Если в детстве Джефферсон без всяких вопросов принимал христианский взгляд на мир, то в юности критические труды Болингброка и других авторов изменили его мировоззрение на всю оставшуюся жизнь. Если попытаться понять, каковы же были его взгляды на человека и мир, когда он писал эти знаменитые слова — становится ясно, что он не разделял религиозные убеждения первых поселенцев «века веры», а также своих многочисленных современников. В действительности Джефферсон отверг большинство этих взглядов и верований, скорее придерживаясь материалистического, естественнонаучного взгляда на мир. Он был деистом, то есть признавал Бога-творца, который однажды сотворил вселенную и установил «законы природы», но затем никак не вмешивается в земную жизнь. Вообще Джефферсон был склонен сводить всю религию к морали. Будучи ближе по духу к Дарвину (о чьих позднейших трудах он ничего не мог знать), Джефферсон установил бюсты Бэкона, Локка и Ньютона в своем особняке в Монтичелло, который теперь превратился в место паломничества для миллионов американцев. Это еще одно убедительное свидетельство его приверженности естественнонаучному взгляду на мир. Джефферсон отвергал большинство религиозных и метафизических идей как мифологические, при этом особенно недолюбливал Платона, св. Павла, Афанасия Великого и Кальвина. Он даже склонялся к тому, что эти идеи были намеренно сфабрикованы священниками и царями, чтобы манипулировать людьми и держать их в подчинении. Джефферсон полагал, что человек должен руководствоваться только собственным разумом.
Описанный Данте духовный мир не мог не выглядеть иллюзорным и непознаваемым для Джефферсона, который всю жизнь активно интересовался естественной наукой. Хотя по трудам Болингброка Джефферсон был знаком с такими понятиями, как божественное откровение, духовные иерархии и «эфирные» миры, он не мог всерьез принять их. Он верил в реальность и истины видимого мира, который можно познать рациональным умом (не случайно он установил в Монтичелло бюст Бэкона, а не Платона).
В сущности, отвергая великий духовный космос, Джефферсон целиком принял естественнонаучное мировоззрение. Его отношение к духовному космосу может проиллюстрировать такая небольшая цитата из Болингброка, выписанная им в тетрадь:
Было бы слишком утомительно даже кратко перечислять все противоречивые определения, которые давались понятию «душа». Одни считали ее огнем, другие — «божественным огнем»; для одних она была воздухом, для других — «пятой мировой стихией». <…> Аристотель назвал ее новым термином «энтелехия». <…> В общем, это было нечто неопределенное, что многие предпочитали называть «дыханием» или «духом». <…> Было великое множество разновидностей души, их придумывали под влиянием новых гипотез, как только в этом возникала необходимость. Существовало понятие «вселенской» или «мировой» души, общей для всех телесных существ, поскольку некоторые древние авторы воображали вселенную гигантским животным, состоящим из души и тела. Считалось, что у каждого земного и небесного тела есть особый вид души — у солнца, у каждой звезды и планеты; что душа есть у растений и животных, а у человека их целых три, включая «рациональную душу», которая есть часть Божественного Разума, его эманация или излияние [34].
В конечном счете, точка зрения самого Джефферсона не слишком отличалась от скептического взгляда Болингброка, выраженного в этой цитате. Описанный Данте духовный мир (названный здесь «душой») явно отвергается как фантастическая «гипотеза» или как лежащий за пределами человеческого познания. Тем не менее, Джефферсон вовсе не был чистым материалистом. Он считал Бога творцом и устроителем вселенной, в которой человек является наиболее развитым существом.
Когда Джефферсон писал Декларацию независимости, он рассматривал человека не в контексте великого духовного космоса, но как живое существо, наделенное Богом высшими душевными качествами (разумом и совестью), в контексте «строения того мира, в котором мы живем», т. е. материального мира.
Джефферсон уже давно сменил религиозно-духовное мировоззрение на естественнонаучное к тому времени, когда формулировал знаменитые утверждения: «все люди созданы равными», «наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами», «жизнь, свобода и стремление к счастью». Позднее он говорил, что эти идеи были не «новые» и не «заимствованные», но скорее «отражали настроения американцев». Идеи Джефферсона были изложены в контексте материального, физического космоса, «в котором мы живем». До конца жизни Джефферсон отвергал христианство, принимая только его моральные заповеди, которые в конце концов признал наивысшим проявлением человеческой нравственности. Первородный грех, небесные иерархии, Троица, сотворенные Иисусом чудеса, воскресение и т. п. — все это он считал либо непостижимым, либо сфабрикованным. Джефферсону был противен любой духовный мистицизм, все сверхъестественное и любые туманные рассуждения о том, что он однажды назвал «областью духов». Слова Данте о том, что он созерцал потусторонние миры «как бы во сне», были для Джефферсона достаточным доказательством несостоятельности подобных рассказов — даже если он признавал их гениальным литературным произведением.
