Тихий плеск – ведро достигло воды. Уже с усилием, полное – назад. Взял его обеими руками, как только показалось в дверце, и, вытягивая цепь, перевернул над головой.
Когда ледяной ливень обрушился на поднятое к небу лицо, на плечи, спину, изукрашенную застарелыми шрамами, он тихо рычал и отфыркивался, как дикий зверь. Словно этим холодом пытался остудить гнев, унять боль, смыть с души что-то, давно терзающее… вымыть занозу из сердца. Я увидела это так отчётливо в то мгновение, словно он сам сказал мне об этом. Но не уверена, что вода помогла, и что старые раны на душе можно вообще исцелять так же просто, как на теле.
Сероглазый почувствовал, наконец, мой взгляд. Возможно, впервые вспомнил, что он здесь не один. Обернулся через плечо. Проговорил хриплым глухим голосом:
- Тебе набрать? Будешь мыться тоже, мелкий?
Я пугливо сжала ворот рубахи в горсти и поскорей помотала головой, отказываясь. Этого мне ещё не хватало!
Но снова предательское воображение помимо воли показало такие картины, что мне оставалось лишь краснеть до корней волос. А взгляд никак не желал отрываться от мужского тела так близко – непохожего, красивого, другого…
Да что ж со мной творится-то!! А впрочем, и ежу понятно, что. Но ни в коем случае нельзя поддаваться этим неправильным эмоциям! Я – взрослая здравомыслящая особа, и ни за что не позволю себе влюбиться в мужчину, который уже завтра утром навсегда уйдёт из моей жизни. И находиться рядом с которым для меня – смертельно опасно.
- Лучше пойду, в доме подмету! – пискнула я.
Чужак посмотрел на меня как-то странно, и я снова прикусила свой бедовый язык. Нет, ну конечно, убирать в жилище, где предстоит ночевать, никому не зазорно… но как-то уж слишком по-женски это прозвучало. Колечко на пальце опять потеплело, подтверждая мои опасения. Снова чуть не засыпалась!
Но сероглазый уже отвернулся и снова бросил ведро в колодец, выкручивая ручку.
Мне на плечо резко спикировал Совёнок – я даже покачнулась от неожиданности.
- Ну что, нашёл? – тихо спросила я, чтоб отвлечься, наконец, и перестать пялиться.
«Не-а! Никто эту сову не видел, даже белки. Даже сорока! Странно это всё, Тэми… очень странно… Я так устал, можно посплю? Маленько, до полуночи…»
Не дожидаясь ответа, он сонно смежил веки, распушил перья сильнее и стал похож на мягкую подушку, на которую хотелось лечь и тоже уснуть.
А я, вместо того, чтобы спуститься обратно и готовить жутко грязное жилище к тому, чтоб там можно было хоть как-то переночевать, всё стояла на месте и кусала губы. Наконец, не удержалась:
- Эй, вы бы не морозились! Второе ведро-то… Ветер уж вечерний, холодный! Темнеет… Пойдём в дом?
Он ничего не ответил, стоя ко мне спиной и продолжая медленно крутить ручку. Вот же… невоспитанный какой субъект! О нём заботятся, а он…
«Оставь… - пробормотал Совёнок спросонья. – Он всегда так делает… когда злится…».
- Чего?.. – опешила я, не веря своим ушам. Стащила Совёнка с плеча и принялась его тормошить. – Ты что сейчас сказал?!
Он ошалело заморгал на меня круглыми чёрными глазами, зевая.
«А?.. Чего?.. Уже полночь?..»
- Нет! Не полночь! Повтори сейчас же, что ты сейчас сказал?!.. – переспросила я страшным шёпотом.
«Не зна-а-аю… Я что, говорю во сне?..»
И он снова заснул прямо у меня в руках.
Я вздохнула.
Ничего уже не понимаю.
Осторожно, опасаясь поломать шею в полумраке, спустилась обратно в землянку. Бережно, чтоб не разбудить, пересадила Совёнка на брус под самой крышей. Кое-как нашла старенький веник, убрала осколки, вымела землю. Ссыпала разбросанные украшения в дырявое ведро – прикасаться к ним было как-то странно теперь, когда я поняла, что скорее всего, каждое из них раньше принадлежало какому-то человеку.
