— Нам они точно не помешают, герр майор. Вы позволите поговорить с лейтенантом Шюллером?
— Да, давайте.
Я вышел в смежную комнату, столь же скудно освещенную. Здесь располагался батальонный штаб. Лейтенант Шюллер составлял ежедневный рапорт в полк. Солдат пытался связаться с кем-то по полевому телефону. В комнате было не больше оживления, чем в любой гражданской конторе, — вот только выглядело все совершенно по-другому.
Я поприветствовал фельдфебеля Рупрехта, долгие годы бывшего душой штаба, и других товарищей, которых я не видел с прошлой ночи. Наши дружеские приветствия были искренни. Мы все знали: через что прошел каждый из нас.
— Йохен, добудь мне что-нибудь перекусить, умираю с голоду. — Желудок громко заявлял о своих правах. Я совсем о нем забыл.
— Как только, так сразу, Берт! Мы пытаемся связаться с полком, чтобы командир смог заказать на завтра штурмовые орудия. Пока что линия не работает.
«Катушечник», как у нас непочтительно звали связистов, доложил адъютанту, что связь с полком установлена. Лейтенант взял трубку: «Говорит командный пункт второго батальона. Обер-лейтенанта Крелля, пожалуйста». Я слушал с удивлением. Мой старый друг Руди Крелль снова в полку?!
Этот старый силезец был дивизионным «О-два» (первым помощником начальника генерал-адъю-тантской службы. — Прим. пер.). Я собирался спросить Йохена, когда Крелль вернулся в полк.
Снова заговорил лейтенант Шюллер:
— Добрый вечер, герр обер-лейтенант, есть ли рядом с вами герр оберстлейтенант Мюллер? С ним хотел бы поговорить майор доктор Циммерман. Как там у вас? Сейчас получше, чего нельзя было сказать еще пару часов назад. Но вот-вот появится связной с дневным донесением. Подождите минутку, тут кое-кто хочет с вами поговорить.
Шюллер правильно понял мою жестикуляцию и передал мне трубку.
— Приветствую, дорогой Руди!
Короткое молчание на том конце линии, и радостный голос ответил:
— Ух ты, Берт! Мы вчера слышали, что ты вернулся. Я уже кое-что рассказал о тебе оберстлейтенанту Мюллеру. С нашей нехваткой офицеров, выросшей в последние дни, мы рады каждому новоприбывшему, особенно если это старые испытанные товарищи.
— Давно ли в полку оберстлейтенант Мюллер?
— Недели две. Оберст Гроссе и его адъютант, обер-лейтенант Кельц, убыли в отпуск. Оберстлейте-нанта Мюллера прислали на замену из офицерского резерва, а меня назначили адъютантом, раз уж я из этого полка.
— Кто еще с тобой?
— Обер-лейтенант Полит и лейтенант доктор Хоффман.
— Я их обоих знаю. Руди, давай пока прервемся — наши командиры хотят поговорить. Береги себя, скоро увидимся.
Трубку передали командиру. Унтер-офицер Йерш, который тоже был в батальоне с самого формирования, принес мне кофе и сандвич.
— Спасибо, Йерш, век не забуду. — Я с удовольствием разделался с сандвичем. Теплый кофе был хорош. Я обернулся к своему связному: — Неметц, ты уже поел?
— Так точно, герр лейтенант, обо мне уже позаботились. Вот фельдфебель выкатит свою «гуляш-пушку» на передний край, и у нас будет горячее.
Ладно, увидимся с нашим старым шписом, гаупт-фельдфебелем Михелем, двумя его поварами и водителем позже. Меня пять месяцев не было в роте, и мне было интересно, те ли это люди, кого я знал. Я спросил Неметца. «Все старики остались в обозе, герр лейтенант, даже ваш конь Мумпиц». Мой старый четвероногий друг Мумпиц все еще жив, чудесно! Может быть, я скоро проедусь на нем. Интересно, узнает ли он меня? Мы были друзьями, я и этот маленький плотный мерин из бывшей чехословацкой армии. Имя ему подходило («пустяк» или «вздор») — он сбросил с себя многих. Но мы друг другу нравились и понимали друг друга.
Меня не было на КП уже два часа. Пора было возвращаться на передний край. Лейтенант Шюллер, бывший с командиром, вернулся в комнату:
— Берт, герр майор хочет еще раз с тобой поговорить.
