Садиев Ришат
То день, то вечер
Ришат Мирза-Ахмедыч Садиев
... ведь я уже писал тебе, что эту гопкомпанию любил и тусовался с ними по-черному, пока мне не сказали, что по их вине серьезно пострадал один человек, и еще была куча досадных инцидентов, которые грозили изрядно омрачить светлую панораму героизма трудовых буден казанских где-то на стыке позднего застоя и ранней переастройки; да не омрачили - не заметил никто.
Только ты не думай, что о наших групповых драках речь. В этом виде спорта гопкомпания не преуспела - они ж все - кто образованный, кто интеллигентный; и никакого насилия, никаких убийств - что ты! они же почти все дневники вели, как кисейные барышни, понимаешь? А дневники все, как близнецы, потому как школьная дружба у них была крепкая, как устои советской школьной педагогики - так что стиль мышления и изъяснения - единообразие до безобразия. а впрочем чего ждать от людей, каждый из которых, пройдя через мучительный отказ от наполеоновских планов, так или иначе стал частью толпы.. и я такой же, Малыш, и ты скоро поймешь сие и бросишь меня.. хотя не это меня страшит, а то, что мы все идиоты, Малыш! мы все поддаемся обаянию серости буден, этому сладкому "а с нами ничего не происходит и вряд ли что-нибудь произойдет" - а после уже немыслимо чего-либо исправить. Мы теряем контроль над событиями, потому что сами того хотим - ибо, когда в этой жизни ты никуда не пробился, сластить пилюлю и тешиться остается лишь сознанием того, что все трагическое и непоправимое стрястись с тобой может только там, куда как раз и не пробился - в некоей БОЛЬШОЙ жизни - а здесь, внизу, пусть серо и скверно, однако ты избавлен от необходимости БДЕТЬ И БЛЮСТИ, ибо "кто не метит в президенты, может переспать с манекенщицей". Вот и спим, а просыпаемся, когда уже безнадежно поздно и "мучительно больно", как говорил верный сталинец Н. Островский.
И лучшее, что мог я для гопкомпании сделать - одолжить дневнички, да опросить кучу очевидцев, все распутать, и пятно смыть - я сделал.. а толку-то?! И запутался в конце концов сам, и "бестселлер" мой из всех редакций отфутболили. Я же, в свою очередь, футболю рукопись тебе, Малыш, со вполне определенной целью - чтобы ты еще глубже осознала, какой я у тебя талантливый и к тому же пока барахтаюсь и пытаюсь пробиться. Когда будешь читать, следи, где чьи показания. Там, где написано "Самосвал" - это наш Гошенька, Гошка-друг, а ежели официально, по-большому - енто Игорь Михайлович Абрамов, врач помбригады "Скорой помощи" в городе Набережные Челны, по неуточненным данным. Большой дядя комплекции известного казанского барда, некогда комментатора радиостанции "Юность" Леонида Сергеева. С виду очень похож на жлоба, но в душе добр и мягок. Во время учебы в Казанском меде подрабатывал на "Скорой", где за физическую мощь был взят санитаром в психбригаду и в конце концов серьезно занялся психиатрией по воле случая и комплекции. Вел научную работу на кафедре психиатрии, но вынужден был прерваться в связи с отбытием по распределению. Такая вот уж жизнь наша.
Там, где "Муха", "Мохов", "Малыш", "Шура Маленький" - это Шурик Мохов. Он в принципе не маленький, но в нынешние извращенные стандарты как-то не вписался. Там, где Ришат - ну это, ясное дело, я. В остальном разберешься по ходу. Пока, Малыш. Пиши.
Искренне Твой
Ришат Мирза-Ахмедыч Садиев.
ТО ДЕНЬ, ТО ВЕЧЕР...
светская хроника
со слов очевидцев и соучастников записано ВЕР-Р-НО!
и даже эпиграф есть
"Блажен кто верен миражам и привиденьям,
Для кого ночные бденья - блаж испорченной крови.
Пожалуй, да.. Прощай.. Как говорится - мимо денег..
Чекань свою монету не спеша,
не мучайся,
живи..."
Владимир Ланцберг
УВЕРТЮРА. РИШАТ
... То день, то вечер и опять - то день, то вечер...
