И вот, представьте себе, в устье Яузы, там, где зловонный шустрый поток вливается в ленивую и величественную Москву-реку, аккурат под Малым Устьинским мостом однажды утром всплывает труп. Даже видавшие виды эмчеэсники и перевозчики тел потрясены необыкновенной красотою девушки, блаженным выражением ее миловидного лица. Тлен будто испугался коснуться прекрасных черт! Фотографии просачиваются в прессу и неопознанное тело получает прозвище "Неизвестная из Яузы". Девушка у всех на слуху, журналисты и блогеры строят предположения. Ну, хоть в таком виде безымянный человечек получил свои "пять минут славы".
Поскольку Неизвестная из Яузы так и не была идентифицирована, можно было строить любые предположения. Самая распространенная гипотеза: за четыре дня до обнаружения Неизвестной в одном из столичных борделей отдал Богу душу знаменитый боевой генерал, начинающий политик и харизматичный лидер движения националистического толка. Ситуация вопиющая, ведь генерал был на слуху, отличался семейными узами, постозностью и благолепием поведения. А тут - нелегальный публичный (хотя и элитный) дом, пикантная ситуация и прочее. Так вот, записные аналитики убеждали аудиторию, что Неизвестная - та самая ночная бабочка, на которой вояка испустил дух. Конечно, не обошлось и без теории заговора, ибо генерал ратовал за панславянский союз и открыто проявлял неприязнь к некоторым этносам. Вариант, что мужик просто не рассчитал силы, не рассматривался.
Поскольку, как уже отмечено, в мегаполисе сосуществуют несколько параллельных цивилизаций, мир проституции неучтен. Одной путаной больше, меньше - на характер Первопрестольной данная погрешность не влияет. Такой огромный организм, титанический странноприимный дом хрен чем всколыхнешь. Шоу продолжается несмотря на.
У нас сенсации случаются чуть не каждый день, одна жареней другой. Через пару дней о Неизвестной уже никто и не помнил, потому что кавказские абреки грохнули известную медиафигуру оппозиционного толка, и пересудная энергия перекинулась на новую пищу. Информационные поводы нам подбрасывают неустанно, и, похоже, у НИХ там для этого есть специальный департамент, финансирование деятельности которого проходит по секретным статьям госбюджета.
Малюсенькое историческое отвлечение. Слово "сволочь" пришло к нам из устья Яузы. В старые времена в этом месте вылавливали немало трупов девушек и младенцев. Профессия людей, вытаскивающих несчастных жертв, так и называлась: сволочь. Еще в Петровские времена Москва полнилась слухами о том, что де в Немецкой слободе и Лефортове всякая нерусь из развращенной Европы творит безобразия, последствия коих и жертвы греховных забав отправляются в последнее свое плаванье по притоку Москвы-реки. Изуверы де приносят в жертву безвинных прекрасных девиц и христианских младенцев. Ну, нечто подобное теперь сочиняют про украинских военных на Донбассе и мировое иудейство.
Итак, неизвестная... Стереотипное предположение: девица попала в жернова имперской столицы, ее здорово перемололо жизнею, а тело оказалось в итоге в месте слияния рек. Конечно же представляется грешный в кубе порочный мир (вовсе не немецкий, а очень даже россиянский), который пытается из прекрасного создания сотворить гламурного монстра либо порочную рабыню, что в сущности одного поля ягоды. В модели "красавица-чудовище" Неизвестная из Яузы предстает жертвой миллионоликого дракона, и шансов нет. "Не ходите, дети, вы Москву покорять, там удавы, гориллы и злые крокодилы, а не только в зоопарке!" - потому что в относительном выигрыше (ежели уж считать таковым материальный успех) оказывается один из миллионов, остальные же выпадают в вонючий осадок.
Все было совсем не так. Вопреки бритве Оккама.
Света Рубцова родилась и выросла в Старой Москве. Двухэтажный особнячок в Малом Комсомольском переулке давным-давно был нарезан на коммуналки, в одной из комнаток девчушка и подрастала. Теперь Комсомольские переулки именуются как и в старину: Златоустинскими. Не знаю, уместно ли теперь говорить о "гении места" но уютные дворики близ площади Дзержинского, пардон, Лубянки, и в самом деле во времена Светиного детства были весьма милы. Хотя и запущены. Девочку с младенчества во дворе называли "Светиком" ибо ребенок и впрямь лучился, радуя взгляд и умягчая сердца. А родители у Светика были простые люди, хотя и технические интеллигенты.
