Политработники воспитывали у солдат высокий наступательный порыв, жгучую ненависть к врагу, готовность беспощадно бить фашистов за поруганную Советскую землю.
Челябинцы, освобождая Орловщину, видели следы оккупации. Вместо деревень и сел — развалины да пепел. На дорогах виселицы.
Проезжая по Украине, воины с болью в душе смотрели на руины, на обгоревшие коробки станционных построек, на покосившиеся украинские хаты и вырубленные сады.
— Не будет пощады врагу, — на коротких митингах заявляли солдаты. — До конца раздавим фашистскую гадину.
Вечером сбор командиров. Сообщаю: завтра на рассвете в бой. Ждать некогда. Надо скорее вызволять родную Украину.
Началась кропотливая подготовка к боевым действиям. Штабные офицеры: Баранов, Пшеничнер, Гаськов, — склонившись над картами, прокладывали маршруты, изучали район предстоящих боевых действий, разрабатывали вопросы взаимодействия, составляли схемы артиллерийского огня, уточняли порядок подвоза боеприпасов, горючего, продовольствия.
Не дремала и наша разведка. Начальник разведки бригады старший лейтенант Валеев организовал наблюдательные посты, со своими разведчиками тщательно изучил оборону противника. Данные, которые нам сообщил накануне полковник, были достоверными. Без труда удалось обнаружить расположенные вдоль дорог танки и самоходные орудия. Лишь на отдельных возвышенностях немцы оборудовали огневые точки. Отсюда нетрудно было сделать вывод: за дороги будет идти упорная борьба, немцы попытаются нам наносить мощные контратаки. В то же время такая тактика для нас была и выгодной. Мы могли, хотя это и нелегко было сделать, совершить обходные маневры, неожиданно появляться в тылу врага, внезапными ударами рассекать его боевые порядки и по частям уничтожать гитлеровцев.
Разговариваю с механиками-водителями третьего батальона. Обещают, что сумеют провести танки по любой местности.
А что думают мотострелки роты старшего лейтенанта Сидорова?
— Нам-то что, на броне будет легче, да и в пешей атаке не отстанем от танков, — весело говорили солдаты.
Иду во второй батальон. Подморозило, и земля затвердела. В ночной тишине звонко похрустывает под ногами образовавшийся в проталинах ледок. Меня сопровождает капитан В. А. Федоров. Я с симпатией смотрю на рослого комбата. Его комбинезон туго перехвачен портупеей, а на голове, как всегда, видавший виды шлемофон.
— Как настроение у людей?
— Завтра дадим немцам жару, — на ходу отвечает капитан.
И я верю словам комбата. Его батальон уже показал себя в первых боях. Капитан умело руководил подчиненными, в любой ситуации не терялся, мог расчетливо организовать бой.
Капитан Федоров — кадровый офицер. В 1933 году он добровольно ушел в армию. С первых дней войны — активный ее участник. Сначала на юго-западном фронте командовал разведротой, затем бои под Москвой, на Северо-Западном и Калининском фронтах. Был тяжело ранен, контужен, более двух месяцев лежал в госпитале.
Тактически грамотный офицер, он показал себя и в нашей бригаде бесстрашным и отважным комбатом. Но нередко мне приходилось сдерживать Василия Александровича, а иногда просто и ругать. Он непременно лез в самое пекло, первым врывался на вражеские позиции. Порой и не было в этом необходимости. Но я знал: завтра он снова первым будет на огневых позициях фашистов, в горячую минуту боя не устоит перед искушением появиться среди атакующих.
Мы подошли к группе воинов. Бригада сильно обновилась, и я с трудом узнавал не только некоторых солдат, но и офицеров. Оказывается, мы пришли в роту старшего лейтенанта Сидельникова, в которой проводился короткий митинг. Все внимательно слушали подполковника А. А. Денисова, только что прибывшего к нам на должность заместителя командира второго батальона по политчасти. Голос его звучал мягко, но убедительно. Чувствовалось, что Денисов — опытный политработник.
Заместитель командира танкового батальона по политчасти гвардии подполковник А. А. Денисов.
Выступали солдаты, сержанты — коротко и ясно: сражаться по-уральски, беззаветно и храбро.