Сбегала вытряхнуть шкуру – у колодца, по счастью, уже завершилось непотребство с мытьём, и чужак задумчиво отирался рубахой. От Тишины прятаться по-прежнему не спешил. Не дождавшись, чтоб на меня даже внимания обратили, я снова спустилась в землянку.
Делать больше было нечего, и я уселась обратно на топчан, сложила руки на коленях и принялась ждать, вся как на иголках. Сердце до сих пор билось как сумасшедшее и не желало униматься.
И всё же, если не вернётся сам, через пять минут пойду торопить! Тишина выползет в лес совсем скоро, а значит, пора прятаться в доме, за пределами обережного круга защитных чар.
С уходом солнца за лес на поляне стремительно темнело, в крохотное окошко почти не проникало света, а никакой свечи или лучины у Верды я не нашла. Кажется, нам с чужаком придётся провести ночь в кромешной тьме.
Вдвоём.
Ох, мамочки.
Глава 12
- Её ведь нет здесь, правда? Колдуньи. И уже давно.
Тихий, усталый голос… я вздрогнула, когда его услышала. Потому что стало уже совсем темно – и я видела лишь очертания тела человека, который уселся прямо в дверном проёме на ступеньках. Слабый бледный свет взошедшей луны неярко обрисовывал плечи, голову, рельеф сильных рук, которые расслабленно лежали на коленях. Выражения лица видно не было – но я и так представляла себе, что должен чувствовать человек, который проделал такой длинный путь и ничего не нашёл. Вернее, нашёл – но не совсем то, что искал… и к тому же, об этом не знает.
Я сообразила, что от меня, вообще-то, ждут ответа. Ой, и намекали когда-то, что не поздоровится, если заведу в ловушку или иным образом обману…
Сглотнув комок в горле, я проговорила тихо:
- Честное слово, я сделал всё, что мог, чтобы вам помочь.
И это правда. В интересах чужака убраться из Тихого леса подобру-поздорову как можно быстрее.
Он помолчал в ответ. Вздохнул.
- Ладно, Тэм. Давай спать. Скоро выползет Тишина, чтоб её… - и он добавил несколько таких ядрёных слов, что у меня в темноте уши загорелись.
Чужак спустился по ступеням, низко пригибаясь, чтоб не ушибить голову о скат крыши. Запер дверь, и я по звукам поняла, что заложил изнутри брусом, который всё же был в жилище Верды, хотя снаружи она никогда не запирала дом, если уходила по делам. От скрипа задвигаемого бруса у меня по спине побежали жирнющие мурашки. Я забилась в самый-самый угол топчана, оперлась на бревенчатую стену, что пахла трухлявым деревом и пылью. Сжалась в комок, подтянула колени к груди и обхватила руками плечи.
Нельзя – ни в коем случае нельзя допустить, чтобы в темноте на меня случайно наткнулись! Что будет, если закончится действие кольца и наткнутся неслучайно, лучше даже не представлять.
Чужак в темноте пыхтел, как медведь в чужой берлоге, которая ему не по размеру. Звон и отчаянные ругательства возвестили, что он нашёл ведро. Непреднамеренно, правда. Потом посыпалась со стены какая-то жестяная утварь.
- Эй, Тэм! Голос подай, что ли. Мне надо сориентироваться в этом скворечнике.
- Ну… э-э-э… я тут!
«Что-то вы шумите много. Так спать невозможно! Полетел я, Тишину повысматриваю» - отозвался откуда-то сверху Совёнок. Его тень промелькнула в узком окошке.
Предатель.
Вот теперь точно совсем-совсем одни.
И я едва успела отпрянуть, когда ищущая "ориентиров" широкая ладонь с растопыренными пальцами едва не приземлилась мне прямо на лицо. Так же и дуба можно дать от неожиданности!!
- Ага, вот и стена! Ч-чёрт… - прошипел чужак, стукнувшись одновременно о край постели ногами и о скат крыши головой.
Дальше отступать было некуда – я оказалась зажата в углу. Сердце сделало большой «ту-дум» где-то в ушах, дыхание сбилось так, что я едва смогла выдавить:
- Вы… вы забирайте себе топчан, а я пойду на пол…
- Ещё чего придумал, мелкий! – проворчал чужак. – Эта рухлядь подо мной просто обвалится. Так что это ты спи здесь, а на пол пойду я. Всё, я понял, что где, теперь можно и на боковую. Спокойной ночи!