Я вышел в соседнюю комнату и доложил о себе.
— А вот, и вы, Холль! Я поговорил с командиром полка. Он сделает все возможное, чтобы оба штурмовых орудия завтра были у нас. Противник, окруженный справа от нас, сжат до предела, так что он убежден, что артиллерию завтра развернут в нашем секторе. Сообщите солдатам, чтобы не было неожиданностей.
— Так точно, герр майор. Поскольку противник, возможно, не ответит, что-нибудь достанется и нам.
— Надеюсь. А сейчас возвращайтесь в часть. Завтра меня заменят. Дорогой Холль, желаю вам всего наилучшего, и да будет с вами бог. — Он смотрел на меня серьезно, протягивая руку на прощание. Я вытянулся, ответил на рукопожатие и вынужден был несколько раз сглотнуть, перед тем как ответил:
— Я тоже желаю вам всего наилучшего, герр майор, быстрого выздоровления и дальнейшего здоровья. — Отдаю честь, разворачиваюсь кругом и выхожу. Увижу ли я еще этого человека, которого я почитал и уважал? При всей своей строгости, он заменял нам отца. Но раздумья мои были недолгими. Этой ночью командиром должен был стать майор профессор доктор Вайгерт, которого мы знали как «папа Вайгерт». Он был типичным университетским профессором. Первую войну он служил капитаном, после этого преподавал в университете Бреслау и был признанным авторитетом в истории германского искусства. Как и его предшественнику, ему было 45 лет, но характерами они были непохожи. Майор доктор Циммерман отдавал приказы кратко, по-военному; майор профессор доктор Вайгерт также мог отдавать приказы, но разговаривал он так, словно обращался к студентам. Солдаты и офицеры ценили и уважали обоих.
Я попрощался с другом, лейтенантом Шюлле-ром, и другими штабными работниками и отправился на передовую со своим связным Вильманом. Вскоре глаза привыкли к темноте. Тут и там в ночное небо поднимались сигнальные ракеты. Они показывали, где примерно находилась линия фронта. «Швейные машинки» Ивана жужжали над головой, бросая легкие бомбы. Для простоты мы пошли по широкой асфальтовой улице, по которой несколько часов назад ехали «штурмгешютце». В нашем секторе было тихо. Обстрелянные солдаты знали, что дозоры с обеих сторон смотрят на передний край, навострив уши, насторожив все чувства. Если бы они заметили что-то подозрительное, они сразу же подняли бы тревогу. Ошибка вызвала бы ужасные последствия и привела бы к смерти для них и их товарищей. Из-за малой дистанции до неприятеля — 30-50 метров от дома — требовалась двойная бдительность. Окрик «Стой, кто идет? Пароль!» служил доказательством того. После того как мы повторили пароль, часовой позволил нам подойти. Ничего серьезного без нас не произошло.
Штаб 1-го корпуса 6-й армии: 20.30 24 сентября 1942 г.
Расположение сил противника:
Устье Царицы: 92-я стрелковая бригада, недавно подтверждена идентификация 111-й стрелковой бригады.
К северу от устья Царицы: боевые группы из разбитых частей 10-й дивизии НКВД, 244-й стрелковой дивизии, 115-го укрепрайона, 42-й стрелковой бригады, в дополнение к городской гражданской обороне из примерно 80 человек, набранных из рабочих и коммунистов.
От здания слышался легкий лязг. Прибыл Михель со своей полевой кухней, и отделения получали горячую пищу и сухие пайки, чтобы продержаться до следующего подвоза. Если бы прибыла почта, ее бы тоже раздали.
Шпис увидел меня, подошел и негромко отрапортовал. Я поблагодарил его и протянул руку:
— Ну, Михель, как дела, в обозе все в порядке?
— Так точно, герр лейтенант. Мы рады, что вы вернулись в роту.
— Я тоже. Жаль, что в роте осталось так мало стариков. Сейчас они бы пригодились.
— Унтер-офицер Павеллек уже приготовил паек для герра лейтенанта.
— Хорошо, но я лучше съем свой суп на кухне.
Три старых, проверенных лица ухмыльнулись мне,
не отвлекаясь от работы. Они поняли мой дружеский шлепок по плечу. Я как будто не уходил. Ячменная похлебка со свеклой была вкусной, как никогда. Колбасы на добавку в этот раз не нашлось. Но какую бы еду мы ни получали от двух поваров — один мясник, другой пекарь, — они всегда выдумывали что-нибудь вкусное.
