Расти, березка! - Шутов Дмитрий Сергеевич 12 стр.


Зеленеть теперь здесь росным травам…

А как же Асрор Давлятов? Он уже вспахал половину поля. Но что заставило его выйти из кабины на середине борозды? Вот он нагнулся к плугу, посмотрел. По спине пробежали мурашки. Вот, оказывается, почему плуг так сильно покосился! Лемех наскочил на авиационную бомбу, даже оставил на корпусе глубокую царапину, хорошо, что с места не сдвинул. Бомба имеет всюдубойный механизм. Достаточно ее повернуть — взрыв неминуем.

Находку осторожно окопали, обезвредили, а затем отвезли в безопасное место.

И снова ефрейтор Давлятов сел за рычаги трактора, а впереди пошли его друзья с миноискателем и щупами. Семьдесят артиллерийских снарядов и мин, пятнадцать противотанковых, одну бомбу обезвредили саперы.

— Принимайте поле, товарищ председатель. Сорок три гектара. — Асрор разводит руками: — Прошу извинения — норму немножко не выполнил. Дома за это время сто гектаров, а то и больше вспахал бы.

— Ладно, — шуткой на шутку отвечает тот. — За один гектар двадцать засчитаем.

Газик в пути. Остановились на перекрестке — подождать группу старшины Шмитько. Вышли из машины. Вокруг волнуется пшеничное поле. Усатые колосья кланяются в пояс солдатам. Асрор молчит, будто зачарованный, и еле заметная улыбка играет на его смуглом лице.

Пути сходятся

Шумит смоленский лес. Поют свою длинную песню деревья, бойко щебечут птицы. Анатолий Улитин, идущий рядом с проводником, прислушивается к их голосам, а в памяти всплывают стихи, знакомые с детства: «Идет-гудет зеленый шум…»

— Товарищ старший лейтенант, сюда. — Проводник свернул влево.

Деревья стоят здесь плотной стеной, будто солдаты в строю. Солнце едва пробивает густые кроны лучами-стрелками.

Остановились у невысокой насыпи, заросшей высокой травой и кустарником. Это та самая землянка, в которой, по рассказам местных жителей, находится склад боеприпасов. Много лет пролежали они здесь, и никто не решался приблизиться к этому страшному месту.

Анатолий спустился в канаву, ведущую к входу. Края ее от времени и дождей обвалились: ведь прошло столько лет! «Наверняка, — подумал офицер, — боеприпасы изъедены коррозией».

Дверь в землянку плотно прикрыта, поросла мхом. Кажется, чего проще: бери за ручку и…

Так и хотел сделать проводник, но сапер резким движением остановил его.

Старший лейтенант провел ладонью по темной доске. Посыпалась труха. Анатолий тщательно обследовал дверь. Внизу и по бокам доски сгнили.

Тысячи боеприпасов обезвредил молодой офицер и по своему опыту знает: оставляя склады со снарядами, противник минировал их, устраивал «сюрпризы», ловушки. Как же поступить сейчас? Напряженно работает мозг, Дверь с помощью проводка может оказаться соединенной с взрывателем. И тогда — катастрофа. А что, если сверху начать раскопки? Но в землянке может находиться и мина со взрывателем ударного действия. Упадет сверху кусок земли или дерево переломится — потолок, бесспорно, сейчас уже не прочен, — и опять беда. Границы землянки определить трудно: земля расползлась, осела.

Старший лейтенант делится своим замыслом с помощниками:

— Думаю попытаться ножом проделать в двери отверстие…

Солдаты понимающе переглянулись. Отверстие нужно, чтобы просунуть руку, на ощупь обследовать дверь изнутри. Это очень рискованно, но иного выхода нет.

Офицер приказал солдатам и проводнику отойти от землянки и, вооружившись ножом, приступил к работе. Подобно резчику-художнику, осторожно и точно провел первую полоску на доске. Ножик поблескивал в руке, весело играя солнечным лучиком, но за каждым неосторожным движением таилась смерть. Сначала дерево, обмякшее от времени, поддавалось легко. Но потом пришлось срезать по маленькой стружке. Прошел час, другой. Сменялись у двери саперы, а конца работы еще не было видно.

Наконец в доске образовалось небольшое отверстие. Старший лейтенант расширяет его. Уже можно просунуть пальцы, кисть руки. Офицер шарит по внутренней стороне двери, но ничего не находит. Затем расширяет отверстие так, чтобы можно было просунуть всю руку по самое плечо.

