Эрен дослушал историю вполуха, уныло подперев голову рукой и уставившись в окно, где небо затянуло серыми тучами. Он поймал себя на мысли, что думает о матери. Не лучше ли было остаться рядом с ней, а не нестись сломя голову обратно во Фрайхайт, представив себя великим спасителем, который самостоятельно ничего сделать не в состоянии?
Сейчас он всего лишь студент, подрабатывающий на летних каникулах продавцом мороженого. Он не супергерой, у него нет друзей или родственников в полиции. У него есть лишь знакомство с основателем Фрайхайт, а также поддержка странной женщины в футболке с надписью «69» и мужчины, которому он успел посвятить пару десятков листов в тетрадке, заброшенной в дальний угол ящика.
Эрен закрыл глаза, протяжно вздохнув.
Мама говорила, чтобы он жил свободно, раз уж решил уехать из родного города. Чтобы не распивал алкоголь с подозрительными ребятами в ближайшем переулке, конечно, но радовался жизни вместе с друзьями, гулял, влюблялся…
Не сложилось.
Переживи это, сказала Ханджи.
Ничего страшного в этом нет.
Разве нет? Разве нормально то, что он видит и чувствует совсем не то, что нужно? Разве нормально, что несколько дней подряд он перечитывал содержимое собственноручно исписанной тетради и думал, что знакомство с Риваем, пожалуй, не самое плохое событие за последнее время?
У него на это нет ни сил, ни желания. Всё это непременно плохо кончится.
— Я думала, что Жан что-то скрывал, но всё это я уже слышала, — донёсся до Эрена голос Ханджи.
Он открыл глаза, столкнувшись с её напряжённым взглядом.
— Ты меня слушал?
— Слушал, — кивнул он. — Ничего интересного. Стоило ли Жану прилетать сюда из другого города, чтобы не найти никаких связующих линий.
— Так ты не знаешь? — Ханджи удивлённо вскинула брови.
— Чего?
— Он прилетел сюда не только для того, чтобы разобраться в ситуации с матерью. Он переводится в университет. Тот самый, в котором учишься ты.
Эрен уставился на Ханджи так, словно она сообщила, что зелёные человечки с Луны прилетают с концертным туром на Землю. Только этого ещё и не хватало.
— Что он здесь забыл? — резко ощетинился Эрен. — Чего ему в родном городе-то не сидится, вместо со своей идеальной семьёй?
— У него здесь друг.
— Какой ещё друг?
— Лучший друг, у которого какие-то проблемы со здоровьем. Если честно, он не вдавался в подробности, но случай с матерью произошёл уже после того, как он принял решение о переезде сюда, — Ханджи говорила медленно, поправляя очки и выравнивая листы по краям. — Может, он поэтому и сорвался на тебе в аэропорту.
Беспокойство на мгновение охватило Эрена. Он даже успел ощутить себя виноватым, но быстро пресёк эту идею. В конце концов, не он ведь распустил руки!
— Вы его защищаете, — Эрен проводил взглядом блеснувшую за окном молнию.
— Я защищаю всех, кто попадает под мою опеку, — возразила она. — Такая работа.
— Но Риваю плевать. Я это понял, когда он даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти Хисторию.
Ханджи прижала кружку к губам, сделав несколько глотков.
— Осуждаешь его?
— Нет, — Эрен почти сразу покачал головой.
— Когда-нибудь поймёшь.
Последняя фраза прозвучала как обещание чего-то далёкого, и Эрен, глядя за зарождающийся дождь, искренне хотел, чтобы Ривай уже добрался до пункта назначения.
========== Глава 12. ==========
Ривай ненавидел выбираться в бар, который предпочитал Эрвин. Однажды он прикрылся срочным делом, вытащив Ривая посреди ночи из дома, а оказалось, что он попросту напился, а ночевать в машине ему не хотелось. Ривай тогда покрыл Эрвина трёхэтажным матом, сетуя на его безответственность, хотя большую часть времени Эрвин Смит прекрасно справлялся с обязанностями директора крупной организации.
Сегодня же никакого вранья Ривай не услышал, лишь громкую музыку и предложение присоединиться. Уловить пьяные нотки в его голосе не составило труда, но Ривай, не горя желанием провести целый день в компании Ханджи и насупленного Йегера, предпочёл уехать.
