — послал людей вдогонку Авениру.
Авенира вернули с полпути. Генерал удивился, но не очень — слишком уж хорошо расстались они с Давидом. Приехал опять в Хеврон. Иоав взял его под руку и завёл в укромное место — детали объединения Иудеи с Израилем обсудить.
Авенир приготовился слушать. Слушать не пришлось — Иоав молча всадил ему меч в брюхо. Полководец тихо умер. Давид тут, как тут.
— Это ты, Иоав, виноват. А я тут ни при чём. Пусть все знают, что я ни при чём!
После этого Давид устроил Авениру царские похороны. Закатил такую надгробную речь, что стены плакали. В знак горя Давид отказался кушать в этот день — до захода солнца. Видать и вправду опечалился.
В наше время на похоронах мафиозо и бандитов всех мастей — самые пышные венки всегда от убийц. Самые проникновенные речи мы слышим именно от них. Традиция эта не умерла, она продолжается и сегодня.
Перед Давидом забрезжил просвет — дорога к трону очищалась. Саул мёртв, его брат Авенир — тоже. Но на троне пока что сидел Иевосфей Саулович. Это значит, что резня только начиналась. И не будем покупаться на байки о самоуправстве Иоава.
Если бы Давид был ни при чём, Иоав пережил бы Авенира минуты на три, максимум — на четыре.
Мы помним, что произошло с убийцей Саула. А за убийство гостя, да ещё и дипломата, Давид даже не проклял убийцу — тоже мне царь Иудеи! Иоав выполнял приказ, и не будем в этом сомневаться.
Да, резня набирала силу. Как только Иевосфей узнал о гибели Авенира, руки его опустились. Ещё бы! У полководца Авенира было два заместителя — братья Рихав и Баан.
Так вот, не пришли они утешить царя и помочь ему в трудный момент. Они бежали. Через какое-то время они появились в царских покоях, но не со словами поддержки и утешения. Они вспороли брюхо спящему царю, отрезали царскую голову и отнесли её Давиду — в подарок.
Был ещё один законный престолонаследник — пятилетний Мемфивосфей, сын Ионафана — любовника Давида. При малолетнем наследнике была нянька.
Услышав о том, как скоропостижно гибнут все, кто имеет малейшее отношение к трону, нянька всполошилась. Она схватила мальчишку за руку и побежала из дому, да так быстро, что ребёнок упал и сломал ногу — охромел на всю оставшуюся жизнь.
С хромым сыном Ионафана можно было не торопиться. Пока что Давид принимал Рихава и Баана. Голову Иевосфея он приказал похоронить рядом с Авениром.
Братьям-киллерам он тоже воздал должное. Им отрубили руки, ноги и повесили в таком виде над прудом в Хевроне.
Израильтяне поняли, что ничего хорошего им ждать от Давида не приходиться. Старшины пришли к Давиду в Хеврон и просили царствовать над ними, и помазали его на израильское царство.
Теперь он был помазанником законным, а ещё имел жену — царскую дочь, и все его потомки будут законными правителями объединённой страны.
Молодому царю было тридцать лет. До этого он семь лет правил Иудеей. А Иевосфей, как мы помним, правил Израилем всего два года. Видать, время действительно текло в этих государствах с разной скоростью.
Теперь этому пришёл конец. Теперь можно было переезжать из Хеврона в израильскую столицу. Но Давид рассудил иначе.
Столицей он решил сделать Иерусалим — городок в горах, в котором всё ещё жили иевуситы.
Авторы библии страшно путались в описании завоевания Ханаана — с момента вторжения Иисуса Навина и до воцарения Саула.
За это время Иерусалим несколько раз был завоёван израильтянами. После каждого «завоевания» он оказывался иевуситским городом. Пора было завоевать его окончательно.
Давид подошёл к Иерусалиму с войском. Иевуситов он своими приготовлениями рассмешил. Иерусалим был горной крепостью, почти неприступной.
