Но спрятала творившуюся в душе неразбериху за благодарной улыбкой.
— Спасибо. Генри утащила какая-то ехидная светская девица, и у него не было вежливого способа избавиться от неё. — Не знаю, зачем я это сказала. Может быть, потому что надеялась, именно поэтому он оставил меня одну. Я почти вздрогнула от того, насколько эмоционально зависимой казалась. Это было мне совсем не свойственно.
— Генри - настоящая находка в этих краях. — Алекса сочувственно улыбнулась. — Женщины, выросшие в его кругу, считают, будто он принадлежит им.
— Это я уже поняла.
«Они могут забрать его себе!» —храбро подумала я, надеясь, что, если скажу себе, что ничего не чувствую к нему, это чувство действительно овладеет мной.
— Честно говоря, думаю, они ему наскучили. — Кажется она хотела меня успокоить.
— Ну, я из Бикон-Фолс, штат Коннектикут, а это несколько другая порода людей. Определенно не скучная.
Нет. Скучными мы не были. Или, по крайней мере... я не была скучной. Не то чтобы моя скука была хорошей вещью. Я не хотела, чтобы Генри знал, какой скучной я могу быть. Эта мысль оставила горький привкус во рту.
— Я из Честера, — воскликнула Алекса.
Меня охватило беспокойство, и я замаскировала его смешком.
— Не может быть. Мы что, выросли в часе езды друг от друга?
— Мир тесен.
Да, определенно. Надеюсь, не слишком тесен, и она нечего обо мне не слышала. Я отмахнулась от этого беспокойства, зная, что даже если бы она слышала ту историю, у меня было другое имя.
Несмотря на то, как я себя чувствовала, с Алексой было легко разговаривать, и я обнаружила, что расслабляюсь в ее компании. Мы поговорили о том, как росли в Коннектикуте, о колледже (не очень много, потому что мне не хотелось что-либо выдать по неосторожности), о Бостоне и о том, как я недавно стала туристом. Алекса рассказала о своих любимых местах в городе, и я поняла, что наши вкусы очень похожи. Мне понравилось, что она не спросила меня о Генри, а поскольку я уже знала о ней и ее боссе больше, чем хотелось бы, я не стала спрашивать о Кейне.
Мы хорошо поладили, и в глубине души я уже проклинала Генри за то, что он познакомил меня с Алексой, ведь понимала, наша дружба вряд ли продлится долго, учитывая, что наши с ним отношения скоро закончатся.
Но, возможно, каким-то образом я все еще смогу поддерживать контакт с Алексой. Она была первым человеком в Бостоне, кроме Джо, который заставил меня почувствовать себя самой собой.
— Прошу прощения, что прерываю, дамы. — Появился Генри и мягко притянул меня к себе. Я хотела сопротивляться, учитывая, как надолго он меня оставил, но это противоречило бы радости от его отсутствия, потому что означало, что я смогла провести время с Алексой. — Мой отец наконец-то освободился от важных шишек, и я хочу познакомить тебя с ним.
Какого хрена?
С его отцом?
Он был здесь?
И он хотел познакомить меня с ним?
Ни за что. Мы так не договаривались!
— Твой отец? — я бросила на Алексу умоляющий взгляд, хотя знала, что она мало чем может помочь. — Почему ты хочешь представить меня своему отцу? —прошипела я, пока он вел меня через переполненный зал.
— Потому что я хочу, чтобы он с тобой познакомился.
Я проигнорировала его явное веселье.
— Ты издеваешься?
— На самом деле я просто хочу познакомить вас. Он мне очень нравится, и ты мне очень нравишься. Имеет смысл представить вас друг другу.
— Ты слишком назойливый и несносный. — Мой желудок скрутило от нервов. — Правда, Генри, я не хочу…
— Отец. — Генри остановился перед двумя мужчинами, и мне пришлось замолчать.
— Генри... — тот, что повыше и постарше, повернулся к нам, переводя взгляд с сына на меня. Я видела Рэндэла Лексингтона в газете и уже знала, что Генри унаследовал свою привлекательность от отца. Подтянутый, каким он, должно быть, был в молодости, Лексингтон старший прекрасно выглядел в своем смокинге, так же хорошо, как и любой мужчина вдвое моложе его. У него были светло-серые глаза, не голубые, как у Генри, но все равно красивые. Когда он улыбнулся мне, это была мальчишеская, очаровательная улыбка Генри, и по какой-то глупой причине я немного расслабилась.
