========== Пролог ==========
Госпожа Морана была, как всегда, величественна и роскошно-старомодна: чёрный бархат, чёрное кружево, не то что не закрашенная, а чуть ли не подчёркнутая седина в вычурно уложенных смоляных волосах и каскады украшений из литого тусклого золота, страшно тяжёлых и с почти не огранёнными камнями. А ещё она снова неведомо как оказалась во дворце, причём во дворце, всё ещё усиленно охраняемом: после неудачной осады столицы краснолесская армия из страны ушла, но сколько могло остаться и наверняка осталось и в столице, и в самом дворце шпионов и просто предателей — одни боги знают. Так что дворец охранялся, словно гномья родовая сокровищница, и ни в ворота королевской резиденции, ни в двери любой из дворцовых построек даже мышь не проскочила бы незамеченной. Явиться в своём истинном облике госпожа Морана тем более не могла: такой визит горожане точно не оставили бы без внимания. И тем не менее — вот она, встречайте! Толкнула резную тяжёлую створку и вошла в кабинет его величества, словно в собственный. И ссориться с нею… это сейчас-то, когда городскую стену только-только привели в относительный порядок?
— Здравствуй, Трис.
Услышав это обращение и этот голос, его величество Тристан Второй вздрогнул и поднял голову от вороха донесений со всей разорённой страны.
— Госпожа… госпожа Морана? Рад видеть вас снова.
— В самом деле? — иронически вопросила она, поигрывая веером. Веер был из чёрных перьев, масляно блестевших в закатных лучах, и король почему-то подумал: это сколько ж воронов пришлось ощипать для него?
— В этом облике — искренне рад.
Она коротко посмеялась, Тристан выдавил ответную вежливую улыбку. За свою жизнь он встречался с госпожой Мораной трижды, этот раз был четвёртым. И третьим, когда она прикидывалась старухой в роскошной, но ужасающе старомодной одежде.
— Как это мило с твоей стороны, — сказала она, садясь напротив, — запомнить, как я один-единственный раз заглянула к твоему отцу, чтобы наскоро перекинуться парой слов.
Он против воли передёрнул плечами. Мило, да.
— Плохо выглядишь, — заметила она, откровенно рассмотрев его в упор.
— Война закончилась, но проблем не стало меньше.
— Их только прибавилось, пожалуй, — кивнула она. — А ты, глядя на меня думаешь, что принесло на твою бедную лысую голову ещё одну. Не переживай, ради тех денег, что ещё остались в твоей казне, нет смысла ломать стены, кое-как замазанные известью. Наоборот, Трис, я готова помочь тебе с ремонтом этих стен.
— Вы необычайно добры, сударыня, — напряжённо сказал король, постукивая пером по чьему-то докладу о попытке мятежа в северо-западном баронстве, до которого краснолесское войско просто не успело дойти: тамошние жители не желали платить налоги за соседей, которым от военных действий досталось гораздо сильнее.
— Безопасный проход через Ущелье Скелетов, — небрежно сказала госпожа Морана, смахнув веером, словно метёлочкой от пыли, соринку с пышной юбки. — Тебе объяснить, что это значит?
Тристан Второй выдохнул, прикрыл глаза, досчитал до… не до десяти, конечно, но паузу, чтобы подавить бешенство, выдержал.
— Шахты Опалового Нагорья истощены, госпожа моя, — сказал он наконец ровным, спокойным голосом.
— По человеческим меркам, — небрежно уточнила она. — А вот гномы то и дело пытаются то проползти ущельем, то прорваться с боем через владения горных орков. Иногда им это даже удаётся… ненадолго. А я предлагаю тебе способ заработать на желании коротышек наковырять чёрных опалов из истощённых, — она издевательски фыркнула на этом слове, — шахт.
Тебе для этого не надо и пальцем пошевелить, — мрачно подумал он. Но разумеется, не сказал ни слова, потому что иногда чьё-то бездействие стоит куда дороже иной энергичной помощи.
— И чем я смогу отблагодарить вас? — аккуратно спросил он.
— Мне нужен юноша королевской крови.
— Что?!
