Драко хотел сказать, что это ему самому впору благодарить: Гарри ради семьи мог и его оставить… Тоже… решительно. С «прости» вместо «спасибо». Поттер, Поттер…
— Мне, вроде бы, не за что. Вот если бы у вашей Лили были серые глаза…
— Пошел к черту, Малфой, — хихикнул аврор, сграбастал его за талию и аппарировал, не спрашивая.
========== -7- ==========
Драко сидел за столиком, меланхолично помешивая кофе, и ждал. Он уже давно понял, что опаздывать — это такой специальный аврорский навык, судя по всему, въевшийся в кровь и плоть Поттера. Будучи уверенным, что сейчас шрамоголовый ворвется в кафе с таким видом, словно здесь гнездо Зла, стремительно подойдет к столику, задевая всех полами плаща, и плюхнется с самым неизящным видом напротив. Выдохнет и смущенно скажет, что дела задержали и он извиняется.
Дверь распахнулась, ударив стену витиевато кованой ручкой, возмущенно скрипнул ножками по полу соседний стул, задетый Поттером, и Гарри сел напротив чуть не с разбега.
— Привет, Малфой. Ты извини, у меня были дела по работе, задержался. Эй, ты чего улыбаешься?
— Тебя рад видеть, Потти. Ну, чем могу быть тебе полезен? Или нашему доблестному Аврорату?
— Мне. Сейчас только перекушу что-нибудь и расскажу. А то я с утра не жрамши.
— Образец литературной речи, как всегда. Я заказал, можешь не торопиться. Излагай уже, как живут Уизли, мы ж не пропустим обязательную для нас тему?
Поттер расплылся в улыбке, и на Малфоя обрушился очередной ураган новостей, которые тот почти не слушал, но кивал с очень заинтересованным видом. Вынырнул Драко только на последней фразе.
— Вот. И мы решили назначить крестины на следующую неделю.
— Да? Мило, очень мило. А зачем?
— Ну, традиция. И потом, у меня был крестный, пусть и у детей будет.
— Логично. Даешь крестных всем поровну — образец поттеровской социальной философии. Я рад, что в вашей семье появится еще один повод для праздника. Не возьму в толк, зачем он тебе сдался? На одних днях рождения можно разориться. Сколько вас там теперь в Норе собирается? Десятка три? А еще Рождество! Поттер, надеюсь, Аврорат щедро платит, а магазинчик Уизли процветает, иначе….
— Вот и я подумал, что пора найти более состоятельного крестного для Лили, чем Рон или Джордж.
— Какая здравая мысль! И как отреагировал Шеклбот? Надеюсь, он смог сдержаться и не выпрыгнул из штанов, услышав радостную новость?
— Какую? — Поттер выглядел ошарашенным.
— Ну, как же? Ты разве не его просил быть крестным твоей последней?
— Нет. Даже в голову не пришло как-то. Я тебя попросил. То есть, прошу.
Повисла тишина. Малфой долгим взглядом смотрел на Поттера, а потом взял его чашку с кофе и отодвинул подальше.
— Ты завязывай с кофеином, Потти. Явно перевозбудился, галлюцинируешь на ходу.
— Ничего я не перевозбудился. И кофе отдай. Серьезно, Малфой, ты согласен?
— Тебе это зачем? К чему дразнить рыжих? Ты же знаешь, как они ко мне относятся. И… ты уверен, что всё то, чем мы с тобой занимаемся, согласуется с почётным званием крёстного?
Щелчок обычной маггловской зажигалки высветил острые черты малфоевского лица, склонившегося над сигаретой. Поттер помедлил и тоже взял одну из пачки на столе, прикурил и затянулся, выпуская дым колечками. С его губ уже почти сорвался ответ, обидный, грубый, горячий, но он справился:
— Не вижу смысла скрывать, что мы… общаемся. Джинни знает, разумеется, без подробностей, и она не против. Я про наше общение. Ну, теперь не против, — Гарри привычно потер шрам под изучающим взглядом Малфоя. — Честно, она всё понимает и просила передать, что будет рада.
— Понимает? Даже так? — медленно растягивал слова Драко. — Хорошо, общаемся. Общаемся, — повертел он на языке. — Не стану придираться к словам. Так ещё лучше… Не проще было сказать Уизелу и всем остальным, что ты общаешься со мной? А то устраивать крестины ради меня — слишком большая жертва.
Поттер поморщился, выдыхая дым.
