– Жениха… – выдавил Наум.
– А у меня звание уже есть, – неожиданно для себя изрек Железнов. – Полковник. И добавлять к нему можно только генерала: генерал-полковник…
– Или «под-полковник»…
– А жених-полковник не по уставу… и не звучит.
– Ладно, господа продюсеры, не нужно меня провожать. А такси, такси джентльмены вызвать могут?
– И не только вызвать, но и посадить, – Наум явно не скрывал своей радости.
*** (1)(4) Железнов
Квартира Железнова
Точка отсчета. Четверг. 03.17 утра
Железнов невидяще смотрел в погасший экран своего Sony Ericsson. Неизвестно, сколько смотрел. Вернее, не смотрел, а, обхватив голову руками и упершись локтями в столешницу, стеклянными глазами уставился в проблесковый зеленый маячок телефона, расположенный в нижней части потухшего экрана. Время остановилось для него и потеряло смысл. Осталось только ощущение, что вот здесь, за своим кухонным столом, он сейчас прожил целую жизнь, бесконечную, как вечность. И безысходную. Как смерть.
Не соразмеряя усилий, Железнов в очередной раз сдавил свою голову ладонями и, дернувшись от боли, оторвал взгляд от телефона. «Да-а, натюрморт…» – мелькнула вялая мысль: на столе помимо распахнутого книжкой телефона, лежащего прямо перед Железновым, присутствовали две бутылки коньяка: одна – пустая, чуть подальше, и – вторая, наполовину пустая, чуть поближе, а также тяжелый граненый стакан – пустой. И пепельница. Полная. Набитая под завязку окурками.
Протянув руку к бутылке, Железнов до краев наполнил стакан, и, не замечая ни запаха, ни вкуса, как стакан воды загнал его в себя. Рука на автомате потянулась за сигаретой. Щелкнул зажигалкой и лишь после этого в очередной раз ткнул пальцем в кнопку телефона. На экране высветилось: «Саша, я устала! Я больше не могу! Саша, мы с тобой НЕ ПАРА! Неужели ты не видишь это?!»
«Вот и всё. Я опять один… Один. Она, – Железнов категорически не хотел произносить ее имя, даже «про себя», даже, мысленно, – она предала нашу любовь… себя… меня… Предала. – Железнов жадно, в одну затяжку, спалил пол сигареты, – …мы с тобой НЕ ПАРА, – затушил сигарету. – НЕ ПАРА! То есть, я ей – не пара. Да, Железнов, так (!) тебя еще не предавали. Впрочем, и повода не было – ТАК (!) ты никому не доверял и никого не любил… И ТАК (!) тебя не унижали, Железнов… ТЫ – МНЕ НЕ ПАРА!
Откуда это?!. Да ладно тебе, Саша, все ты понимаешь. Просто ты верил в любовь. Верил, что это самое главное, что есть в вашей жизни. А оказалось, что только в твоей, Саша. Так… – Железнов закрыл глаза, локтем уперся в столешницу, обхватив кистью виски и лоб, стянул кожу к центру. – Что у нас было в последнее время? Вилла на берегу океана, яхта, приемы, «общество» богатых и обеспеченных людей, красивая жизнь, миллионы на счетах… счастливые дети от того, что солнце, море, папа и мама. И все это с одной стороны. С той.
А с другой – я. Никто. В их понимании. Я – никто, – Железнов опять до краев наполнил стакан. – Я – никто. Я не миллионер, яхты нет, вилла и пентхаус тоже не предвидятся. И ей неловко, а может быть, стыдно, что ее полюбил такой никто, как я… а она даже позволила это… и даже позволила себе (!), ох ты, боже мой, увлечься… Ладно, Саша, не язви… А то больно мудрый. Задним умом. Раньше думать надо было.
Я ей «НЕ ПАРА!»… Господи! Стыдно-то как… Наивный ты, Саша, – разговаривая сам с собой, Железнов всегда обращался к себе от второго лица, именно так – Саша. Или – Железнов. – Саша, как ты мог поверить в то, что твоя любовь к ней может оказаться сильнее власти денег и жизни в роскоши! Сильнее жажды повелевать людьми!