И снова команда: всем отойти в укрытие. После тщательного обследования внутренней стороны двери старший лейтенант осторожно дотрагивается до скобы, тянет на себя дверь. Под ноги сыплется труха, сухой грунт. Дверь открыта!

В землянке сыро и сумрачно. Луч карманного фонаря вырывает из темноты огромный штабель снарядов.

Анатолий нагнулся, дотронулся до одного из них. Корпус холодный, шершавый от ржавчины. Старший лейтенант аккуратно стронул снаряд с места, приподнял. Тяжелый, не менее пятидесяти килограммов. Секунду постояв недвижимо и проверив, не тянется ли от снаряда провод, Анатолий повернулся и, слегка покачиваясь, медленно пошел к лощине. Саперы издали наблюдали за ним. Вот он остановился, положил на землю опасную ношу. Солдаты настороженно следят за каждым движением командира. Наконец он облегченно улыбнулся, крикнул:

— Разведка окончена. Перекур!

Солдаты окружили офицера, сели под белоствольной березой. Анатолий Улитин поглядывает на саперов своего расчета. Самые обыкновенные ребята. Делают они свое сложное и опасное дело без шума, скромно, с полным сознанием того, что трудятся ради жизни на земле. И может, опасность и высокий долг еще больше спаяли их дружбу.

Анатолию в эти минуты захотелось напомнить солдатам, что здесь, на Смоленщине, в 1943 году совершили подвиг их однополчане гвардейцы минеры-разведчики — старший лейтенант Колосов, старший сержант Горячев, младший сержант Ефимов и рядовые Базалев, Безруков, Мягкий. Эти шесть саперов были направлены в тыл врага взрывать мосты, нарушать связь, пускать под откос воинские эшелоны противника. Гвардейцы выполнили несколько дерзких операций и нанесли серьезный урон врагу. Но карательный отряд напал на их след и окружил в лесу, неподалеку от деревни. В многочасовом неравном бою отважные советские воины сложили свои головы… Всем шестерым присвоено звание Героя Советского Союза, а приказом Министра обороны они навечно занесены в списки своей части.

Конечно, сегодняшние саперы во всех подробностях знали о подвиге своих далеких однополчан, а их фамилии выкликались на каждой вечерней поверке, но сейчас, в эти тревожные минуты, когда каждому предстояло прикоснуться к смертельной опасности, на своих руках перенести десятки изъеденных ржавчиной снарядов, они еще больше ощутили живую связь поколений. Даже свою причастность к подвигу героев-однополчан. Не по этим ли тропам проходили в 1943 году шесть саперов, не на этих ли пригретых солнцем пригорках они устраивали короткий привал? Не с этого ли места двинулись на последний подвиг — драться до последнего патрона, до последней гранаты?..

Глухо шумит смоленский лес. В густых ветвях, прыгая с ветки на ветку, заливается какая-то птичка-певунья, рассыпая звонкие колокольчики.

Рядовой Марук неожиданно спрашивает:

— Товарищ старший лейтенант, а как вы надумали сапером стать?

— Как надумал? Так и надумал. — Старший лейтенант провел по мягким волосам ладонью. — В сорок втором году фронт на краю нашей деревни остановился. Ну, я-то совсем еще малым был, не понимал опасности, мне все интересно было. Немецкий корректировщик летает, артиллерия немецкая бьет… Мать гонит меня в лесную землянку, а я ближе к окопам норовлю попасть: посмотреть, как наши станут стрелять по фашистам. Тогда и появилась у меня мечта офицером стать. Неосознанная, конечно, еще, детская.

— Ну, а сапером-то как? Сапером? — торопит офицера Марук.

— Тогда я еще не разбирался — кто стрелок, кто сапер. Но хорошо запомнил, что когда на наших солдат пошли немецкие танки, то головной вдруг споткнулся и завертелся на одном месте, словно его кто укусил. Потом еще один танк остановился, и еще… Другие танки начали шастать по полю, какой куда, а по ним в этот миг стала бить артиллерия. Загорелось несколько танков, остальные повернули назад. Тогда и услышал, как солдаты и наши колхозники, которые этот бой наблюдали, стали хвалить саперов: какую хорошую ловушку из мин они устроили немецким танкам! Вот и решил я: тоже сапером стану! Хотя, конечно, тогда я значения этого слова не понимал.