— Понимаешь, крестный… это как второй отец. Если со мной что случится, Джинни не останется одна, и дети будут под присмотром. Я ж аврор, у нас всякое бывает. Рон, Джордж — они свои, и так будут рядом. А ты… Драко, я просто тебе доверяю. Ну, и хочу, чтобы остальные тоже…
— Тебе опять спасать некого, святой Поттер? — слова устало прошелестели на самом выдохе.
Гарри не отреагировал, прекрасно зная, что первой реакцией будет отторжение. Очень ядовитое отторжение. И он просто ждал.
— Когда, говоришь, крестины?
— На следующей неделе, — Поттер вынул из кармана конверт. — Вот тут все написано, когда, где.
— Что от меня требуется? Я понятия не имею, как действовать при этом… ритуале.
— Лили на руках подержать, когда нужно будет. И всё. Ты не думай, это ж не магическая клятва, ничем обязан не будешь…
— Поттер! — в лучших змеиных традициях зашипел Малфой. — Я уже догадался, что ты мне не подсовываешь свою дочь под Непреложным Обетом, чтобы я её жизнь защищал.
Гарри даже зажмурился, безосновательно ожидая гадости. Но Хорек курил, не глядя в его сторону.
— Так ты согласен?
— Если только твои рыжие не будут рвать меня на части прямо у порога церкви.
— Безопасность тебе гарантирует Аврорат в моем лице, — счастливый, до невозможности, просиял Гарри.
И получил в ответ презрительное фырканье.
*
Вид у Малфоя был такой, словно он крестит младенцев на досуге для развлечения вот уже не первый год. Сама непринужденность. Костюм выглядел дороже всей церкви и церковной утвари вместе взятых. Маленький серебряный медальон, который он лично повесил на шею своей крестницы, должен был по поверью отгонять злых духов. Ценность и древность вещицы не оставляли сомнения.
— Ты специально выпендриваешься? — спросил Гарри, когда они вышли на балкон дома на площади Гриммо выкурить по сигарете.
— Что за вульгарные выражения? Это моя крестница, а значит, получит самое лучшее. И вообще, Поттер, присматривай за своим ручным Уизелом. Он меня сожрать готов. Не то, чтобы я боялся за себя, но от натуги ему точно будет плохо, он уже весь багровый.
— Знаешь, Малфой, кажется, просить тебя стать крестным было не лучшей идеей.
— Это было единственной правильной идеей за всю твою жизнь, Потти. Хоть один ребенок в твоей семье будет под надежным присмотром.
Поттер глядел на прямую спину Малфоя, который уже вернулся к гостям и заинтересованно беседовал с Биллом. Мысль, что так он сможет наладить что-то новое, не казалась такой уж удачной, как раньше. Он явно упустил из виду одну важную деталь: это был Малфой. А Малфой всегда сделает так, как нужно ему. Всегда.
Впрочем, Гарри подсознательно был уверен, что всё будет хорошо. Должно быть, во всяком случае.
========== -8- ==========
Голова болит не только от выпитого вчера, но и от сознания того, что предстоит пережить от жены. Джинни умеет «вправлять мозги», не повышая голоса. Хочется добраться до Антипохмельного раньше, чем законная вторая половина доберется до него самого.
Кажется, пустыня Сахара поселилась даже под веками, раздражая невидимым песком больные глаза. Нечаянная мысль, что Хорьку сейчас тоже худо и Гарри увидит, наконец, а то уже забыть успел, каким бывает нормальный, живой Малфой, не закованный в элегантную легкость и дорогой костюм, как в доспехи, согрела: все-таки собрат по несчастью.
Когда два месяца назад они поссорились, всё казалось простым и логичным: Малфой воспользовался знакомством с ним, прикрывался именем Поттера, чтобы получить выгодный контракт с Министерством. О чем недвусмысленно намекнул Рон на том злополучном празднике в Норе. А сам Гарри, уставший до зеленых пикси после совещаний у Кингсли и только что отбушевавший в родном кабинете по поводу очередной статьи в «Пророке» ко дню годовщины победы — мол, национальный герой наше всё, — не стал даже задумываться, когда сорвался на Драко. Слишком уж похоже на Малфоев, пользоваться любыми средствами, а особенно, связями. И понял, что сглупил, обвинив Хорька, понял, что как был шрамоголовым придурком, так им и остался, но было поздно. Малфой вдруг застыл, упрямо поднял подбородок, прищурился и исчез в камине, бросив сквозь зубы: «Малфой-мэнор». Не стал ни оправдываться, ни объяснять.