- Спокойной… а тогда шкуру! Шкуру хоть забери… те, - выпалила я. – Вы же промокли. Наверняка еще не высохли. Воспаление лёгких схватите в два счёта, на земляном полу ночевать!
- Ну, если настаиваешь… поделим по-братски – тебе постель, мне шкура, - усмехнулся он. Кажется, душевное равновесие к нему потихоньку возвращалось. Надо запомнить способ… хотя нет. Обливания ледяной водой – это совершенно точно не моё. Я мерзлявая.
В темноте меня вдруг коснулось на мгновение его плечо – горячее даже через тонкую ткань моей рубахи. Слишком горячее – даже испугалась, что жар.
А потом из-под меня рывком выдернули шкуру, я чуть не упала. И всё желание волноваться за этого грубияна моментально испарилось.
Ощущение чужого присутствия рядом пропало. Стало холодно – то ли от этого, то ли от того, что подо мной больше не было меха…
Второе. Конечно же, второе.
Несколько минут ещё длились возня на полу и пыхтение, прежде чем наступила тишина. Я, наконец-то, перестала чувствовать себя сжатой пружиной. Разжалась, и даже осмелилась растянуться на топчане – на всякий случай на боку, чтоб видеть хоть что-то, и вжимаясь спиной в стену.
Я всегда была такой благоразумной! Могла ли я еще вчера подумать, что ввяжусь в такую авантюру? И представить, где и как проведу эту ночь…
Не спалось. В голове безостановочно гудели мысли, и даже то, что тело было натружено за день, никак не спасало. А по слишком тихому дыханию чужака я поняла, что он не спит тоже. Лежит в темноте, смотрит в потолок, и о чём-то думает.
Вздох.
- Ты-то чего не спишь, мелкий? – тихо окликнули меня с пола.
И мне вдруг показалось, что эта ночь, и тишина, и темнота – они будто стёрли какие-то барьеры между нами.
- Думаю.
- О чём?
- О том, что будет завтра. Вы же уйдёте, да?
Молчание.
- Да.
Теперь уже я молчу. И всё-таки решаюсь.
- Но вы же так и не нашли её… свою колдунью. Это ничего?
Мы словно перекидываем друг другу мячик молчания. Теперь его очередь держать паузу. Длинную, и я начинаю бояться, что так и не получу ответа.
- Мне уже кажется, что та девушка мне приснилась. Я был не в себе, с трудом соображал… наверное, здесь и правда не было никогда её – девушки с волосами цвета осени.
Подкладываю ладони под щёку, почему-то улыбаюсь в темноте невидимо.
- Какая она была? Ну, во сне. Красивая?
Снова вздох. На этот раз… мечтательный?
- Очень. Девочка-сказка. Никогда не видел таких глаз… Жаль, всё остальное не успел рассмотреть. Наверняка не хуже.
Ага, а мне стало жаль, что под рукой нет ничего тяжёлого – запустила бы от души!!
- Что ж не успели? Торопились? – буркнула я. Вспомнила, каким суровым взглядом он меня припечатал в следующую же минуту, как только очухался. Где ж тогда были его мечтательные вздохи?!
- Нет. Как бы я ни торопился, такую бы не упустил. Просто… хм… я уже плохо помню, мысли путаются. Видать, сильно Тишина меня приложила… Кажется, мне пришло в голову, что эта милашка может быть колдуньей.
- А это что-то меняет? – с горечью переспросила я.
- Это меняет всё, - резко отрубил чужак, и я всё-таки сполна прочувствовала, каково это – когда на тебя выливают ведро ледяной воды.
Глава 13
Стало обидно. Очень. А ещё гнев душной волной поднялся откуда-то со дна, где таились хорошенько задавленные, но, оказывается, всё ещё живые и болезненные мысли – это несправедливо, что я делаю такое важное для людей дело, а в ответ не получаю даже малейшей благодарности!
И вот теперь вообще такое. Чем я заслужила? Кажется, у чужака имеется серьёзный зуб на Хозяек. Но я-то тут при чём?
Так и подмывало рассказать всё, как было – и как нашла его, умирающего, в лесу, и как тащила, лечила и зачаровывала до самого утра из последних сил, чтоб вернуть из цепких лап Тишины… Мне пришлось сильно прикусить себе щёку, чтоб смолчать. Кто его знает, этого грубияна – что он сделает, когда узнает. С его-то гадким отношением к таким, как я.