О Светиковом явлении ходили сплетни, потому как Светикова мама что-то не была замечена беременною. Имелось предположение, что девочку взяли из Дома малютки, но разве для жизни это так важно? Характерно, что пересудами страдали все те же старухи, что искренне любили Светика и обожали с ней сюсюкаться. Мама Светикова - женщина нехудая, беременность могли просто не заметить. Так что пусть происхождение прекрасного дитя останется тайною. А в сплетнях есть минимум одна положительная черта: часть из них является правдою или как минимум близкой к истине интерпретацией правды. А еще без сплетен немыслимо существование общности (даже если таковая сформировалась во Всемирной Паутине).
Во времена Светикиного детства уголок Старой Москвы между Большим Комсомольским и Армянским переулками все еще хранил черты мещанского мира, причем, с положительными оттенками. Не стоит ведь забывать: Петербург развивался как имперская столица, оттого и столь величественно-надрывна архитектоника Северной Пальмиры. Москва же веками являлась прежде всего купеческим городом, характерным дикой эклектикой и скупидомизмом населения. Старая Москва несмотря на попытки наведения лоска все же тепла и свежа, а Старый Петербург - наоборот.
Светик радовала обитателей двора, она была и в самом деле светлым позитивным человечком. Жаль только, девочка не блистала особыми умственными способностями. Если говорить точнее, таковых у ангелочка не имелось. Диагноз поставлен был еще в детском саду: олигофрения. Обучение в особой школе для "особо одаренных детей", а если говорить без сарказма, в корректирующем учебном заведении слабо помогло. Необучаемая - и все тут. Мозги без извилин. Хотя и характер добрый.
А в обыденном плане Светик ничем таким от остальной детворы не отличалась. До определенной поры. Ну-у-у... скажем так, сверстники взрослели (психологически), Светик же свято сохраняла детскую наивность и прямоту. Смешно было наблюдать, как даже младшие школьники относились к девушке как к ребенку-переростку. Они ее называли: "Светик-конфетик". Сладкое она любила - это да. Сердобольные бабушки дворовые конфетками услащали. Но, повторю, ни тени надменности или издевательств! Для всех Светик была своя, наподобие отдаленного родственника. Что-то в этом милом существе было от ангельского чина, что понимали даже отменные негодяи.
Подросшее дитя Рубцовых не сказать, что было красивым - скорее, миловидным и органичным. Лучившиеся светлые глаза обладали какой-то непонятной силою... умиротворения, что ли. Видя Светика, люди хотели жить. Такое же действие оказывают выдающиеся произведения искусства. Вспомнилось пушкинское: "поэзия должна быть глуповата".
Дети, как вы понимаете, подрастают быстро, оглянуться не успеешь - как... а, впрочем, перескачем через данный промежуток времени. Ни на округлую маму, ни на сухощавого представительного папу Светик похожа не была, а являлась сама собою: среднего телосложения, обычного роста, ну, а все остальное - ниже нормы. Но бывает и такое, что даже в невзрачных индивидах гуляет энергия неясной природы, заставляющая поверить в победу света над тьмою. А, может быть, все дело в привычке зрения. Люди видят человечка ежедневно, и он не докучает. Как те же домочадцы, к примеру. То ли символ, то ли ангел двора, а может даже талисман.
Разговаривать с девицею особо было не о чем, но она любила сидеть со старухами и с неизменной таинственной улыбкою, запрятанных в краешках припухлых губ, слушать. А хоть бы даже сплетни. Имея группу инвалидности, могла не работать, но без дела не сидела - выучилась стричь. В смысле, волосы. Конечно, в основном стригла бабушек, но порою и других обитателей двора. Без "зверизмов" (я имею в виду звезду в шоке Сережу Зверева), но вполне себе аккуратно. Кто-то расплачивался копейкой, кто-то просто "спасибо" говорил, а Светик не требовала, но особо радовалась шоколадным конфетам и кокаколе.