Когда выяснилось, что никто не пользовался его именем для собственной выгоды, а просто тот самый старичок-зельевар, приехавший по приглашению Министерства работать в Лондон, раструбил всем направо и налево о дружбе Малфоя и Поттера, да и положительное решение в пользу Драко и его компании было принято задолго до этого, Поттеру стало и вовсе нехорошо. Зная Малфоя, можно было не рассчитывать на прощение.
Совы возвращались с непрочитанными письмами, сам Драко при любом удобном случае аппарировал, не прощаясь, или делал вид, что Главный аврор не более чем надоедливый домовик, не стоящий внимания. Даже на платформе, когда они все провожали детей в Хогвартс, Гарри был удостоен только кивка. Из чистой вежливости и безупречного воспитания. Искренность приветствия можно было сравнить только с Авадой.
Когда от стихийной магии мужа треснули тарелки на кухне дома Поттеров, Джинни решила, что с неё хватит. Не отвечает Малфой, ответит Астория. За что Гарри был отдельно благодарен своей жене, хоть упорно делал вид, что ничего не знает, и они с Драко сами помирились. Без помощи извне.
Если бы нашелся в мире хоть один безумец, которому в голову пришла нелепая мысль просить прощения у рассерженной гремучей змеи, он бы понял Поттера, как никто другой: в этом деле шипения не оберешься, и яда будет предостаточно. Но Поттер терпел мужественно, выслушивая демонстративно равнодушную речь Малфоя, изобилующую тонкими намеками на недалекость гриффиндорцев в целом и полный идиотизм отдельно взятых личностей в частности. Физическим результатом примирения стали похмелье, раскалывающаяся голова и радость на задворках сознания, что всё закончилось. А ещё некоторое напряжение между ног при ходьбе и лёгкий дискомфорт в районе ануса: дорвались, словно подростки, право слово! Опухшие губы и разводы засосов не в счёт, сняли малфоевскими мазями в два счёта…
Но всё равно хорошо. Хорошо, что помирились, что не будет больше тянущего чувства вины. Хотя и пришлось надавить на хоречью совесть, напомнив про Италию, Феррагосто и Эльфийское: когда Поттер понял, что именно «благодаря» Драко он пропустил их первый раз, из-за глупого вранья потерял столько времени, хотя могли бы гораздо раньше… Но Поттер добрый, Поттер понял и забыл, а вот Малфой… Как говорил Грюм, лучшая защита — нападение. Сработало. Драко почти устыдился и простил. Оба простили друг друга, только что волшебными палочками не замирились.
После Антипохмельного и контрастного душа Гарри, предварительно внимательно осмотрев себя в зеркало и убрав проявившиеся следы слишком ласковых пальцев Драко, вышел на кухню, где Джинни что-то готовила, стоя к нему спиной. За столом Лили заканчивала завтрак. Обе были сердиты: Джинни — за пьянку; Лили — за то, что её крестного обидели.
— Джин, а Малфой разве не у нас оставался? — робко начал Поттер.
— У нас. Позавтракал и ушел. Спасибо, что вообще тебя приволок, — на столе перед Гарри появилась чашка чая, тосты и тарелка с омлетом. — Я понимаю, помирились и всё такое, но можно было сообщить, что задержитесь? Я полночи не спала. Ты вообще меня достал со своим Хорьком — он то, он сё. Слишком много Малфоя в нашем доме. Надеюсь, теперь закончили?
— Закончили, — Гарри ссутулился под гневным взглядом супруги. И вспомнил: «Да, пожалуй, иногда Малфоя бывает… во мне… слишком много. Только на меньшее я не согласен…», — он пытался сообразить, приснился ли ему или был навеян алкоголем вкус спермы, осторожно, почти подобострастно слизываемой с солёной бахратистой кожи, с гладкого лобка, с немного бугристой под языком подрагивающей головки члена… С белокурых волос, светящихся в ночи неземным светом. Ангельские локоны или пьяный бред? Как на них-то попало? И не спрашивайте, проклятый абсент!..
— Папа, не клади локти на стол. И выпрями спину, — Лили аккуратно разрезала оладушки на мелкие кусочки и промокала губы салфеткой, прежде чем отпить чай из своей чашки.
— Моргана всемогущая! — вздохнула Джинни и вернулась к плите.
А Гарри во второй раз подумал, что Малфоя в доме многовато, Джин права. И не только в доме… Но, кажется, уже ничем не выветришь. Под строгим взглядом дочери он расправил плечи и убрал локти, чувствуя себя беспомощным, но счастливым.
