У Димки в один миг в голове прокрутилась вся видеопленка прошлого момента, когда он вместе с москвичкой Таней бегал звонить брату по городскому телефону-автомату. И он отчетливо вспомнил, как доставал из внутреннего кармана солдатского кителя записную книжку. И когда он доставал записную книжку, то вытащил все проездные документы и военный билет. А чтобы быстро найти нужный номер, Димка положил сверху, на телефон-автомат, все свои документы. А когда закончил разговор и повесил трубку, то на радостях забыл про свои документы, и они с Таней побежали к друзьям. «Все верно, – думал Димка, – все мои документы сейчас лежат именно там, на телефонном аппарате». И он с радостью, совершенно по-детски взвизгнул.
– Товарищ капитан! Я вспомнил. – Кричал радостный Дымов. – Мои документы лежат на телефонном аппарате у входа в станцию метро.
– Разберемся! – вышагивая важной походкой, как победитель, идущий с поля битвы, торжественно пропел капитан. – Вот сейчас доставим всех в участок и разберемся, что вы за птицы такие. – Разглаживая свои усы, продолжал капитан.
– Дима! – обратилась Таня с родинкой к Димке. – Давайте сделаем так. Пока вы там будете разбираться, я вернусь туда и заберу документы, если они еще лежат на месте. Ну, в общем, даже если их там нет, я обязательно вернусь. Нельзя терять ни минуты. – Продолжала брать на себя инициативу красивая девушка.
Димка быстро сообразил, что к чему, и согласился с девушкой. И Таня подбежала к впереди идущему капитану милиции и спросила, куда он их всех ведет, и показала свой паспорт с московской пропиской. Довольный, улыбающийся капитан убедительно дал знать девушке, что граждан, у которых с документами все в порядке, они не задерживают. А у кого нет документов, или есть какие-то неточности, тех доставляют для дальнейших выяснений в местное отделение милиции. Таня поблагодарила капитана и, взяв свою подругу, быстро скрылась в толпе пассажиров Казанского вокзала.
Ребята дружно вошли в узкое помещение местного отделения милиции и, поставив чемоданы на пол, уселись на длинную скамейку, обтянутую коричневым дерматином.
– Ну, что! Закуривайте солдатики! – победным голосом, торжественно произнес капитан. – А я пока буду проверять ваши документики. Да заодно и Военную комендатуру вызовем. Все как положено. – Усаживаясь за стол дежурной части, продолжал капитан.
Ничего не оставалось, и ребята дружно закурили армейские сигареты, выдыхая клубы дыма вверх как по команде, надеясь, что сейчас все образуется.
Петухов очень нервничал весь оставшийся отрезок дня, да и весь вечер и всю ночь плохо спал. То и дело до самого утра просыпался и подолгу сидел на краю кровати. Сам себе накапывал в стакан с водой капли корвалола, и, выпив положенную дозу, долго морщился, да сквозь зубы цедил заученную речь перед выступлением в Москве. Страшные мысли роем пчел кружились в его голове. Сердце стучало часто и неровно, и тем провоцировало хозяина на новые мысли. Один вопрос не сходил с его языка, и он полушепотом постоянно повторял его: «Что же будет, что же будет?». Вытирая уже влажным полотенцем свой распаренный от волнения широкий лоб и прелую лысину, далеко слизавшую редкие волосы ниже макушки.
Время до встречи в ЦК тянулось долгой и гремучей змеей, которая постоянно норовила укусить своими ядовитыми минутами за грязные мысли Петухова.
– Товарищ Петухов! – не поднимая взгляда от стола, командным голосом произнесла секретарша в приемной Секретаря ЦК. – Входите, Вас ждут. – Указав пронзительным взглядом, через широкие стекла очков, на массивную дверь кабинета.
Андрей Иванович еще раз достал из бокового кармана нового костюма носовой платок и вытер покрасневший лоб. Сердце еще сильнее било тревогу, а ноги становились ватными. Собрав все силы, Петухов невнятно произнес «спасибо» и, открыв тяжелую дверь, шагнул в кабинет Секретаря Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза.
– А, товарищ Петухов! Андрей Иванович! – увидев входящего и снимая очки твердо, но обаятельно, произнес Секретарь ЦК Логинов. – Милости просим, завсегда рады Сибирякам. Как долетели Андрей Иванович? – Логинов вышел из-за стола и крепким рукопожатием встретил Петухова.