Во дворике был стол и для сильной половины человечества. За ним старики забивали козла и заливали за воротник. Иногда и так, что некоторые тут же, на травке и отсыпались. Но деды какие-то все попадались неживучие, видно, бытие их потрепало, а крылья портвейна - доконали. В общем, первой жертвой нового времени стал мужской уголок. А в конце времен из исторических малых архитектурных форм двора осталась разве скамейка, поставленная на столбы из очень стойкой к гниению лиственницы.
Двор менялся, многие получали квартиры в спальных районах, население редело. Светиковы ровесники и ровесницы, для которых девушка была обыкновенной безобидной дурочкой (а бывают и обидные!), покидали родное гнездо с легкостью, а появлялись новые люди, племя незнакомое и явно не испытывающее симпатий к месту прописки. На Светика новые москвичи глядели сочувственно, видимо и в ихних кишлаках и аулах обитают такие же дурачки и дурочки.
Считается, старухи не вымирают - потому что старятся все новые и новые кадры. Но в случае дворика в Малом Златоустинском (он уже перестал быть Комсомольским) вышло иначе. Старухи таки вымерли. Или разъехались. Лишь изредка какая-нибудь из еще невымерших приезжала в родные пенаты из своего Чертанова или Строгина, затравленно осматривала до боли знакомое пространство, видела незнакомые лица и произносила традиционную мантру: "Панайэхалитут!" Затем старожилка шла проведать Рубцовых. Только увидев Светика, душа гостьи успокаивалась: "Ну, хотя бы здесь все покамест на месте!"
Как там говорил евангелист Матфей: будут последние первыми и первые - последними. Едва человечество в очередной раз обнаруживает, что истина в противоположной стороне, те, кто плетется в арьергарде, оказываются вдруг впереди. Правда они социально пассивны и не знают, что делать, а посему в авангард вновь, растолкав серую массу, выдвигаются настоящие буйные. И все равно: присмотритесь к "омегам". Ну, так - ради любопытства. Ох, простите за философское отвлечение.
Книжек Светик не читала, по телевизору смотрела только мультики, но любила сидеть во дворе, слушать старух, перемывающих косточки всякой твари, или думать о чем-то своем. Никто так никогда и не узнал, о чем она так подолгу размышляла - сие было тайной даже для родителей.
Так получалось, что из особнячка жильцы съезжали, а Рубцовы - нет. Комната у них была большая, уютная, в мезонине (или с мезонином - не знаю уж, как правильно). Семья разделила ее на две части и обустроила две "жилые зоны". Между тем вот так постепенно, постепенно особнячок заполонили всякие непонятные людишки, которых ЖЭК селил полулегально. Да и весь двор приобретал черты, прости Господи, караван-сарая.
Родители Светиковы не торопились менять среду обитания потому как любили свой двор, да еще им нравилось жить практически как московские дворяне. Но всему приходит конец. Предложили власти ЦАО Рубцовым неплохую квартиру на Госпитальном валу, намекнув, что ежели не согласятся, следующим предложением станет Южное Бутово. Супруги, помаявшись рассудком, согласились. Надо было только чуток подождать: строители задерживали сдачу объекта, устраняя недоделки. У дочки особенно не спрашивали потому что знали: ТАКОЙ хорошо будет везде, даже в аду.
И вот родители в связи с грядущим событием сподобились сделать себе царский подарок: омыть сапоги в водах Индийского океана. Да и, откровенно говоря, дочка докучила, хотелось от нее отдохнуть. И это естественно: одно дело быть светом для соседей, другое - для близких родственников. Кто знает, что такое моральная усталость от житья с инвалидом, все поймет. Перепоручив Светика одной из еще тогда живших старух, Рубцовы отправились к вожделенному месту, на Край Света. Ну, чисто оторваться. Да, собственно, Светик не такая уж совсем и дура: готовить умеет, любит порядок, счет деньгам знает.
На целых два месяца - к мечте! Как говорится, за всю предыдущую жизнь. И на всю оставшуюся… Они ведь, интеллигенты воспитанные на КСП и прочих советских игрищах, оставались романтиками. Да и Светик наконец ощутила необычную для себя свободу, ведь до того она была под опекой. "Смотрящая бабушка" не допекала, ты сама предоставлена себе, да и вся просторная комната - в твоей власти. Это же круче даже кругосветного путешествия.