Он отшвырнул перо и резко встал, почти вскочил, с грохотом уронив кресло, но госпожа Морана отмахнулась от него веером, как от мухи:
— Сядь. Во-первых, никто парня не съест. Наоборот, проживёт он долго и… ну, не знаю, счастливо ли, однако ручаюсь, что в тепле, сытости и безопасности. Моего слова тебе достаточно? Я такое слово тебе даю. Во-вторых, мне не нужен ни твой наследник, ни тот суслик, которого ты прочишь в консорты семиреченской соплюхе. У тебя же, как у всякого приличного короля, бастардов — словно блох у дворняги. Мне нужен один из них.
Тристан поднял кресло, отряхнул зачем-то высокую спинку и сел. Действовал он неторопливо, давая себе время обдумать странное предложение старой змеюки. Она, разумеется, разгадала его уловку — сидела, ухмылялась… ну и плевать. Бастард в обмен на золото гномов или (даже лучше) на ремонт разрушенных укреплений руками подгорных мастеров? И чёрная гадина дала слово, что мальчику не причинят никакого вреда, а словом её, как те же гномы говорят, можно гвозди забивать.
— Любой? — уточнил он.
— Совершеннолетний и не состоящий в браке. Собственно, — протянула она, скользя ленивым взглядом по обстановке кабинета и цепляясь за всякие мелочи вроде позолоченных подделок вместо прежних золотых украшений, деревянных фигурок вместо костяных и потёртых на сгибах, местами проеденных молью тряпок, заменивших роскошные ковры и гобелены: похоже, гномы неплохо украсили свои жилища в обмен на оружие и броню, — я уже присмотрела того, кого ты мне отдашь даже с охотой, если желаешь хоть немного добра своему сыну. Как, по-твоему, наследник престола отнесётся к сводному братцу, успевшему прославиться в этой вашей войнушке куда больше, чем он сам?
========== У церкви стояла карета, там пышная свадьба была… ==========
Нога, с которой даже швы ещё не сняли, болела нестерпимо, но Бертран стоял навытяжку перед королевской четой и старался не морщиться.
— Так значит, — сказала её величество, со странным, очень странным выражением лица разглядывая его в упор, — вы и есть тот помощник командующего гарнизоном, благодаря которому мы были избавлены от вмешательства в войну горных орков — неважно, на стороне Краснолесья или в собственных интересах. Войны против двух противников разом нам точно было не выиграть.
— Нам просто повезло, ваше величество, что орки отступили, решив, будто крепость им не по зубам, — почтительно ответил Бертран. — Ещё одну попытку штурма было бы уже просто некому отбивать, поскольку тех, кто вообще не был ранен, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
— Но вы всё же выстояли, несмотря на то, что ваш командир — опытный, знающий, уважаемый всеми человек был убит, и заменить его пришлось вам? — В голосе королевы откровенно позванивали ледышки. Словно она не отдавала должное храбрости и воинским умениям молодого помощника, а упрекала его.
— Наши солдаты бились насмерть, ваше величество, — уже с несколько натянутым почтением ответил Бертран. — А на стенах вместе с ними стояли все жители крепости: перевязывали раненых, носили камни, кипятили воду, сталкивали лестницы… Мы не справились бы без них.
— А укрепления сильно пострадали? — спросил молчавший до сих король. Он тоже рассматривал Бертрана так, словно пытался что-то такое, известное ему одному, углядеть в ничем особо не примечательном молодом рыцаре. Нет, Мать Всех Живущих была к рыцарю милостива, одарив вполне мужественной и вовсе не отталкивающей внешностью, но в русых волосах, серых глазах и самых обычных для срединных земель чертах лица не было ровно ничего, чтобы так пристально его разглядывать.
- Да, ваше величество, — твёрдо ответил Бертран, не понимающий желания выслужиться перед вышестоящими, сообщая им то, что те хотели бы услышать. Пусть знают реальное положение вещей! От вранья разбитые катапультами стены и опасно кренящиеся башни крепче не станут. — Очень сильно. И если до зимы не принять мер…
— Меры будут приняты, — перебил его король, и Бертран молча поклонился. — Впрочем, это уже не ваша забота — в Гнездо Грифона вы не вернётесь.
