Лайош Мештерхази
Свидетельство
Лайош Мештерхази — писатель-коммунист
Имя Лайоша Мештерхази, известного венгерского писателя, публициста, драматурга, хорошо известно советскому читателю.
Мештерхази родился в семье рабочего в 1916 году, в Будапеште. Будучи студентом филологического факультета, стал принимать участие в политической борьбе. Во время второй мировой войны, в годы жестоких репрессий фашизма над прогрессивной интеллигенцией Венгрии, которая, как и рабочий класс и крестьянство, выступала против ига нацизма, Лайош Мештерхази принял решение стать коммунистом.
С освобождением Венгрии Советской Армией Лайош Мештерхази всерьез начинает заниматься литературной деятельностью. В 1948 году выходит первая крупная новелла молодого писателя. В 1951-м — сборник рассказов «Без чудес», следом за ним еще один сборник — «Верность». За последние свои произведения Лайош Мештерхази награждается премией выдающегося венгерского поэта Аттилы Йожефа.
Разнообразно творчество замечательного венгерского писателя. Достойное место занимает в нем роман-эпопея «Свидетельство», созданный Мештерхази в середине 50-х годов и впервые опубликованный в нашей стране в 1965 году. Писатель-коммунист описывает в своем произведении события, непосредственным свидетелем которых он был лично. Это — освобождение столицы Венгрии советскими войсками от фашизма, борьба венгерского народа, участников подполья за мир на венгерской земле, за новую Венгрию.
Роман отличается необычайной широтой замысла. Накануне освобождения Будапешта, под грохот канонады, разные жители столицы по-разному воспринимают происходящее. Одни с радостью ждут освобождения от ненавистного режима Хорти и его гитлеровских хозяев. Другие справедливо ждут, что им придется держать ответ за свершенные преступления.
С особой теплотой и сердечностью писатель рисует образы людей из подполья, активный, революционный дух которых не сломили застенки нилашистских и гитлеровских тюрем. Лайош Сечи, Ласло Саларди, Лаци Денеш, Миклош Сигети, Бела Пакаи и многие другие герои книги олицетворяют собой пример мужества и героизма, активной силы, которая внесет положительные перемены в жизнь страны.
Первая часть романа завершается приходом советских воинов-освободителей в столицу Венгрии. Их вышли встречать мирные жители, хотя вокруг еще рвутся снаряды, звучат выстрелы. Но они словно не замечают и не слышат грохота боя. «Вчера все это называлось: осада, разруха, вражеская территория, чужой город, смертельная опасность. Но это было вчера. А сегодня все приобретает новое значение, новый смысл.
…Два человека шагали дальше, минуя дом за домом.
И там, где они проходили, в жизни людей, в истории государства и народа открывалась новая страница, и на ней проступали слова:
«12 февраля 1945 года. Во имя Человека».
О новой жизни, о трудностях и радостях ее строительства речь идет во второй части романа. Знакомые нам герои в нелегких условиях приступают к решению неотложных задач освобожденной Венгрии. Нет смысла пересказывать роман. Читатель имеет возможность познакомиться с ним. Хочется лишь обратиться к словам одного из героев книги — Ласло Саларди, которые он произнес на митинге после получения известия об окончании второй мировой войны. На митинге, одном из многих, которые прошли по всей стране, и на одном из которых, возможно, присутствовал и сам писатель, свидетель и участник описываемых в романе событий.
«Отныне каждый, кто пашет и сеет, будет уверен, что он сам и соберет свой урожай; всякий, запуская станок, будет знать, что делает это во имя жизни. Всякий, кто ночи напролет думает, склонясь над книгой, проектом, формулой, микроскопом, будет знать, что завтра мир сделается еще более прекрасным. Наступил мир!»
Тема суровой борьбы венгерских коммунистов находит дальнейшее отображение в творчестве Лайоша Мештерхази. В 1958 году вышел роман «В нескольких шагах граница», за который, так же как и за пьесу «Люди из Будапешта», писатель был вторично удостоен премии Аттилы Йожефа. Произведения Мештерхази по праву можно считать художественно-документальными, автор которых обращается к самым актуальным страницам жизни его страны. Такова и радионовелла «Люди из Будапешта».