— А много вы мин поставили? — спросил кто-то из солдат.

Старший лейтенант улыбнулся:

— Ни одной боевой мины не довелось поставить. Говорю же, что ребенком во время войны был. А вот зато снимать много пришлось.

И верно, много мин, снарядов и бомб обезвредил офицер Улитин! Как-то в одной деревне надо было подорвать тяжелый снаряд. Председатель колхоза привел сапера к пруду, а там женщина белье полощет и стоит прямо на снаряде. Сердце у Анатолия дрогнуло. Оказывается, здесь все время белье так полоскали. Головная часть снаряда, где помещался взрыватель, пряталась в земле. Нарезы на направляющих кольцах показывали, что он побывал уже в канале ствола, и, значит, взрыватель стоял на боевом взводе. При несильном ударе мог произойти взрыв. Вырыл сапер рядом траншею, осторожно переложил в нее снаряд и подорвал.

И еще вспомнил Улитин:

— А однажды едем мы полевой дорогой — наперерез бежит тракторист: «Выручайте, снаряд из земли плугом вывернул!» Пришлось проверить все поле. Больше, правда, не обнаружили. Отвели трактор в сторону, уложили взрывчатку. Устанавливаю зажигательную трубку, поджигаю огнепроводный шнур. Взрыв. Мы свободно вздохнули: можно ехать дальше. Но когда подошли к месту взрыва, смотрим — целехонек наш снаряд! Только небольшая вмятина образовалась. Думаю, маленький заряд положил. Закладываю побольше. Снова взрыв. Подошел к снаряду, а он пополам расколот. И внутри не взрывчатка, а обыкновенный гудрон. Так во время войны нашей армии помогали безвестные друзья-антифашисты в самой Германии.

— А вы отважный, товарищ старший лейтенант! — воскликнул рядовой Жвирко.

— А разве вы не отважные? — Улитин с уважением посмотрел на своих солдат. — Вы сами, Жвирко, сколько уже снарядов перевезли?! Уверен, молодые солдаты тоже не подкачают. Но давайте условимся: если кто робеет, говорите без стеснения, сразу. Робость — плохой помощник, от нее в руках неуверенность появляется. А дело серьезное: тут не землянка, а настоящий склад снарядов.

Саперы молча поднялись с мест. Их было шестеро. Столько же, сколько тех, которые навечно занесены в списки части.

— Начнем, — спокойно сказал старший лейтенант.

Он первым поднял тяжелый снаряд, отнес в овраг. За ним пошли старший сержант Колесник, ефрейтор Кудряшов, сержант Кихно, рядовые Алексеенко, Жвирко, Марук. Осторожно ступали по мягкой земле. Постепенно землянка опустела, но в грунте еще много снарядов. Улитин очищает их от земли, подает воинам. И вдруг рядовой Алексеенко споткнулся…

— Ложись! — скомандовал офицер.

Но огромным усилием Алексеенко удалось удержаться на ногах и предотвратить беду.

Офицер объявил перерыв: надо отдохнуть, успокоиться, снять нервное напряжение.

И снова опасная работа продолжается. И конца ей не видно. Нет, все-таки конец наступил: над лесом грохочет взрыв. Второй, третий…

Опасность миновала. Саперы выходят на дорогу. Здесь их ожидает машина. Деревья приветливо машут на прощание зелеными шапками. Откуда-то издалека доносится песня. Это поют колхозные девчата, возвращаясь с поля:

Уходили в поход партизаны,
Уходили в поход на врага…

В поход… И саперы во время войны не раз уходили в поход. В истории части записано и о подвиге Героя Советского Союза Дмитрия Яблочкина. Он тоже ходил в тыл врага с теми шестью героями и, истекающий кровью, уцелел лишь потому, что немцы приняли его за убитого. И о подвиге комсомольцев Молодана и Косинова. Они, толкая перед собой толовый заряд, ползли к вражеским укреплениям. Когда до цели оставалось два десятка метров, из немецкой траншеи взлетела ракета, осветила подрывников. Раздались автоматные очереди. В саперов полетели гранаты. Оба отважных воина были тяжело ранены. Косинов потерял сознание, но Молодан, собирая последние силы, продолжал ползти с зарядом и взорвал его возле самого заграждения. Он погиб, но проделал проход для наступающей роты…

Да, имена и образы героических предшественников живут в сердцах сегодняшних молодых солдат. И конечно, в сердце офицера Улитина, делегата комсомольского съезда.