— Как прикажете, ваше величество, — тоскливо отозвался Бертран. Вот ведь сволочь Гилберт! Накаркал: «Вот увидишь, останешься в столице…» В столице оставаться бывший, очевидно, уже теперь помощник командующего гарнизоном совершенно не хотел — ему полдня во дворце хватило, чтобы тихо возненавидеть этот насквозь фальшивый мирок.
— Гномы предлагают нам помощь в восстановлении укреплений, — продолжил король. Бертран в лёгком недоумении ждал продолжения: сколько он знал бородатое племя, гном стакан воды не подаст без выгоды для себя, это всем известно, но какое он имеет к ним отношение? — Разумеется, на выгодных для них условиях. — Вот уж точно — «разумеется». — И одно из этих условий — вы, барон.
— Барон? — вскинулся Бертран. — Что с моими братьями? Неужели все четверо…
— Нет-нет, — успокаивающе проговорил король. — Баронским титулом я вас жалую за ваши заслуги перед короной.
— Благодарю вас, ваше величество.
— Не за что, — король чуть усмехнулся. — Ваша матушка отдаёт вам своё приданое, так что вы теперь барон Зелёного Дола.
Ну… вот уж правда — не за что. Обозвать баронством деревушку в два десятка домов… разве что признать своими вассалами оборотней в тамошних лесах, но набирающие всё больше влияния жрецы Девяти такого жеста точно не оценят. Бертран, конечно, вслух этого не сказал, только голову якобы почтительно наклонил, пряча усмешку.
— Скажите-ка, барон, — неторопливо проговорил его величество, — вы ведь даже не обручены?
Бертран чуть замялся, но король есть король:
— У нашего командира осталась дочь…
— Я позабочусь о ней, — вмешалась королева. — Надеюсь, вы не совершили никакой романтической глупости перед лицом неминуемой смерти и прочего в том же духе?
Рыцарь закаменел лицом и ответил, что госпожа Аманда — порядочная девушка…
— Да-да, — снова перебила его королева. — Я поняла. Будет ей и достойный жених, и достойное приданое — можете об этом больше не беспокоиться.
Бертран подумал, что как раз теперь он, кажется, беспокоиться и начнёт, но тут король спросил его:
— А скажите, барон, сто’ит ли, по-вашему, свобода выбора одного человека — безопасности границ всего королевства?
Ловушка была видна невооружённым глазом, но Бертран вздохнул и шагнул в петлю:
— Разумеется, ваше величество. Если гномы требуют… — он уже мысленно нарисовал себе коренастую невесту с тёмным пушком на щеках и над верхней губой, похожую на гнома-подростка и одетую примерно так же. Ну… привыкнуть можно и не к такому, наверное, зато гномы любого пола беззаветно преданы тем, кого считают своими — настолько же, насколько не любят чужаков. Только непонятно, зачем им сдался Зелёный Дол? Лесом гномы не интересовались никогда, они даже в шахтах своих вроде бы деревянными креплениями не пользовались.
— Не гномы, — возразил Тристан Второй. — Сентуивир, Владыка Драконьей Башни, желает вступить с вами в брак. Равный, — уточнил он прежде, чем Бертран успел подобрать отвалившуюся челюсть. - Вы, надеюсь, не имеете предубеждений против таких браков?
Бертран только механически кивнул. Он был пятым сыном весьма небогатого, вежливо говоря, барона, который и титул-то свой получил незадолго до рождения своего последнего сына. Прямая дорога была рыцарю либо в консорты к девице выше его по положению, либо в супруги к такому же третьему-пятому, чтобы не дробить невеликие лены. А то и вовсе в паладины недавно созданного ордена Пути, требующего со своих членов безбрачия в обмен на иные блага. Но… Сентуивир? Кто он вообще такой? Маг, судя по пышному и явно не от рождения данному имени? Владыка Драконьей Башни… Это где? И какое, чтоб его мантикоры задрали, всё это имеет отношение к нему, Бертрану, новоявленному барону Зелёного Дола?
