И вот ведь, казалось бы – ну что это за дерьмо – все только пить да пить, и больше ничего? Но так легче нарваться. Хотя, острота ощущений конечно, не та. А впрочем… Да, фиг с ним, лишь бы найти кого-то. Ну, хоть кого-нибудь!
Я рванул обратно вверх по лестнице, кинул два рубля в коробку:
– Бабуль, тут таких как я не было?
Она принялась хрипло выть, благословляя меня, всячески призывая на мою голову здоровья, тащила Бога с небес себе в союзники. Да заткнется она, или нет? Я повторил вопрос погромче.
– Да нет здесь никого и не было! Полчаса ошиваюсь.
Девчонка возникла так неожиданно, что я отшатнулся. Она усмехнулась и протянула мне ладонь:
– Хой, я Ведьма.
– Хой, Русый.
– Заметно!
Мы стиснули руки в неферском пожатии, разглядывая друг друга. Ей лет 16—18, не больше. Личико нежное, мягко-овальное, с оттенком циничности. Светлые, рыжие стриженные волосы с веселой небрежностью топорщатся чуть завиваясь. Подкрашенные серо-голубые глаза выразительные и с налетом загадочности, разглядывают меня. Я увидел то, что видит она: «Парень лет 17, чуть повыше меня, насмешливые прищуренные карие глаза – хм, совсем не простые. Клевая косуха, необычная, где достал? Ухоженные русые волосы стянутые в длинный хвост. Симпатичный обветренный рот, удлиненный хрящик носа. Ничего так парнишка, из наших! Но явно не панк, слишком чистый. Металлюга? Наверняка. Кажется, со спиной проблемы, немножко крючится в сердечном позвонке, как я, бедняжка!» Я улыбнулся – почти угадала. Приятно такой симпатяшке нравиться!
– Ведьма, ты бухать хочешь?
– Ой, да кто ж не хочет? Холодно, продрыгла вся! Где народ шляется, блин! Шла, думала все здесь! А приперлась – только время терять! Русый, у тебя деньги есть?
Я посмотрел на ее тугие полные бедра, обтянутые джинсами «дырка на дырке» через которые видно тонкие черные колготки… Меня как крапивой укусило – хочу!! Хоть потрогать, просунуть пальцы под расползшиеся ниточки, до теплой кожи… У-ух!!
– Нет у меня денег. И гитары тоже нет, – пробубнел я, не отрываясь от созерцания. Она проследила за моим жадным взглядом и самодовольно усмехнулась: «Лишние дырки прожжешь, мальчик!» Я с трудом оторвался. Она повернулась, булавки, густо нацепленные на ее дешевые берцы и штаны звякнули как призыв, и я вздрогнул. Не могу! Сколько я еще продержусь без девушки? Эх, Светка, ну почему ты меня не хочешь? Зато Ведьма, похоже… Да ну, хоть бы и так, да только где? У нее? Навряд ли. В парке – сдохнешь. В подъезде – не захочет. Тьфу, я еще даже имени ее не знаю, а уже «под юбку» ей мысленно залез. Планы строю! Но ведь гиперсексуальности не прикажешь! И она такая округлая, плавная, смачная. У-у-у, это невыносимо! Зачем меня так дразнить впустую – ведь наверх поднимается, будто танцует! Блин, да нет, походочка у нее нормальная, неферская, раздолбанная, будто мешок цемента тащит. Но для меня танцует. Голая. На столе. Ерш твою медь! Хватит глядеть на ее «мадам Сижу», или сдохну. Я забежал вперед, заглянул ей в лицо:
– Ведьма, мы куда идем?
– Ну, для начала в подъезд, поссать.
– А потом? – вот и сердце сжалось – «а потом», волшебные слова, с запахом новой истории!
– Потом за гитарой к одной девчонке, если она дома.