В своей речи я напомнил, что боевые действия бригада начинает в довольно сложной обстановке. Ранняя весна превратила дороги в непролазные болота, затрудняется подвоз боеприпасов, горючего, продовольствия. Была одна просьба: экономно расходовать боеприпасы.
Побывал я и во второй роте, которой теперь командовал старший лейтенант И. С. Пупков. Встретился с начальником штаба этого батальона старшим лейтенантом Б. Н. Ерофеевым, побывал и в других подразделениях бригады.
На перекрестке полевых дорог огневые позиции заняла батарея 76-миллиметровых орудий. Артиллеристы расселись кто на станине боевой системы, кто на ящиках из-под боеприпасов. На щиту орудия укреплен плакат, на котором нарисован немецкий танк «тигр» и стрелами показаны его уязвимые места. Беседу с артиллеристами проводил парторг батареи П. А. Левшунов.
Такие памятки и плакаты к нам поступили несколько дней тому назад из политотдела корпуса и были розданы во все расчеты и экипажи.
Закончив беседу, Петр Андреевич сообщил мне, что сейчас состоится открытое партийное собрание.
Партийное собрание по-фронтовому было коротким, деловым. Командир батареи коммунист Шабашов сказал:
— Коммунист всегда должен быть впереди, личным примером увлекать воинов на разгром врага, сражаться храбро, мужественно и умело.
Речи выступающих были также короткими.
— Всем своим поведением в бою, — заявил коммунист старшина Садовский, — с честью оправдаю столь высокое звание.
Слово предоставлено мне.
— Артиллеристы в боях на Орловщине, — сказал я, — своим огнем расчищали путь автоматчикам, враг испытал на себе огневую мощь ваших ударов. И впредь сражайтесь с захватчиками также смело и отважно.
Партийные и комсомольские собрания в тот день состоялись во всех ротах и батареях бригады.
Поздно вечером состоялось партийное собрание штабной партийной организации, на котором я сделал доклад. Обсудили свои задачи в предстоящих боях на партсобрании и офицеры политотдела.
Всю ночь не пришлось сомкнуть глаза. Некогда было. Очень беспокоился о подвозе боеприпасов, горючего, продовольствия.
Мой заместитель по тылу майор В. И. Хохлов собрал своих подчиненных. Начальник продовольствия капитан Юмышев, начальник артснабжения старший лейтенант Иванков, начальник горюче-смазочных материалов бригады Егоян, командир роты подвоза старший лейтенант Тараканов и другие заверили: сделаем все возможное, но бригада будет получать нужнее довольствие.
Ушли офицеры, а я, прикрывшись телогрейкой, думал о том, какую страницу перед нашей бригадой откроет жизнь, что нас ждет впереди, как поведут себя новички в бою? И уже виделись жаркие атаки, бессонные ночи.
АТАКА НА РАССВЕТЕ
Утро 4 марта 1944 года выдалось ненастным, серым. Постепенно рассеивался туман, из-за густых туч начало пробиваться солнце. Было тихо и сонно. Я вскинул бинокль. Отчетливо видно несколько немецких танков, вокруг них ни живой души. Немцы преспокойно спят в наспех оборудованных блиндажах, из которых потягивало дымком…
Сзади послышался шум машин. Оглянулся и не поверил: к моему танку, перескакивая лужи, спешил командарм генерал В. М. Баданов в сопровождении нескольких офицеров.
— Ну, как дела, Фомичев? — он протянул мне руку и, не дожидаясь ответа, добавил: — Правый фланг у тебя не совсем прикрытый, это имей в виду.
— Я это учел, товарищ командующий. Разрешите доложить свои соображения.
— Слушаю, слушаю, — и Баданов прильнул к стереотрубе. — Э, да на твоем участке немец еще спит. Но мы его сейчас потревожим.
Генерал слушал меня внимательно. Я подробно изложил разработанный штабом план наступления.
Внезапно ударила наша артиллерия. Снаряды плотно ложились на позиции немцев. Короткий огневой налет ошарашил фашистов. Мы полагали, что гитлеровцы тут же ответят нам. Но немцы упорно молчали, а спустя минуту-две их танки попятились на юг. Хорошо было видно, как в упряжках забились лошади: немецкие солдаты начали оставлять окопы и удирать на повозках.
Генерал довольно потер руки:
— Жми теперь на пятки врагам, не давай опомниться.
