— Трахайся вместе со мной, дорогая. Включайся в процесс и позволь себе расслабиться. Мужчина должен знать, что способен разжечь в тебе такую страсть, что у тебя не будет выбора, кроме как прижиматься теснее этими прекрасными бедрами к нему, принимая каждый миллиметр того, что он дает тебе.
Хейл замедляет свои движения, предоставляя мне возможность взять главную роль на себя.
Это столь чуждо мне, столь ново, что на какое-то мгновение, пока я стараюсь найти ритм, который подойдет нам обоим, я вообще перестаю двигаться.
— Ты слишком много думаешь, — говорит он, наклоняясь вперед и целуя меня между лопатками. — Просто чувствуй. Избавься от всех голосов в своей голове. Пусть все исчезнет, просто чувствуй. Это просто ты и я, и мы можем практиковаться столько, сколько тебе нужно.
Закрыв глаза, я глубоко вздыхаю. Пробуждая в себе сексуальную кошечку, я воображаю, как все это видит он. Я в положении полного подчинения, моя задница полностью открыта его взгляду, его член, вонзающийся в меня, владеющий мной. Очень эротичный вид. Я двигаю задом назад, насаживаясь на его член, пока его тяжелые яйца не ударяются об меня, и он издает восхитительный звук удовольствия.
Я пробую двигаться снова, отодвигаясь и раскачиваясь назад, двигая задом таким образом, который, я надеюсь, соблазнителен. Но я верю ему — он не оценивает мое мастерство, и только одна эта мысль обеспечивает уверенность. Зная, что могу попробовать вещи, которые никогда бы не осмеливалась сделать, я чувствую себя свободной.
Он помещает одну свободную руку мне на поясницу, но позволяет мне делать всю работу, и я раскачиваюсь взад-вперед.
Он дрожит и шепчет проклятья.
— Ну как? — спрашиваю я, оглядываясь на него, внезапно нуждаясь в некотором заверении.
— Мм, ты хорошо все делаешь, — его голос звучит до невозможного натянуто, и что-то мне подсказывает, что я добилась большего успеха, чем просто хорошо.
Огромное удовлетворение расцветает глубоко во мне, и я опускаюсь на него, трахая его быстрее, толкая свою задницу назад, чтобы взять его глубже, снова и снова. Я перестаю думать и просто отдаюсь чувствам. Это невероятно, и я понимаю, что скоро кончу.
— Хейл... — выкрикиваю я. — Я близко…
Внезапно он выходит из меня, и мне сразу же начинает его не хватать, но только в течение нескольких секунд. Прежде чем я успеваю понять, он переворачивает меня на спину. И затем его член с большой головкой снова проникает в меня, заявляя свои права.
— Я хочу видеть, как ты кончаешь, — он толкается во мне, и на сей раз я не жду его указаний, мои бедра приподнимаются, и я встречаю его толчки.
Господи, мы то еще зрелище. Его огромный толстый член растягивает меня, проникает глубоко в мою розовую нежную плоть. Мои бедра прижимаются к его. Наши руки сцеплены вместе, глаза пристально смотрят друг на друга.
— Насаживайся на всю длину моего члена, детка. Вот так вот, — рычит он, его взгляд прикован к тому месту, где его тело соединяется с моим.
Я разлетаюсь на кусочки, достигнув кульминации, почти с плачем простонав его имя.
Его грудь вздымается, и он кончает. Тепло его спермы попадает на мой живот и бедра, поскольку он выходит из меня и поглаживает себя самым чувственным образом.
Минутой позже он встает с кровати, и я слышу его шаги в ванной. Он возвращается с теплым полотенцем и вытирает меня. Интересно, является ли это частью обслуживания, но его взгляд — чистое обожание, и я теряюсь в нем. Мне никогда так не поклонялись, не заботились, и теперь его доброта ощущается чем-то большим.
— Это было прекрасно, — говорит он, едва дыша и целуя меня в висок.
Меня пронзает одновременно тысяча эмоций. Удовольствие. Желание. Страх. Отвращение.
Я выгляжу ужасно. Мои волосы прилипли к влажной коже, грудь все еще вздымается от сильнейшего оргазма, и я чувствую себя потерянной и сломанной. Я поворачиваюсь набок и обнимаю себя руками, ненавидя себя за то, что он видит как я плачу.