«Даже слепые и хромые смогут защитить город от таких полководцев, как ты» — кричали они новоиспеченному царю с крепостных стен.
Главным укреплением считалась цитадель на горе Сион. Давид взял её штурмом. И приказал своим воинам убить всех иевуситов, но в первую очередь — хромых и слепых. (Авось, сын Иевосфея под руку попадётся!)
Новый царь обосновался в новой столице. Правитель Тира первым прислал к нему послов, а заодно — плотников и зодчих — дворец строить. Речь шла уже о настоящем царстве — с дворцами, храмами и тюрьмами. Работа закипела.
И понял Давид, что он наконец-то стал царём. И набрал себе ещё жён и наложниц. И родились у него дети — двадцать четыре штуки. Среди них — Соломон.
Филистимляне решили воевать с Давидом, как раньше они воевали с Саулом. Давид повёл на них объединённое иудео-израильское войско. Первая же стычка принесла победу. Давид захватил финикийских истуканов и сжёг их. Вторая битва опять принесла победу.
Давид собрал всё своё 30-тысячное войско и пошёл перевозить ковчег из дома священника Аминадава в новую столицу.
Ковчег бога Саваофа, того самого, которому служил Самуил и которого Саул не считал своим богом.
Куда подевался бог Иегова? История умалчивает об этом. Наверное, он взял отпуск.
Сам Давид и все его воины во время перевозки плясали перед ковчегом, пели песенки, играли на музыкальных инструментах. Веселились.
Однажды телега с ковчегом наклонилась на ухабе и чуть не опрокинулась. Оза, сын Аминадава, схватился за телегу — и был таков. Умер на месте.
Веселье Давида прошло, словно его и не было. Зачем нам такие опасные святыни?
Ковчег оставили на хранение у какого-то Аведдара гефянина — назначили реликвии испытательный срок. Прошло три месяца. Все были живы.
Давид понял: ковчег в столице хранить можно, но очень осторожно. Повезли в столицу. При въезде в Иерусалим Давид опять веселился и скакал перед ковчегом на глазах простого люда. Из одежды на нём было лишь нижнее бельё.
Мелхола Сауловна наблюдала это безобразие из окошка своей опочивальни и презирала мужа.
После въезда и установки ковчега в скинии Давид принёс жертву, а потом угостил народ жареным мясом и хлебушком. Все были очень довольны.
Когда сытая чернь разошлась по домам, Давид вошёл во дворец. Мелхола встретила его язвительными приветствиями.
— Каков красавец, этот наш царь! Пляшет перед плебсом в голом виде, словно бомж какой-то.
— Что ты понимаешь, женщина? Я ещё и не то буду вытворять перед моим богом, который предпочёл меня твоему бестолковому папаше.
Мелхола закусила губу и ушла в свою комнату. До самой смерти бог не дал ей детей. Предосторожность Давида оказалась лишней — ведь его помазали на царство сами израильтяне. «Знал бы прикуп — жил бы в Сочи».
Наступили мирные денёчки. Давид вызвал на аудиенцию пророка Нафана, о котором мы доселе ничего не слышали. И спросил у него: «Почему получилось так, что я живу в кедровом дворце, а бог — в походном шатре?»
Нафан задумался и пошёл советоваться с богом. Бог сказал Нафану, что Давиду суждено построить дом господень — храм.
А за это он и его потомки будут править израильтянами, а в перспективе — всеми народами.
Давид выслушал пророка и не поверил своему счастью. Поскольку он сам был в некотором роде пророком, то решил удостовериться лично в своей миссии — задал богу вопрос. Бог ответил ему аналогично.
Но, что с людьми власть делает? Ведь мог бы сразу обратиться к Хозяину, а не отрывать пророка от более важных дел. Итак, было решено строить храм в Иерусалиме.
Мирные денёчки кончились. Молодой царь не спешил закладывать фундамент дома господня. Первое, что он сделал после своего откровения — учинил очередную вылазку на финикийскую территорию.