С берегов Индийского океана чета Рубцовых не вернулась. Ну, было сообщение в прессе, что де на курорт нахлынул цунами, и в первую руку карма настигла счастливчиков первой линии. Даже в райском Краю Света случаются такие вот напасти. Девушка новостей не смотрела, газет не читала, информацию пришлось черпать из традиционного источника. Светик не вполне понимала, когда старухи ей пытались объяснить, что родители всё - тю-тю. Бабульки любят вот так вот: сгустить. Срок прошел давным-давно, а мама с папой все не возвращались.
Поскольку официальной властью было сообщено, что при океанском катаклизме ни одного россиянина не пострадало, нашим как всегда повезло, оставалась надежда. «Смотрящая старуха» вдруг умерла. Отвезли в больницу с аритмией, там пожилая женщина Богу душу и отдала. Диагноз: воспаление легких. Типовой для нашей медицины случай: лечат от одного - мрем от другого.
Так Светик осталась совершенно одна. И часто во дворе сиживала она в одиночестве. Наверное уже вымерли и старухи-эмигрантки (или состарились настолько, что уже не могли приехать и навестить). В общем, тоска, даже стричь стало некого. Светик тайно надеялась, что родители все же вывернутся и вернутся, а потому она со скамейки любила вглядываться в подворотню. Там, в ином, Большом мире могут даже случаться чудеса. Воображение наивного сердца рисовало сказочные картины, что де родители очутились на необитаемом острове и ждут спасения. Блаженные в отличие от нас в спасение верят.
Здесь я уточню: просторная комната, в которой проживала наша блаженная, была приватизирована. Собственником является Светикова мама. По закону должно пройти полгода - ну, чтобы объявились все наследники и претенденты. Таковых у Рубцовых что-то не оказалось. Да что переживать-то? Никто как бы не погиб, не помер. Пропали без вести Рубцовы - и все тут. С кем не бывает.
Новоявленные обитатели старого уголка поглядывали на чудачку теперь уже искоса. Дело в том, что пришлые Светика просто-напросто... стеснялись. Прошло время, стали даже и побаиваться. Ведь тихий омут-то, еще неизвестно, кто в нем, то есть, в ней водится. Да и вообще... материализовавшимся москвичам были чужды это двор, этот город, эти аборигены, этот дух. В конце концов они ведь колонизаторы, а значит у них и психология соответствующая! Оккупантская.
И однажды появился ОН. Из подворотни. Славянин, молодец. Не то чтобы красавец, но и урод... то есть, не урод, конечно. Увидев девицу, сидящую в одиночестве, подсел и разговорил. Опыт есть: несколько лет работы торговым агентом научат многому. Само собою, ОН не москвич. Именно по этой причине - мотивированный и знающий, что ЕМУ надо. Сразу поняв, что имеет дело с несовершенным существом, повел себя осторожно и тактично, применяя, так сказать, средства нейролингвистического программирования.
Наивное дитя было искренне радо. Когда случайный прохожий напросился как-нибудь наведаться в гости, девушка конечно была на последнем небе от счастья. Как готовилась Светик к грядущему ЕГО явлению! И сама прихорошилась, и порядок в комнате навела. И даже наготовила яств, отстегнув от своего инвалидского бюджета изрядную сумму. И он пришел. С цветами, да еще и шампанским. Раньше девушка не пробовала алкоголя, он оказался даже круче кокаколы. Отрыв по полной программе.
Ну, в ту пору особняк представлял собой подлинный бедлам, посему событие не осталось замеченным. Вот были бы старухи - они б запилили... по совести или не знаю по чему там еще. Теперь уже, без сплетен и пересудов, каждая группировка во дворе жила сама по себе, воспринимая среду как джунгли. Каменные, конечно.
Надо сказать, Светик вкусила целых две недели счастья. Все было круто, как в мечтах. Почему-то я полагаю, что Светик все же мечтала. Но после случилось то, с чего собственно и начинался мой рассказ. Не могу представить, что произошло на самом деле - там, на Яузе, но уж Господь-то все наверняка все видел четко. Он же не фраер.