Он с ненавистью оглядел перепуганных членов бюро, не помышлявших зайти так далеко.
Натолкнулся взглядом на Вику, судорожно сглотнул, – кажется, она стала еще красивей.
– Был бы ты один, Листопад, то и гори ты огнем. Даже не пожалел бы, – не скрываясь, признался Вадичка. – Но ты ж весь райком втянул. И что теперь прикажешь делать?
– Чего ж не предупредили, что начальство понаедет? Думал, обычный межсобойчик, – Листопад ощутил в себе страх. А себя, трусящего, он не любил. Решительно встряхнулся. – Главное правило полководца: когда не успеваешь втихаря смыться, прорывайся сквозь строй. А ну, прочь с дороги, книжники и фарисеи! Меня ждут влюбленные массы!
Он шагнул на балкон, под которым гудели, не решаясь разойтись, полные тревожного томления люди.
– Товарищи! – голос, которому они начали привыкать повиноваться, разом установил выжидательную тишину. – Предлагаю митинг, посвященный подписанию петиции в поддержку Анджелы Дэвис, считать открытым!
Вадим тихо заскулил, буравя висок указательным пальцем.
– Слово для выступления предоставляется секретарю обкома комсомола товарищу Балахнину. Попросим! – прогремел Иван и первым зааплодировал, понуждая хлопать и остальных.
Человек у сосны вздрогнул, внимательно присмотрелся к оратору, который продолжал упоенно колотить в ладоши, движениями подбородка подбадривая остальных. Наконец усмехнулся и грузно, по загудевшей под тяжелым телом лестнице взошел на балкончик. Аплодисменты резко усилились и даже сделались вдохновенными. Присутствие ответственного лица принесло всем заметное облегчение, поскольку разом переводило происходящее из разряда несанкционированных сумасбродств в ранг официального мероприятия.
– Товарищи! – игнорируя лучезарного Листопада, Балахнин вскинул руку. – Мне приятно отметить высокую политическую активность нашего комсомола. Но поскольку Анджела Дэвис уже несколько лет как на свободе, петицию в адрес американского посольства полагаю несвоевременной. Митинг закрываю. Всем разойтись по корпусам! – резко, без перехода, оборвал он речь. Отвернувшись от растерявшихся людей, вошел в помещение.
Оглядел недопитое спиртное, подъеденные закуски, движением брови оборвал чей-то нервный смешок, неприязненно задержался взглядом на Непомнящем, на физиономии которого застыл заискивающе-намекающий замес.
– Шалим, Вадим Кириллович? Припомнили прежние «отвязные» годы? Комсомольский актив области брошен на произвол, а руководство райкома затеяло двусмысленную выходку.
– Я как раз, Юрий Павлович, здесь и появился в связи с жалобами на нарушения общественного порядка, – с ходу выпалил пунцовый Вадим. – С той же целью прибыли и члены бюро. Что касается митинга, то райком это мероприятие не санкционировал. Всё это – индивидуальная провокация. И я вас уверяю, что мы дадим надлежащую оценку вот этому товарищу…
Конец ознакомительного фрагмента.