В Казанском речпорту от будки за кустами отчалил по рельсам набитый с верхом седьмой трамвай. "Оплатите пр-роезд!" - рявкнула по микрофону необъятная тетя. "Оплатим, оплатим!" - заверили студенты.ю доставленные из походов перегруженным речфлотом. "Ваш высокий моральный облик мне известен", продолжала по микрофону тетя. "Чого?! - завопили студенты, "Ничого, продолжала тетя - я же знаю, где вы щас были и чем вы там занимались".
В филологов горел экзамен. Одна телка читала другой вслух: "Жан-Поль Сартр утверждал, что каждая нация имеет свои константы - то есть неизменные в веках черты образа жизни и восприятия мира." "А русская константа есть?" спросила другая телка. Я не выдержал и вмешался.
- По-моему, русская константа есть. Это быть воспитанным в лучших традициях европейского прагматизма. но когда надо - броситься под танк со связкой гранат.
И тут девчонки меня узнали.
- Послушай, Ришатик, - сказала, которая была повыше и в шортах, - по-моему, эти танковые пируэты жутко устарели.
- Тогда я больше не хочу быть русским. - заявил я.
- Но ты же и так не русский?
- А русский - это не кровь. Это совесть выше логики. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ТАК БЫЛО.
- II
Мы не заметили, как сквозь заворот кишок Центрального рынка в трамвай протиснуцлся Самосвал, обнял филологов за талии и произнес:
- А вот с совестью у меня сегодня туго.
- Ты нам и так сойдешь, - сказали филологи.
- Чего там у тебя с совестью? - все-таки спросил я.
- Да ничего. Нужен был билет на юга. А у кассы на Булаке меня в натуре послали. Стоят, орут: "С ночи, с ночи надо было!" Стал объяснять. что на свою ставку семь ночей в месяц не сплю - психбригада. Они мне: "Что, постоянный клиент?". я им - "Да нет. пока врач". они мне: "Ну и нечего из себя героя строить, тут у всех работа не легче твоей. А хочешь без очереди иди в поликлинику на прием, там медработников без очереди запускают". Я сказал, что пока здоровый, они - "Здоровый? Так занимай очередь с ночи, с ночи, пол?" Я себе думаю - смешные люди! Ну выстроят друг перед ругом тяжесть своей службы по ранжиру - что их в очереди местами поменяют соответственно вредности приозводства? Бар-раны..
- Ну? - сказал я.
- И тут один лысый, весь потертый стал бить на жалость, что у него сердце. зверь-начальник и паскудная работа, с которой его выгонят. если он не сдаст свой билет на Одессу и не продлит командировку. И эти звери его пропустили. Он уже был почти у кассы, и тут я решил, что все-таки не послединй человек в психологии, ручки рупором, и ору мужику через всю очередь: "Так это значит у тебя здесь самая плохая работа?" Мужичок подвоха не понял, и мне так радостно: "Ага!" А народ уже пошел заводиться. И когда уже все внимание толпа фиксировала на меня, я гаркнул: "Ша, народ! У нас тут у всех плохая работа! У кого работа хорошая, тот в очередях не стоит". Толпа, значит, орет: "Верно говоришь, чувак. у нас тут у всех работа плохая, не надо никого пропускать!" Ну и лысого от кассы, как ты понимаешь, раз - и отпихнули.
- Социальная справедливость. - заключил я, - а дальше?
- А дальше я подкатываю, говорю лысому. что не герюй, щас выручим и якобы экспромтом предлагаю гениальный ход - пошли к нач-смены, дядя, и вешаем лапшу на уши, что ты был в отъезде или я был в отъезде, ты мне взял билет и теперь надо переоформить с твоей фамилии на мою. Дядя весь расплылся; он не понял, что это я его из очереди вышвырнул. Вот такую мерзость мы сегодня сотворили. За этот вот клочок бумажного счастья. Хорошая я сволочь, а?
Самосвал покрепче обнял талию в шортах, другую телку отпустил и этой рукой из своих шорт достал билет.
- Тьфу! - сказал он, глядя на билет. - а лететь, оказывается. завтра; а все-таки я падла, да?
- Да что ты, обычный профессионализм жизни, - сказал я.
Мы уже шли от кольца "семерки" к кольцу "девятки". Талию в юбке с глобальным разрезом теперь обнимал я.
- Крюкова в городе? Кто-нибудь видел? - спросил Гоша.
- Нет, Самосвал, не проклевывалась, - сказали девчонки.
- Ясно, а Муха?
- Кажется, тоже, - сказали хором я, шорты и глобальный разрез.
- Тады привет. - и он сел в "девятку", - тады ладно.