Хотя, кого я обманываю… внутренний голос и чутьё шептали иное. Что этот человек, с которым я провела бок о бок целый день и которого, кажется, успела «почувствовать» настоящего, как бы он от меня ни прятался, - не причинит мне зла. Просто навсегда закроется стеной ненависти и презрения.
Да, возможно, мы, наконец, поговорим начистоту, и я узнаю, что такого важного и срочного ему нужно от «колдуньи». Скорее всего, будет какая-нибудь «сделка» и «деловой разговор». Но меня как человека он замечать перестанет совсем.
И наверное, именно поэтому, а вовсе не из страха, я промолчала снова.
А пока я лежала и тихо злилась на него, этот бесстыжий умудрился заснуть.
Я долго-долго слушала в темноте размеренное, глубокое сонное дыхание. А потом решилась на очередную авантюру. Хорошо, Совёнка поблизости не было, чтоб по голове мне настучать.
Села на постели, осторожно стянула правую перчатку. Ключ-кольцо с готовностью отозвалось матовым блеском. Шёпотом, едва шевеля губами, вызвала рунный круг. Если пойму, что чужак просыпается, успею погасить. Ну, или так я себя успокаивала.
Слабый золотистый свет. Медленно кружится колесо, унизанное вереницей древних символов, освещает полумрак. Тени хороводом по стенам. Неслышный хрустальный звон – каруселью по спящей тишине.
И другая Тишина – та Тишина, что в этот час уже не спала, а караулила одиноких путников под окнами, таясь за пределами обережного круга, тоже прислушивалась к моей незаметной мелодии.
Руна Зари замигала сияющей звёздочкой, от которой тянулись четыре изогнутых луча. Полетела, послушная моему приказанию, и рассыпалась искрами над спящим мужчиной.
Он спал на боку, спиной ко мне. Блики рунного круга пылали на обнажённой коже широких плеч, на непослушных тёмных волосах, на рукояти чёрного меча, который он положил рядом и даже во сне, казалось, отовсюду ждал угрозы.
Когда рунная пыль, оседая в танце, мягко коснулась его, он повёл плечами и что-то недовольно пробурчал, не просыпаясь.
Вот и всё. Теперь он будет защищён от Тишины – на ближайшие несколько ночей уж точно. Именно так я наводила охранные чары на деревья, животных и птиц, что жили в моём лесу, - пядь за пядью отвоёвывала у небытия тех, кого судьба вверила в мои руки. Даже окрестные деревни, что ютились под сенью Тихого леса на самом его краю, были защищены моими стараниями. Поэтому люди хоть и боялись соседства с чащобами, о которых ходила такая дурная слава, что-то всё же чувствовали и не торопились уходить из этих мест.
Разочарованное ворчание на самой границе восприятия – Тишина поняла, что у неё снова отбирают добычу. Что ж, смирись, заклятая подруга! Как смирилась я. Этот мужчина не достанется никому из нас.
Уставшая – очень много магии вложила в этот выплеск, чтоб как следует проняло моего «неподдающегося», - но очень собой довольная, я позволила себе зажечь ещё одну руну.
Руна Свеча тёплым огоньком порхала над моим левым плечом, а я любовалась спокойным сном своего тёмного воина, и вдруг подумала. Ведь была же наверняка – а может, будет, или даже есть где-то сейчас, особая для него женщина. Такая, что без страха и тревоги подходит к нему, кладёт руки на плечи, прижимается в темноте. Не боится увидеть в серых глазах осуждение и неприязнь, не боится услышать в голосе лёд. Не боится, что эти сильные руки оттолкнут. И сейчас, в тихий полночный час, она просто подошла бы и легла рядом на тёплый мех, и прижалась тесно-тесно, и он обнимал бы её до утра и грел своим теплом, которого у него так много.
Как же я ей завидую.
Как жаль, что я – не она.
Я проснулась утром с таким странным чувством покоя на душе – так бывает, когда принимаешь трудное решение и знаешь, что оно правильное. Сегодня чужак уйдёт, как и обещал. Я никогда его больше не увижу. Наверное, это и к лучшему. Всё-таки, правы были деревенские.
Одни беды девкам от любви.
Он стоял посреди крохотной комнатки и аккуратно, отточенными привычными движениями затягивал пряжки доспеха на плечах.