- Ты уверен, что все будет нормально?
- Абсолютно. - кивнул Мара.
Девушка все порывалась развернуться и шагать домой. Он не был уверен, беспокоится она за Ланерье, или просто боится идти с ним.
Хотя его отроду девушки не пугались. Но и всерьез не воспринимали.
"Ты такой... безобидный".
Мара качнул головой, отгоняя непрошеное воспоминание.
Саю вела себя очень скованно, очень робко, никогда не заговаривала при нем первой - но Мара ведь не делал ровным счетом ничего страшного, чтобы его бояться.
Она казалась еще меньше и хрупче, когда вот так ежилась, втягивая криво-косо стриженную голову в ворот пальто, как черепашка.
Мара присмотрелся: она уже отстирала от темных рукавов ржавые потеки, даже не спросив, что это. Исчезли со случайно прихваченного вместо куртки пальтишка и пятна глины: Ланерье по пути умудрился навернуться со скользкого берега... Мара бы все рассказал, но она молчала. Не потому, что ей было неинтересно: Мара видел, как она проглатывает рвущиеся из нее вопросы, сжимает губы, склоняет голову...
...И никогда не смотрит в глаза. Будто он дикий зверь, которого страшно спровоцировать.
- А может, я все-таки чуть попозже схожу?
- Все нормально. Ланерье уже навязал мне десять возможных задержаний в награду, если мы вернемся, куча лент впустую пропадет. Ланерье расстроится.
Он сказал это ей мягко, как ребенку.
Саю выдохнула в холодный воздух облачко пара побольше и еще сильнее поникла. Опять не угадал. Да что же это такое!
На том, чтобы Мара пошел с ней, Ланерье настаивал неожиданно жестко. Саю попыталась доказать, что справится и одна, началось было долгое препирательство, бессмысленное, как все семейные споры, но тут Маре надоело это слушать, и он предложил Саю поведать присутствующим, как надлежит пользоваться автобусом.
Саю молчала, склонив голову. Характерным жестом пыталась коснуться кончиков пальцев и тут же разжимала руки, убирала за спину, как провинившаяся школьница - по рукам ее что ли били за привычку расковыривать заусенцы? Затем поспешно выпрямлялась, поднимала подбородок, руки повисали вдоль тела, неприкаянные. А потом, стоило ей встретиться случайно взглядом с Марой, вновь опускала голову, и так по кругу.
Простейший вопрос превратился в пытку; Мара чувствовал себя виноватым, видя, как мучается это непонятное создание, но он же не знал! Подозревал, но не был уверен.
А даже если и был прав, все равно, чего трястись-то - не съест же он ее за неправильный ответ!
- К... контролер?.. - наконец выдавила из себя Саю и закусила губу.
- Мара тебе поможет добраться. - Ланерье повернул к Саю голову; та задрожала губами и тихонько взяла его за рукав халата двумя пальцами, робко подергала.
Маре хотелось под землю провалиться - чем он ей так не угодил-то?
- Ладно, - тем временем смягчился Ланерье, - но сделаем хотя вот как... Саюшка, пожалуйста, мне так будет спокойнее. Хотя бы в первые пару дней. По самым дальним адресам. Окрестные ателье обойдешь сама чуть позже, как раз мудрая Ашида успеет справки навести. Мара научит тебя пользоваться общественным транспортом.
- Но как же ты?..
- Все со мной будет в порядке, - вздохнул Ланерье, страдальчески вскинув белесые брови, - я уже ответил на молитву...
- Я позвоню Майе, - неожиданно твердо сказала Саю.
- У нее пересдача, - как-то слишком быстро брякнул Ланерье, и Саю подозрительно прищурилась, - а я совершенно здоров.
Они сидели в кабинете, среди бесчисленных подушек, и Ланерье зачем-то подгребал их к себе, выстраивая пирамидку. Только Саю стояла с тех самых пор, как вошла в комнату, хотя Мара уже давно предложил ей присесть тоже.
- Пересдача у нее была два дня назад. Зачли ей это, как его, - Саю подняла глаза к потолку, вспоминая, - гражданское право? Сейчас у нее разве что похмелье... Она звонила вчера ночью. Я не стала тебя будить.
- Не может быть, чтобы у нее уже кончились пересдачи, - упрямо возразил Ланерье.
В этом была определенная логика: Майя хвосты будто коллекционировала. Неудивительно. Мара видел ее всего пару раз, у Ланерье дома, и всегда в учебное время.
- Хорошо. - казалось бы, смирилась Саю, но тут же добавила тихо, но весомо. - Встань, пожалуйста.
Мара поднялся было, чтобы помочь Ланерье, но Саю положила ему руку на плечо, удерживая какое-то мгновенье, и тут же отдернула. Мара намек понял.
- Да легко! - лихо ответил Ланерье, и попытался нащупать стенку, снеся походя несколько свечей со столика. Мара бросился отгребать ленты и тушить то, что загорелось.
Тем временем, цепляясь на вбитые в стену гвозди, Ланерье восставал с упорством зомби. Зрелище было жалкое. Ну да, с Молитвы и трех дней не прошло. Обычно Ланерье отсыпался около недели, и его прекрасное состояние в этот раз Мара приписывал великолепному супу Саю и ее же выдумке с пианино, благодаря которой Ланерье поймал сигнал до того, как окончательно довел себя до истощения.
- Ланерье, - не выдержал Мара, дуя на обожженные пальцы, - ты мне, конечно, друг и поисковик года, но Саю права. Одного тебя оставлять на целый день вообще не вариант. Ты, может, и не помрешь, но вот квартиру спалишь.