Семнадцать тысяч взрывоопасных предметов обезвредил Анатолий Улитин. Семнадцать тысяч встреч с бомбами, снарядами, минами. Бывали встречи особенно опасные. И в эти минуты не о себе думал сапер…

В Глинковском районе, Смоленской области, неподалеку от деревни, окруженной густым лесом, местные жители обнаружили снаряд крупного калибра. Председатель сельского Совета показал находку Улитину. Проржавевшее тело снаряда наполовину вросло в землю. До деревни двести метров, рядом — перекресток дорог. Анатолий принял решение подорвать снаряд на месте. Поставил оцепление. Наконец все готово к взрыву, саперы укрылись, шнур подожжен, по нему пополз сизый дымок.

Но что это? Послышалось стрекотание мотоцикла. Но замечая сигналов, мотоциклист прямо по целине мчится в деревню, выезжает на дорогу. Сейчас он будет возле снаряда… Анатолий, ни секунды не раздумывая, выскакивает из-за укрытия, прыгает на мотоциклиста и валит его в канаву. В ту же секунду раздается оглушительный взрыв. Осколки со свистом летят над головой.

… В Починковском районе саперы вскрыли два фугаса. Можно было подорвать их на месте. Подготовили зажигательные трубки и укрылись. Анатолий поджег оба огнепроводных шнура и тоже залег в укрытие. Раздался взрыв. Один. Второй фугас не взорвался. Две, три, четыре минуты… Солдаты недоуменно смотрят на офицера. Белов просит разрешения пойти проверить. Улитин говорит:

— Подождите. Саперам нельзя торопиться.

Через пятнадцать минут он сам покидает укрытие, идет к невзорвавшемуся фугасу. Чувствует, что на него устремлены тревожные взоры солдат. Анатолий идет по едва приметному следу, оставшемуся от истлевшего шнура. Он уже видит фугас. Осторожно извлекает детонатор с крохотным — всего в два сантиметра! — кусочком шнура. Здесь была нарушена сердцевина и прекратилось тление. Два сантиметра, две секунды до взрыва…

И снова готовит сапер зажигательную трубку…

Пиротехники спешат в новый район. Потом машина сворачивает в сторону от дороги. Солдаты соскакивают на землю, замирают возле обелиска. Едва приметно шевелят обветренными губами. Читают: «Колосов, Базалев, Ефимов, Горячев, Безруков, Мягкий». Это те шесть отважных минеров, чьи имена выкликаются на вечерней поверке.

Возле обелиска шесть молодых солдат сжимают в руках пилотки. Тянутся к обелиску полевые цветы. Высоко в голубом небе заливается жаворонок. Он поет свой радостный гимн тем, кто непобежденным погиб во славу жизни, и новым солдатам, которые только что совершили подвиг.

Рядом с солдатами стоит офицер Анатолий Улитин. Не знает он, что скоро на его груди засияет орден Красной Звезды, той, что венчает и высокие кремлевские башни, и скромные обелиски вечно живых героев.

И такое случается…

— Раз такая опасность, чего раздумывать! Пилите, и делу конец.

Старичок, седой как лунь, говорил таким тоном, будто ему совсем не жаль свое детище — кудрявую березку, восемнадцатилетнюю красавицу. Пышная листва ее закипала от легкого ветерка, и она гибко склонялась к своей подруге…

О чем шептались березки? Может быть, о том, как в далекий военный день посадил их добрый хозяин во дворе, ухаживал за ними, растил. И поднялись они людям на радость, высоко вознесли свои курчавые кроны. И кто же поверит, что их и впрямь старику не жалко?!

Немало времени уже прошло, как прибыли сюда пиротехники, а пока еще ничего не решили. Словно врачи, осматривают березу, думают. Поодаль вся семья старичка — жена, дети, внуки. Полон двор. Ребятишки тревожно поглядывают на солдат, а одна девчурка даже забыла про свою куклу. Так хорошо играла она под этими березами! Не понять девочке, почему дед велит пилить березу, вон ту, которая покрасивее. Дед велит, а тот военный, с веснушками на лице, не соглашается. И ему жаль березу, хотя она и чужая.

Назад Дальше