Бар располагался в центре города, на тихой улочке, куда уже не доходил свет огней магазинов и рекламных щитов.
Смит нашёлся в привычном месте — за барной стойкой, вот только сейчас около него вилась кудрявая крашеная блондинка на невообразимо высоких каблуках, в короткой юбке и полупрозрачной кофточке. Она старательно закидывала ногу на ногу, демонстрируя нижнее бельё, и о чём-то болтала, смеясь и держа в руке стакан с виски и несколькими кубиками льда. Эрвину, казалось, её компания очень даже нравилась: он улыбался, из-за алкоголя его щёки раскраснелись.
Однако когда блондинка предприняла попытку обнять его, так и не убрав руку со спины, Ривай хмыкнул, заметив торчащий из заднего кармана брюк бумажник. Эрвин ничего не замечал, увлечённый пустой болтовнёй блондинки, а тонкая ручка с накрашенными ногтями тем временем уверенно спускалась ниже.
— Ну-ка пошла на хер, — холодно сказал Ривай, подойдя к ним со спины.
Девушка недовольно обернулась, посмотрев на подошедшего густо накрашенными глазами, и зло надула губки.
— Мне плевать, что твоя лапа сейчас пыталась стянуть бумажник, но твой способ вызывает отвращение. Вали отсюда, пока пальцы целые, — выдал Ривай абсолютно ровно и буднично.
Блондинка округлила глаза, часто задышав и собираясь что-то сказать.
— И рот закрой. Могу поспорить, голос у тебя отвратительный. Эрвин, если собирался снять кого-нибудь на ночь, мог бы смотреть не только на задницу, но и речь послушать.
Он заметил, как Эрвин с любопытством приподнял брови, но вставать на защиту девушки явно не собирался, увлечённый монологом Ривая.
Девушка не нашлась что сказать, поэтому в два глотка прикончила виски и, стукнув бокалом по барной стойке, гордо удалилась прочь, старательно выстукивая каблуками по паркету.
— Ведёшь себя как идиот, — прокомментировал Ривай, с упрёком смотря на Эрвина. — Приходить в подобный бар в дорогом костюме — всё равно что повесить на себя ярлык: «Хочу, чтобы меня обокрали». Или ты действительно собирался с ней переспать? — он прищурился.
Эрвин не сдержал смешка, жестом пригласив Ривая сесть на освободившееся место.
— Почему бы и нет. Я ведь не рассчитывал, что ты приедешь.
— Но я и не шлюха, которую снимают, — он брезгливо отодвинул от себя бокал, оставшийся после ухода блондинки.
— Будешь? — предложил Эрвин, кивнув на бокал.
— Я за рулём.
— Я тоже.
— И именно поэтому я здесь. Хочешь, чтобы я доставил одного пьянчужку домой.
— Ты, как всегда, проницателен, — Эрвин снова сделал глоток. — Не против, если я закурю?
Эрвин курил редко, гораздо реже Ханджи. Ривай знал, что в бардачке его машины всегда лежат пачка сигарет и зажигалка — для особых случаев, как выражался он сам. Под категорию «особых» подходило не так уж и много случаев. Ривай вывел собственный список, основываясь на общении с Эрвином за последние несколько лет.
Однажды он курил потому, что умерла его мать. Точно так же, предварительно позвонив и попросив приехать, не объясняя при этом причину, он выкурил три сигареты подряд и лишь потом сказал, что два часа назад умерла его мать. Насколько Ривай знал, у Эрвина Смита была только она, поэтому пришлось рано начать работать, чтобы помогать. Впоследствии он съехал, не забывая помогать матери.
Эрвин курил, когда женился Нил Доук.
Эрвин курил, когда у Майка Захариуса родилась дочь.
Эрвин курил после ночи с девушкой, имени которой он даже не знал.
— Кури, — снисходительно кивнул Ривай, подперев рукой подбородок и искоса наблюдая, как он поджигал сигарету.
После первой затяжки на лице Эрвина проступило облегчение, и он с наслаждением выпустил дым.
— Я думал, ты завязал со связями на одну ночь, — Ривай проводил взглядом молодого бармена, мило беседующего с каким-то мужчиной в рубашке с закатанными рукавами.
— Завязал, — Эрвин сделал ещё одну затяжку.
— Тошнит от одиночества? Сам ведь выбрал.