Весной 1957 года встретились после шестнадцатилетней разлуки двое людей некогда любивших друг друга Их воспоминания о годах юности — это не только лирические страницы их собственной жизни, но, как отмечала газета «Непсабадшаг», это «драматизация истории».
Предвоенные годы, война, освобождение Венгрии, борьба за строительство нового общества. Герои радионовеллы — самые обычные люди, часто их переживания раскрываются посредством вводимого автором пьесы музыкального произведения, звуки которого живут в сознании героини. Трагичное отношение к одним, сатирическая нота в описании других, сочувствие к третьим — такова многоцветная палитра оттенков чувств, которые автор пьесы испытывает к своим персонажам.
Нелегкий жизненный путь прошли простые «люди из Будапешта». Но, как заключает свою радионовеллу Лайош Мештерхази, «…пройдут годы, и не станет вот этих людей. Но своими страданиями, своим трудом, маленькими радостями и несгибаемой верой в свое дело они оставят в истории такой след, какого не оставляло до них еще ни одно поколение…».
Лайош Мештерхази в своем творчестве обращается к остроконфликтным темам, поднимает наиболее животрепещущие темы венгерской действительности. Но к какому бы жанру он ни обращался — новелле, повести, роману, пьесе, — он неизменно занимает четкую идейную позицию — поддержки партии и ее курса на строительство социализма в стране. Это касается освещения в творчестве Лайоша Мештерхази событий 1956 года, контрреволюционного выступления против завоеваний социализма в стране. (Роман «Путешествие в ад», 1959; сборник рассказов «Двустворчатая дверь», 1958, и сборник «Магниевая вспышка», 1965.) Писатель-коммунист решительно осудил происки контрреволюционеров, инспирированные, как известно, извне, и выступил на стороне тех художников слова, которые участвовали в преодолении трудностей, вызванных кризисом 1956 года.
В 1964 году Мештерхази выпустил книгу автобиографических историй «В первом лице, единственном числе». В романах «Собака о четырех ногах» (1961), «Пора невинности» (1963) и «Бог по размеру» (1966) Мештерхази обращается к проблемам социалистических норм поведения и морали. Завершает этот период его творчества роман «Пора возмужания» (1967). В нем показана жизнь Венгрии на протяжении четырех десятилетий. Герой романа проходит большой, полный лишений и испытаний жизненный путь, но остается верным своим идеалам.
Лайош Мештерхази в этом романе исследует жизнь политика-художника, где сам человек искренне и критически осмысляет свои жизненный путь, анализирует свои поступи и решения. Замысел автора раскрывается в воображаемой полемике двух героев. Оба они скульпторы. Один всю жизнь старался держаться подальше от политики, жил только своим творчеством, другой связал свою жизнь с рабочим движением, с политической деятельностью. В судьбе художника-политика писатель видит проявление высокой гражданственности человека. Изображая полную героизма, борьбы человеческую судьбу художника-политика, Лайош Мештерхази излагает тем самым собственное кредо жизни.
В последующих за этим романом произведениях Мештерхази изображает все ускоряющийся процесс развития социалистического общества в 60-е годы, затрагивает самые острые, актуальные проблемы нашего времени, показывает формирование нового человека, строящего социалистическое общество.
В романах «Каникулы» (1969), «Отцовское сердце» (1971), томе повестей «Тройной прыжок» (1974), а также в сборниках рассказов «Грустный клоун» (1972), «Глотатель шпаг и люди» (1977) Мештерхази анализирует новые социальные, моральные конфликты в сфере культурной жизни. Особенно ярко проявляется его мастерство в умении дать быструю и точную картину формирующейся действительности, хорошее знание психологии людей, огромный интерес к общественной и политической жизни страны и за рубежом.