— Надия, это мой отец Рэндэл и мой коллега Йен Прендергаст.
— Приятно познакомиться. — Я протянула руку его отцу, а затем Йену.
— Приятно познакомиться, Надия. — Йен вежливо улыбнулся мне. — Генри, мистер Лексингтон. — Он кивнул отцу и сыну и оставил нас наедине.
— Мисс Рэй. — Рэндэл снова потянулся к моей руке, сжимая ее обеими своими. Его лицо выражало дружелюбие и любопытство. — Я видел вас по телевизору. Вы оживляете программу. Никогда раньше не встречал ведущую-метеоролога.
Он правильно назвал мою должность, чем сразу же очаровал меня.
— Спасибо. Я люблю свою работу.
Рэндэл отпустил мою руку и ухмыльнулся сыну.
— Тебе понадобилось всего двадцать с лишним лет, чтобы наконец-то привести интересную девушку.
Я засмеялась, а Генри хихикнул.
— Ты только что оскорбил половину женщин в этой комнате.
Его отец пожал плечами.
— Упс.
Он оказался совсем не таким, как я ожидала, и я обнаружила, что расслабляюсь еще больше.
— Генри говорил, что ему пришлось начать работать с самых низов в вашей компании. Должна сказать, что восхищена вашим решением.
— Ты опять жаловался, сынок?
— Я никогда не прощу тебе этих трудностей.
Я изучала отца и сына, пока они подразнивали друг друга, и мне нравилось то, что я видела.
— Итак, мисс Рэй…
— Пожалуйста, зовите меня Надия.
— Надия, — Рэндэл изучал мое лицо, — красивое имя для красивой женщины.
— Эй, — возмутился Генри, скользнув рукой вокруг моей талии и притянув ближе к себе. — Осторожно. Чего доброго, моя пара питает слабость к мужчинам постарше.
Я напряглась от этой шутки и тут же пожалела об этом, когда Генри бросил на меня озадаченный взгляд. Заставив себя расслабиться, я слабо улыбнулась.
— Как я уже говорил, — Рэндэл смягчил момент, — Надия, скажи мне, ты умираешь от желания выбраться отсюда так же, как и я?
Я не могла скрыть своего удивления этим вопросом. Рэндэл Лексингтон принадлежал к Бостонскому высшему обществу.
— Что?
Генри сжал мою талию.
— Отец ненавидит такие мероприятия. Он приезжает только ради деловых возможностей и потому, что мать любит их.
— Мы могли бы заняться чем-нибудь получше, чем стоять здесь, потягивая шампанское и сплетничая, — сказал Рэндэл. И я услышала усталую насмешку в его голосе.
— Это же благотворительная акция.
— Тогда позвольте мне выписать чек. Не заставляйте меня надевать чертов костюм пингвина и стоять в бальном зале, разговаривая с людьми, у половины из которых пустота в голове.
Я подавилась фырканьем.
Шутки в сторону. Он мне нравился.
Рэндэл ухмыльнулся.
— У меня такое чувство, что мисс Рэй разделяет мои чувства. Ну, к несчастью для тебя, дорогая, если останешься с моим сыном, будешь часто бывать на подобных мероприятиях. Они идут в комплекте.
— Я не возражаю против всего этого, — сказал Генри.
— Это сейчас. А через двадцать лет? Ну… а тебе нравится? — спросил Рэндэл меня.
Я вздохнула.
— На самом деле это всего лишь мое первое светское мероприятие.
— Серьезно?
— И я чувствую себя как рыба, вытащенная из воды, — честно ответила я.
Генри сжал меня еще крепче.
— Но почему? — Мой ответ, кажется, встревожил его.
— Э-э, детки, может, продолжите этот разговор в другом месте… — Рэндэл посмотрел мне через плечо. — Сюда направляется мама.
Даже не попрощавшись, Генри схватил меня за руку и потащил в противоположном направлении.
— Что происходит?
Он не отвечал мне до тех пор, пока мы не оказались на другой стороне бального зала с сотнями пар между нами и его отцом. Генри схватил два бокала шампанского, осушил один, а другой предложил мне.
— Объяснишь?
— Ты первая. — Он прижал меня к оконной нише, скрывая от остальной части комнаты. Его рука собственнически покоилась на моем бедре, он смотрел вниз на мое лицо, выглядя таким же серьезным, как и в машине ранее. —Ты чувствуешь себя здесь как рыба, вытащенная из воды?