И усмехнулась, так сладко, и так… нет, не пошло, а как-то… загадочно, что ли? Нет, это дешевые бабские трюки, на которые я все еще попадаюсь по молодости и неопытности. Или может… она правда ведьма? Да нет, быть не может, просто красивый ник, да и только! Торба у нее «КиШ». Ладно, спрошу.
В подъезде пока она торчала этажом выше я спросил, как можно небрежнее:
– Ведьма, слышь?
– А-и?
– Тя как зовут-то, на самом деле?
– Яна, – и кажется, снова усмехнулась. Спустилась вниз, блеснув в полумраке глазами. Подошла так близко, что мне стало страшно – а вдруг поцелует?! Чего я испугался, не понять, и чтобы это скрыть, поспешно закурил, протянул ей:
– Хочешь?
Голос сдал от волнения. Она помотала головой:
– Бросила!
– Вот это молодец.
– Ага, молодец, пять лет бросала. Сколько курила, столько и бросала.
– Ого, ни фига! – я почти восхитился, это того стоит.
– Мы к кому идем, может, я знаю? – надо же что-то сказать, а внутри все так предательски дрожит, как будто я еще никогда с девушкой по улице-то не шел, а не то что…
– Может, и знаешь. Логика, Ульянка. Маленькая такая, 14 лет. Нет?
Я подумал, помотал головой. Но, вроде, че-то знакомое. А впрочем – нет.
Три звонка – коммуналка.
– Здрасте, а Ульяна дома? – самым вежливым тоном, какой можно изобразить ее простуженным голосом «дрянной девчонки». Хрупкая женщина с хвостиком, видно, мама, сообщила нам, жалуясь:
– Нет ее, совсем у меня ребенок с ума сошел, у нее через месяц в «музыкалке» экзамены, а она… – и махнула рукой, вздыхая. Мы понимающе закивали, будто не были такими же раздолбаинами.
– Ну, вы ей скажите, Яна заходила, пусть она мне позвонит.
– Хорошо! – и дверь закрылась.
– Прикинь, девчонке 14, а она 10 лет со скрипкой в обнимку! Ребенок только ходить научился, а ему в ручки под хватательный рефлекс – скрипочку. И вот теперь – радость такая, заканчивает! Вот, наверное, забухает.
– Зато профессия, и в группу можно.
– Да, и знаешь, как аскать клево! Блин, за полчаса – полтиш!
– Вот бы нам сейчас хоть тридцаточку!
– Ага, это точно! И жрать охота! – жалобно вздохнула она.
– А мне-то! Я сегодня только один раз перед колледжем чаю попил.
– Подохнуть! – говорит она: – Я тоже.
– А ты где учишься?
– В универе, ВЭГУ знаешь?
– Знаю, в Зеленке.
– Нет, у нас на Телецентре, факультет СКД. Я – менеджер СКД! – не без гордости косится она на меня.
– Во как! – я нифига не понял, кроме того, что это реально круто! Но, Боже мой, что же мы будем делать, ведь и в правду очень голодно! Вот бы как-то… халяву что-ли какую! Если она ведьма, сложили бы способности и чего-нибудь навлекли на голодные головы. Отвлечься пока разговорами.
– Ян, а ты… в смысле, че за ник у тебя?
– А че, плохой?
– Нет, очень хороший, просто как-то, как сказать? Не так-то просто!
– Я тебе скажу, Русый, – начала она так спокойно. – Я просто, действительно ведьма. Не хочу никого обманывать. Пусть люди знают, и кому не нравится – валят! Я ведь никого не заставляю, просто предупреждаю. А то потом – ой, ты такая-сякая, я-то думал, а ты! Чтобы не думали. Но ты знай, я не злая. Хоть и не добрая. Но если что – обращайся! Я не откажу. Не имею права отказывать в помощи, если от души попросишь.