Слова Джефферсона год за годом повторяются по всей Америке в День независимости 4 июля и давно стали своеобразной формулой американской идентичности, как мы видели из речи президента в ноябре 1995 года. Но на самом деле немногие американцы ясно понимают смысл этого «Символа веры» и его первоначальный контекст («космос»), а также тот факт, что Джефферсон по большей части отвергал те духовные взгляды, которые многие американцы разделяют и часто смешивают с противоположными по духу джефферсоновскими утверждениями. Другими словами, эти идеи 1776 года до сих пор живы, но должны восприниматься только в контексте естественнонаучного взгляда на человека, общество, Бога и вселенную. Несмотря на то, что большинство жителей США имеют религиозные убеждения и часто упоминают их в сочетании со словами Джефферсона для объяснения и осмысления американской жизни — необходимо помнить, что Джефферсон отвергал эти убеждения. Его человеческие и общественные идеалы сформировались в естественнонаучном, а не в духовном космосе.
Весьма показательно, что Джефферсон, посвятивший всю жизнь служению родине, на склоне лет пытался, хотя и безуспешно, исключить преподавание религии из учебной программы Виргинского университета, основанного им самим. И все же большинство американцев, не зная толком историю своей страны, смешивают такие взгляды, которые сам Джефферсон посчитал бы принципиально несовместимыми. Веру в духовный космос (подобный дантевскому) и метафизические взгляды совершенно невозможно втиснуть в мир джефферсоновских идей. В «Американском символе веры» есть своя правда и достоинство, но это не значит, что американцы могут запросто включать в него любые посторонние идеи.
На мой взгляд, Джефферсон был верен своей исторической эпохе и распространенным в то время идеям. Прочитав биографию этого великого человека, невозможно не признать его беззаветное служение Америке. Биограф назвал его «одним из самых преданных учеников Века Разума». Джефферсон был реалистом и ученым, он не мог и не хотел оставаться в «веке веры». Характерная особенность этой и последующих эпох: как только Библия и религия подверглись рациональному анализу, люди уже не могли слепо принимать идеалы «века веры». (Ностальгия по «веку веры», по этому невинному времени до «грехопадения» человека, вполне понятна. Но если «век разума» и был исторически неизбежен, то, по крайней мере, он принес новое, более реалистичное отношение человека к окружающему миру. Так что никакое легкое возвращение в прошлое невозможно.)
Хотя и тяготевший к дарвиновскому научному мировоззрению, Джефферсон был бы глубоко огорчен, если бы узнал, что в конце жизни Дарвин отверг как идею Бога-творца (случайный естественный отбор вместо божественного плана), так и ту идею, согласно которой Бог наделил человека особыми качествами — разумом и совестью. В то же время и Дарвина, и Джефферсона, как и их многочисленных современников, оскорбляли многие «немыслимые» составляющие христианской религии, свойственные «веку веры»: чудеса, противоречащие законам природы; расхождения в четырех Евангелиях; богословские концепции ада, вечного осуждения и страдания; догмат Троицы и т. п.
Очень немногие американцы (в основном, ученые, нашедшие прибежище в университетах) знают, что Джефферсон выразил в своих знаменитых словах; и еще меньшее количество ясно понимают, что он к тому времени отвергал.
Здесь мы подходим к проблеме, быть может, во многих отношениях более фундаментальной и важной, чем различие между популярной и возвышенной «Американской мечтой»: насколько же американцы невежественны по части собственной истории и не знают ее духовных и интеллектуальных корней. Редкий выпускник колледжа способен объяснить связь между своими личными убеждениями, «Американским символом веры» и интеллектуально-духовной историей человечества (куда входят индоевропейские источники, космография Дионисия Ареопагита, «Божественная комедия» Данте, а также Ньютон, Лаплас и т. д.) Американцы просто не знают, какое место Америка занимает не только в европейской, но и в западной, и в мировой истории. Уверен, что даже нынешний президент США, активный член южно-баптистской церкви, затруднится объяснить, как его баптистские убеждения соотносятся с естественными идеями «Американского символа веры», который он процитировал для определения сущности Америки. И все же эти американские идеалы существуют только в контексте духовной и интеллектуальной истории человечества — как бы мало ни знали об этом сами американцы и как бы мало это их ни беспокоило.
Итак, космос «Американского символа веры» — естественнонаучный, а не духовный. Незнание или непризнание этого факта может причинить большой вред духовному и интеллектуальному здоровью человечества. Если сегодня Америка во многих отношениях является ведущей державой мира, она обязана глубже и яснее понимать, в чем состоят ее идеалы.
Часть 12
Конституция США и «Божественная комедия» Данте
Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии либо запрещающего свободное ее исповедание, либо ограничивающего свободу слова или печати, или право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб [35].
Наше правительство не располагает достаточной властью, чтобы противостоять человеческим страстям, не обузданным моралью и религией. Наша Конституция была создана только для народа высоконравственного и религиозного, она совершенно непригодна для управления любым другим народом [36].
