Ни он, ни она не заметили, как в дверной проем заглянул человек и быстро отскочил в сторону, пробежал не разбирая дороги по лесу и, оказавшись рядом с напарником, тяжело перевел дух.
— Он там не один, — просипел чуть слышно. — С девкой целуется.
— С какой? — напрягся напарник.
— Не наша, точно! Видать, из города позвал. Приезжая.
— Грохнуть бы его…
— Не сейчас. Кабы один был. А за свою бабу он до конца биться станет. Я лично не сунусь и тебе не советую.
— Что так? — осклабился другой.
— Ты когда-нибудь на медведя ходил? — сплевывая, поинтересовался первый. — А на медведицу с медвежатами? Разницу чуешь или мне объяснить?
Глава 6
— А таз зачем с собой взял? — насмешливо осведомилась Света, показывая на привязанную к мотовездеходу волокушу.
— Сейчас увидишь, кукленок, — хмыкнул Гаранин, хлопая себя по ляжкам. — Я-то думал, сама догадаешься, — пробормотал он и припал к ее губам, как к живительному источнику. Поцелуй вышел долгим и нежным, и Света еле перевела дух, когда Арсений, проведя ладонью по ее шее, прошептал чуть слышно:
— Классно целуешься, маленькая! Где научилась?
— Какая разница? — улыбнулась она. — Ты все равно по конкурсу не пройдешь!
— Такие высокие требования? — не унимался Гаранин, все еще не выпуская ее из объятий. — А я спишу на экзамене!
— Не получится, — расхохоталась Света.
— А рекомендации там принимают? — снова поинтересовался Арсений.
— Ну не знаю, — деланно проворковала она.
— Ты мне напишешь?
— Обязательно, — кивнула она, на краткий миг из озорной девчонки превращаясь в надменную даму. — Но ты должен постараться, — нравоучительно заметила Света и, потянув Гаранина на себя, заглянула ему в глаза и добавила, хитро улыбаясь: — Мальчик.
От этого «мальчик» в душе Арсения все перевернулось от злости. Хотелось придушить ехидную девчонку. Но Гаранин сдержался. Он стиснул челюсти до зубовного скрежета и, усевшись за руль, рыкнул:
— Держись крепко! — а потом ударил по газам.
Супер-трактор вылетел на дорогу, но свернул не на знакомую развилку, а чуть раньше. С высокого пригорка открылась впечатляющая панорама. Чернеющие крыши соседней деревни, белая ледяная гладь озера, укутанные в снежную вуаль деревья. А вдалеке на соседнем острове виднелся силуэт еще одной церкви.
— Как красиво, — пробормотала Света, а потом закричала во весь голос: — Кра-а-с-о-о-т-а!
— Не кричи, — рассмеялся Гаранин, — медведей перебудишь.
— Правда? — изумилась она, все еще памятуя об истории с волками.
— Кривда, — довольно хмыкнул Арсений, заглушив двигатель на пригорке, и повернувшись к Свете, слегка ущипнул ее за нос. Этот простой и игривый жест отозвался у нее в душе смешанной гаммой чувств, но разбираться в них сейчас бы точно не получилось.
— Слезай, — велел Гаранин, отвязывая волокушу, а потом снова вскочил за руль и понесся вниз.
— Ты куда? — ничего не понимая, закричала Света, но Арсений махнул рукой и уже скатился с холма, а затем поднялся наверх, укатывая небольшую колею.
— Поедем, красотка, кататься! — пропел он дурниной, закончив непонятное занятие. И усадив Свету в странный пластмассовый таз, потащил к образовавшейся горке. Затем уселся сам и, оттолкнувшись пятками, придал ускорение волокуше. Пригорок, показавшийся Свете сначала небольшим, превратился в настоящую снежную горку. Длинной и абсолютно прямой.
— А-а-а! — кричала Светлана.
— Й-о-х-у-у-у! — вторил вслед Гаранин и, скатившись, потащил волокушу наверх вместе с гостьей.
«Вот тебе хам и циник, — подумала Света. — А катается с горки как ребенок!»
Потом ее мысли перешли на катание на санках в Москве.
«Когда это было? В каком году? — поинтересовалась она у самой себя. — Наверное, когда я училась в первом классе…» Света вспомнила, как вместе с родителями ездила в Измайловский парк, и там папа катал их вместе с мамой на санках. Мама обнимала ее и что-то кричала папе, а тот смеясь объяснял, что он — супер-пони и катает по собственной программе. Света всхлипнула и, пытаясь отвлечься от трогательных воспоминаний, загребла ладошкой снег, слепила снежок и бросила в Гаранина. Самолепный снаряд пролетел мимо уха Арсения и упал в стороне.
