Я тоже читаю «Кр[уг] чт[ения]» и готовлю много изменений, исправлений для второго издания. Вижу много недостатк[ов].
Поклон всем вашим.
Лев Толстой.
Я знаю Рамакришну по теозофич[еским] журналам. Тех прекрасных мыслей, к[оторые] вы выписали, нет там. Откуда вы брали?
13 фев. 1906.
Опубликовано в ПТС, II, № 484.
О Петре Алексеевиче Сергеенко (1854—1930) см. т. 68. Ответ на письмо Сергеенко от 11 февраля 1906 г.
1 Шри Рамакришна Парамагамза (1833—1886), индусский проповедник ведантийского учения, утверждавший, что в основе всех вероисповеданий лежит одна и та же религия, общая всему человечеству. В первом издании «Круга чтения» Толстым помещено одно изречение Рамакришны. Присланные Сергеенко Толстому выписки из книги М. Миллера «Рамакришна» были Толстым утеряны.
2 Дело, которым был занят Сергеенко, — собирание им писем Толстого для издания, которое было осуществлено позднее: «Письма Л. Н. Толстого 1848—1910 гг., собранные и редактированные П. А. Сергеенко», изд. «Книга», М. 1910; «Письма Л. Н. Толстого 1855—1910 гг., собранные и редактированные П. А. Сергеенко», изд. «Книга», т. II, М. 1911, и «Новый сборник писем Л. Н. Толстого. Собр. П. А. Сергеенко», М. 1912.
3 Александра Андреевна Толстая (1817—1904), двоюродная тетка Толстого. См. т. 46, стр. 490.
4 Николай Николаевич Страхов (1828—1896), философ, друг Толстого. См. т. 61, стр. 234.
5 Кн. Сергей Семенович Урусов (1827—1897), сослуживец Толстого по севастопольской обороне 1855 г., с которым Толстой поддерживал отношения после окончания войны. См. т. 61, стр. 238. Пятнадцать писем Толстого к Урусову были опубликованы А. Е. Грузинским в «Вестнике Европы» 1915, 1.
138. В. Г. Черткову от 13 февраля.
* 139. А. Л. Толстой.
1906 г. Февраля 13. Я. П.
Спасибо, милая моя дочь, за письмо. Пиши чаще. Ты, верно, про нас всё знаешь. У нас всё вполне благополучно. Я часто чувствую твое отсутствие и с любовью вспоминаю о тебе не тогда, когда ты мрачна и рассеянна, а внимательна, и весела, и добродушно серьезна. Не теряй детскую серьезность, ту, к[оторую] я вижу в Дорике, когда читаю с ним «М[ысли] м[удрых] л[юдей]» и объясняю.
Пишу я это письмо не только для того, чтобы поговорить с тобой и тебя вызвать, но и затем, чтобы тебе сказать, чтоб ты не торопилась возвращаться, заехав так далеко. Как хорошо, н[а]п[ример], было бы, чтобы ты съездила к Чертковым. Я и В[ладимиру] Г[ригорьевичу] писал об этом.
Я написал маленький рассказ «За что», кажется, без тебя. Нехорошо. Но зато в дневник многое записал хорошо. Тебе надо набирать впечатлений всяких (только бы не таких, какие соблазняют), а мне делать выводы из пережитого. И одинаково хорошо и то и другое.
Прощай, голубушка. Целую тебя.
Л. Т.
13 февр. 1906.
Печатается по копировальной книге № 6, стр. 487—488. В ГМТ хранится также машинописная копия письма.
140. П. И. Бирюкову.
1906 г. Февраля 18. Я. П.
Вы, очевидно, правы, милый друг Поша. Такие ошибки происходят оттого, что сам скажешь или услышишь от кого недостоверное, поверишь, повторишь и уверишься, что именно так.1 О духовном рождении всегда думал по словам евангелия; о том же, когда это будет, не знает никто, кроме Отца. Я думаю, что рождение духовное, как и всё великое, в нашей жизни происходит ростом незаметным, диференциалами. И что такое относительное рожден[ие] (различное по месту, занимаемому на лестнице приближения к богу) совершается во всяком человеке в продолжение всей жизни и окончательное при смерти и что такое же рождение происходит в обществе (совокупнос[ти] людей) и что наше влияние передается не избранным нами лицам (это невозможно), а передается как вклад в сознание всего общества, посредством к[отор]ого влияет и на других.