– Да, спасибо огромное, Николай Николаевич! Наша гражданская Авиация лучшая в Мире. – Быстро сориентировался Петухов.
– Не успел сесть в самолет, и вот уже у Вас в кабинете. – Улыбаясь, подыскивал нужную ноту Андрей Иванович.
– Ну, насчет гражданской Авиации, ты действительно прав, Андрей Иванович! Что есть, то есть. Да, мы на первых показателях в Мире. – Продолжал чествовать дальнего гостя Логинов. – А вот военная Авиация, и вообще все вооружение, у нас стоит не только на первом месте, а мы даже ушли далеко вперед от всех, кто пытается нам противостоять. Советская Армия – самая сильная Армия в Мире! – продолжал, улыбаясь, выбрасывать фразы похожие на лозунги Логинов.
– А теперь к делу. – Усаживая прибывшего за стол для встреч, поменял тон Секретарь ЦК. – Андрей Иванович, как Вы знаете, обстановка в мире очень и очень серьезная. – Присев напротив Петухова, начал Логинов. – Есть решение ЦК КПСС через территорию Алтайского края ввести главные части Советской Армии, под видом учений, в Монгольскую Народную Республику. – Продолжал уверенно Логинов. – А так как железной дороги с данной страной у нас нет, все войска пойдут своим маршем до места боевых действий. А это значит, – Логинов подошел к стене и открыл кулисы приготовленной карты.– А это значит, что от последней железнодорожной станции города Бийска Алтайского края, войска должны пройти беспрепятственно более пятисот километров до места назначения и провести тактические учения.
– Ваша задача. – Логинов властно взглянул в глаза Петухову.
– Андрей Иванович, Центральный Комитет Партии возлагает на Вас огромную и Важную Государственную задачу: обеспечить беспрепятственный проход войск по Чуйскому тракту со всеми вытекающими отсюда последствиями. А для того, чтобы Вам было все хорошо понятно и в деталях, я пригласил специально для нашей встречи первого заместителя начальника штаба Вооруженных Сил. – Логинов подошел к столу и нажал кнопку на селекторе.
Через мгновение в кабинете стоял генерал армии и докладывал о своем прибытии. Логинов представил Петухову заместителя начальника штаба и попросил отнестись к этому очень серьезно, сказав, что задача не требует отлагательств и выполнять ее нужно немедленно.
Наковальня, на которую еще мгновение назад взволнованно и позорно опускался сердечный молот Петухова, стала звенеть не так громко и звонко, как перед входом в кабинет. Конечно же, Петухов был ошарашен таким поворотом событий. Он знал свой регион и очень хорошо умел работать. Для него решения Партии были самым главным приоритетом в жизни. Он уже давно и полностью был отдан верхним идеалам и несгибаемому духу Коммунистической Партии. Все было хорошо и патриотично внутри Андрея Ивановича, но вот одна невидимая деталь сжирала его изнутри, как старая крыса. Нет, это была совершенно не крыса ревности, и даже не любовь безответная. Это было мощное тщеславие, которое он прятал всю жизнь где-то глубоко под своим трепетным сердцем. И сердце, имея такую грязную ношу, постоянно проявлялось в нарушении ритма и резкой тупой болью. Но сам Петухом не мог с собою ничего поделать, когда видел или ощущал выгоду. Нет, не ту выгоду, что определялась деньгами, а ту выгоду, от которой кружится голова, когда звучат медные трубы и льются дифирамбы в его адрес в виде очередного ордена или других Государственных премий и наград. И, чтобы в очередной раз получить очередное назначение или награду, Петухов был согласен на все. Он уже тайно готовил для центра очередной шедевр своей трудовой деятельности. И вот, очередная слава, в виде очередного ордена «Трудового Красного Знамени», а то и еще чего в виде «Звезды Героя Социалистического труда», сама идет к нему в руки.
Петухов растянулся в улыбке вечной славы. Глаза его налились сверкающим блеском, и грудь увеличилась в размере для принятия очередной награды.
– Что с Вами? – удивленно спросил Логинов. – Андрей Иванович, Вам плохо?