Равноденствие праздновалось шумно, хоть и не слишком сытно: кроме собственно равноденствия и окончания полевых работ, народ радовался завершению войны. Как бы даже победоносному — если считать победой стоившие неимоверных усилий попытки пинками выгнать из страны зарвавшихся соседей. На этом фоне скромная церемония в маленьком храме потерявшей былое поклонение Матери Всех Живущих осталась практически незамеченной. На ней, правда, присутствовал сам король, но в ту осень король с королевой много где были гостями, улыбаясь и произнося милостивые речи, и почему бы его величеству было не поздравить лично молодого полководца, который, по слухам, избавил королевство от нашествия горных орков — врагов могучих, свирепых и куда более опасных, чем соседи из Краснолесья? Король даже поцеловал в лоб новобрачного, к бесконечному умилению прихожанок, жалеющих такого милого рыцаря, зачем-то вступающего в брак с несомненным колдуном: а у кого же ещё в глазах будет столько горнего знания — и столько высокомерной скуки? Хорошо, хоть колдун был не старый и не уродливый, а молодой, почти ровесник рыцарю, и в общем, даже на ревнивый женский взгляд, вполне привлекательный. На эльфа, что ли, чем-то похож немного — тонкий, гибкий, с истинно эльфийским ленивым презрением в глазах. А глаза у негодяя были возмутительно красивы. Такие ярко-синие, каких у нормальных людей просто быть не может: небось, навёл морок какой или ещё как наколдовал.
Бертран церемонию отстоял с некоторым усилием: ногу ему дворцовые целители подлечили, однако глубокая рана, оставленная отравленным лезвием, закрылась, но не затянулась по-настоящему и вообще заживала медленно и как-то неохотно. Превозмогая боль, он послушно производил все положенные манипуляции, под конец поцеловал супруга в равнодушные губы (неожиданно горячие, словно того мучила лихорадка), приложился к руке его матушки (слегка, честно сказать, пугавшей Бертрана, но чем, он даже объяснить себе не брался), и поблагодарил короля за оказанную честь — личное присутствие на свадьбе.
А едва церемония завершилась, его посадили в карету, только-только дали попрощаться с матерью и братьями, и новобрачные покинули столицу. Сентуивир, глядя, как мучительно пытается его супруг пристроить больную ногу, чтобы меньше досаждала, вынул откуда-то из складок одежды флакон синего стекла, в каких с юга привозят розовую и лавандовую воду, и протянул ему. Бертран понюхал маслянистую жидкость (дрянь редкостная!), хмыкнул и сделал три глотка, которые ему посоветовал маг… ну, наверное, маг — попытки хоть что-нибудь узнать о будущем супруге остались, можно сказать, без результата. Единственный из всех, ветхий старичок, когда-то служивший в королевском архиве, со скрипом припомнил, что Сентуивиром вроде бы звали дракона с Золотого Нагорья, но про того уже очень давно ничего не слышно: может быть, впал в спячку? Если б его кто-то одолел, шуму было бы много, с десяток баллад бы сложили… ну, одну-другую — точно! Маг, в отсутствие дракона построивший себе башню на Золотом Нагорье, мог назваться так из тщеславия или чтобы попугать соседей, к примеру.
Бертран вяло раздумывал об этом, лениво разглядывая сжатые поля и начинающие золотиться перелески: от попыток завязать разговор его супруг уклонился, сказав: «Завтра, всё завтра». Ну, завтра — так завтра. Зелье подействовало, боль затихла, но взамен наползала сонная одурь. Бертран пытался было с нею бороться, но ехали долго, молча, было тряско и скучно, и он наконец дал себе сползти в беспокойный тревожный сон. В этом сне его привязывали на спину чёрному дракону, для чего-то заботливо укутывая меховым одеялом (а, ну да, в небе же холодно, как высоко в горах, — во сне догадался он), маг сел рядом, приобнял Бертрана для верности одной рукой, второй ухватился за шип гребня, и дракон, ворча про пожилую женщину, вынужденную таскать на спине двух молодых бездельников, прянул вверх.
========== Приятно познакомиться, дракон ==========
Ну, кажется, брачную ночь я бездарно проспал, — подумал Бертран, садясь на кровати и вертя головой в попытке понять, где это он. На постоялый двор как-то не похоже — слишком роскошно, но до Золотого Нагорья с его Драконьей Башней за неполные сутки пути вряд ли доберёшься. Или он проспал не сутки? Кто его знает, что там было за зелье, если с него снятся полёты на ворчливых драконах.