Танки второго и третьего батальонов с десантом на броне рванулись вперед.
Командарм тепло со мной попрощался.
— Бывай здоров, Фомичев, кажется, скоро не встретимся. Отзывают в Москву, — и на глаза Василия Михайловича навернулись слезы.
Я понимал: ему не хотелось расставаться с 4-й танковой армией. Мы крепко расцеловались.
А тем временем танки с трудом продвигались по бездорожью, сминая на пути небольшие заслоны, подминая конные обозы. Натужно урчали моторы, из-под гусениц летели комья грязи. Второй батальон, выделенный в передовой отряд, через часа два-три на подступах к городу Ямполю попал под сильный артогонь. Тяжелые орудия противника, закопанные в землю, представляли собой серьезное препятствие. Наши танки попятились назад. Немцы усилили огонь, а вскоре перенесли его вглубь. Рядом разорвалось несколько снарядов. Меня обдало взрывной волной, облепило грязью, осколки прошили комбинезон.
— Вперед! — тороплю я механика-водителя сержанта Мурашова.
Надрывно ревет двигатель, медленно едем вдоль кукурузного поля. Капитан В. А. Федоров доложил обстановку и сообщил, что рота старшего лейтенанта Сидельникова попыталась совершить обходной маневр, застряла в кукурузном поле.
— Все меры примите, но танки спасите, — приказал я по рации.
Быстро созрело решение: выдвинуть вперед приданную бригаде самоходно-артиллерийскую батарею капитана Б. Дружинина. Самоходки с трудом продвинулись по раскисшей дороге и с указанного рубежа открыли огонь. В это время с брони танков спешилась пехота первой роты. Стрелки рассыпались по полю, цепь атакующих покатилась на юг. Хорошо было видно, как солдаты, с трудом переставляя в грязи сапоги, продвигались вперед.
Огонь противника на какой-то миг угас. Думалось, что вот-вот стрелки ворвутся на вражеские огневые позиции и откроют танкам дорогу на Ямполь. А между тем этого не случилось. Перед цепью атакующих неожиданно заплясали разрывы мин. Заградительный огонь достиг наивысшей плотности. Противник оказал нам сильное сопротивление. Пришлось привлечь всю нашу артиллерию. Бой длился несколько часов. К вечеру силы противника начали иссякать, и бригада еще немного продвинулась вперед, хотя выполнить задачу дня мы так и не смогли.
С наступлением сумерек подразделения бригады остановились на достигнутом рубеже. И тут выяснилось, что наши тылы далеко поотстали: грузовые машины застряли в грязи, и первый батальон майора Гоя всю ночь вытаскивал их.
Еду в батальон капитана В. А. Федорова. На корме танка примостился инструктор политотдела по оргпартработе Павел Семенович Попов. Он целый день мотался из экипажа в экипаж, из отделения в отделение, личным примером увлекал челябинцев. В его сапоги просочилась вода, инструктор вымок до нитки.
— Добре дерутся гвардейцы! — крикнул он мне на ухо. — Почитайте листовку-«молнию», — и майор протянул мне листок ученической тетради.
«Двух автоматчиков и пулеметчика уничтожил коммунист рядовой Пяткин. Расчет коммуниста старшины Садовского подавил три огневых точки. Экипаж лейтенанта П. Кулешова уничтожил прислугу тяжелого орудия и раздавил около 10 повозок. Товарищи, бейте врага, как бьют его наши отважные гвардейцы».
Машине нелегко передвигаться по этой вязкой дороге. Гусеницы глубоко зарываются в размокший чернозем. Мотор ревет натужно. Механику-водителю то и дело приходится переключаться с одной передачи на другую. А дальше как будет? На пути немало небольших речушек. Они вышли из берегов, и затопленные поймы представляют непроходимые болота.
Объезжаем буксующую автомашину. Дорогу нам преграждает офицер. Он весь вымок, в грязи. Механик-водитель сержант Мурашов останавливает танк. К левому борту машины подбежал капитан Юмышев и, узнав меня, неожиданно смутился:
— Не думал, что вы, товарищ подполковник. Застряли мы.
— Ну что, поможем продснабженцам? — обратился я к командиру танка лейтенанту Ясиновскому.
— Так точно! — офицер спрыгнул на землю и, быстро размотав трос, прикрепил его к крюку застрявшего грузовика.