Я кивал, жутко обрадованный – смотри-ка, теперь мы вместе побарагозим! Только подружиться, а там… Вот, для начала – еды раздобыть! Я вздохнул поглубже, прикрыв глаза, осторожно взял ее за руку. Она чуть вздрогнула, как трава под легким ветерком, но руки не отняла. «Давай же, девочка, не прячься, раз все сказала! Я прошу тебя о помощи, и так искренне, как может, никогда и никого! Пойдем вместе!» – прошептал я ей, – и она поняла!! Маленькое чудо произошло. Ее мысли протекли в меня как липкий сок солнечной дыни, мои – в нее, перемешавшись в сцепленных ладонях – вот! Нам прямо! Я испытывал несравненное ощущение, будто кончая, или что-то вроде, по восхитительности не уступающее трахле!
– В магазин, там халява! – ожила она, стряхнув рабочее напряжение и решительно потопала вперед, почти волоча меня, обалдевшего, за собой. Руки склеились от «дынного сока», не разлепить! «О, не кончайся это чувство», – я радостно улыбался – вот, вот оно, то, ради чего я не поехал домой и подыхаю сейчас от голода и усталости, практически не замечая этого за радостью – а вдруг мы подружимся? Ведьма, настоящая, счастье-то какое! Люди добрые, смотрите, я иду за руку с Ведьмой, я не один такой! Теперь-то я точно полечу! Она ведь поделится? Непременно рассказать ей сегодня же, как я учусь летать, и мне не хватает всегда совсем чуть-чуть, немножко донорской крови»! Зазудело сейчас же схватить ее, расцеловать прижать к себе.. еще сильнее, и.. ой, нет! Опять я за свое!! Не-ет, не сейчас. И немедленно здесь и как угодно. Но мы же не для того друг-друга нашли. А Яна вдруг расхохоталась, не оборачиваясь. Я заморгал – чего это она?! Ах, да, мы же еще держимся за руки, и она все слышит! Я ужасно смутился, покраснел до ушей – еще не могу превращать свои тайные желания в откровенные без последствий, только учусь. А ее это, похоже, нисколько не волнует, привычно. «Сексуальное развитие девушек происходит на порядок быстрее» – всплыла не в тему дурацкая фраза из учебника. Вот, блин! Облажался на радостях! Дело ведь не в том, что я подумал, а в том, что меня это смущает! Лох. Яна толкнула дверь магазина и безошибочно направилась к дегустационному столику. Милые девушки, заученно улыбаясь, стали втолковывать нам про рекламную акцию – вет-чи-ны!! Янка, нет, я тебя трахну! Вот только напьюсь.
– Ага, понятно, а попробовать можно? – и, не дожидаясь ответа, принялась с видом знатока многозначительно жевать крохотные нарезочки. Я посмотрел на нее, и решительно схватил такой же кусочек. Обильная слюна, как у бродячей собаки, не дала колебаться, и я проглотил на счет «раз» один кусочек, на счет «два» уже жевал другой. Вкуууусно! Янка, куражась, толкнула меня в бок:
– Как ты думаешь, мне кажется, первый как-то…
– Нет, я, пожалуй, как-то, не разобрал! Можно еще? – и схватил очередной треугольничек. Так мы жрали, сколько позволяли приличия, и еще чуть-чуть. Нас чуть не прогонять взялись. Мы обожрали весь стол, и смылись под недовольными взглядами «рекламщиц».
– Эх, кайф! – довольно вздохнула Ведьма, облизав губки.
– Знай голодных халявщиков! – крикнул я, удаляясь от «кормушки». Неплохо, совсем неплохо!
– Теперь… – начала она,
– В переход! – закончил я. Ну, взаимопонимание ангельское! Вот это дру-уг! Я от нее тащусь. Сам бы я фиг решился столько сожрать, а с ней – ничего, практически сыт! Теперь еще…
– Пива бы! – вот, снова понимает.