Предполагается, что я делаю это потому, что хочу встречаться с Кирби. Прямо сейчас он — это последнее, о чем я думаю, и я не хочу ничего другого, только чтобы Хейл обнял меня и никогда не отпускал.
— Эй… эй… — мягкость в его голосе поражает меня. — Что такое? — он поглаживает меня по волосам, скользя пальцами по голове и по всей их длине.
Сначала я не могу ответить. Слезы струятся по щекам по неизвестным мне причинам, я чувствую глубокое сожаление и печаль. Понятия не имею, что на меня нашло.
Хейл наклоняется ко мне с огорченным выражением лица, раздвигая мои ноги и внимательно осматривая меня.
— Я сделал тебе больно?
— Нет. Ничего такого, — я делаю глубокий вдох. — Прости, это глупо.
— Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь.
Я чувствую себя смущенной и... я даже не знаю, как это объяснить. Для него это было так же интенсивно, как и для меня? Вероятно, нет. Его лицо ничего не выражает, и его спокойствие заставляет меня чувствовать себя расстроенной, униженной. Я не больше, чем просто клиент; для него это просто секс. Для меня это было самой мощной, самой невероятной вещью, которую я когда-либо испытывала, но я просто очередное задание в его ежедневнике. Как сказать ему все это, не выглядя при этом сумасшедшей?
— Я не уверена, — говорю я.
— У нас был интенсивный секс, — говорит он, как будто прочитал мои мысли.
— Да, — соглашаюсь я.
— Столь интенсивный, что иногда это можно принять за нечто большее, что-то более эмоциональное. Нужно быть очень сильной, чтобы подчиняться, отдаваться так, как ты только что это делала. Ты раньше делала подобное для другого мужчины?
— Нет. Я... Для меня это было впервые, — я чувствовала себя дикой и свободной, и позволила себе открыться ему, как ни перед кем раньше.
— Я так и думал, — он снова гладит мои волосы, я вижу в его глазах гордость, когда он смотрит на меня, и понимаю, что сделала бы все это снова — все, что бы он ни попросил, и даже больше.
— Но мы не можем принимать это за нечто большее, — говорит он, возвращая меня в реальность. — Это просто физическое удовольствие, — говорит он таким напряженным голосом, что я пытаюсь понять, кого он старается убедить в этом — меня или себя.
Он тянет меня на себя, его тело обвивает мое и он говорит мне дышать, что я и делаю. Пока я пытаюсь вернуть контроль над своими чувствами, он держит меня и уверяет, что моя реакция вполне нормальна.
— Помнишь, я говорил о реабилитации сабмиссива? — спрашивает он, все еще обнимая меня.
— Да, — я никогда не думала, что буду нуждаться в этом, помня, насколько истерична была Крисси, как она ревела и какой была отчаянной. Я никогда не была такой после секса, но это ощущалось больше, чем просто секс.
— Мы не разговаривали о сабах, но думаю, что должны. У сабмиссива могут быть эмоциональные переживания. После сцены, твое тело вырабатывает максимальное количество адреналина и других химических веществ. Когда их количество снижается, ты можешь почувствовать себя грустной, одинокой и смущенной. Чем интенсивней сцена, тем эмоциональней саба может быть.
Слушая, что он говорит, я чувствую освобождение. Это просто мои неконтролируемые гормоны и эмоции, подшучивающие надо мной. Я сосредотачиваюсь на его голосе и расслабляюсь. Слушая звук его сердцебиения, я наслаждаюсь тем, как его руки массируют мои мышцы.
У меня есть выбор. Я могу наслаждаться каждой минутой его внимания, каждым подарком, который он может предложить, или же могу остаться одна. Почему я не должна хотеть его помощи?
Убеждая себя расслабиться, вскоре я ощущаю тепло и покой, и чувствую себя сонной. Все будет хорошо. Наверно. Он бормочет успокаивающие слова, хвалит меня за сегодняшний вечер и продолжает поглаживать мои волосы и кожу.
Я полностью ему доверилась, и ненавижу себя за то, что не знаю его лучше.