В те дни подобных случаев было немало. Солдаты охотно выручали друг друга.
Танк медленно движется вперед. Ночь темная, хоть глаз коли. Моросит дождик, временами идет мокрый снег. Встревоженные гитлеровцы не прекращают стрельбу. Их орудия бьют беспорядочно, наобум, и снаряды особого вреда нам не причиняют. То и дело в небе вспыхивают ракеты.
Слева от нас тоже раздаются орудийные раскаты. Судя по всему, это Свердловская и 29-я мотострелковая Унечская бригады завязали ночной бой на подступах к населенному пункту восточнее города Ямполь.
У капитана Федорова находились начальник разведки старший лейтенант Валеев и командир саперного взвода лейтенант Лившиц. Укрывшись от ветра за броней танка, они о чем-то толковали.
— А, товарищ комбриг, добро пожаловать, — сказал Василий Александрович Федоров. — Мы тут думаем о ночной атаке. Вашего совета хотел просить. Зачем время тянуть. Саперы уже разминировали дорогу.
— Горячиться не надо, — успокоил я офицера. — Доложите обстановку.
Федоров назвал наличие орудий и танков противника, расположенных вдоль полевой дороги и на возвышенностях, коротко доложил о своем плане ночной атаки. Когда я с ним не согласился, он очень огорчился.
— Учтите, немец нас сразу обнаружит по шуму танковых двигателей и без особого труда расстреляет машины в упор при свете ракет. Шутить этим нельзя, — сказал я и спросил, какие потери понес батальон в дневном бою. Они оказались незначительны. Один танк подорвался на мине и один подбит. Несколько человек получили ранения.
Дождь не переставал. Мы сильно промокли. В сапогах хлюпала вода. Поблизости изредка рвались снаряды: немцы вели методический обстрел наших позиций. Однако мотострелки, сгрудившись вокруг соседней машины, не обращали на это внимания. Они тянули озябшие руки к теплому мотору, соблюдая светомаскировку, курили в рукав. А члены экипажа тем временем готовили машину к новым боям.
— Как с боеприпасами и горючим?
— На завтра, пожалуй, хватит, — ответил капитан.
— Поэкономнее расходуйте, поговорите еще с людьми. Тылы отстали, надеяться не на кого, — посоветовал я комбату.
— Замполит сейчас где-то в экипажах, об этом там и речь идет.
Замполит подполковник А. А. Денисов имел среди воинов непререкаемый авторитет.
Я собрался уходить, хотелось немного отдохнуть. Капитан В. А. Федоров меня останавливает:
— Вообще-то не мешало б завтра подбросить боеприпасов, товарищ подполковник.
— Не обещаю, видите, какая распутица.
Я не переставал думать о тылах. Танки первого батальона были брошены иа помощь тылам. Приказал радисту связать меня с заместителем по тылу майором Хохловым. Виктор Иванович рисует совсем не радостную картину. Мощные «студебеккеры», «зисы» и «полуторки» безнадежно застряли в грязи. Положение, в котором мы можем оказаться уже завтра или послезавтра, не из приятных. Но как бы там ни было, меня не покидала уверенность, что начавшееся наступление не приостановится, и мы вовремя получим необходимое количество боеприпасов, горючего и продовольствия.
Утро меня застало на наблюдательном пункте у капитана Федорова. Взглянул на часы: без десяти восемь.
— Пора!
Капитан Федоров вскинул ракетницу, и в сырое промозглое небо взлетела красная ракета.
— По фашистам — огонь!
Ударили орудия. В сторону немцев устремились танки. Фашисты тотчас ответили. Однако их огонь не достигал цели. Снаряды рвались в стороне от дороги, и лишь отдельные ложились в наших боевых порядках.
Слева с небольшой высотки полоснул пулемет. Пули чиркнули о броню танка.
— А, гад, — вскипел Ясиновский, — на тебе!
Выстрел лейтенанта заставил замолчать огневую точку.
Противник не выдержал натиска и оставил свой рубеж. Спасаясь бегством, немцы даже не взорвали тяжелые орудия, возле которых валялись трупы убитых и корчились тяжело раненные. Второй батальон первым ворвался на огневые позиции врага. Взломав оборону, челябинцы дробили ее по частям, с ходу сметая отдельные узлы сопротивления.