Еще на подходе к переходу мы услышали то, что так хотели – смех, мат и гитарное бренчание. Значит, друзья, значит – пиво! Viva, неформальское братство! Может, и Дикая Дика, мой чудный дружочек там? Очень давно не видел я ее, скучаю!! Это мне Ведьма навеяла – я ведь уже надеюсь обрести в ней нового, столь мне необходимого друга-девушку!
Их было пять человек – разнорослых, почти пьяных, две девчонки и три парня. Девчонок я знал – высокая Алекс в черных джинсах, косухе и очках на дружелюбном лице и полненькая хорошенькая Мышка в длинной юбке. Дики не было, эх… Также я узнал Священника-Изгоя, а вот двое других мне неизвестны. Зато Ведьма со всеми обнялась с радостными визгами, а с Изгоем долго о чем-то шепталась, улыбаясь, чем вызвала приступ, в общем-то, необоснованной, но болезненной ревности. Мышь и парень по имени Ветер лабали, я и смахивающий на колющегося Горшка Тяжкий пели, а Алекс аскала. Делала она это – залюбуешься! Подойдет к прохожему, заломает такое голодное лицо, что жалость одна, и проскулит:
– Помогите бедным музыкантам! Изыщите копеечку!
Тут только самый черствый выдержит – и в подставленную бандану летит мелочь, а то и «чирки». Когда кто-то положил полтиш, мы завыли благодарно, и заорали: «Спасибо!!!!» так, что чуть не распугали прочих желающих помочь пропащим талантам.
Я не забыл краем глаза следить за Ведьмой – она доверительно наклонившись к Изгою что-то интимно ведала ему, и оба смеялись. Она похлопала его по руке, стянула с него бандану, и встретила человеческий поток противоположный тому, что обрабатывала Алекс. Блин, глядя на ее рыжий лохматый затылок, сильную спинку и то, что ниже, я все думал – Ведьма, ну, пожалуйста, о, пожалуйста! Я не просил пока ее помощи, но хотелось упасть на колени и умолять – ты же ведьма, помоги же мне!! Я столько лет, семь долгих лет без перерыва, мучаясь и не веря самому себе, надрывался и расшибал колени, сломал руку и даже попал в больницу с сотрясением когда решился поверить, что я могу, теперь действительно могу лететь. Я вышел оттуда, и – ты не представляешь, каких трудов мне стоило не разочароваться, не бросить это все, и снова, надрывая пупок в чертовой попытке лететь!!! Мне предлагалось так мало – всего лишь подчиниться Дьяволу – и лети! Но нет. Я свободен, как и прежде – но не лечу! Временами я готов был звать Его сам, и просить – забери ты мою волю несчастную, только дай сделать Это! И что меня держало тогда? А может, Он сам презрел меня за мой отказ? Потом я понял – или где-то прочел? – что мне не достанет сил. И я не смогу. Пока кто-то, такой же, как я, не поделится со мной собой. Своей силой. По доброй воле. И вот тогда… Ведьма, я прошу тебя! Что ты хочешь взамен? Ах, да, надо же чтобы бескорыстно! Ну, хорошо, я просто больше не смогу молчать. Я буду тебя умолять. Я мечтаю тебя умолять… Опять не то! По своей воле, а не под давлением жалости. Но как же мне к тебе с этим подойти, и не наломать дров?! Думай, Русый, думай!
– Русый!
Я вздрогнул, будто меня ударили. Я, оказывается, стою молча, а все поют, и Ведьма осторожно трогает меня за рукав. Я с надеждой уставился на нее – ЧТО???
– Ты все еще хочешь пива?
– А? Пива? В смысле?
– В смысле?! В смысле просто пива! – она смеялась, и в глазах ее прыгали черти, будто уже все знает, и просто ждет, чтобы я сказал. Сказать? Я открыл рот, и… закрыл. Не сейчас. Нервно сунул в зубы сигарету. Охренеть! Да я весь трясусь. Господи, ну почему не сейчас? Почему прямо сейчас нельзя?