— И не жалею. Но иногда мне кажется, что это был неправильный выбор.
— Только не смей ныть. Хватило мне сегодня… Йегера. Но он мелкий ещё, ему простительно. А ты? В тебе роста… сколько там? Два метра?
— Метр и восемьдесят восемь сантиметров, — поправил он.
— Неважно, — махнул рукой Ривай. — Вы для меня одинаковые — на всех снизу вверх приходится смотреть. Так вот. Если вздумал себя пожалеть — иди к психологу, или к Ханджи, наконец. Тебя выслушают, да таблеточки пропишут, станет легче. А после секса со шлюхой легче не станет — только пустота, да и денег из тебя вытянет.
Он прикусил губу. Редко когда хотелось высказать свою точку зрения, но сейчас был именно такой момент. Ривай ненавидел, когда кто-то выглядел жалко. Тот, кого он знал. В силу характера он не был способен утешить человека, помочь советом. Да и с Эреном получилось по-глупому просто — тому хватило подставленного плеча.
Обнимать Эрвина Ривай не планировал не потому, что не мог, а потому, что тому это не было нужно.
— Пробовал? — с усмешкой спросил Эрвин.
Ривай не стал кривить душой:
— Пробовал. Отвратительное занятие.
— По тебе не скажешь.
— Я не всегда жил на улице, знаешь ли. Были другие времена, были деньги, был дом. Никто не рождается бездомным.
— Ты никогда не говорил о том, что было… до, — Эрвин стряхнул с сигареты пепел.
— Потому что это в прошлом. Зачем говорить о том, чего уже никогда не вернёшь.
— Жалеешь?
Вопрос поставил Ривая в тупик. Он никогда не позволял себе задаваться подобным вопросом, поэтому и ответа у него не было.
— Нет, наверное, — уклончиво сказал он. — Меня устраивает то, что есть сейчас. Хотя жить с Ханджи под одной крышей — то ещё удовольствие.
— Поверь, так лучше.
— Иногда мне кажется, что это дурацкое правило — по жизни вдвоём — ты выдумал только из-за своей прихоти, а не из-за соображений безопасности.
— Как сказать, — Эрвин еле заметно склонил голову.
Ривай вспомнил первое впечатление о Ханджи. Оно было полностью отрицательным, и он даже подумать не мог, что Смит сделает их напарниками. Поначалу Ханджи показалась ему совершенно глупой несносной женщиной, с громким голосом, с неаккуратной причёской и в странной одежде. Неужели она вообще как-то существовала в человеческом обществе? Оно ведь не терпит таких, рано или поздно выбрасывая на обочину.
«Она неправильная, и ты неправильный, Ривай. Так в чём разница?» — гадко шептал внутренний голос.
— Вы работаете вместе. И живёте, соответственно, тоже. Итак, адрес проживания… — объявил тогда Эрвин, и Ривай решил, что ослышался.
Ханджи тем временем сразу подскочила к нему, представилась и без умолку начала о чём-то болтать.
Конец света.
Безысходность.
Какого чёрта он вообще здесь делает?..
Первый месяц дался очень тяжело. Бесконечные смены в разное время были для Ривая привычными, ведь раньше он частенько предпочитал не спать ночами, отсыпаясь днём. Но наличие в соседней комнате Ханджи делало это совершенно невозможным, поэтому Ривай заимел привычку уезжать в кинотеатр, покупать два билета на два фильма подряд и мирно высыпаться под монотонный грохот колонок. Усталость была такая, что ему уже ничто не мешало.
Первое впечатление пришлось изгонять долго и муторно.
Во-первых, Ханджи была хорошим собеседником в разговоре один на один. Они заимели привычку подолгу сидеть на балконе вечером выходного дня, разговаривая об абстрактных вещах. Но она понимала, чувствовала, советовала. Образ Ханджи как «глупой и несносной» постепенно превратился в маску, которую легко можно было снять.
Во-вторых, Ханджи умела прикрывать спину. После нескольких опасных происшествий Ривай понял, что этой женщине можно доверить свою жизнь, если того потребуют обстоятельства.
В-третьих, с Ханджи можно было быть собой.