Советский читатель знаком с мифологическим романом Лайоша Мештерхази «Загадка Прометея», принесшим ему широкую известность у нас в стране среди массового читателя. Много хвалебных слов было сказано в адрес его автора. В этом сложном произведении в полной мере выразилось все мастерство писателя, совершенное владение словом и формой, глубина философской эрудиции.
В 1979 году Лайоша Мештерхази не стало. Но произведения крупнейшего венгерского писателя, продолжают жить. Их пронизывает горячая страстность писателя-коммуниста, спорящего, доказывающего, убеждающего.
Роман печатается с небольшими сокращениями.
А. Чигаров
Часть первая
Во имя человека
1
Шестого ноября до Будапешта впервые донесся гул артиллерийской канонады. Днем во внутренней, наиболее оживленной части города он был едва различим — тонул в громыхании трамваев, в рыке горбатых от громоздкой поклажи грузовиков и тягачей, пятнистых, под цвет местности, размалеванных транспортеров и песчано-желтых, изготовленных для Африки штабных машин, в стрекоте армейских мотоциклов.
Бесконечные вереницы тарахтящих, чем попало нагруженных обозных повозок и ломовых телег предпочитали пробираться через город боковыми улочками; выныривали они только у мостов через Дунай, чтобы там, сбившись в кучу, часами ждать своей очереди на переправу. Телеги были гружены всякой всячиной: одни — сеном, другие — ящиками с боеприпасами, третьи — в беспорядке наваленной мебелью, неуклюже огромными кусками железных конструкций, электромоторами, деталями разобранных станков. Да и сами ездовые — восседавшие на козлах старички — тоже, казалось, были собраны, как их поклажа, наспех, кто под руку попал: ополченцы, солдаты тыловых служб, легкораненые фронтовики в замызганных мундирах старинного, давно забытого покроя со стоячими воротниками, а то и просто в гражданской одежде, из армейского на них — только трехцветная повязка на рукаве да пилотка. А кто даже и вовсе без пилоток. На некоторых повозках маячили нилашисты[1] — все в черном, только рубашки зеленые, на поясе — ручные гранаты с ярко-красными запорными кольцами и неизменный автомат через плечо.
Порой, примостившись рядом с ездовым, на повозке ехали где венгерский, где немецкий солдат, — «сопровождали груз», не желая тащиться через весь город пешком… В таком гаме порой и собственного голоса не слышно, не то что отдаленной артиллерийской канонады. Но зато ночью, в глухой предрассветной тишине, старые, чуткие окна мелко задребезжали, вторя неясному бормотанию тяжелых орудий.
Часам к трем утра орудийная пальба стала громче и чаще, а к четырем она громыхала уже беспрестанно, так что ото сна воспрянули десятки тысяч жителей города, безмятежно дремавших в своих теплых постелях за темными стеклами окон, за черными картонными листами светомаскировки, в огромных городских джунглях под гордыми сводами особняков и под тысячами скромных крыш. Вспрянули, пробудились и либо совсем позабыли о сне, либо прислушались к гулу всего на одно мгновение и, вплетя его в киноленту своих снов, задремали опять.
В Буде[2], в большом «доходном» доме по улице Аттилы, гул канонады разбудил г-жу Шоош, вдову окружного судьи доктора Антала Шооша. В первый миг она не на шутку перепугалась, решив, что проспала сирену воздушной тревоги и не ударила в подвешенный перед ее дверьми железный рельс. Г-жа Шоош была сигнальщицей ПВО в доме.
Вскочив с постели, она сунула ноги в тапочки и стремглав помчалась через обе комнаты к наружной двери, все время прижимая руку к сердцу — чтобы оно не выскочило от страха, а также чтобы придержать чуточку великоватые, озорно подпрыгивавшие на бегу груди. Только в передней г-жа Шоош остановилась, удивленная: в доме царила мертвая тишина… «Не может быть, чтобы проспал весь дом и никто ничего не слышал! Да и гул Другой какой-то, не похожий на бомбежку».
И вдруг оторопела: это же не бомбежка. Это гремят пушки!
Накануне вечером кто-то по секрету шепнул ей, что русские уже совсем близко. Но чтобы грохот их орудий уже будил людей в городе?.. Судейская вдова вернулась в спальню.