– Нет, что Вы, Николай Николаевич! – приходя в свое сознания, встрепенулся Петухов. – Мне даже очень хорошо. Посмотрите какая красивая весна за окном, а в Москве она особенно хороша. – Начинал льстить Петухов. – А у нас в Сибири каков запах, а! – Петухов от удовольствия закрыл глаза и всем телом почувствовал приход весны даже в кабинете секретаря Центрального Комитета Партии Советского Союза. – А то, может быть, и к нам заглянете на пару денечков на Алтай, а Николай Николаевич? – с прищуром позволил себе задать хитрый вопрос Петухов зная, что Логинов несомненный любитель хорошей природы, а тем более природного застолья после хорошей охоты. А у него, у Петухова, в горах Алтая такие хозяйства: там тебе и охота, и рыбалка, и отдых на высшем уровне, и вообще всего-всего, как в сказке у царя Салтана. Главное, чтобы он клюнул. А уж мы-то его встретим по полной программе. И напоим и накормим. И отдохнет от всей души. И здоровье поправит. Глядишь, и нам хорошо будет. И нас не забудут и вспомнят когда надо добрым словом.
– Да! Отдохнуть пару денечков, не помешало бы. – Оборвал мысли Петухова секретарь ЦК. – Но сейчас не время. Обстановка в мире очень напряженная. И у нас стоят очень важные задачи. И одна из главных задач сегодня возлагается на Вас, Андрей Иванович. Вы войдите в суть дела, во всю сложившуюся ситуацию. – Логинов подошел к окну и привычно открыл его. Свежий столичный воздух ворвался в просторный кабинет секретаря ЦК.
– Вы понимаете, Андрей Иванович! – продолжал Логинов, вглядываясь вдаль московских улиц.
– Завтра будет объявлена полная мобилизация всех уволенных в запас военнослужащих. И вашего Алтайского Края в том числе. Это значит, что каждый четвертый мужик, стоящий на учете в военкомате, будет призван в строй и одет в военную полевую форму. А это значит, что у заводов и фабрик, у колхозов и совхозов не будет хватать рабочих рук. А Вам, Андрей Иванович, – Логинов повернулся к Петухову и с каменным лицом Вождя пролетариата утвердительно продолжил. – Вам, Андрей Иванович, нужно организовать и обеспечить полный проход Советских Войск в Монголию. Обеспечить полный порядок на данном участке. Оказать помощь Военному Комиссару в мобилизации граждан. И самое главное, чтобы все заводы и фабрики работали на полную мощность, и ни шагу не отступили от поставленного плана. – Логинов подошел к своему столу и уселся в рабочее кресло. – Вот за это все я лично с Вас спрошу, товарищ Петухов. – Секретарь поднял остро заточенный карандаш и еле заметно пригрозил Петухову.
– А вот когда мы с тобой выполним поставленную задачу нашей любимой Партии, вот тогда возможно и удастся на денек-другой в горы, да на рыбалку. – Логинов чуть заметно улыбнулся, и Петухов достал носовой платок из кармана и вытер вспотевший широкий лоб.
– Не беспокойтесь, товарищ секретарь ЦК. Уверяю Вас, мы справимся с поставленной задачей и выполним ее, какая бы она трудная не была. – Петухов рапортовал уверенным голосом, понимая, что перед ним сейчас ставится самая главная политическая задача, и ее выполнение во многом зависит и от него лично. Конечно же, это была не инициатива Петухова. Это было гораздо выше. Само руководство Партии и первые лица Советского Союза доверяют ему, тому самому Петухову, вчерашнему cибирскому мальчишке, сыну простого крестьянина, который вот уже более двадцати лет усердно идет по скользким ступенькам Коммунистической партии вверх. И всегда ему способствует удача, которая вытаскивает его за уши из разных политических канав и буераков, причем всегда сухим и чистеньким. Того самого Петухова, у которого очень слабое сердце и порой не хватает духа для принятия простых решений. Именно ему еще совсем недавно было доверено управлять и руководить огромной территорией нового строящегося Советского Государства. Да, конечно же, он был готов к любому назначению и к любой задаче, поставленной любимой Партией, но все же ему иногда казалось, что будто бы над ним подшучивают. А когда он начинает что-то делать, то ему кажется, что за ним всегда наблюдают как будто из-за угла или откуда-то сверху, как когда-то за ним подглядывали сельские мальчишки, когда он уединялся один в далеком детстве. А потом, когда у него что-то не получалось, они выбегали и дразнили его «Петька – Петух, Петька ловит только мух». А бывало, что еще и наподдают. И он убегал на конюшню и, спрятавшись, долго-долго ревел навзрыд. Еще тогда он дал себе клятву отомстить всем, даже неважно кому, но всем, грозя в узкую щель между толстых жердей конюшни, вытаскивая грязные детские кулаки из соломы, поочередно вытирая ими горькие слезы. И вот сейчас он, первый секретарь Крайкома Партии Алтайского края, стоит здесь, в кабинете секретаря ЦККПСС в Москве, и ему доверяют уже в который раз самые важные участки нашего государства. А тех деревенских пацанов уже давно нет в живых. Видели бы они сейчас, каким он стал, тот маленький и хрупкий Андрейка Петухов, постоянно хлюпающий и вытирающий горькие слезы от несправедливой обиды.