— Честно говоря, да.
— Но почему?
Склонив голову набок, я изучала его. Почему его это волновало?
— А почему тебя это беспокоит?
— Потому что я должен присутствовать на таких мероприятиях. Мне неприятно думать, что я тащу тебя туда, где тебе не нравится.
— Ну вот, опять ты такой самонадеянный.
— Я познакомил тебя со своим отцом, Надия. Обычно я так не делаю.
— Значит, я должна чувствовать себя польщенной? — усмехнулась я.
— Не делай этого. — Генри наклонился ко мне, прижимаясь всем телом к моему, погладил мой подбородок и нежно сжал его, чтобы запрокинуть мою голову назад. — Не будь циничной и отстраненной. Мне это не нравится. Это не ты.
— Ты не знаешь, кто я, — прошептала я, возбужденная его близостью, несмотря на беспорядок в душе.
— Нет? — Он наклонился, губами касаясь моих. — Тогда скажи мне, кто ты.
Я намеренно облизнула губы, так что мой язык скользнул по его губам, и глаза Генри вспыхнули.
— Я девушка, — я поцеловала его в уголок рта, — которая недоумевает, почему парень представил меня своему отцу, но убегает, как летучая мышь из ада, чтобы не знакомить со своей матерью.
— Его мать тоже недоумевает, — раздался за его спиной холодный женский голос.
Генри замер.
— Черт, — пробормотал он.
— Я слышала это.
По какой-то причине, отстранившись, Генри выглядел огорченным. И виноватым. Он сжал мою руку и повернулся лицом к миниатюрной женщине, которая выглядела моложе своих лет. Женщина, чье богатство означало, что жизнь была добра к ее коже.
— Мама. — Генри наклонился и поцеловал ее в щеку, не выпуская моей руки.
У Пенелопы Лексингтон были бриллианты в ушах, на шее и на запястье. В отличие от всех этих побрякушек, черное платье было простым. Прекрасные голубые глаза достались Генри от нее.
Она выглядела потрясающе для женщины, сыну которой тридцать с чем-то лет.
Ее полные губы, однако, были сжаты от неудовольствия, когда она смотрела на меня.
— Надия, это моя мама, Пенелопа.
— Приятно познакомиться, миссис Лексингтон. — Я протянула ей руку, несмотря на ее холодный взгляд.
К моему ужасу, она уставилась на мою руку, как на жука. Я опустила её, шокированная подобной грубостью.
— Мама, Господи, — тихо произнес Генри.
— Не смей ругаться на меня, — фыркнула Пенелопа и прищурилась. — Я вижу, какое чудесное влияние на тебя уже оказывает девушка-погода.
Я напряглась от ее насмешки.
— Не здесь, — прошипел Генри сквозь зубы.
— Не здесь? — Она шагнула ближе к нам, и я оглянулась. В основном все были совершенно не в курсе происходящего между нами тремя, но группа молодых женщин справа от нас привлекла мое внимание. Они смотрели с ликованием.
— Ты ведешь себя грубо.
— Я веду себя грубо? Ты должен был присутствовать на мероприятии вместе с Порцией Виндзор. Вместо этого ты бросил ее ради девушки-погоды.
— Ведущая-метеоролог. — Я расправила плечи, глядя на нее с вызовом.
Ее верхняя губа скривилась.
— Одевайся как хочешь, милая, ты никто с избыточным весом, чья грудь привлекла внимание. Я знаю тебя. Знаю лучше, чем ты сама себя знаешь. И я уверена, что мы можем согласиться в том, что ты недостаточно хороша для моего сына. Я хочу, чтобы ты ушла.
— Не могу поверить, что ты только что это сказала. — Генри уставился на нее с гневным недоверием, на его щеках красовались два ярко-красных пятна.
— Я с радостью уйду. — Какое-то мгновение я смотрела на нее, надеясь, что она вздрогнет. Однако женщина холодна как камень.
Когда я двинулась, чтобы пройти мимо, гнев и страх, что в ее словах была доля правды, смешались вместе. Возможно, она была права. Но то, как она обращалась со мной — унижала меня — непростительно. Остановившись рядом с ней, я посмотрела на ее надменное лицо.
— Думаю, что поговорка все-таки верна.
Миссис Лексингтон подняла идеальную бровь, глядя на меня.
— Интеллигентность не купишь за деньги.
В ее глазах вспыхнул гнев, но я ушла с высоко поднятой головой.