Вчера ей довелось говорить с человеком, своими глазами видевшим, как взрывали дунайский мост Маргит… а теперь вот и это…
Госпожа Шоош знала, что больше ей все равно уже не уснуть. Поэтому она уселась в постели и достала из-под подушки не доконченное вечером вязанье. Г-жа Шоош вязала теплые набрюшники для солдат. Два года назад, когда венгерская Вторая армия еще вела бои на Украине, какое-то благотворительное женское общество попросило г-жу Шоош принять участие в вязке «согревающих поясов». С тех пор Вторая армия уже давно была разбита, а у оставшихся в живых венгерских солдат, право же, были совсем другие заботы, поважнее согревания живота. Да и само женское благотворительное общество давно уже больше не давало ни заказов, ни пряжи на пояса, но г-жа Шоош сама находила пряжу и с удивительным постоянством продолжала вязать и вязать.
Госпожа Шоош, пятнадцать лет назад потерявшая мужа, члена окружного суда доктора Антала Шооша, но, несмотря на свои тридцать девять лет и склонность к полноте, все еще остававшаяся привлекательной, — разумеется, для любителей толстушек, — с искренней любовью вязала теплые набрюшники для бедных солдатиков.
Не спуская глаз с гладких алюминиевых спиц, проворно мелькавших в ее ловких пальцах, она едва заметно шевелила губами, считая петли. Время от времени почтенная вдовушка клала вязанье на колени, похлопывала по нему ладонью, расправляла и прикладывала к своему округлому животику. «Ах, как хорошо, как тепло будет с тобой моему бедненькому солдатику!» — думала она, вздыхала и принималась вязать дальше.
Но вот она вздрогнула. Ведь если так отчетливо слышна артиллерийская перестрелка, значит, фронт уже под Будапештом! Подбирается все ближе, к самому городу. А там и уличные бои начнутся! Уличные бои!
Уличные бои г-жа Шоош представляла себе примерно так: вот на двух концах улицы стенкой выстраиваются противники, затем они бегут друг на друга, стреляют, расходятся, снова схватываются и снова стреляют. Несколько человек падают Боже, они падают! Один солдат, белокурый, голубоглазый юноша, лежит, сраженный, прямо у порога ее дома. Бедняжка, он еще совсем дитя! На землю струится его алая кровь… И г-же Шоош уже не страшны ни свистящие над головой пули, ни грохот кипящего боя, — она выбегает из дому и поднимает с земли бедного раненого юношу. На своих сильных руках она легко несет его наверх, к себе в квартиру, укладывает в постель, обмывает рану, перевязывает индивидуальным пакетом из аптечки ПВО… Потом варит ему крепкий бульон и, обняв, приподнимает бедняжке голову, чтобы напоить его бульоном. О, боже…
А если этот юноша — русский? Ведь страшное оружие, не зная пощады, разит и тех и других. Убийственная, ужасная война!..
Уронив вязанье на колени, г-жа Шоош полными слез глазами задумчиво уставилась в одну точку.
А неподалеку от улицы Аттилы, в квартире г-жи Руднаи на Туннельной улице, гул канонады всего лишь на один миг разбудил крепко спавшую в комнатушке для прислуги Аннушку Кёсеги. Вернее, даже и не разбудил, а только перенес ее совсем еще детское тельце, нывшее от бесконечной работы — мытья посуды поутру, стояния в киоске, уборки, стирки и стряпни допоздна, — из свинцово-тяжелого, похожего на смерть забытья в более легкий сон, легкий и полный приятных, светлых видений. Девушка глубоко вздохнула и задышала чаще. Ей снилось, что она на вокзале и там объявили воздушную тревогу. Второпях, собрав с витрины киоска товары, она огораживает свою стеклянную клетку ставнями из проволочной сетки, вешает на узенькую дверку замок и мчится вместе со всеми в подвал. Толпа людей мечется, толкая ее, тащит куда-то, а она пытается навести порядок, показать, как попасть в бомбоубежище, и никак не может — пропал голос…