Петухов вышел из здания и вздохнул полной грудью весеннего московского воздуха. Привычно поправив теплый шарф, он сел на переднее сидение в черную волгу.
Ночь показалась Петрикову невыносимо бесконечной. Он всячески пытался заснуть, но мысли серыми крысами из разных щелей его сознания непрерывно просачивались в голову в виде ярких картинок прошлого. Отрывками кадров он воспроизводил прошлую встречу с Настей. Периодически вскакивая с железной кровати с деревянными спинками, жадно закуривая сигарету, Петриков начинал, не замечая для себя, задавать вслух самому себе бесконечно глупые вопросы.
– Как же так? Я совершенно не хотел этого делать! Почему? Какая женщина! – восклицательно ловил себя на мысли Петриков.
Выкуривая очередную порцию крепкого табака, пытался заснуть Виктор Андреевич. Но каждый раз, укрывшись с головой, он начинал представлять прошлую сцену. Петрикову непроизвольно рисовалось в сознании лицо Насти в лунном свете, а самое главное, запах ее губ и всего тела. Этот запах никак не выветривался из его обоняния. Даже у его жены, которую он так крепко любил, которая родила ему двух желанных сыновей, и которая была несравненно красивей Насти, и привлекательней во всех смыслах жизни, но у нее не было такого запаха тела, как у Насти, который переворачивает сознание и отключает все жизненные инстинкты. Да, именно этот запах, который исходил от Настиного тела, именно он не давал уснуть ни на минуту Петрикову. Перебирая мысленно все ее изъяны и не находя ничего такого, за что можно было бы ему зацепиться в привлекательном плане, Петриков начал ловить себя на мысли, что это произошло совершенно случайно, и больше он таких глупых ошибок не повторит. Хотя он был еще тем ходоком, но чтобы вот так, на улице и посреди деревни, да на голой земле, такого еще у него не случалось.
– Завтра, да, именно завтра я увижу ее на работе. Увижу, какая она некрасивая и обычная деревенская баба, и все мои мысли улетят прочь. – Успокаивал себя Петриков, в очередной раз, пытаясь хоть на мгновение заснуть. – И все-таки, какая женщина эта Настя! – закрывая глаза, вторил себе Петриков. – Анастасия!!!
Анастасия весь вечер до самой ночи провозилась с хозяйством и потом еще целый час мылась в бане, пытаясь смыть с себя уличный позор, произошедший с ней и новым управляющим фермой Петриковым. Не зная, что ей теперь делать и как быть вообще, она сидела на деревянной скамейке в бане совершенно голая, то и дело выливая себе на низ живота очередную порцию горячей воды, черпая ее из медного тазика. Она выливала на себя воду и вновь намыливала бархатным мылом то место, в котором она недавно, впервые в жизни, испытала огонь и взрыв всего ее тела. Да, ей хотелось повторение того, что вдруг так молниеносно сразило ее, и она провалилась в бездну непонятного, и в то же время такого милого, страстного и желанно-приятного чувства.
Но воспитанное многими уставами и укладами Советского общества, идеями Партии и семейной ячейки, подсознание с биением ее женского сердца, с ужасом повторяло в ее мыслях самое грязное слово, всего одно лишь слово «ПОЗОР».