Что касается до моего отношения тогда к возбужденному состоянию всего общества,2 то должен сказать (и эта моя особенная хорошая или дурная черта, но всегда мне бывшая свойственной), что я всегда противился невольно влияниям извне, эпидемическим, и что если тогда я б[ыл] возбужден и радостен, то своими особенными, личными внутренними мотивами, теми, кот[орые] привели меня к школе и общению с народом.
Вообще я теперь узнаю в себе то же чувство отпора против всеобщего увлечения, кот[орое] б[ыло] и тогда, но проявлялось в робких формах. Кажется, я не так отвечаю на ваш вопрос. Если не так, то не взыщите. Я хочу сказать, что во мне всегда шла такая внутренняя, не скажу работа, а тревога, волнение, борьба, что я не замечал внешнего современного настроения и был равнодушен к нему. Нынче приезжает М. С. Сухотин и Саша. Они расскажут мне про вас. Привет Паше,3 Ан[не] Ни[колаевне]4 и детям.
Я живу по своим грехам незаслуженно хорошо. Прощайте, голубчик.
Л. Толстой.
1906. 18 февраля.
Нынче вспомнил, как в этот день 53 г[ода] тому назад б[ыл] в сраженьи и ядро попало в колесо пушки, к[оторую] я наводил.5 И подумал: надо писать отдельные эпизоды из своей жизни, о к[оторых] живо вспомн[ил], а то по порядку не идет.
Впервые отрывок опубликован Б, I, стр. 397—398. Неполностью опубликовано в ПТС, II, № 485.
Ответ на письмо Бирюкова от начала февраля 1906 г.
1 См. прим. 4 к письму № 97.
2 Бирюков спрашивал Толстого, как он, «живя и действуя в полной силе в шестидесятых годах», относился к этой эпохе.
3 Павла Николаевна Бирюкова.
4 Анна Николаевна Шарапова (1863—1923), сестра П. Н. Бирюковой.
5 Эпизод, о котором пишет Толстой, произошел 17 февраля 1853 г., во время его службы на Кавказе фейерверкером 4-й батареи 20-й полевой артиллерийской бригады. Об этом случае Толстой впоследствии вспоминал неоднократно.
* 141. Н. В. Давыдову.
1906 г. Февраля 18. Я. П.
Николай Васильевич,
Будьте так добры передать мою рукопись Прав[ительству], револ[юционерам], нар[оду] моему приятелю С. Д. Николаеву, кот[орый] передаст вам эту записку.
Дружески жму руку.
Л. Толстой.
1906. 18 февр.
Ответ на письмо С. Д. Николаева с предложением отдать в печать только что законченную Толстым статью: «Обращение к русским людям. К правительству, революционерам и народу». Историю печатания статьи см. т. 36, стр. 700—714.
* 142. С. Ф. Ожиганову.
1906 г. Февраля 18. Я. П.
Книг таких, о кот[орых] вы спрашиваете, нет, да и не может быть. Заниматься чтением пустых романов Тургенева, Л. Толстого, Гончарова и др. я вам не советую. Читайте лучше евангелие и книги мудрецов. Есть собранные мною Мысли мудр[ых] людей. Чтение таких книг может навести вас на полезные для жизни мысли. Вообще же чтение только тогда хорошо, когда оно содействует хорошей, нравственной, чистой, доброй жизни, п[отому] ч[то] в этом (в доброй жизни) не только главное, но единственное дело всякого человека.
Лев Толстой.
18 февр. 1906.
Печатается по копировальной книге № 6, лл. 491—492.
Стефан Фокич Ожиганов — в 1906 г. рабочий на Нижне-Тагильском заводе.
Ответ на письмо Ожиганова от 9 февраля 1906 г., в котором он просил прислать книги — «руководства пишущим».
143. Г. А. Русанову.
1906 г. Февраля 18. Я. П.