Я повернулся к Михелю и сказал ему, что после окончания раздачи он должен прийти ко мне на КП.
На командном пункте я увидел своего друга Вайн-гертнера, а также Павеллека и Неметца. Ули доложил, что на передовой все в порядке. Было тихо. Я обернулся к Павеллеку:
— Юшко, мне здесь нужны лейтенант Фукс и фельдфебель Гроссман, а также обер-фельдфебель Якобс. — Потом я повернулся обратно к Ули и рассказал ему о смене командиров и что мне не нравится состояние здоровья майора. Появился гаупт-фельдфебель Михель и доложил, что он с кухонной командой уходит.
— Очень хорошо, Михель, по дороге сбереги своих людей и нашу «гуляш-пушку». Ты знаешь, где примерно мы будем завтра. Если нам повезет — наверное, уже на Волге, если нет — где-нибудь между здесь и там. Ну, берегите себя.
Михель бодро отдал честь и исчез. Фельдфебель Гроссман пришел вскоре после обер-фельдфебеля Якобса, за ним пришел и лейтенант Фукс.
Штаб LI армейского корпуса: 22.30 24 сентября 1942 г.
Неприятельский плацдарм по обоим берегам Царицы в южной части очищен от противника, за исключением западного берега Волги и нескольких участков самой Царицы...
В частности:
94-я ПД успешно очистила сектор города к югу от устья Царицы до жилого района на берегу Волги и изгиба Царицы, обращенного на северо-восток. Противник все еще удерживает оставшийся берег большими силами.
В тяжелых боях 71-я ПД 24.9. вышла на следующую линию: мост через Царицу 35а 1 — овальная площадь — улица к северо-востоку — южный край театральной площади — Театр (исключительно) — северный край площади партийных зданий — берег Волги 46с2. Противник упорно сражается за каждый дом. По показаниям пленных, группы сопротивления возглавляются опытными командирами и комиссарами. Раз за разом обнаруживается активное участие населения. Из-за ожесточенности боев пленные берутся редко. Потери противника очень высоки...
Потери на 24.9:
94-я ПД: убитых — 1 оф., 19 уоф. и рядовых;
раненых — 54 уоф. и рядовых.
71-я ПД: убитых — 1 оф., 18 уоф. и рядовых;
раненых — 2 оф., 52 уоф. и рядовых.
Трофеев и пленных на 24.9.:
398 пленных, 2 уничтоженных танка, 25 пулеметов,
2 противотанковые пушки, 11 противотанковых ружей, 14 минометов, 85 автоматов, сбито 3 самолета.
— Ну, господа, начнем наше совещание: вы, как и я, знаете, как сегодня обстояли дела. В моей роте два легкораненых и один тяжелый. Легкораненые остаются в роте. Каковы ваши потери, герр Фукс? Ни одного? Превосходно! Перед тем как мы обсудим планы на завтра, хотел бы передать привет от нашего командира. Я был в батальоне. Герр майор доктор Циммерман заболел желтухой, его сегодня сменит майор профессор доктор Вайгерт. Герр Вайнгертнер и я знаем доктора Вайгерта с Кенигсбрюка. Когда формировалась дивизия, лейтенант Вайнгертнер даже был командиром взвода в 14-й роте у гауптмана Вайгерта. Думаю, нам повезло. Кто знает, как бы новый командир сошелся с нами и с войсками.
Ули счастливо сказал:
— Папа Вайгерт о нас позаботится. Он чудесный малый!