— Ах так, — зарычал Гаранин, — ну погоди, мартышка!
Он крутанул волокушу, которую уже поднял на самый верх горки. Хлипкая конструкция завертелась на месте, а потом перевернулась в сугроб, увлекая за собой пассажирку. Очутившись внутри
снежного мешка, Света сначала испугалась, а потом, когда рядом плюхнулся Гаранин, расхохоталась. Он снова полез целоваться, а потом подскочил, как по команде, и за руку выволок ее из сугроба.
— Простынешь, — бросил сердито и, привязав волокушу к супер-трактору, махнул рукой в сторону. — Заедем в Курыгино к хозяйке Жиробаса и домой!
— Сейчас бы чайку, — мечтательно пробормотала Света и поинтересовалась игриво: — А у тебя есть термос, Джин? Можно было б с собой взять. Сейчас бы хлебнули!
— У Надьки попьешь, — фыркнул Арсений и вскочил в седло своего чудо-бульдозера. Он завел двигатель и велел:
— Ну давай же, садись быстрее!
Света поймала себя на мысли, что хотелось еще подурачиться с Гараниным, поиграть в снежки и просто побеситься в снегу. Все равно никто не видит! И тут же осознала, что не хочет ни с кем делить доктора Секса. Лучше бы вернуться домой, пообедать и завалиться в постель, чем сидеть за одним столом с чужими людьми, прихлебывать плохо заваренный чай и слушать дурацкие разговоры.
Она мысленно одернула себя, да еще попеняла, что заранее настроена на плохое. Но как в воду смотрела. В просторной деревянной избе, куда Гаранин втянул ее за руку, хозяйка хлопотала, накрывая стол, а девочка лет шести сосредоточенно расставляла чашки и тарелки. Хозяйка, маленькая растрепанная женщина, кивнула Арсению:
— Давно не виделись!
А затем, обтерев о фартук ладони, подошла к Свете.
— Надежда, — улыбнулась она и, сердечно обняв гостью, повернулась к Гаранину.
— Ну хоть теперь не будешь бобылем жить, — заметила хозяйка.
— Буду, не буду, не твоя забота, — отмахнулся Арсений и, не отпуская от себя Свету, направился к столу. Она заметила, что здесь, «на квартире Жиробаса», Гаранин чувствует себя вольготно. Сел за стол без приглашения, потянулся за нарезанной толстыми ломтями колбасой, потом выудил шпротину из банки. Как у себя дома!
Надежда показалась Свете глубокой старухой, но на вопрос об отчестве пробурчала добродушно:
— Зови меня Надей, я тебя лет на десять старше! — И тут же показала на девочку, что-то объяснявшую Арсению. — А это Олеська! Моя племянница.
— А вы кто? — бесхитростно поинтересовалась девочка, с любопытством разглядывая Свету.
— Моя жена, — коротко и емко объяснил Гаранин и, потянув ее за руку, велел: — Садись рядом.
Долго разливали чай, потом чаевничали, а когда в избу ввалились еще двое мужчин, Надежда шикнула на Олеську, и та, выбежав из-за стола, пересела на топчанчик у другой стены, завозилась с игрушками. Света, почувствовав на себе липкий взгляд одного из парней, последовала за ребенком.
— Есть крючок и нитки? — осведомилась она и, когда девочка притащила моток серой пряжи и длинный тупой крючок, начала вязать.
— Что это? — полюбопытствовала Олеся, с интересом наблюдая, как быстро снует крючок в руках гостьи.
— Платье для твоей куклы, — улыбнулась Света. — Или шубка. В чем она на улицу пойдет?
Гаранин, обернувшись, бросил тревожный взгляд, будто ища свою ляльку. И с удивлением обнаружил, как Олеська, обычно пугливая и настороженная, примостилась рядом со Светой и завороженно накручивает на палец кончик ее косы.
«Я бы и сам рад зарыться ей в волосы», — хмыкнул про себя Гаранин, искренне желая оказаться сейчас дома, а не слушать дурацкие разговоры Генки и Петьки и их домыслы о замерзшем туристе.
Арсений быстро поднялся и пристально глянул на Свету.
— Пора!
— Ну не уходи, пожалуйста, — позвала Олеська, когда Света засобиралась вслед за Гараниным.