"КАЖЕТСЯ, Я ВЛИП". САМОСВАЛ. ЕВАНГЕЛИЕ ОТ САМОСВАЛА.
Кажется, я влип. Как там у Жванецкого - "Процесс - это жизнь, результат это смерть. Результат убивает процесс". Процесс был ничего так, особенно когда очкастые тумбочки-кассирши начали нереститься, потому чтот до них, наконец, дошло. Процесс был ничего, а от результата следовало бы отказаться. Завтра лететь нельзя. Ведь десять лет назад три дурачка, нежданно легко сдавши экзамены за восьмой класс, поклялись на радостях в вечной дружбе и сговорились о встрече через десять лет - значит, в этом году - первое воскресенье августа - значит это воскресенье, пять вечера, на казанской "сковородке" - полукруглых скамейках у главного здания университета, или коротко - "ГЗ".
Если завтра лечу и возвращаюсь первым же обратным рейсом, что само по себе абсурдно для не-сына миллионера - все равно не успеваю. Идти сдавать билет "отказ от полета менее чем за 24 часа, 25 процентов удержания". Червонец. Докатился, Самосвал. Вот, значит, сколько твои старые клятвы стоят. Червонец. И хорошо, что докатился. Попался бы билетик на после воскресенья, так бы и думал, что тебе и твоим клятвам цены нет.
Я вдруг вспомнил: "Не надо подходить к чужим столам и отзываться, если окликают". Потом одернул себя голосом Мюллера: "Штирлиц! Не считайте себя фигурой. равной Черчиллю!" Идиот. Во-первых, ты ни на чей окрик не отзывался, во-вторых, если б даже отозжвался - это не повод равнять себя с Высоцким.
На межгороде я царапнул на бланк единственные знакомые одесские шесть шифр и прождал почти до "трамвай не ходит и рельсы сняли".
Телефон подруги по кличке Пластилиновая Ворона молчал.
МЫСЛЬ НА ВЫСОТЕ. 9500 МЕТРОВ. САМОСВАЛ.
Я собирался в веселый южный город, как на похороны.
В самолете кто-то рассказывал легенду о камчатском рейсе: якобы у одного мужика, летевшего из Домодедово на Камчатку, не было чем доплатить на свой лишний багаж. Все пассажиры того рейса якобы скинулись по рублю и доплатили. Мужик якобы по прилете в Елизово взял их адреса и всем тот рупь вернул.
За мои летные часы это, кажется, была уже сотая интерпретация "качатского рейса". хотя костяк сюжета не менялся. Слушая сейчас, я делал вид, что дремлю. Чтобы как-то загнать внутрь дикое желание надавать по ушам вем сегодняшним пассажирам, за то, что так покорно эти уши развесили.
Как они могут поверить? что за всеобщая жажда чудес? Если б в нашей жизни хоть бы эта доброта была, за рубль, так ведь и ее-то нет, неужели им неясно? Если б хоть за рубль была. то лично мои, Игоря Абрамова, проблемы. были бы решены лет сто назад...
Нет, до этой толпени, млеющей от ожидания юга, ничего не дойдет. Я представил себе их сборы на отдых: дня три в доме вещи по углам раскиданы и русский устный на полную катушку, а в итоге - бинтованные ремнем чумаданы с кулечками и сеточками, ни грамма умного и рационального.
Я сижу в салоне без вещей. Просьба "не забыть личные вещи в салоне самолета" будет не дня меня. В одном кармане бананов паспорт и билет, в другом пакет. Если в Одессе слишком жарко, я иду в аэропорту в сортир, бананы снимаю, кладу в пакет и остаюсь в шортах, которые под бананами и в которых карманные деньги, чтобы скоротать ожидания багажа съедением мороженого и кофе. Все.
Меня крикнули в казанском аэропорту, когда я пошел на летное поле: "Молодой человек, Вы забыли вещи!". Мне был привычен и приятен этот окрик, потому что им непривычен человек, входящий в самолет без кульков и сеток. Но только ПОЧЕМУ я должен каждую мелочь поведения просчитывать так, будт о в разведке в чужой стране, а не живу тихо-мирно в своей собственной?!
Но она не станет моей собственной, покуда будет держать квартирантом. два угол в одной из общаг КамаЗа, где по ту сторону Камы домик цветаевой стоит могильным крестом. Ее Париж навещает меня красивыми снами, и я хочу в эти сны, имея за душой лишь синий диплом Казанского меда. Елабуга мне снится тоже. От нее тянет повеситься, в ней друно после Парижа.
