8
Жизнь! как всё-таки ты прекрасна!
Проще пареной сладкой репы
Эта догма, когда так ясно
В пять утра расцветает небо.
Пусть со связанными руками,
Пусть бескрылый и беспородный,
С полем, с небом ли под ногами…
Грязный, скомканный, но Свободный!
Нет в России такой долины,
Где Народ не сумел бы выжить!
Знать, и вправду он не скотина,
Раз живёт, ко всему привыкши.
Через рощу, порою ранней,
Вдоль кладбищенского забора
Проходя, он прочёл на камне:
Павел Павлович Долгогоров.
Ангел:
«Долгогоров… видать, долгами
Испокон наречён был род твой.
Горе – долг измерять горами…
Даже если должник ты мёртвый,
На детей перельётся горе…»
И, копая сих мыслей руды,
Долго, долго о гвоздь в заборе
Ангел резал верёвок путы.
Наконец, развязавшись вовсе,
Поклонился отцу сиротки
И, ходить обещая в гости,
В путь отправился некороткий.
Раны сохли, как дождь вчерашний.
Блеском выстиранной одежды
Ветер тихий, почти домашний,
Любовался, топыря вежды.
Ангел как-то свернул в сторонку,
Подустав от дорожной пыли.
Повстречалась ему сосёнка.
Сел он рядом. Разговорились.
«Понимаешь…» – сказал ей Ангел.
«Понимаю, – она сказала. —
Но не все ведь грибы поганки!
Есть и белые, хоть и мало…
Коли встал на путь правды доброй,
Значит, стал для чертей мишенью.
Испытания все испробуй.
Помни, Света боятся тени!»
Задремал. Видит сон… Квартира.
Он и демон. Борьба – армрестлинг.
Нюрка, Ванька, Федот, Глафира —
На диване. Михалыч – в кресле.
Ванька:
«Литр горькой на чёрта ставлю!»
Нюрка:
«Что ты, Ваня! Побойся бога!»
Ванька (шёпотом):
«Тише! Просто я пить бросаю.
Хватит жить уже однобоко,
Я женюсь. На тебе! Не против?»
Нюрка:
«Где же против?! Помилуй боже!
Вместо пугала в огороде
Завсегда ты сгодиться сможешь!»
Федот:
«Во даёт! Ну лихая девка!»
Глафира:
«Ты бы, Федя, заткнул хлебало!
День тому коромысла древко
О твой горб поломала… Мало?!»
Михалыч:
«Слышь, Икар, я смотрю, ты – добрый,
Завалить не стремишься чёрта.
Дай я врежу ему под рёбра,
Чтоб не скалил воронью морду!»
Ангел:
«Нет, Михалыч, он – тень, не боле».
А вдали всё звучала песня.
И был голос знаком до боли,
Только чей? Не признать, хоть тресни!
На траве поутру прохладно.
Ангел встал, пожевал крапивы
(Пользы много, на вкус приятно),
И, себя ощутив счастливым,
Пешим ходом подался в город:
Надо новые крылья строить!
А не то может Фея скоро
Позабыть своего героя.
Дальний путь, да простит читатель,
Сокращён (не в ущерб сюжету),
Но не вправе повествователь
Не вместить сюда песню эту
(Ангел пел её дни и ночи,
Ощущая себя Орфеем.
Так во сне ему, между прочим,
Напевала за кадром Фея):
«Там, где мирно, легко и просто,
Как в фантазиях утописта,
Вдруг упал Свет с Земли на звёзды,
И тех звёзд было ровно триста.
И со всех трёхсот звёзд глазели
Миллиардами глаз на Землю
Инозвёздные ротозеи,
Предаваясь вовсю веселью.
А Земля, что им всем светила,
Ощущала нутром тревогу
Оттого, что Людей носила
На себе, путь забывших к богу.
Словно всё, что есть в космосфере,
Это – быт, что придуман ими,
Состоящий из тех материй,
Для которых сыскали имя.
Механизм современной моды
Движет разумом человечьим,
А космические широты —
Бред, присущий лишь сумасшедшим…
В чём же истина мирозданья?
В чём же жизни суть во вселенной?
Дальше собственного незнанья
Разузнать не дано, наверно…»
9
Город – мир оголтело пёстрый.
Небоскрёбами небо выскреб.
Запах выхлопов затхло-острый
И поток пешеходов быстрый.
Многоного и многоруко,
За толпою толпа толпится,
И, друг в друге не видя друга,
Разноцветьем мелькают лица.
Город – роскошь! Одной рекламы
По заборам на миллионы:
«Покупай, господа и дамы!»
«Налетай, воробьи, вороны!»
Бизнесмены и бизнеследи,
Каждый в собственной коробчонке.
То не хлев – весь удел на свете
Сиротливой ничьей девчонки…
Лето красками полиняло.
Скалит жёлтые зубы осень.
В трёх шагах от ж/д вокзала
Старый дом № 28.
Сколько, как комаров в засаде,
Там жильцов под одною крышей!
Лишь доярки в простом халате,
Плачь не плачь, днём с огнём не сыщешь!
Две недели промчались мигом.
Два крыла и костюм готовы.
Весь квартал всполошился криком,
Когда в небо шагнул он снова!
Прямо днём, не дождавшись ночи,
Промелькнул над ж/д вокзалом.
Как возник, так и скрылся – молча.
Только долго толпа моргала.
Чуть позднее, в программе «Время»,
Объяснили, что «кто-то в шутку,
Посмеяться решив над всеми,
Нарядил человеком утку».
Ах, как часто мы жаждем счастья,
Забывая сиюминутно —
Надо в Счастье принять участье,
Чтобы стало оно доступным.
Фея Вера решила: «Буду
Каждой ноткою чувств на взлёте:
Чтоб позволить случиться чуду,
Нужно быть на чудесной ноте!»
Ровно месяц, с последней встречи,
Вера Ангела ожидала.
Не вникая в людские речи,
Поздним вечером зажигала
Неизменно свечу в каморке.
Тихо пела, считая звёзды.
И Любовь, словно мышка в норке,
В ней скреблась откровенно, просто.
Как-то ночью ей кто-то жуткий
Прокартавил: «Сгорел твой милый!»
Только тотчас за эти шутки
Поплатился шутник незримый:
Тузик цапнул его за что-то.
Крик прорезал завесу ночи!
А наутро, вдоль огорода,
Перьев чёрных вороньих клочья…
Слава Чуду! Оно свершилось!
Пой, мой стих, вдохновенно пёстро!
Есть на свете святые силы,
Как надёжный и верный остров!
Неба синего покрывало
На мгновение приоткрылось,
И пред Феей опять предстала
Её Ангела белокрылость!
Он летел, небосвод пронзая,
Неразмеченной трассой птичьей.
Журавлино-синичьи стаи
Привечали его курлыча!
Вот он – призрачный, но реальный,
С фанатично-искристым взглядом,
Преисполнен мечты фатальной —
Вот он, сердцу открытый, рядом!
Ангел:
– Вера, здравствуйте!
Фея:
– Вы за мною?
Ангел:
– Я за Вами!
Фея:
– Я собираюсь!
…Можно Тузика взять с собою?
Он – хороший!
Ангел:
– Не возражаю.
Фея:
– А ещё бы и Мусю тоже…
Ангел:
– Мусю?
Фея:
– Мы с ней почти с рожденья…
Без меня она жить не сможет.
Ангел:
– Надо взять её, без сомненья!
И пошли… прямиком сквозь вёрсты.
Вчетвером: Ангел, Фея, Тузик…
И сияли весь путь, как звёзды,
Оба глаза коровы Муси!
10
Вот она – сторона с названьем
Новь, неведомая былому.
Здесь рассвет всяким утром ранним
Разрастается по-иному.
Здесь слышны тишины мгновенья
В красках дня задушевно звучных,
И таинственных волн волненье
Побуждает к идеям лучшим.
Здесь не встанет вопросом глупым
Перед Истиной сонм сомнений,
Мир домашним зверьком беззубым
Ластится на Земных коленях.
Ни минут, ни часов, ни счёта.
Счастье частностью неделимо.
И понятие «время» стёрто.
Всё – едино, как жизнь – едина.
Ангел спал, преисполнен Веры.
Солнце Землю вело за ручку
По аллеям гелиосферы…
Сон, как Жучку, зазвав на случку,
Тузик в будке храпел чуть слышно
(Да в обнимку со сладкой слойкой).
Фея тихо из дома вышла,
Как всегда поутру, на дойку.
Взвод цветов её дружно встретил
Перезвоном благоуханным.
Улыбаясь светло, как дети,
Окружили её тюльпаны.
Заплясали весёлой стаей
Одуванчики, как веснушки,
В жмурки с бабочками играя;
Зайцы выбрались на опушки;
Стройным строем, как на параде,
Ели, леса простор облапив,
Отразились в озёрной глади
(Будто в самой бездонной хляби).
Дёрг за вымя – струя в ведёрко
Белым звоном как песня льётся.
Тот, кто титьку коровью дёргал,
Видел утро, и видел солнце!
Что ни капля, всё чудо света.
Красота! без конца и края…
Вдруг… из облака – что же это?!
Боже! – лестница золотая!
Из верёвок лучей ступени!
Смотрит Фея – глаза боятся,
Страх щекочет её колени…
В облаках она видит старца!
Приближаясь, спускаясь ниже,
Он растёт с каждой милей шага!
Встал на землю. Деревьев выше
И волшебней любого мага.
Водопадом седые пряди,
Стаи птиц в бороде туманной.