— Джин, — тихо позвала его Света в сенях. — Давай завтра девочку возьмем на горку кататься. Скучно ей тут одной.
— А что? — загорелся идеей Арсений и обратился к хозяйке: — Мы завтра часов в двенадцать приедем. Возьмем Олеську на прогулку.
— Так ведь это… — замялась Надежда. — У нее сапог нету.
— Я же покупал осенью, — ощерился Гаранин и уставился неподвижным взглядом, как анаконда. — Пропила? — догадался он.
— Да на хлеб денег не хватало! — заголосила хозяйка. — Маринка как померла, так еле-еле концы с концами свожу. Уже на следующий год ее вон в интернат сбагрю.
— Когда на хлеб, — рыкнул Арсений, — ты ко мне обращаешься, а на водку я не даю, поэтому не лепи мне тут горбатого. Не тебе с твоим куцым умишком меня дурить!
Он остановился в дверях и, глянув еще раз на бледную и худенькую Олеську, потер затылок.
— Купим новые сапоги, — заверил он девочку, во все глаза смотревшую на него, а потом перевел взгляд на ее тетку. — Попробуй пропей! — пригрозил он Надежде. Но она, ни капли не испугавшись, лишь хмыкнула в ответ, словно говоря: «А что ты мне сделаешь?»
Света чувствовала, как от этой ужасной сцены ее замутило, хотелось выскочить на свежий воздух и дышать. Дышать. Но она подошла вплотную к Гаранину и тихо поинтересовалась:
— Магазин далеко? Сегодня успеем купить?
— В Крушинино. Двадцать минут на вездеходе, — кивнул Арсений.
Но уже в магазине, куда они примчались перед самым закрытием, засомневался:
— Надька все равно их пропьет, вот же стерва!
— Ничего подобного, — строго заметила Света. — Я ей не позволю.
Гаранин рассчитался за маленькие детские сапожки и побрел к выходу. А Света, поймав на себе хитрый взгляд продавщицы, задержалась на пару минут.
— Ты что-то забыла? — последовал вопрос от самой двери. Света подскочила к нему и зашептала на ухо:
— Дай мне в долг тысячу, Джин. Дома отдам.
Гаранин мог поклясться, что эти две незатейливые фразы покоробили его и одновременно развеселили.
«Значит, лялька уже считает твою избу домом, — поддел он сам себя, наблюдая, как, размахивая купюрой, его «жена» спешит обратно к прилавку. — Поздравляю, Арсений Юрьевич! От всей души
поздравляю!»
Он вышел на крыльцо небольшого магазинчика, поняв, что покупает Света. Она вышла с большим кульком и снова повторила:
— Спасибо, выручил! Я хоть себе трусов купила. Даже забыла, когда носила хлопчатобумажные, все больше кружевные стринги.
— А мне такие больше нравятся, — хмыкнул Гаранин, прижимая ляльку к себе. — Передо мной только в таких крутись, а?
— Мы тогда никогда из койки не выберемся, — хохотнула она. А потом посмотрела внимательным взглядом и осведомилась тихо, но предельно серьезно: — Ты с этой Надеждой хороводил? Олеська — твоя дочка?
— С ума сошла? — прошипел он, увлекая ее за угол магазина. — Ты думаешь, я бы позволил своему ребенку жить с пьющей теткой и не забрал ее к себе? — Гаранин от ярости навалился сверху, прижимая строптивую ляльку к бревенчатой стене. — И я не интересуюсь испитыми бабами. А вот с ее сестрой у меня случилась небольшая история. Только Маринка полтора года назад утонула, но тебя это не касается.
— Меня это не касалось вчера, — фыркнула Света, упираясь локтем ему в грудь и пытаясь спихнуть с себя. — Если ты меня знакомишь с людьми и представляешь за каким-то бесом женой, то мне нужно знать хотя бы подоплеку, чтобы не попасть впросак.
— A-a-az — протянул Гаранин, даже не делая попыток отстраниться. — Я-то думал, ревнуешь! Уже обрадовался…
— Не надейся… мальчик, — бросила она и добавила, нахмурившись: — Нужно ехать, скоро стемнеет.
— Ну да, — словно в чаду, пробормотал он и, взяв ее за руку, как маленькую, повел к вездеходу, припаркованному около почты.
А там, засунув в маленький багажник покупки, молча помог Свете усесться и, пробурчав «крепче держись», понесся через озеро с немыслимой скоростью и только дома поинтересовался:
— Как ты собираешься контролировать Олеськины сапоги? Ну чтобы Надежда не пропила.