— А теперь — о завтрашнем дне: два штурмовых орудия, скорее всего, к нам вернутся. Их нам заказал еще и полк. Кроме того, завтра нас будут поддерживать артиллерия и 13-я рота со своими тяжелыми гаубицами. Теперь у нас будет больше огневой мощи, и нас не бросят, как сегодня в полдень. Когда я разговаривал с командиром «штурмгешютце», лейтенантом Хемпе-лем, он сказал — если он будет, то не раньше 09.00. Для нас это означает, что до того мы не сможем начать. Когда рассветет, нам придется тщательно осмотреть местность с развалинами, и пусть их обстреливает наше тяжелое оружие. Когда придут штурмовые
орудия, моя рота идет в бой с ними. Гроссман, ты идешь со вторым орудием и двумя отделениями справа и слева от улицы, я веду остальных тоже по обе стороны улицы, с первым орудием, которым командует лейтенант Хемпель. Вы, герр Фукс, идете следом со своей ротой, где-нибудь справа-сзади. Смотря по реакции противника, вы будете „. „ х „ знать, что делать, и сможе-
Лейтенант Рудольф Крель,
02 94-й пехотной дивизии Те ПРИКРЫТЬ МОЮ роту ОГНвМ
справа. Ули, следи за ситуацией и развернись за обеими ротами как резерв. Мы с тобой свяжемся, если ты будешь нужен. И держите связь. Якобс, ты действуешь своими пулеметами и минометами, чтобы не дать противнику поднять голову. Все узнаваемые цели должны уничтожаться как можно быстрее. От слов к делу, господа! Мы должны быть чертовски внимательны, и, возможно, нам придется вести бой вкруговую, раз мы не знаем, где в этом хаосе прячется Иван. Вопросы? Нет! Тогда до завтра, надеюсь, ночь будет спокойной. Гроссман — на минутку.
Три моих товарища покинули командный пункт.
— Гроссман, когда придут два «штурмгешютце», ты остаешься со второй пушкой. Мы оба должны оставаться в пределах слышимости от командиров и — если нужно — перекричать шум двигателя, чтобы сообщать о препятствиях. И скажи солдатам, чтобы держались подальше от машин! Их будет тянуть туда, как магнитом, потому что инстинктивно кажется, что за ними можно спрятаться. На самом деле все наоборот: машины легко замечаются противником. Их легкое оружие бесполезно против брони, но все, кто снаружи, окажутся легкой мишенью. Наше главное предназначение — оберегать орудия от неожиданностей и дать командам чувство безопасности. Если мы не можем общаться с командирами языком жестов, тогда будем стрелять сигнальной ракетой в сторону цели. Ты договорился с соседом слева?
— Так точно, герр лейтенант!
— Еще что-нибудь?
— Нет, герр лейтенант, все ясно.
— Тогда спокойной ночи.
— Спасибо, герр лейтенант!
Я посмотрел на часы: до полуночи еще полчаса.
— Павеллек!
— Герр лейтенант?
— Я немного посплю. Проверь, правильно ли установлены часовые снаружи — и, если что, буди меня.
— Так точно, герр лейтенант. Доброй ночи.
— Спасибо.
На полу командного пункта — это был угол коридора на первом этаже крыла здания, которое мы штурмовали днем — я разбросал щебень, положил под голову планшет, а вместо одеяла расстелил «цельтбан» (камуфляжную накидку. — Прим. пер.). Шлем был наготове рядом с головой, автомат лежал сбоку. Пока я пытался вспомнить, не забыл ли я чего-нибудь, усталость взяла верх.
25 сентября 1942 г.
Штаб LI АК: 06.20 25 сентября 1942 г.
Ночью многочисленные авиационные налеты в городском секторе Сталинграда и в тылу...
Я рывком проснулся оттого, что меня трясли за плечо. Меня разбудил командир группы управления. Секунду я вспоминал, где я, потом пришел в себя. Я посмотрел на часы — было 6.15 25 сентября. Я потянулся и зевнул.
— Герр лейтенант спал, как бревно.
— Ты прав, Юшко. Устал как собака. Что нового?
— Ничего, герр лейтенант, иначе мы бы не дали вам столько спать.
— Принеси воды умыться.
— Сейчас, герр лейтенант.
Я вышел наружу и облегчился. Было еще темно. По всей линии фронта лишь в нескольких местах раздавался шум боя. На небе не было ни облачка, день снова обещал быть жарким и солнечным. Я вернулся в развалины. Ах, как хороша была холодная вода! Ее хватило лишь на небольшое умывание, но холодная жидкость оказала свое живительное воздействие.
Наш шпис отправил к нам ездового полевой кухни с двумя канистрами горячего кофе. Теперь у каждого была возможность попить горячего с сухим пайком, и мы смогли наполнить фляжки. Только в такие моменты понимаешь, как важно иметь «ротной матерью» ответственного человека.
Появился батальонный связной Марек.
— Герр лейтенант, сообщение из батальона. Герр майон Вайгерт принял командование. Задача — дойти до Волги — остается в силе. Штурмовые пушки на подходе. Наблюдатели от артиллерии будут развернуты в вашем секторе, и герр майор желает герру лейтенанту и вашим людям всего наилучшего.