Я была уже на полпути через бальный зал, который, казалось, утроился в размерах, когда Генри пристроился рядом со мной. Затем расположил руку на моей пояснице, пока вел к выходу.
Никто из нас не произнес ни слова.
Не тогда, когда мы ждали прибытия такси. И не тогда, когда садились в машину.
Внутри у меня все кипело. Поведение этой женщины напомнило мне о том времени, которое я хотела бы забыть. Но я не чувствовала себя жертвой.
Я не злилась на Пенелопу Лексингтон, чье отношение, к сожалению, было продуктом общества, в котором она жила.
Я злилась на себя, потому что именно мои прошлые поступки заставили меня плохо думать о себе. Достаточно плохо, чтобы я допустила мысль, будто Пенелопа Лексингтон, возможно, права. Джо был прав. Оказавшись с Генри, я снова вернулась в то плохое состояние.
Потому что кто я была такая, чтобы судить Генри? Стояла там на своих слишком высоких каблуках и размышляла, злодей он или герой? Достаточно ли он хорош для меня?
Я вела себя так, будто моя история заслуживала героя.
Но только настоящая героиня заслуживает героя.
А я не была героиней. Не могла ею быть.
Правда в том, что в чьей-то чужой истории…
Я была злодеем.
Глава 6
— Что ты делаешь?
Мы стояли на тротуаре перед моим домом, Генри хмуро смотрел на меня.
— Иду с тобой наверх.
Лимузин плавно тронулся с места. Легкий страх, тревога и нервозность смешались с желанием броситься к Генри в поисках утешения и заполучить в придачу то, чего по мнению Пенелопы Лексингтон, я не достойна.
Но беспокойство и самоистязание пересилили и после всего того времени, которое я потратила на борьбу, чтобы гордиться собой, во мне начала закипать злость, направленная против самой себя. Потому что, мне стоило послушаться Джо.
И поскольку я не могла отыграться на себе, я знала, что использую Генри.
— Просто уходи. — Я махнула в сторону отъезжающей машины. — Верни его. — Повернувшись на каблуках, я поднялась по ступеням к двери.
Он шел следом за мной.
Во мне закипала кровь; от волнения я сжала пальцы на ногах, бушевавшие внутри чувства, оказались настолько ошеломляющими, что руки задрожали, пока я пыталась вставить ключ в дверь.
Тихий вздох прозвучал у уха, и внезапно руки Генри накрыли мои, выдергивая ключи из рук. Я тут же отступила назад, с нарастающим раздражением наблюдая, как он впускает нас в здание.
Я напряглась, когда он положил руку мне на затылок, ведя наверх.
Горло распухло и сжалось от слов, которые я старалась подавить. Обидных и полных ненависти. Слов, от которых ему станет также плохо, как и мне.
— Я сказала тебе уйти, — выпалила я, пытаясь помешать ему пройти в квартиру.
Но посмотрев ему в лицо, поняла, что не единственная, кто изо всех сил старается сдержаться. Генри протиснулся внутрь и закрыл за мной дверь, а я вдруг возненавидела его за то, что он втянул меня в это открытое столкновение.
— Я должен принести извинения, — сказал он мне в спину, пока я спешила в гостиную. При этих словах я втянула голову. Я не могла взглянуть на него.
Что он хотел услышать? Что все хорошо?
Но это не так.
Никто ни в коем случае не должен терпеть то, что мне пришлось выслушать от этой женщины.
Мать Генри!
Он витал в облаках, если думал, что это, чтобы это ни было между нами сработает, когда его мама такого невысокого мнения обо мне.
— Просто уходи, — отрезала я, не глядя на него.
— Нет, — сурово произнес он. — Нет, пока ты не повернешься и не посмотришь на меня.
Я бросила на него сердитый взгляд через плечо.
— Доволен? А теперь — уходи.
Вместо того, чтобы оставить меня, смягчившись, он изучал мое лицо, будто понял, что скрывается за яростью.
Но он не понимал.
— Тебе не будет достаточно извинений за то, что моя мама сказала. Честно говоря, прямо сейчас мне стыдно за то, что я делю ДНК с этой женщиной. Вот почему я избегал ее. Она... плохо относится к женщинам, с которыми я обычно встречаюсь, даже с теми, с кем сама свела. Все недостаточно хороши. Обычно, это просто раздражает, я не хотел, чтобы ты столкнулась с ней. Если бы я только знал, до какой низости она опустится, никогда не поставил бы тебя в такое положение.