Простите, что пишу только несколько слов, дорогой Гавр[ила] Андр[еевич]. Всё лучше, чем ничего. Спасибо за ваше письмо, что вы уведомляете о себе. О том, чем кончится всё теперь совершающееся, в каких конкретных формах выразится, нельзя ничего предвидеть. La seule chose à laquelle il faut s’attendre toujours c’est l’innatendu.1 В настоящем же значении жизни, в совершающемся теперь нет ничего особенного: как в нашей с вами личной, отдельной жизни постоянно происходит всё большее и большее просветление, освобождение от времени (понятие времени доступно нам, нашим внешним чувствам, а они постепенно умирают), к[оторое] совершится вполне при смерти, так и в обществе, в совокупности людей происходит тот же процесс. И как в нашей жизни процесс просветления шел не прямолинейно, а зигзагами или спирально, так и в обществен[ной] жизни. И теперешняя революция много духовно подвинет человечество, к[оторое] становится всё более и более солидарно. Общение теперь с Китаем, Японией, африканскими народами даже, много содействует взаимному уничтожению суеверий.
Думаю, что знаете всё про меня через Пав[ла] Ал[ександровича]2 и потому о своих работах3 не пишу. Сил всё меньше и меньше становится, но зато всё лучше и лучше умеешь их утилизировать и всё больше и больше чувствуешь помощь извне, состоящую в притуплении животности. Я думаю, что вы чувствуете то же. Ваши сожаления о недостаточно выраженной любви Нине,4 я думаю, очень хороши. Эти сожаления та же любовь. А любовь вне времени и личности. Она теперь есть в вас, и это главное.
Передайте мою любовь вашим детям, включая Лиду5 и внук[ов]. Я радуюсь на ваше счастие в них.
Ваш верный старый друг
Лев Толстой.
18 февр. 1906.
Сегодня 53 года, как неприятельское ядро ударило в колесо той пушки, к[оторую] я наводил. Если бы дуло пушки, из к[оторого] вылетело ядро, на 1/1000 линии б[ыло] отклонено в ту или другую сторону, я бы б[ыл] убит, меня бы не было. Какой вздор, я бы был, но в недоступной мне теперь форме.
Впервые опубликовано в «Вестнике Европы» 1915, № 4, стр. 17—18*
1 [Единственное, к чему мы должны быть всегда готовы, — это к неожиданности.]
2 Павел Александрович Буланже.
3 В январе—феврале 1906 г. Толстой был занят работой над «Кругом чтения», кончал статью «Обращение к русским людям», начал писать рассказ «За что?».
4 Антонина Алексеевна Русанова, жена Русанова, умершая 6 августа 1905 г.
5 Лидия Александровна Русанова, жена Андрея Гавриловича Русанова.
144. В. А. Шейерману.
1906 г. Февраля 18. Я. П.
Владимир Александрович,
Я вас вполне понимаю; не только понимаю, но сливаюсь с вами в одно и то же сознание бога — основы нашей жизни. На этой глубине сознания мы все соединяемся воедино. И такое сознание есть великое благо. Но мы не можем оставаться постоянно на этой глубине сознания. И главная задача людей, испытавших это состояние, в том, чтобы во-1-х, как можно большую часть своей жизни оставаться в нем, а во-2-х, остальную жизнь, происходящую вне этого сознания, как можно больше приблизить к нему, все поступки пропитать этим сознанием единства со всеми людьми, со всем живым. И это приводит меня к тем мыслям, к[отор]ые вызвало во мне это ваше второе письмо. Вы семейный человек, у вас дети, жена, к[отор]ая, как это и не может быть иначе, не может сочувствовать поступкам, вызванным вашим душевным состоянием; не может сочувствовать п[отому], ч[то] кто не со мной, тот против меня. Сочувствовать изменению миросозерцания, замене мирского миросозе[рцания] христианским — нельзя. Можно разделять или не разделять его. А не разделяя, не только нельзя сочувствовать, но нельзя не относиться к нему враждебно. И таково должно быть отношение вашей жены и ваших (по мирскому) близких вам. Но вопрос в том, каково должно быть отношение ваше к ним? Само собой разумеется, что вы должны всеми силами стараться поступать так, чтобы ваши