Ривай не раз вспоминал ту пьяную ночь, когда они едва ли не переспали. Целовалась Ханджи агрессивно, напористо. Она никогда не говорила о том, кто ей на самом деле нравится — девушки или парни, однако по тому, как она предпочитала вести за собой, Ривай склонялся к первому варианту. Впрочем, Ханджи никогда не упоминала вслух о своём влечении к женскому полу. Обычно она хлопала Ривая по плечу, эмоционально восклицала и невежливо указывала пальцем на какого-нибудь парня, говоря при этом: «Смотри, какой офигенный!». Но в её понимании привлекательным должно было быть не лицо или фигура, а какая-нибудь странность. Например, читаемая газета о паранормальных явлениях, ярко-оранжевые кроссовки наряду с деловым костюмом, ирокез на голове.
Ривай давно привык к такой Ханджи. Он знал, что такое поведение не более чем способ выживания. На собственном опыте он убедился, что Ханджи может быть серьёзной, может здраво воспринимать ситуацию и даже говорить дельные вещи, но для большинства людей она именно та, какой Ривай видел её в самый первый раз.
Так легче жить. Так легче выживать.
Он и сам прекрасно понимал её, ведь в какой-то момент и ему пришлось отгородиться от мира, научиться вести себя. Выбор, прямо противоположный Ханджи — закрытость и грубость. Но, быть может, именно поэтому они уравновешивали друг друга.
— Сегодня была ещё одна самоубийца, — прервал размышления Ривая Эрвин. — Прыгнула с моста на железнодорожный путь, под поезд.
— Вам бы Йегера туда. Он неплохо разговаривает с такими.
— Это ведь он спас тогда Хисторию?
— Он, — кивнул Ривай. — Они о чём-то долго болтали, но эффект последовал хороший. У парня талант.
— Смотрю, он тебя впечатлил.
— Не то чтобы… но что-то в нём есть.
— Много разговаривали?
— Нет, — Ривай решил не вдаваться в подробности сегодняшней встречи. — К тому же дело с ним и Кирштайном пока не имеет смысла. Без новых зацепок всё бесполезно, мы не полиция и вряд ли сможем сложить пазл без недостающих деталей.
— Раньше тебя не особо волновали рамки закона.
— Я не собираюсь лезть в дерьмо, если не знаю, чьё оно, уж извини.
— Я тебя и не заставляю.
Ривай замолчал.
Сколько уже он здесь работал? Четыре, пять лет? Или шесть? Он никогда не считал, потому как не думал, что задержится здесь надолго. Эрвин Смит вытащил его с улицы, дал крышу над головой, заставил работать и вносить вклад в общество. Ривай никогда не стремился стать значимой ячейкой — ему попросту было наплевать на всех, кроме себя. Пока он мог ходить, мог достать еду и выжить, остальное его не волновало.
— Собираешься сделать перерыв? — после заминки спросил Эрвин.
— Кирштайн переводится в университет Йегера. Может быть, тогда что-то сдвинется с места. А пока пусть развлекаются сами.
— Не боишься, что за это время что-то случится?
— А чего бояться? Они мальчики взрослые, смогут разобраться самостоятельно. К тому же у Йегера есть мой номер.
Эрвин кивнул, видимо, отмечая что-то про себя.
— Дело твоё. А теперь, будь любезен, забрось меня домой.
***
Эрен просидел в гостях у Ханджи до самого вечера. Сначала она несколько раз пыталась заставить его перечитать писанину Жана, но Эрен, глядя на строчки, постоянно отнекивался, так как прочитал всё ещё в ресторане. Ничего занимательного и полезного в жизни матери Жана Кирштайна он не нашёл, да и вряд ли найдёт после десятого прочтения. В конце концов, они даже жили в разных городах, какая тут может быть связь?
Ханджи, убедившись, что от Эрена больше ничего полезного не добиться, переместилась из кухни в зал, где достала из шкафа упакованную в потрёпанную коробку игровую приставку.
— Будешь? Иногда рубимся с Риваем по вечерам, когда выдаются особо скучные дни, — пояснила она.
Ривай играет в приставки? Немыслимо.
— Буду, — кивнул Эрен, устраиваясь на диване.
Он попытался представить, как Ривай с непроницаемым лицом остервенело жмёт на кнопки геймпада, тихо матерясь сквозь зубы, и едва не рассмеялся. Нет, такого просто не может быть. Такие люди не убивают рисованных монстров с помощью геймпада