========== -9- ==========
В палате от магии ощутимо покалывает кожу. Поттер лежит почти белый, дышит подозрительно ровно — не иначе как принудительно вентилируют легкие. Без очков его лицо кажется совсем другим, беззащитным что ли.
— Малфой… Драко, ты же зельевар, и Гарри говорит, что один из лучших. Может быть, ты сможешь? Я не знаю, не понимаю, что точно требуется, но ты поймешь, — все силы Джинни уходят на то, чтобы сдержать слезы, потому истерика так ясно слышна в голосе. — Он для тебя так много сделал, ты не можешь… Ты же для него не чужой…
— Почему раньше не позвала? Зачем тянули? Две недели на размышления понадобилось? — шипит в ответ Хорек, не озвучивая мысль, что поттеровская придурь явно передается половым путем.
— Тебя в Англии не было, а целители….
— Успокойся. Я поговорю с целителями и сделаю всё, что смогу, — Драко приобнимает Джинни за плечи и выводит из палаты, кивком головы показывая дежурному колдомедику на неё: успокоительное и снотворное. Всё, что сейчас требуется миссис Поттер, иначе Святой Мунго пополнится еще одним пациентом.
Сам Малфой стремительно шагает в кабинет Главного целителя. Запирается с ним минут на тридцать, после чего медленно выходит, бледный и собранный, и исчезает, аппарируя прямо в мэнор.
Через сорок шесть часов посыльный приносит в больницу несколько крошечных фиалов с зельем. Главный целитель чуть не бегом возвращается в палату аврора. Джинни Поттер стоит у изножья кровати мужа и даже при всем желании не может расцепить пальцы, до онемения сжавшиеся на спинке.
Почти сразу, как зелье попадает в кровь, Гарри судорожно выгибается на кровати, кашляет, хрипит и дышит. Сам дышит… Глаза распахиваются и невидящим взглядом обводят комнату. Тело расслабляется, и Поттер мягко опадает, а рука безвольно свисает с края постели.
— Что? Скажите, что?! — от страха неудачи из горла Джинни вырывается только шепот.
— Спит, он просто спит, миссис Поттер. Теперь ничего не бойтесь.
И Джин смеется, не замечая слез, прикрывая рот, чтобы не потревожить сон Гарри.
*
Через три дня Главный аврор ураганом врывается в комнату для допросов, и Малфой морщится, демонстративно закрывая уши пальцами — самое деликатное из произнесенного Поттером: «Что за херня тут творится?».
Монолог набирает обороты, бумаги из дела сворачиваются в трубочку, и полыхающие зеленой яростью глаза Поттера только подтверждают намерение их владельца засунуть подчиненным вышеозначенное дело в задницы и поглубже, чтобы точно не вытащили…
Уже открыто веселящийся Малфой, схваченный крепкими пальцами Поттера за плечо, почти насильно выволакивается из допросной и дальше к лифту. Только там аврор вдруг сникает и бессильно прислоняется спиной к стене.
— Малфой, какого хрена, а? Ты сразу не мог сказать?
— Не мог, Потти. Мой адвокат принес все необходимые бумаги и собственные свидетельские показания, но ты лучше меня знаешь министерскую бюрократию. И потом, я же Пожиратель, Малфой… кто мне поверит просто так?
— Хоть бы о сыне подумал, — выдыхает Поттер, укоризненно добавляя пронзительным взглядом: «Если обо мне не хочешь…».
— А я и подумал: они с Асти у родителей, во Франции. Ты-то чего прибежал? На ногах еле стоишь.
— Малфой! Ты только представь: я прихожу в себя, а мне заявляют, что ты меня от смерти спас, а сам в Аврорате сидишь. Я им: «За что?», а в ответ слышу, что за темный ритуал. Хорошо, твой адвокат пришел, разъяснил, что к чему.
— Поттер, ну какой темный ритуал? Вы тут все с ума посходили. Я ж свою кровь использовал, а это законом не запрещено. Специально узнал, прежде чем варить.
— А без крови никак нельзя было?
— Нельзя, — Малфой мрачнеет и устало прикрывает глаза. — Целитель сказал, что больше двух суток у меня нет. А зелье варится месяц. Кровь сильно ускоряет процесс. И вообще, отстань, а? Мне и так нехорошо, пришлось отдать больше, чем думал. А твои авроры меня еще и Веритасерумом напоили.