поступки не производили бы раздражения или как можно меньше раздражения, но есть поступки, к[отор]ые вы не можете не делать по требовани[ям] своей совести, к[оторые], как ваша отдача земли, должны вызывать раздражение, не только семейных, но и посторонних, и вот тут-то надо быть внимательным к себе, чтобы не заразиться их раздражением, а, понимая их положение, хотя и неизбежно раздражая их, не переставать любить их. Пребывающий в любви пребывает в боге и бог в нем. Вот этому-то пребыванию в любви надо стараться не изменять, несмотря ни на какие против тебя поступки и чувства других людей. Обыкновенно и самые добрые люди считают, что главное не раздражить людей, сделать им приятное, вызвать их любовь к себе. Но это большая ошибка: поступать надо независимо от того, приятно или неприятно это будет людям, а только потому, насколько поступки приятны богу. По отношению же людей главное дело в том, чтобы пребывать в любви к ним, т. е. не испытывать к ним недоброжелательства, хотя бы они и ненавидели и оскорбляли. И главное, что нужно для этого, это, любя, понимать их и, понимая, любить их. А то часто бывает, что для того, чтобы не раздражить людей, угодить им, не делаешь того, чего требует от тебя бог, и вместе с тем чувствуешь недоброе чувство к тем людям, ради к[оторых] ты отступил от требований бога. И выходит двойной грех: и тот, что ты не исполнил того, что хотел бог, и не любишь тех людей, ради к[оторых] ты сделал это. А надо б[ыло] напротив: сделать то, чего требует совесть, и, понимая их положение, не переставая любить тех, кому неприятен твой поступок. Тогда ты наверное сделал бы то, что должно для себя, и по всем вероятиям добро тем, с кем имел дело. Я горьким опытом узнал эту ошибку и очень желаю вам не делать ее. Посылаю вам несколько книг. Пишите мне о том, как сложится дальше ваша жизнь.
Любящий вас Лев Толстой.
18 февр. 1906.
Печатается по копировальной книге № 6, лл. 489—492. Впервые отрывок опубликован в «Русских ведомостях» 1910, № 262 от 13 ноября. Почти полностью опубликовано в ПТС, 1, № 243, с неверной датой: «10 февраля 1906 г.».
Ответ на письмо Шейермана от 31 января 1906 г.
145. Альберту Шкарвану (Albert Škarvan).
1906 г. Февраля 18. Я. П.
Любезный Шкарван,
Как жалко, что вы так раздражаетесь. Я приписываю это вашему нездоровью, но думаю, что все-таки во власти каждого человека воздерживать себя и не причинять зла людям (и близким), а главное не питать в душе зла против них. — Если вы в спокойном, здравом состоянии обсудите дело, то не можете не понять и не знать, что как я отказался раз навсегда от права на свои писания и никак не могу вдруг изменить это решение, так и Черт[ков], строго держась этого принципа за себя и меня, не мог изменить этого.
Если же вследствие того, что он для усиления своего дела издания решил с нынешнего года, не отступая от правила свободы перепечатания, воспользоваться в денежном отношении через Heineman’a правом первого печатания,1 то от этого дело не изменяется, и если есть путаница, то она произведена или жадностью издателей, или вашим недобрым отношением к нему, вследствие к[оторого] возникшие недоразумения не распутывались, а запутывались.
Ужасно грустно и тяжело мне было читать такое письмо именно от вас. Только подумайте о том, как мы отнесемся ко всем такого рода столкновениям, не только к близости смерти, но в хорошую минуту религиозного сознания, кот[орое] вы так способны испытывать. Только положите на весы с одной стороны любовь к людям, особенно таким, как Ч[ертков], и с другой какие-то интересы изданий, чтобы смешно стало, что можно это сравнивать. Разъяснять и вникать в разъяснения по этому предмету я не только не хочу, но и не могу и потому, пожалуйста, если хоть немного любите меня, не пишите мне об этих делах, как будто этого никогда не было, а мы с вами будем жить попрежнему, любя друг друга.