– Но ведь в какой-то момент она поняла, что нет ничего важнее…
– А тебе это не показалось? Уверен, что поняла? И что теперь делать? Стать миллионером? Видели, знаем. Ты хочешь, чтобы она любила миллионера. Тебе не стыдно, Железнов?
– И что остается? Ощетиниться и забыть. Я знаю и ненавижу все ее недостатки. И несмотря ни на что – люблю. Паранойя.
– Саша, ты – идиот. И правильно – параноик. Ведь дело даже не в том, что она так (!) оценила тебя. Хотя и это ты не простишь ей, наверное, никогда. А самое главное и противное состоит в том, что она отвергла твои ценности. Деньги важнее человека. Зачем деньги, если нет счастья?
– Может, власть заменяет ей остроту ощущений? Но власть – одинока. Чем больше власти, тем выше, в смысле, глубже одиночество. Она этого не понимает? Или не хочет понимать. Или считает, что любовь пройдет, а деньги останутся навсегда?
– В общем, Саша, ты придумал ее. Придумал. Выдавал себе желаемое за действительное. Или не понял. Бог ты мой, но ведь она же плакала!
Неужели это было неискренне?!.
– Оставь, Саша. У всех в жизни хоть раз бывает минутная слабость. Она пришлась на тебя. И вообще! Откуда ты знаешь, о чем она плакала!
– Знаю. Тогда был момент истины. Был. Но…
– Саша!!! Очнись! О чем ты! Ты кого оправдываешь!!! И зачем? Кому оно нужно, твое оправдание? Ей!!? Она тебе сказала: мы – НЕ ПАРА! То есть ты недостоин ее!!! Вот с этим и живи! Сцепи зубы и живи! Начни все сначала! Не можешь быть счастливым сам, сделай счастливым хоть кого-нибудь!
Не подаём… В смысле, не попрошайничаем. Ощетиниться… Ощетиниться и жить! В смысле, существовать. А ей… Ей я докажу!!!»
*** (2)(4) Екатерина Строева
Квартира Екатерины Строевой
Через три дня после точки отсчета. Воскресенье. 20.37
Уже второй час Катя наблюдала через монитор своего компьютера Железнова, неподвижно лежащего на диване в своей квартире. Два часа – это уже после перерыва, вызванного поездкой домой к Железнову, где все попытки дозвониться и достучаться оказались бесплодными. В какой-то момент она даже решила вызвать МЧС, чтобы вскрыть дверь, но отбросила эту мысль по причине, в которой сама себе не хотела признаться, – Железнов может возненавидеть ее. Возненавидеть за попытку вмешаться в его личную жизнь именно тогда, когда он хочет остаться один. А это никак не входило в ее планы.
Вообще же Катя непрерывно наблюдала за Железновым уже третьи сутки: с той самой ночи, когда в 02.58 ей пришло сообщение от Смолякова: «У Железнова – активность. Что-то у него там произошло».
Несмотря на глубокую ночь, Катя, не задумываясь, выбралась из постели и включила компьютер – по договоренности со Смоляковым изображение с камер, установленных в квартире Железнова, передавалась не только в офис охранного агентства, но и на ее домашний терминал.
Картинка из квартиры Железнова выглядела гнетущей: сидящий за своим столом, совершенно не похожий на себя Железнов, с безжизненным лицом, чередовал коньяк с сигаретами. Выкурив очередную сигарету, наливал очередной стакан, вливал его в себя, после чего закуривал очередную сигарету. И так – по кругу. Час за часом. Процесс прерывался только восьмиметровым походом Железнова от стола к бару – достать очередную бутылку, да ступорным зависанием над собственным телефоном, который лежал на столе прямо перед Железновым. Раз за разом Железнов, судя по картинке, читал одно и тоже sms, желая еще и еще раз убедиться в том, что написанное там – правда.
Катя уже потеряла счет количеству выпитых чашек кофе, наблюдая за Железновым. После очередного Железновского «круга» и очередной чашки кофе Кати возле собственного монитора, она не выдержала и позвонила Смолякову:
– Нужно узнать, что у него там написано. Это возможно?
– Уже выяснили: sms он получил от Марии Николаевны Азаровой. Текст я вам сейчас перешлю.