— Очень просто, — пробормотала Светлана. — Нам придется привозить их с собой каждый раз, а потом забирать обратно.
— Да как-то неудобно подарить, а потом забирать, — с сомнением заметил Гаранин.
— А кто говорит о подарке? — хмыкнула Света. — Это твои сапоги, ты просто на время даешь их поносить Олесе.
— Умно, — кивнул Гаранин и добавил бурча: — Ты мне ничего не должна за свои покупки. Пока живешь в моем доме, я тебя обеспечиваю.
— У нас контракт? — уточнила она с ехидной улыбочкой.
— Вот именно, — заверил он и выскочил из дома. Завозился, закатывая вездеход в сарай, потом побежал за дровами. И вернувшись в избу, загрохотал на кухне тарелками.
«Как слон в посудной лавке», — хмыкнула про себя Света и, очутившись в зимовке, сразу позвонила матери.
— Я соскучилась по Эжену, — выдохнула она, как только Лиля ответила.
— У нас сегодня матч по футболу Россия-Франция, — смеясь заметила мать.
— Твои и мои бьют наших? — шутя полюбопытствовала Света и добавила серьезно: — Хочу к вам. Очень!
— Так приезжай, — с ходу заметила мать, но тут же поправила саму себя: — Арман велит не торопиться.
Света услышала знакомый властный голос. Сначала вдалеке, а потом уже и в трубке.
— Ты в порядке, Лана? — строго пророкотал отчим, а потом без всякого перехода тяжело вздохнул:- Пока мы не поймем, откуда исходит угроза, тебе лучше не приезжать. За Эжена можешь не переживать, он вместе со своими дядюшками и теткой посещает занятия и спортивный зал. Мы с Лили не спускаем с него глаз.
— Спасибо, — пробормотала Света и уже хотела попрощаться, как в эту минуту Арман закричал:
— Было касание! Было! Назначаю пенальти! — и передал трубку жене.
— Кто с кем играет? — весело поинтересовалась Света, слыша вдалеке вопли отчима.
— За Францию — Эжен, маленький Арман и Хлоя, а за Россию — Миша, Таечка и Пахомов. Судит Арман. Стефания и Витькины дочки изображают из себя фанатов и машут перед моим носом флажками.
— Весело у вас, — хмыкнула Света, а нажав «отбой», подумала: «Дурдом какой-то!»
Она прекрасно представляла, как на небольшом футбольном поле толкаются мальчишки и рыженькая Тайка, как несется к воротам Хлоя, жена Вити Пахомова и сестра Армана, как сам крестный
героически стоит на воротах, а Мишель, младший брат Светы и родной сын Иштвана Цагерта, пытается забить мяч в ворота соперника.
Света воочию увидела каждую деталь семейного вечера и чуть не закричала от отчаяния. Захотелось по мановению волшебной палочки перенестись в Бордо и обнять Эжена — своего маленького Гарри Поттера. Уткнуться носом в русые вихры и услышать протяжное:
«Мам, ну мам, отпусти! Я же не девчонка!»
Она вспомнила, что при жизни Люсьена сын неизменно добавлял:
— Родите себе дочку и с ней сюсюкайте!
Света представила своего маленького сына: крепкого и гибкого, в каждом движении которого чувствовалась зарождающаяся сила.
«Женечка, солнышко, — чуть слышно позвала она своего ребенка, прекрасно зная, что ее никто не услышит, и, всхлипнув, тихонечко велела сама себе: — Успокойся. Если уж Арман чего-то опасается, то дело плохо. Хотя почему Пахомов играет в футбол, а не отправился в Россию, как обещал?»
Она наскоро переоделась и вышла на кухню.
— Скоро туристы придут с ночевкой, — предупредил Гаранин. — Ты с нами посидишь?
Света мотнула головой.
— Нет, — капризно протянула она. — Я спать, день получился долгим.
Она уже засыпала, когда почувствовала, как Арсений огладил ее по голове и тихо позвал:
— Пойдем за стол, маленькая! Там ребята из Краснодара приехали, поют под гитару. Потом пожалеешь, если пропустишь.
— Хорошо, — пробормотала она. — Ты иди к людям, я сейчас выйду.
Света встрепенулась и, не заставив себя просить, быстро собралась: закрутила волосы в высокую дульку, надела длинную зеленую майку, купленную пару часов назад в сельпо, и лосины. Плеснула на лицо воды из стоявшего в углу ведра и такой красавицей а-ля натурель вошла на кухню.