Она покупала пиво, а я слушал в ушах грохот собственного сердца, оно тяжелым локомотивом каталось по желудку.
– Кто ходил – тому и первый глоток!
Она радостно свинтила голову бутылки, как злая кошка птичке, и стряхнула с рукавов назойливую пену, словно известный сексуальный процесс. Меня это добило, и я заржал, как ненормальный, громко и дико. Сгибала пополам и била плеткой истерическая дрожь, я чувствовал себя свихнутым чучелом, но не мог остановиться. Совершенно не смешно, скорее больно. Ведьма смотрела в сторону, пока припадок не покинул меня, потом протянула мне баллон. Я думал, она спросит что-нибудь вроде: «Че ржешь?» и посмотрит так, что от меня останется горстка униженного пепла, да еще и плюнет сверху для довершения картины. Ах, если бы! Но она смотрела так, будто все и всегда ведут себя как я! И это хорошо, так и лучше – будто не знает, что унизила…
– Спасибо! – вернул я ей «батл», но вовсе не пиво имея в виду.
– Не за что, – пожала она плечами, и отпила еще. Потом… притянула меня к себе и поцеловала, да так, что я о-бал-дел!
Жаль, что этого не было на самом деле. Но мне это нужно было. Правда. Как укол анальгетика. И я его не получил. Мучайся, Русый, мучайся! Не целуй меня, Яна. Мучай меня, тайно… не знай, что мучаешь…
Сидим, значит. наливаемся по самые глаза.
Смотрю на Янку, и про Дику думаю. Общего у них, двух феечек, маловато – только и того, что обе неформалки и жутко отвязные. Но навевает мне Ведьма Малолетнюю подружку мою, как полудетьми дружили-бухали. Потом разбрелись как-то… Почему? Странная вещь – жизнь, и особо человеческие отношения. Cижу вот тут, и не знаю, как к Янке подобраться поближе, а ведь уже законченным дружочком своим считаю!
Вторая бутылка «777» подходила к концу, когда Яна поднялась, шатаясь и не без труда.
– Ой, народ, я пойду, поссу, – тут она хихикнула, вцепившись мне в плечо, чтобы не упасть. – И домой!
– Как – домой? – испугался я. А как же наш разговор?! Я не могу ее так отпустить!
– Янка, я не полечу без тебя! – крикнул я ей вслед. Все захохотали, а она обернулась, посмотрела на меня так внимательно и совершенно серьезно:
– Щас, я только поссу!
Я прислушался к себе – вроде не такой уж и пьяный. Хотя, надо попробовать встать – хоть до остановки Янку довести, может, успею что-то сказать! И поцелую хотя бы, уж точно! Зачем сдался мне этот ее чертов поцелуй – пес его знает, но в дурную башку влетело – «не вырубишь топором»! Хотя из башки-то, да топором… и поцелуй не чертов, а ведьмин. Вот, видно в этом все и дело! Я поднялся, держать за почти совсем никакого Священника-Изгоя. Ничего, ноги еще приличной прочности, пока туда-сюда, домой совсем трезвый приду. Владка «пошинкует» – ну и пошла она! Сексуальных снов больше будет.
– Ребята, я домой!
– А-а, ну пока! – сказала Алекс, протянув шаткую руку. Я кое-как попрощался, и повлекся навстречу ночи, выползающей из густых, как мутная вода, сумерек. Перехватил Янку по дороге, она попыталась взбрыкнуть:
– Не, погоди, щас пойдем, надо же попрощаться!
– Нет, не надо! – помотал я тяжелой головой, крепко держа ее. Кровь загоралась от близости этого тела, этой девушки, прекрасной и грубой. Она была совсем пьяна, куда хуже меня. Вот и хорошо!
– Нет? Ну не надо, так хрен с ним! – мотнула рукой. – Пошли отсюда! – и, взяв меня под руку, вдруг запела довольно низким, хриплым голосом, лишенным нетрезвых нот, и очень задушевно: