-- Что ты врешь! - возмутился Николай Евгеньевич.
-- Я не вру, - сказал Данила с достоинством. - Интернет это что? Хранилище информации. А вокруг нас что? Та же ноосфера. Согласно Вернадскому. Что вы, Вернадскому не верите? Одно есть подмножество другого. Информация ж никакая не пропадает, она только в электронный вид переходит.
Противно запищал модем.
-- Люди вообще к Интернету легкомысленно относятся, - продолжал Данила невозмутимо. - Думают, железный ящик, и все. А сколько раз случалось: получает человек по почте картинку, посмотрит на нее и падает замертво. Вирус-убийца. В кино сколько раз показывали... Вот, пожалуйста, - он подтолкнул ноутбук к Сергею Кирилловичу.
-- Что-то ты, братец, по-моему, врешь... - проговорил Максим неуверенно. В кино показывали... Мало ли что тебе покажут.
Николай Евгеньевич возмущенно хмыкнул.
- Нашел, тоже мне. В кино. Вон, там, в кино показывают, как это... как губернатор Калифорнии с трансглюкатором за марсианами гоняется. Что, верить теперь? - он погрозил пальцем. - Погоди, вот я у Артура спрошу...
-- Не хотите, не верьте, - обиделся Данила. - Что искать-то?
-- Набирай... - сказал было Николай Евгеньевич, но Сергей Кириллович его перебил: - Нет! Имя не надо! Погоняло набери: царь Салтан.
-- Это сейчас весь Пушкин вывалится, - сказал Данила.
Все три руководителя столпились вокруг Данилы, заглядывая ему за плечо.
-- Четырнадцать тысяч восемьсот двадцать шесть ссылок, - сказал Данила. - Что, все смотреть? Вы конкретизируйте. Из какой области...
-- Он историей авиации интересовался! - воскликнул Николай Евгеньевич, размахивая мобильником. - Немцами, нами, времен тридцатых... Что там было? Вспоминай, Макс! Мессершмиты, Юнкерсы, как их там... У нас-то кто был? Лавочкин...
-- Туполев, - подсказал Максим.
-- Ты сейчас на нем летаешь, на Туполеве! Историк, тоже... Антонов, во, Антонов!
-- Мясищев, - подсказал Сергей Кириллович глубокомысленно. - Длинный такой... - он развел руками, как рыбак, повествующий об улове.
Данила невозмутимо щелкал клавишами.
-- Ну, вот, - сказал он, наконец. - Вроде похоже на то, что вам нужно.
Руководители молча и несколько оторопело разглядывали экран. Сергей Кириллович опустил руки и положил их на колени. На экране светилось следующее:
Злой Гоблин: Пиплы, шо за пепелац? Знает кто-нить?
Царь Салтан: Ты бы похуже еще фотку нашел.
Злой Гоблин: Какая была. Базар не по сабжу.
Царь Салтан: Ну, арбуз. Ну, двухмоторный. Трехсотый или триста десятый. Трехсотый, скорее всего. В чем прикол? Инфы по арбузам не хватает?
Злой Гоблин: Не гон?
Kontrik: А в Шарике сегодня весь день бомбу искали. Не нашли...
Злой Гоблин: Во втором?
Kontrik: В первом.
Царь Салтан: Кликай здесь, очень похожая фотка, для сравнения.
-- Расшифруй, - произнес наконец Сергей Кириллович, крякнув. - Это что?
-- Разговаривают, - пояснил Данила невозмутимо. - Обсуждают тему. Вы ж видите. Это ники. Клички. А кто тут живой, а кто мертвый - это не поймешь, - добавил он уверенно. - На то и Интернет.
-- Это если, - проговорил Сергей Кириллович, постучав пальцем по корпусу. - Вычислить можно? Их же вычисляют как-то, хакеров-то этих, их же ловят! Я ж читал... мужика тогда в Англии поймали...
-- Живых можно, - сказал Данила. - Только вам это очень дорого будет. Хорошего хакера, его годами ловят. Да даже и плохого... Инструментальная база не создана, - объяснил он авторитетно. - А мертвых вообще не поймаешь.
-- А ты можешь тоже... подключиться? Вопрос задать?
-- Не могу, - сказал Данила. - Вы на дату посмотрите. Это было два года назад. Он уж ушел оттуда давно. Тут вычислять надо... Бог его знает, где он следующий раз появится. И захочет ли.
-- Специалист тоже, понимаешь... - разочарованно проговорил Сергей Кириллович и немного помолчал, делая про себя какие-то выводы. - Хорош, все. Иди.
Когда за Данилой закрылась дверь, Сергей Кириллович некоторое время сидел молча, упираясь взглядом в картину на противоположной стене. На картине был изображен букет цветов, который, видимо, никак не стимулировал Сергея Кирилловича к мыслительной деятельности.
- Нет, нет... - проговорил он словно бы самому себе. - Этого не может быть... Один исчез... другой появился... чертовщина какая-то... Не может быть, говорю!.. - он решительно саданул кулаком по столу, подводя таким образом итог своим сомнениям. - А своему скажу, чтобы не смел к компьютеру подходить, - дополнил он и, тревожно переключившись на какую-то другую мысль, взвыл: - Потеряем ведь здание!.. Столько сил потратили!
-- Может, Борька с того света какой знак подает? - сказал Максим, медленно поворачивая стакан вокруг оси симметрии. Он словно избегал смотреть в лица своим сотоварищам. - Да нет, быть этого не может. Врет все этот маугли доморощенный. Борька бы первое дело к нам явился, если что.
-- Вот он и явился, - сказал Сергей Кириллович, беспокойно переводя глаза с картины хрустальную, с серебряной окантовкой, итальянскую пепельницу, в которой не было ни одного окурка, а одиноко лежала смятая акцизная марка, и все. - Куда ему еще? В офис? Может, у Веры на прием записаться?
-- Я бы на его месте являться поостерегся, - уточнил Николай Евгеньевич, единственный из всех сохранявший хладнокровие, что ему, впрочем, полагалось по должности. - Тем более что на этом свете ему особо ловить нечего. Кроме лет семи. По новому кодексу. А баба с сыном его не особо-то и ждали... А знаешь, куда Толька мог податься, - вспомнил он. - Помнишь, он к экстрасенсу-то таскался? На Соколе... на улице генерала... какого-то... плохо у меня с генералами... Вера!
Снова появилась Вера с выражением покорности судьбе на лице.
-- Газету дай, - велел Николай Евгеньевич. - Эту, с объявлениями. Я видел, у тебя вчера лежала...
Появилась газета, Николай Евгеньевич опустился в кожаное кресло и стал с бумажным хрустом что-то искать, морща лоб и шевеля губами, словно только вчера научился грамоте.
- Потомственный ясновидящий... - читал он, внимательно водя пальцем по газете, - досуг... запой... приворот... вип-досуг... сауна... целитель... запой... досуг... запой... запой... запой... наркологическая помощь... верну мужа... девушки... красотки... студентки без посредников... выезд... апартаменты... массаж... огромный выбор... похудение... сейчас, сейчас я его найду...
Сергей Кириллович словно не слышал его бормотания. Он как-то даже робко посмотрел на Максима, как будто старался его в чем-то убедить.
- Ведь ни слова, никогда... - сказал он полувопросительно. - Начали бизнес... окрепли. Встали на ноги. Он же наш талисман. Наша путеводная звезда. И никогда... ничего. Вера! Позвони все-таки отцу Михаилу... И надо с Мариной поговорить, - закончил он со вздохом.
-- Нет, это не я, - сказал Николай Евгеньевич, оторвавшись от газеты и крестясь мобильником. - Я лучше с братками... И вообще, я звонить пошел.
-- Надо поговорить, - повторил Сергей Кириллович настойчиво, когда закрылась дверь за начальником службы безопасности. - Если кто чего знает, то она. Борька б уж в первую очередь туда явился. Не к женщине своей, так хоть к сыну.
-- Что ты на меня смотришь, - удивился Максим. - Мне с ней, что ли разговаривать? Позвони сам. Вон Вера пусть позвонит.
-- А кому? - возмутился Сергей Кириллович, отвечая вопросом на вопрос.
Максим поморщился, словно вспомнил что-то очень неприятное.
-- Я ее видел в последний раз лет семь назад, когда родители переезжали, - сказал он. - Она увидела меня и заплакала. Причем не с радости. Думаешь, так хочется разговаривать с женщиной, которая, увидев тебя, плачет? С ходу. Ни единого слова не сказав, только увидела - и плачет. Ты можешь с ней говорить с тем же успехом.
-- Нет, ни с тем же. Ты - другое дело. У тебя с ней были истории.
-- Такие же как у тебя.
-- Не такие же. В общем, я тебя в командировку отправляю. Все, все! - он снова замахал руками. - Звонить... идти тут надо, лично. Конфет там купи... игрушку какую-нибудь... а, хотя этот ейный уже в институте. С подходом, в общем. В душевным. Мне зданием заниматься надо! Этот академик чертов уже на мази, а тут мне начинается всякая загробная жизнь! Ты будешь зданием заниматься? Считай, ты в командировке!
-- Ах, так, - сказал Максим. - Ну ладно же.
Выйдя от бывшего одноклассника, а ныне начальника, он в первую очередь, не спеша, отправился на кухню и потребовал обед. Повар Женя ничуть не удивился, сделал несколько каких-то быстрых движений, и через пару минут стол уже был сервирован, как положено, в вазе стояли цветочки, поданы были вчерашний холодец, салат оливье, бутылка боржома, а на плите, распространяя дразнящий запах, жарилась отбивная. Максим молча ел и прикидывал. Идти к Марине, конечно же, не хотелось. Кроме того, она могла тоже переехать. Почему бы и нет? Замуж выйти, в конце концов... квартиру продать и уехать... куда-нибудь. Она переводчик... что ей стоило уехать... в Бразилию, например. Или она с испанского переводит?.. Мало ли что кому привиделось?.. Мало ли царей Салтанов во дворах и подворотнях?.. Все же в цари метят... Сергей особо просил не волноваться за семью, обещал позвонить Вале - жене - и сообщить о том, что ему необходимо ехать на три дня за город. "Мало ли как сложится... старая любовь не ржавеет... отдохнешь денька три..." Отдыхать с Мариной вместе совершенно не хотелось, но можно же было продумать другие варианты...
Из офиса он поехал домой, с сожалением расставания поставил в гараж свою любимую Мазду и завалился спать. Не идти же к Марине днем? Днем нормальные люди работают...
Проснувшись - ближе к вечеру - он пообедал еще раз, выслушал Валины комментарии по поводу идиотских командировок, переоделся, во что похуже - спортивный костюм - взял врученную ему сумку с бельем, бритвой и тапочками, и, чувствуя себя последним кретином посреди улицы в спортивном костюме, отправился на задание.
На улице было лето, воздух влажный и душный, стояло предзакатное марево. От мысли ехать на малую родину на машине он отказался еще по получении задания. Где ее там оставлять? Он хорошо помнил родной двор и его нравы. Такси тоже отпадало. Начиналось время пробок, и поездка свелась бы к многочасовому нюханью выхлопных газов где-нибудь на третьем транспортном, или какой-нибудь радиальной магистрали. Оставалось метро. В метро Максим не ездил уже несколько лет, и отвык. Пришлось с трудом вспоминать, где находится нужная станция, и как делать пересадку. Правда, с его времени кое-что изменилось - пассажиры вваливались в вагон, не дожидаясь, когда оттуда выйдут, и по полу в такт движению раскатывались туда-сюда бутылки из-под пива. Рядом разговаривали о чем-то мужчина и женщина. За шумом вагона их было не слышно, но когда вагон остановился, но внезапно образовавшейся тишине раздался резкий мужской голос:
- Я не хочу это обсуждать.
Максим вздрогнул и поджал ноги. Ему все казалось, что обсуждают его. Окончательно чувствуя себя дикарем в большом городе, он высадился на родной станции метро, и не узнал местности. Тем временем уже темнело. У самого метро шпилями вздымались вверх какие-то уродливые новостройки. На самом выходе вместо пыльного скверика сверкал стеклами торговый центр, увешанный вывесками сверху донизу. Иллюстрация к китайскому кварталу из детских страшилок про империалистический образ жизни. За стенами центра, который Максим с трудом обогнул, чтобы не свалиться в канаву, начиналась жизнь попроще. Теснились друг ларьки и лавочки. У одного хохотали три толстых тетки, крича продавцу: "Нам пивка! Для рывка..." Остановки автобусов перенесли черт знает куда. Впрочем, после душного метро на автобусе никуда ехать не хотелось, особо торопиться тоже не хотелось, и Максим решил идти парком. Швейцарские часы, золотые цепочки и печатку он снял и оставил дома, так что нападать на него смысла не было. Костюм, правда, тоже хороший, костюм адидасовский, но будем надеяться, что вокруг нет товароведов, отличающих подделку от настоящего адидаса. Выгляжу, наверное, как молдавский грузчик. Хоть от милиции прячься. Бррр...
Углубившись в парк метров на сто, он скоро пожалел об этом. Сперва его подстерегала траншея. Чуть не свалившись, он решил двигаться газоном, но это не помогло. Все кругом было перерыто, перекопано, где-то стояли ограждения, а где-то нет, грязь была по колено, что удивляло при условии отсутствия дождей в течение последней недели, приходилось продираться через газоны, кусты, и натыкаться на лавочки. Местами под ногой хрустело стекло от побитых фонарей. Все, как было, подумал Максим. Впрочем, такого он и раньше не припоминал. Стареем, что ли... Что за клады они так упорно ищут каждое лето, неужели нельзя положить трубы так, чтобы раз и навсегда... У него уже появилась идея вернуться обратно к метро, и начать все заново. Черт с ней, с давкой, лучше в автобусе... Может, он сегодня и не успеет к Марине. Все бывает. На пути возвращения пугала только перспектива окончательно завязнуть в грязи или свалиться в ров.
Он нашел какую-то перевернутую лавочку, вернул ее в нужное положение и сел. Где-то в темноте ржали и звякали бутылками. За деревьями шумела улица. Над кронами переливались в небе огни незнакомых зданий, которые Максим раньше никогда не видел, и даже не мог взять местность и представить, где они построены. Он попытался вызвать в памяти уже почти двадцать лет как погибшего Борьку. Как они в детстве бегали по этому парку, который казался тогда большим и не таким грязным. Посидев какое-то время, он с сожалением вздохнул, смирившись с тем, что воспоминания не приходили, все казалось происходившим очень-очень давно, и Максим ничего не мог представить - даже вместо Борькиного лица ему являлась все та же намозолившая глаза парадная фотография со стола вице-президента. И все. Еще вспоминалось, как Сергей ругал Веру за то, что она купила неправильную рамку для этой фотографии... Он хотел с завитушками, она стоила дороже, а для памяти о дорогом друге мы ничего не жалеем... А думалось скорее о том, что завтра будут переговоры относительно приобретения нового здания, и волновало его, насколько успешно эти переговоры кончатся. Не волновал его покойный Борька, ну хоть убейте. Да и никого не волновал, он мог поклясться, что и Сергей и Николай чувствуют то же, что и он. Было и прошло... А Толька вообще с ума сходит за первый свист. Давно ли такой чувствительный сделался...
Внезапно послышался истошный женский крик. Ну вот, начинаются приключения, подумал Максим. Ржание и звяканье бутылками сразу же испуганно смолкло, а крик снова возобновился. Насилуют, что ли, кого, подумал Максим. Или режут... Это вряд ли, придушили бы сперва... До него медленно доходило, что он не в кино и не в компьютерной игре, а в реальном парке, недалеко от дома, где родился, а тем временем стало разборчиво слышно, что женщина кричала "Стой!", и кто-то тяжело бежал навстречу. Как тут еще можно бегать, подумал Максим. Наверное, местность хорошо знает... Мудрено ее знать, небось, каждый день тут новую яму роют, а старую закапывают. Вон он, абориген фигов, местный юный натуралист, ломится через кусты. Сейчас эту лавочку обежит стороной. Обежит или нет? Сейчас мы его проверим на спортивную ориентацию... - и Максим, повинуясь соображениям чистейшего любопытства, взялся за угол скамейки, развернул ее вокруг другого угла и поставил между двух кустов с какими-то белыми неизвестными ягодами, которые они в детстве с треском давили ногами об асфальт. Тяжелая фигура стремительно выскочила из проема, попыталась отпрыгнуть, не получилось, одновременно раздались удар, треск то ли дерева, то ли костей, мучительный рев и дикие ругательства, а через несколько секунд к ним добавились женские крики, удары и визг. Мужчина был поглощен болью от удара и не сопротивлялся, а женщина, дико крича, лупила его и пинала ногами. "Сумка, гад, сволочь... ууу... ногу сломала... убью, сука... уйди!" Все может плохо кончиться, подумал Максим. Не дай бог еще подкрепление придет... Наверняка где-нибудь рядом еще парочка друганов... Прикинув, где в этом клубке находится женщина, он обхватил ее стал оттаскивать, проговаривая на ухо: "Возьми сумку и идем, тихо, тихо, тихо..."