Если слова Джефферсона из Декларации независимости (1776) стали своеобразным национальным «символом веры» (который иногда понимают правильно в его светском значении, иногда неправильно в значении религиозном, а зачастую произвольно толкуют и в том, и в другом), то Конституция США (1789) установила принцип правления и «верховное право страны» (Статья VII), которые действуют в Америке по сей день. Конституция определяет юридическую систему Соединенных Штатов. Поскольку главной темой данного эссе является психология и главные взгляды американцев на мир и человеческую природу, мы рассмотрим лишь те особенности Конституции, которые прямо выражают эти взгляды. Но с самого начала следует отметить, какое глубокое, фундаментальное и неразрешимое противоречие между государственной властью и религией прослеживается в двух вышеприведенных цитатах.
Когда были приняты Декларация независимости и Конституция США, в тринадцати штатах насчитывалось около 20 различных христианских деноминаций при европейском населении в три с четвертью миллиона человек. Невозможно представить, чтобы любая из этих деноминаций с ее специфическими богословскими взглядами на человека, общество и мир могла занять место национальной религии, хотя некоторые из них стремились к этому и учредили «государственные церкви» в нескольких бывших европейских колониях. В соответствии с древними традициями общественного устройства светские правители и религиозные лидеры всегда претендовали на божественную власть, дарованную свыше — многовековая борьба между императорами и папами в европейской истории прекрасно иллюстрирует два разных взгляда на устройство человеческого общества, которым должен править «наместник Бога на земле». Одни считали, что церковь должна управлять государством (теократия); другие полагали, что богоизбранный правитель должен управлять и церковью, и государством (цезарепапизм). Например, в русской истории это противостояние выражалось во взаимоотношениях царя и патриарха. Некоторые считали, что светские и духовные власти должны править совместно, каждая в своей сфере. После европейской Реформации правители больших и малых государств часто единолично выбирали официальную религию, что порождало конфликт между церковью и государством, а также между религиозным большинством и меньшинством. Но при основании американского государства важную роль сыграла и память о кровопролитных религиозных войнах в Европе, и число конкурирующих христианских деноминаций, и рациональные деистские взгляды «Отцов-основателей», и недоверие к династическим европейским монархиям того времени — эти и другие важные факторы привели к тому, что Америка не приняла ни «боговдохновенного» монарха, ни единой государственной религии, хотя христианство преобладало в Соединенных Штатах еще много десятилетий после того, как были написаны вышеприведенные слова Джона Адамса и Первая поправка к Конституции. Ни богоизбранный правитель, ни священное государство, ни официальная церковь с ее догматами не могли определять структуру нового правительства США. Правительство никак не претендовало на «божественную власть» и не навязывало всему народу какую-либо религию. Государство должно было быть независимым от религии и основанным на совершенно новых социальных и политических принципах. Принимая во внимание тот факт, что с древнейших времен все государственные правители и правительства традиционно провозглашали свою «богоизбранность», такое нововведение стало важнейшим событием в человеческой истории и положило начало современному секулярному миру.
В Первой поправке к Конституции США (первые десять поправок составляют Билль о правах, принятый Конгрессом 25 сентября 1789 года и ратифицированный 15 декабря 1791 года) провозглашалось, что Конгресс, не претендуя ни на какую духовную власть, «…не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии либо запрещающего свободное ее исповедание…» Это означало не только отделение религии от государства, но и отсутствие в законодательном и социальном устройстве молодой американской республики единой «духовной власти» (как у Папы Римского, религиозного лидера и т. п.), дававшей право управлять и наставлять даже в чисто религиозных вопросах. Такое было просто невозможно из-за разнообразия христианских деноминаций, поэтому в Америке не появилась ни «священная империя», ни верховная «духовная власть». Духовная жизнь переместилась в сферу деятельности различных религиозных деноминаций, существовавших в то время и возникших позднее, а выбор религии стал личным делом каждого человека. Этот факт чрезвычайно важен для осмысления духовного и культурного положения современной Америки. Самая популярная среди американцев национальная доктрина содержится в джефферсоновском «Символе веры», который, вместе с Конституцией и другими «священными» документами и традициями, составляет то, что социологи называют «гражданской религией» Америки, а простые люди зовут патриотизмом или национализмом. Американский флаг, Государственный гимн США и Клятва на верность флагу тоже со временем стали элементами этой религии, ведь она включает все церемонии, принципы и чувства, которые объединяют американцев. Следует отметить, что эта исторически сформировавшаяся «религия нации» в сознании американцев стоит выше политических и религиозных взглядов, которые у всех могут быть разные. Как мы уже убедились на примере «Американского символа веры», американцев объединяют вовсе не высшие, «последние» идеи о человеке и вселенной, а в лучшем случае идеи «предпоследние» — вполне земные и секулярные. Тем не менее, «священные» документы и церемонии «гражданской религии» считаются необходимыми для национального единства Америки. И хотя атрибуты этой религии действительно объединяют американцев, многие социологи, наблюдающие американское общество с различных точек зрения и на разных уровнях, утверждают, что сегодня это единство сильно подорвано.