Он взял штурмом Мефег-Гамму и приказал всем уцелевшим горожанам выйти из города.
Их построили в одну шеренгу и приказали лечь на землю. Они легли — а куда деваться? Давид достал из кармана моток шпагата и начал эту живую шеренгу измерять. Две верёвочки — живые рабы. Третья верёвочка — всех в расход.
Новый царь был великий гуманист. Его предшественники просто мочили всех пленников без разбору. А этот убивал каждого третьего. Прогресс. Цивилизация. Да.
Все помилованные были проданы в рабство. Но вот, что интересно — завоёвывал он филистимлян, а пленники оказались моавитянами. Смена национальности, надо полагать, происходила во время замеров верёвкой.
Удивительные военные подвиги на этом не кончились. Пока Давид замерял верёвочкой пленных филистимлян-моавитян, на горизонте поднялись тучи пыли.
— Что это?
— А это некто Адраазар, месопотамский царёк, идёт наводить порядок в своё царство на Евфрате.
Не получилось у Адраазара навести порядок в своём Междуречье. Давид отбил у него тысячу колесниц, семь тысяч кавалерии и двадцать тысяч пехоты.
Всем лошадям Давид по доброму обычаю приказал подрезать жилы. Нет, сто лошадей оставили — для царских колесниц.
Сирийцы решили выручить Адраазара и послали на подмогу свои войска. Но Давид победил и сирийцев, убил двадцать две тысячи ребят из Дамаска.
Количество его жертв в этом конфликте перевалило за 50 тысяч. Напомню, у самого Давида было 30 тысяч пехоты — и всё. Победив сирийцев, Давид поставил свой гарнизон в Дамаске и сделал сирийцев своими рабами.
Трофеи Давида в этой войне были не менее сказочными, чем победы. У Адраазара Давид захватил несколько городов, что само по себе интересно — неужели он завоевал Междуречье?
Это — фантазии, не надо переживать и хвататься за учебники истории.
Не пройдёт и ста лет, как евреи действительно попадут в Междуречье — в качестве рабов. А пока можно было и пофантазировать.
Итак, в этих городах Давид взял невиданные трофеи — золотые щиты, которые он приколотил на ворота Иерусалима. Там же он захватил много меди, из которой изготовил себе «медное море, и столбы, и умывальницы и все сосуды»!
Давид так героически победил Адраазара, когда тот воевал с Фоем, ещё одним царём. Фой, в знак благодарности, послал к Давиду посла Иорама, своего сына.
Иорам думал, что дипломатический протокол одинаков во всех странах Ближнего Востока. Но он ошибался. Давид увидел у Иорама изделия из драгоценных металлов — сосуды и прочие побрякушки.
— Ух, ты, чего это у тебя? Ну-ка дай сюда.
Побрякушки присоединились к золотым щитам.
После этого Давид ещё раз напал на уже побеждённых сирийцев и убил их целых 18 тысяч. Возможно ли это? Возможно, если вы хотите сделать себе имя.
«И сделал Давид себе имя, возвращаясь с поражения восемнадцати тысяч сирийцев в долине Соленой».
Он заделался настоящим царём, развёл бюрократию и очень этим гордился. Сам был царём и верховным судьёй.
Иоав был его главнокомандующим, Иосафат — начальником царского делопроизводства, Садок и Ахимелех — первосвященниками, Сераия — писарем, а Ванея — начальником хелефеев и фелефеев (кто такие?). Сыновья Давида были первыми придворными.
Давиду не давал покоя хромоногий сын его любимого Ионафана. Он начал его разыскивать по всему Израилю. И, конечно же, нашёл. Привезли калеку Мемфивосфея в Иерусалим. Калекой он оказался самым настоящим — хромал на обе ноги.
У хромоногого Ионафановича рос уже маленький сын Миха. Давид решил держать этих потомков Саула при дворе — на всякий случай. Они были почётными, но всё-таки пленниками. Царь мог спать спокойно, зная, что никто в Израиле не поднимет народ на борьбу за трон.