Саю благодарно кивнула и прежде, чем Ланерье успел возмутиться, пошла искать телефон и договариваться с Майей.
Мара не был уверен, что это самый удачный выбор сиделки - насколько он знал Майю, та могла спалить квартиру не хуже Ланерье со сбитым внутренним зрением, - но зрелище, как Саю что-то делает решительно, было настолько экзотическим, что возражать он тогда не стал, боясь, что она опять замкнется.
Ну вот как сейчас. Они шли по улице, Мара тащил огроменный рюкзак - он бы сам не поверил, что такую кучу барахла можно нашить за три дня и три ночи без волшебного колечка, если бы Саю не делала это прямо при нем, - а Саю держалась поодаль. В окрестностях. Как будто Мара тащил рюкзак с совершенно не относящимся к ней портфолио.
- Слушай, - наконец не выдержал он, - я же не людоед. Да, я служу в Ведомстве, да, в следственном, но это не значит, что я сейчас сгребу тебя в охапку и понесу возвращать тебя твоим богатеньким родителям!
По дороге вихрились остатки высохших листьев; солнце тускло светило с неба, с трудом пробиваясь сквозь набухающие тучи - вечером обещали снег, и Мара ждал этого снега, как ребенок: наконец-то наметет белым поверх подтаявшей и вновь подмерзшей осенней грязи. Вокруг было пустынно, ни души.
Саю чуть не выронила стопку газетных вырезок, которую держала в руках.
- А...
- Рюкзак и так тяжелый, тебя еще тащить куда-то, - пробурчал Мара.
- Откуда вы знаете? Ланерье же сказал...
- Ну конечно же я ему поверил. А еще я верю, что к нему сейчас не пойдут чередой клиенты, которым нужен поиск, потому что это запрещено правилами вуза... И что Солнце-Ярока тащит по небу огненная кобылица, да-да. Ты же ведешь себя как затравленная беглянка, - прямо сказал Мара, - как будто ты в чем-то виновата. К тому же... Прямая спина, ухоженные ногти, фортепьяно и шитье, прическа... Узнаю руку слепого мастера, да и корни зеленые отросли... Ты никогда не заговариваешь первой, ты боишься меня, ты ведешь себя так, что я обратил на тебя внимание и сделал выводы.
- И как мне...
- Во-первых, на ты, пожалуйста, а то от этой официальщины мне все время кажется, что за мной начальник подглядывает из-за угла. Во-вторых, когда человек ведет себя так, будто ему есть, чего бояться, все начинают волей-неволей думать, а что же именно с ним не так. Будь наглее. Расслабься. Ты же отлично справлялась, когда думала, что на тебя никто не смотрит...
- ...что?
- Я видел в окно, как ты в школу шла. - пояснил Мара, - Вот и думай, что я - никто. А то мало ли, на следователя нарвешься, у которого есть с собой листовка с твоим семейным портретом - не дай гаду понять, что ты это ты!
Саю задумалась... и вдруг хихикнула.
Фух, вроде... оттаяла? По крайней мере перестала так четко выдерживать дистанцию и подозрительно коситься.
- Я все поняла, - сказала она наконец, - если я веду себя виновато, все думают, что я виновата.
- Так и есть.
- А если я веду себя, как будто меня нет, все думают, что меня нет.
Вот здесь уже Мара оказался сбит с толку.
- Я не очень понимаю...
- Нет, ты и не поймешь. Ты другой. Ты прислушиваешься к людям, даже когда они молчат. И смотришь, когда они прячутся. Будто дырки сверлишь.
- Не замечал. - смущенно хмыкнул Мара.
- Но есть люди... Они смотрят на тебя, а сами думают, какие же они великолепные и сколько... - Саю запнулась, но все-таки выговорила смущающий конец фразы, - сколько с тебя поимеют.
- О. - сказал Мара.
Не то чтобы он был альтруистом, Ланерье-то пообещал ему не только задержания, но и еще кое-какую удачу по мелочи. Не говоря уж о том, как помогали раскрываемости его "Ответы на Молитву". Но было приятно думать, что есть злые "некоторые" и Мара, которого таким не считают.
Правильной стратегией оказалась честность. И разговор на равных. Что же, он запомнит.
Он перевел тему.
- Ты говорила, Ланерье звонили...
- Он устал. Она пьяна. Она бы не запомнила, он бы не напомнил, и толку будить тогда? - туманно пояснила Саю.
- Резонно... - протянул Мара.
Он хотел было заговорить про пальто, но тут Саю остановилась, и остановила его, ухватив пальчиками за рукав.
- Спасибо, за беседу, - улыбнулась она и кивнула на вывеску "Мира Вязанья", - а сейчас...
- Удачи, - кивнул Мара, снимая рюкзак, - я тогда отойду, тут вроде где-то неподалеку кофе продавали. Вернусь через полчаса. Минут сорок максимум.
- Спасибо, что вообще решил помочь. Автобусы правда страшные...
- Обращайся.
Интересная девчонка.
Мара подышал на свои руки: он опять забыл окосовы перчатки, что ж такое. Ладно, для того и придумали карманы. В кафе отогреется.
22.
Ноги возмущенно гудели: за день Саю обошла столько мест, что начинала понимать, что за прелесть героини любовных романов находили в таскании на ручках.
Когда-то давным-давно Гаян поднимал ее на закорки и катал на спине. Он был слон, она была повозчик... слоноводитель?
Сейчас самый старший брат, этот важный мужчина в жреческих одеждах, даже руки ей не подаст. Он очень давно перестал ее замечать; но в такие вот снежные-снежные дни Саю вспоминала время, когда была совсем маленькой, и все ей было позволено, даже кататься на широкой спине будущего наследника Храма.