Над нами всеми провинциальная Россия занесла цветаевскую петлю. Не над толпой, над нами. И жизнь наша - "подвиг разведчика. сидя в общаге" - она потому такая, что мы от этой петли убегаем. Мы. А у тех, кто чумаданы понес - у них все тихо-мирно, и страна - дом родной.
Стоя в свое время перед выбором - скатываться до преребинтованных чемоданов или каждый шаг просчитывать, поиграть в Штирлица - я без лишних мыслей выбрал второе. Но и Штирлиц мало пока срабатывает в мою пользу. Тоскливо, партай-геноссе, тоскливо... а чего я уставился на стюардессу? нет, она вполне сексуальна, но это не мой уровень... а я все же уставился, значит, озабочен... Когда мои невесты взяли за моду ездить на прогулки в столицы и возвращаться проштампованными тамошними ЗАГ-Сами, я понял, что мой изысканный вкус - мой враг: что нравится мне, нравится и там. Стоило быть бы чуточку провинциальнее, но...
Но я уставился-таки на стюардессу, стало быть озабочен, а ежели я заболчен, то это значит, что лечу я в Одессу реанимировать роман с Вороной, и других целей у меня нет, и следует дать себе в этом отчет. Дать себе отчет в этом, а также в том, что переданный через третьих лиц привет и приглашение от Вороны, которая прекраасно знает мой адрес и телефон - это только в лучшем случае ее лентяйство писать и звонить. В худшем - меня снова кто-то подставляет... коз-зел, старый интриган... и уверен, что все такие же.. если там новый брак или мужик - есть обычное противоядие: созвониться, прежде чем заявиться. По телефону не спускают с лестницы.. мальчишка, тебя еще этому учить надо. Тогда снимаешь любую хату, как обчный дикарь, а после отпуска здравствуй, военкомат, отправь меня за кордон.. хватит с меня русских баб.. я им непонятен.. не любит никто в Отечестве своем. Точнее, в кругах моегол вращения.. а в круги, где меня оценить могут, здесь доступ закрыт.. остается одно - Европа. Хоть Венгрия, а впрочем. зачем Европа.. сойдет и третий мир, лишь бы было поле контакта.. если американский "Корпус мира" еще не расформирован - девушка оттуда.. самое то.. как все зыбко.. а если б мы с Вороной поступили тогда на журфак МГУ.. надо ж было сунуться сдуру без стажа и публикаций.. если б поступили.. этих проблем сейчас бы не было .. давно бы крутились, где надо...
Шура Мохов в тот год с треском провалил специальность на режиссерском ВГИКа, Жена Асанов стоическидошел до последнего экзамена на аэрокосмический фак физтеха, но на нем подорвался. Третьим был я. В моем понимании этот тройной провал абсолютно случаен, но кому этол теперь докажешь?! Даже Вороне, с которой во время того абитура познакомились - не докажешь..
В воскресенье Мохова, Асана и меня ждет "сковородка". Когда мы клялись в сечной дружбе после восьмилетки, мы назначали только встречу нынешнего года, но стихийно - каждый год "еять вечера и первое воскресенье" на условленных скамейках были наши. Чаще уже не тройка, а раздувшаяся шарага числом от дюжины до трех дюжин в пиковые годы. Даже, когда Асан ушел офицерить, мы с Мухой подгадали,. чтобы Женька взял увольнение в тот день и звонил не домой, а на ту междугородку, которая в двух шагах от универа; и все состоялось как бы на старом месте: был очень приятный разговор, а потом мы с Шуриком зашли в "Ял" ["Ял" - кафе-мороженое в центре Казани] и третью порцию мороженого съели за здравие Жени.
На прошлогоднюю сковородку пришел я один. Когда узнал, почему так вышло, этого знания мне хватило на две недели нервного срыва. Второго дубля я не выдержу. Но я и не виноват, что бегу: билет я взял чудом, дареному билету в зубы не смотрят. А собственно, я искал способ удрать, но оказаться при этсм не виноватом. и нашел дареному билету в зубы не дают. И я знаю, что в году скамейка будет пуста. Господи, откуда я это знаю... ?
Асан не пишет и не звонит. Хотя официально мы не в разводе. Хотя все помнит наверняка. Из этого сопоставления много выводов не настрогаешь, так и будешь гадать. что перевешивает: "не пишет - не звонит" или "все помнит - все знает". Тупик.