Буквально через несколько секунд на телефон Кати поступило sms, которое, судя по всему, имело чрезвычайное воздействие на психологическое состояние Железнова: «Саша, я устала! Я больше не могу! Саша, мы с тобой НЕ ПАРА! Неужели ты не видишь это?!»
«Мария Азарова… Ну кто ж еще. Неудивительно», – Екатерина непроизвольно кинула взгляд на отчет, валявшийся рядом с монитором, читанный-перечитанный ею неимоверное количество раз.
Надо сказать, и Екатерина признала это, что охранное агентство, доставшееся ей в наследство от мужа, находилось «на уровне» – отчет, представленный ей Смоляковым, включал подробнейшее жизнеописание Железнова, включая даже военный (с указанием должностей и званий) и научный периоды (в приложении даже было название диссертации и перечень сотни железновских статей, разрешенных к открытому опубликованию), но, что Екатерину интересовало значительно больше – оценка места Железнова в системе взаимоотношений внутри телевизионного канала и характеристика его личностных отношений.
Именно из представленного отчета следовало, что около двух лет назад в жизни Железнова появилась замужняя женщина (фотография прилагается), мать двоих детей Мария Азарова – финансовый управляющий одной из крупнейших компаний страны – промышленно-финансовой группы «Русский ресурс», в том числе являющейся основным собственником телеканала, на котором работал Железнов. В отчете достаточно сухим языком излагалось, что причины и место знакомства этих двух людей, находящихся на совершенно разных социальных уровнях – неизвестны, однако, как следует из электронной переписки и интенсивности телефонных переговоров, взаимный интерес рос лавинообразно, несмотря на отсутствие интимных отношений.
Единственный зафиксированный публичный контакт наблюдался на «Форуме партнеров» телекомпании, когда фигуранты вынесли свои отношения на всеобщее обозрение, при этом уровень и накал отношений произвел неизгладимо яркое впечатление на всех наблюдателей. Муж Азаровой, занимающий очень высокую позицию в одной из углеводородных компаний страны, вынужден был предпринимать меры для сохранения семьи – добился назначения руководителем регионального Новозеландского филиала, куда и убыл около полугода назад вместе с женой и детьми. Судя по тому, что до последнего сообщения Железнов еженедельно получал от Азаровой из Новой Зеландии sms с одним и тем же текстом «Я с тобой», сам не писал, указанная схема связи является оговоренной и свидетельствует о том, что цели по прекращению отношений между Азаровой и Железновым мужем Азаровой не достигнуты – стороны ушли в период ожидания.
Указанное обстоятельство косвенно подтверждается и тем фактом, что после отъезда Азаровой Железнов личных отношений ни с кем из женщин не поддерживает, на новые контакты не идет, старые не поддерживает. И это – несмотря на то, что до того как в жизни Железнова появилась Мария Азарова, Железнов отношений с женщинами не чурался и слыл достаточно успешным и активным жизнелюбом.
Екатерина оторвалась от воспоминаний и взглянула на монитор – картинка не изменилась – неподвижный Железнов в джинсах и футболке, лежащий на животе на аккуратно застеленном диване, подсунув ладони под лоб.
«Что ж, ситуация понятна, – Екатерина закурила сигарету. – Из плюсов: Железнов отвергнут. Жестко и жестоко. Вокруг Железнова в настоящее время – вакуум, который я должна заполнить. Я, и только я. Возможные конкурентки? Новые – не в счет, разведем по сторонам. Из бывших?
Вопрос. Нужно бы узнать у Смолякова, кто они.
И что Железнов? Бросится во все тяжкие или, наоборот, закуклится наглухо? Или будет ждать свою Азарову? Да нет, насколько я уже его знаю, этого он ей никогда не простит. Но, с другой стороны, это и не означает, что он забудет ее.
Опять же, из плюсов: она далеко, а народная мудрость гласит, что мужчина «любит глазами». Очень хорошо! Значит, нужно сделать так, чтобы всегда быть рядом, всегда выглядеть на ять, стать нужной, в идеале – незаменимой!