— Ты расскажешь мне о своей бабушке? — спрашиваю я мягко, любопытствуя о другой стороне этого Доминанта, которую я видела мельком.
— Что ты хочешь знать? — его тон осторожен, словно он никогда никому не рассказывал о себе ничего личного.
Я пожимаю плечами.
— Не знаю. Думаю, мне просто любопытно. Вы близки?
Он кивает.
— Кроме моей младшей сестры, она самый близкий человек, который у меня есть. Она вынесла из-за меня много дерьма за все эти годы, и теперь я забочусь о ней.
— Как она выглядит? — я пытаюсь представить Хейла, кружащего над маленькой пожилой леди и с треском проваливаюсь. У меня больше получается представить его в темнице БДСМ, одетого в черную кожу, с сабмиссивом, которого он связывает.
— Ей восемьдесят лет, она делает лучший в мире пирог с черникой, любит вязать для меня отвратительные свитера и все время спрашивает, когда я остепенюсь.
Я хихикаю, потому что я не могу представить себе никого, кто мог бы у него это спросить.
— И что ты ей отвечаешь?
— Никогда, — его голос ровный, и это убеждает меня в серьезности его слов. У него нет интереса к браку и моногамии. Опять же, подслушанный разговор двух женщин, обсуждающих его трагическое прошлое, всплывает в памяти, и мне становится его жаль. Эта мысль заставляет меня желать обнять его и крепко прижать к себе, но, так или иначе, я знаю, что он не позволит.
Спустя несколько минут Хейл встает, задувает свечу на комоде и одевается. Я наблюдаю, как перекатываются мышцы на его широких плечах, прессе, и как напрягаются его упругие бедра, пока он надевает джинсы. Он действительно великолепен.
Мимолетная мысль заставляет мой желудок сжаться, и я понимаю, какой ужасной комбинацией все это является. Его подавляющее мужское присутствие, моя отчаянная потребность в любви...
Я отправляюсь прямиком к катастрофе?
Глава 12
Хейл
Сегодня воскресенье, а это значит, что я в частной клинике Наны, сижу в комнате, пахнущей сыростью. Независимо от того, как сильно я стараюсь, все равно не могу забыть свою последнюю встречу с Бриэль, моим маленьким сексуальным персиком.
Каждая деталь запечатлена в моей памяти. Ее упругая маленькая попка, двигающаяся напротив меня. Блядь. Ее миниатюрное тело, соединяющееся с моим и вбирающее меня до последнего миллиметра. Я вижу, как быстро она становится моей зависимостью. Я не могу позволить себе передозировку, как бы ни хотел. Это работа, которую я должен выполнить. Не более.
Нана показывает на меня указательным пальцем.
— Прихвати мою вязаную сумку из шкафа. У меня для тебя кое-что есть.
Благодаря Нане, мой шкаф битком набит отвратительными вязаными свитерами, шарфами и вязаными шапками. Если бы меня пригласили на какой-нибудь уродливый рождественский праздник, то я вполне мог бы с головы до ног одеться в пеструю, зудящую шерсть.
Я беру ее сумку и передаю ей. Она достает оттуда фиолетовый жилет с водолазкой и с гордой улыбкой вручает его мне.
— Ничего себе. Это просто... Я потрясен. Спасибо, Нана.
Господи Боже, эта вещь должна быть сожжена. Но, черт возьми, это позволяет ей чем-то заниматься и заполняет мой пустой комод в комнате. Все в выигрыше.
— Надень. Я хочу убедиться, что все подходит.
Я прикладываю его к себе.
— О, подойдет.
Она удовлетворенно улыбается, и я сажусь в кресло возле нее.
Мне было семнадцать, когда мои родители погибли в автокатастрофе во время отпуска их мечты на Аляске. Это был небольшой экскурсионный самолет, на нем они отправились на рыбалку, о которой мой отец говорил в течение многих месяцев.
Нанетт — Нана — была членом церкви, которую они посещали. Туда я ходил по большим праздникам и виделся с ней всего несколько раз. Я действительно не знал ее, а она не знала меня. Но она боролась за меня и требовала опеку надо мной и моей младшей сестрой, Мэйси.