Подошёл, добродушно глядя,
И с улыбкою безобманной
Говорит:
– Молочка глоточком
Угостишь ли?
Фея (протягивая ведро):
– Конечно! Пейте,
На здоровье!
Он:
Спасибо, дочка!
(Отхлебнул – раз, второй, и третий.)
– Ах, вкусно молоко парное!
С основания мирозданья
Это – самое основное
Человеческое питанье!
Кап! в траву с бороды полкапли —
Побежал ручеёк сквозь поле!
Из кармана достав кораблик,
Отпустил Он его на волю.
Было видно, как стал Он счастлив.
Как Он долго мечтал об этом!
Что весь фарс вековых напраслин
Перед детской мечты сюжетом?!
Фея:
– Неужели Вы – сам Всевышний?!
Он:
– Я? Всевышний?! Помилуй, детка!
Сам Всевышний посимпатишней,
Хоть и весел бывает редко,
Видя, что все Его творенья
Его детям, как кость раздора —
Псам голодным на утешенье.
Реки, степи, леса и горы
Создавать было… ох, непросто!
Люди, люди, где б все вы были,
Не слепи Он сей дивный остров
Иэ дорожно-межзвездной пыли?!
Но сегодня мне честь большая:
Передать вам его улыбку,
Что – и с радостью! – выполняю:
В вашем мире, где всё столь зыбко,
Пригодится кусочек чуда!
…И, склонясь к Фее Вере, старец
Передал ей, сию минуту,
То, что ни на одном базаре
Ни за рубль, ни за два не купишь,
Ни за сотню, и ни за тыщу,
То, что с виду постней чем кукиш,
А на деле – нужней не сыщешь!
Тот мешок из холстины серой,
Где скрывал свои крылья Ангел
В день, когда со своею Верой
Повстречался вдруг спозаранку.
Он:
– Можно вытолочь воду в ступе,
Можно свет применять наружно…
Но, кто верил, любил и любит,
Тот в мешочке найдёт, что нужно.
Добродетель в нём есть святая
Для того, кто увидеть может.
Улыбнулся ещё, прощаясь,
Необычный посланник божий —
И исчез. Лишь, в напоминанье
О таинственном визитёре,
Ручеёк тихо гладил камни,
Убегая за солнцем в море.
11
Не пора ли уже признаться,
Мысль и вправду материальна.
В данном факте не убеждаться
Мудрым людям неактуально.
Раз уж бог наделил мозгами,
Значит, хочешь не хочешь – надо,
Не гнушаясь Его дарами,
Разуметь то, что мысль крылата.
Ангел с Феей и Тузик с Мусей
Отдыхали в тени беседки.
Тузик блох теребил на пузе
(как ему завещали предки).
Струны арфы перебирая,
Фея сладкоголосо пела.
Муся, изредка подпевая,
Нотой «му» помогая делу,
Беззаботно щипала зелень.
В середине стола, меж фруктов,
Тех, что мухи лениво ели,
Находился «подарок»…
Ангел:
– Ух ты!
Чудо! Руку лишь только сунул
В совершенно пустой мешочек,
Как достал из него, что вздумал —
Если мыслями непорочен.
Фея:
– Счастья лишнего не бывает…
Ангел:
– Но и впрок его не отложишь.
Блага божьего караваи
Тем и сладостней, и дороже,
Что деление их и множит!
Поделился куском с несчастным —
Счастья сделалось вдвое больше!
Это – истина. Ты согласна?
Фея:
– Да, согласна.
Ангел:
– Тогда за дело!
Нужно этот святой подарок
Передать той девчонке смелой,
Что спасла меня от пожара
В том хлеву… Ей оно нужнее.
И, ещё прошептав три слова,
Нежно чмокнув родную Фею,
Птицей ввысь воспарил он снова.
Ах, как всё-таки обалденно,
Два крыла положив на воздух,
Обретать красоту вселенной,
Удивляясь Земному росту!
Фея знала, всегда так было:
Тот, чей дух распознал свободу,
Притяженья Земного силу
Не считает помехой взлёту.
Фея:
– Что ж… пойду приготовлю ужин.
Благодетель мой благородный
Аппетит налетает дюжий
И вернётся как волк голодный!
Даль. Деревья стоят, печально
Шелестя о своём, осеннем.
Обреченные изначально,
Листья молятся о спасенье:
«Не срывайте нас, Христа ради!»
Напряла скуки осень-пряха.
Близок дождь. Как всегда некстати.
Одинокая всхлипнет птаха.
Ангел:
– Что поёшь ты, чудная птица?
Кто оценит твои тревоги?
Кто понять тебя согласится?
Боги? Да… если только боги…
Одиночество – спутник скучный.
Так и знай, это аксиома!
Давит мукой оно беззвучной,
Тихо душу вгоняя в кому.
Отправляйся к людским приютам!
Там не сладко, но и не пусто.