*** (1)(5) Железнов
Квартира Железнова
Через 3 дня после точки отсчета. Воскресенье. 21.49
Железнов уже около трех суток находился в состоянии «глубокого погружения», когда раздался звонок в дверь. Железнов звонка не слышал. Еще в молодости у него проявилась уникальная способность – отключаться от всего внешнего мира и со скоростью современного компьютера, но – со значительно большей фантазией «прогонять» в голове варианты решения поставленной перед собой задачи. При этом обязательное условие отключения от внешнего восприятия для Железнова состояло в том, чтобы лежать на животе, вытянувшись на плоскости, положив лицо с закрытыми глазами на ладони.
Исходя из имеющихся возможностей в виде уютной однокомнатной квартирки, расположенной где-то между метро «Динамо» и «Аэропорт», в качестве плоскости обычно выступали либо пол, вернее, белоснежный палас, состоящий из бесчисленного множества плотно пригнанных друг к другу белых веревочек высотой с молодую траву, либо темно-синий диван, накрытый пледом такого же темно-синего цвета. В данном случае это был диван.
В комнате царил густой полумрак – плотные шторы, опять же, насыщенного темно-синего цвета, практически ничего не пропускали в комнату. Лишь только свет от экрана компьютера, стоящего на столе в «рабочей зоне» комнаты – за легкой перегородкой из дерева и никеля, выхватывал из темноты спинку кресла, да кусок белой стены над ним.
Уже около трех суток, практически в полной темноте и, практически не шевелясь, Железнов пребывал на диване, вытянувшись по диагонали, подложив ладони под лицо.
Железнов думал. Сразу о многих вещах. Параллельно.
Исходной точкой размышлений, конечно же, была Маша, хотя Железнов категорически не хотел даже про себя произносить ее имя. Для него Маша стала «Она». Единственная в его жизни Она.
«Состояние на сейчас» Железнов проскочил достаточно быстро, как всегда в виде диалога с самим собой.
– Я докажу Ей, что я – не «Никто»!
– То есть, тебе просто нужно опровергнуть тезис: «Если ты такой умный, то почему же ты такой бедный!?».
– Да. Доказать Ей, что я могу! Могу, если захочу (ключевое слово) – Железнов достаточно часто и в беседах, и в диалогах с самим собой вполне конкретно, а не интонацией, выделял ключевое слово, в данном случае – «если захочу» – стать богатым!
– А потом?
– А потом!?. Потом… Не знаю! Потом… Да неважно, что потом! Мне важно себе доказать, что я могу это сделать.
Разработав стратегию, Железнов приступил к тактике – в его голове стремительно рассматривались, отвергались, откладывались в сторону для дальнейшего анализа варианты быстрого обогащения, исходя из тех возможностей, которые были в его распоряжении. А в распоряжении Железнова, что он понял практически мгновенно, возможность была одна – его голова.
Молниеносный мозговой соло штурм с многомерным фильтром, учитывающим исходное в части финансовой, временной и креативной составляющих привел к тому, что первоначально Железнов решил оставить в разработке два проекта. Отбросив все остальное на потом: «Там посмотрим»… Если понадобится, конечно. Первым в списке проектов стоял Сценарий.
«Сценарий. Сценарий фильма… – с этими словами Железнов перевернулся на спину, что означало завершение мозгового штурма и начало боевых действий за первый миллион, за попранные чувства, за… И тут Железнов «услышал» звонок. Длинный, настойчивый и одновременно какой-то нервный звонок в дверь.
По пути к двери Железнов ткнул клавишу освещения в режиме «Интим» (три небольшие плоские лампочки, вмонтированные в балку потолка таким образом, что освещение осуществлялось только по отраженному свету от верхней части шкафа-купе), взглянул на часы – 9.51, мелькнула мысль: «Утра или вечера?» и повернул внутренний замок: на пороге стоял Няма, он же – Гений и даже без маски. В том смысле, что он никого не изображал, а проявлял обычное человеческое беспокойство. Более того, сильное беспокойство.
– Ты с ума сошел!!! – по-видимому, Наум решил сразу же взять быка за рога. – Почему молчишь?!. Телефон отрублен! На письма не отвечаешь! Домашний – не берешь! Оберст изнервничался весь! И я с ним! Саня! Что с тобой?!. Посмотри на себя!!! – Наум развернул Сашку лицом к большому зеркалу, находившемуся тут же – в прихожей, слева от двери.
– На что ты похож?!!
– На кто.
– В каком смысле? – от неожиданности, что Железнов вообще что-то ответил, Наум слегка оторопел.