Преданная христианка семидесяти лет, Нана, и я, были маловероятной комбинацией. Я помню, как впервые увидел ее на похоронах: кожа цвета кофе и заплетенные волосы с проседью. Она шла прямиком ко мне — мы были единственными, кто не плакал. И тогда она встала возле меня и сказала низким голосом, что слезы их не вернут. Я кивнул, соглашаясь, и смотрел, как их гробы опускают в землю. Я чувствовал оцепенение. Пустоту. Все вокруг плакали.
С этой минуты она начала мне нравиться. Мне нравилась ее сила и характер. Но когда она подала прошение предоставить ей опеку, вместо того чтобы отдать нас приемным родителям, это поразило меня.
Мэйси и я жили с ней весь период учебы в средней школе. Во время колледжа и юридической академии мы виделись на праздники и на каникулы. В прошлом году она переехала в дом престарелых. Она много лет заботилась обо мне, теперь я забочусь о ней. Это меньшее, что я могу сделать. Сейчас она моя семья.
Дневная сестра — Триша, я думаю — входит с подносом с лекарствами для Наны. Что-то для ее кровяного давления и что-то, чтобы она смогла сходить в уборную. Она здорова как лошадь, спасибо Господи. Триша наклоняется, чтобы поставить поднос, и направляет свое откровенное декольте прямо мне в лицо.
Привет.
Как только медсестра уходит, Нана закатывает глаза.
— Эта девица должна притормозить. Она просто вешается на тебя. Мужчина должен добиваться женщины, а не наоборот. Ты же не хочешь быть задушенным, так ведь?
— Ею? — я криво усмехаюсь. — Может быть, это не настолько плохо.
— Ты злой.
— Только из лучших побуждений, — заверяю я ее.
Она смеется, но вскоре ее улыбка увядает, и выражение лица становится серьезным.
— Когда ты уже остепенишься, Кэмерон? Я хотела бы видеть тебя с хорошей девушкой. Я не буду всегда рядом. Мне в этом году восемьдесят один, ты знаешь?
Я с трудом сглатываю, ненавидя, что ее возраст — это то, о чем мы должны думать. Она все, что у меня есть. Вместе с Мэйси, которую я не вижу с тех пор, как она переехала.
— Я знаю, Нана. Я уже планирую большую вечеринку-сюрприз.
— Это не сюрприз, если я знаю об этом, — она приподнимает бровь.
— Я не хочу быть ответственным за сердечный приступ, отказ мочевого пузыря или что там еще, — усмехаюсь ей.
— Злой, — повторяет она.
Я не уверен, сколько еще смогу избегать ее вопросов о своем будущем, но давайте надеяться, что в течение долгого, долгого времени.
Глава 13
Бриэль
Как секс может быть настолько хорош? Никогда не соглашайтесь на секс с красивым, умным мужчиной без надежды на какое-либо продолжение.
Оказывается, что у меня не получается.
Я не могу отделить секс от эмоций. На работе я весь день в движении, показываю пентхаусы нетерпеливым парочкам, рассказываю об особенностях шкафчиков и электрической кухонной плиты, в то время как мой необузданный мозг думает о нем.
Хейл. Его сильные руки на моих бедрах, его теплый рот на моем, томный, голодный блеск его глаз, когда он наблюдает за мной. В его присутствии я чувствую себя живой и желанной, и это захватывающе. Не знаю, как смогу закончить все через несколько недель. Это условия, на которые я согласилась, так почему я чувствую, что разрываюсь надвое?
Звонок телефона привлекает мое внимание, и я достаю его из сумки.
Кирби.
Желудок сжимается. Прежде чем я смогу проанализировать реакцию моего тела, я отвечаю на звонок:
— Алло?
— Где ты пропала, Божья коровка? — спрашивает он с игривым смешком, который незамедлительно заставляет чувствовать себя непринужденно.
— Я... я не знаю, — я понимаю, что все свое свободное время проводила с Хейлом, а когда я не с ним, его контроль, его доминирование берет верх над моим разумом. Все это, как предполагалось, для Кирби, и за последние две недели я уделила ему лишь мимолетную встречу.
— Во-первых, нам нужно поговорить. Во-вторых, я хочу купить квартиру. Мне нужны твои знания эксперта по недвижимости. Как думаешь, ты можешь показать мне несколько кондоминиумов?