Затем подвозила одну странную парочку. Двое молодых, прилично одетых парней (при галстуках и кейсах), а изъясняются на непонятном языке. Один другому говорил, возбужденно размахивая руками: «Прикинь, Серый, я вчера лося завалил! А лук пошел в отстой!» Тот ему: «Во дела! А Раиса пошла вверх!»
Так, подумала Саша, что со мной? Неужели в «Кащенко» сегодня всех отпускают на побывку? Она не выдержала, посмотрела на них с удивлением. Те глазенки таращат, мол, что не ясно? Потом оказалось, что они трейдеры и разговаривают на профессиональном жаргоне. Типа, лук — ЛУКОЙЛ, и так далее. У Саши от сердца отлегло.
А как-то сели к ней в машину два мужика пролетарского вида. Ехали на стройку. И вот эти два строителя завели между собой изысканную беседу. Все существительные, прилагательные, глаголы, междометия и даже придаточные предложения они заменяли одним коротким, емким словом. Стиль, столь любимый русским народом…
Задача для первокурсника театрального вуза — одно и то же слово произнести много раз, но с разной интонацией. Так и ее пассажиры. Пятнадцать минут на все лады склоняли одно слово, но с разной интонацией, при этом, что самое удивительное, понимали друг друга! А Саша подумала, что если бы их речь запипикать, они стали бы беззвучны, как рыбы.
Маразм в Москве крепчал вместе с морозом. В воздухе витало ощущение безумия. Ей позвонил коллега по прежней работе и попросил его подвезти.
— Сань, подкинь в центр, я заплачу!
Отчего не помочь человеку, тем более Миша — отличный парень.
Миша был грустным, в руках держал огромный баул. Когда баул засовывали в багажник, Саша поинтересовалась:
— Что там?
— Лучше не спрашивай!
— Труп, что ли?
— Хуже! — фыркнул Миша.
— Тещу, что ли везешь?
Он захихикал.
— Медведь там, Саня!
Помня, что Миша — хороший человек, но чувство юмора у него отсутствует и шутить он вряд ли станет, Саша воскликнула:
— Какой медведь?
— Коричневый. С башкой, лапами.
Она выключила двигатель.
— Никуда не поеду, пока не расскажешь!
— Да что рассказывать! — вздохнул Миша. — Кризис!
Опять это волшебное слово! Кризисом скоро станут пугать маленьких детей вместо лешака или бабайки.
— После того как наша контора загнулась, мне пришлось искать работу!
Ага, знакомая история!
— Причем любую, потому что у меня семья, и ее надо кормить! Ничего путного я не нашел, пришлось соглашаться на то, что предложили.
— Миша, ты меня пугаешь. Мало того, что у тебя в мешке медведь, так ты и неизвестно кем работаешь?
— Я работаю медведем.
— Я не ослышалась?
— Нет, — грустно потупился Миша.
Вот так люди сходят с ума. Бедный Миша…
— Нет, ты не думай, что я того… Я действительно работаю медведем. Сейчас как раз на работу еду.
Угу. На работу. Интересно, в лес? Или в зоопарк?
— Саш, я работаю в кафе русской кухни. Надеваю на себя костюм медведя и хожу в нем по улице рядом с кафе, посетителей зазываю!
— Вот это да! И кто придумал такую изысканную рекламу?
— Директор наш. Редкостный придурок, — усмехнулся Миша, — впрочем, для меня это все-таки выход! Деньги платят посменно, день отстоял — вечером со мной рассчитались. Кормят бесплатно! Тяжело, конечно, эта медвежья хрень тяжелая, целый день на себе попробуй потаскай, и дышать не очень удобно, но ничего, я привык.
— А люди как реагируют?
— Да кто как. Шарахаются, ржут. Дети руку протягивают, а в основном люди равнодушно проходят мимо. Сейчас такая жизнь, что медведями вряд ли кого удивишь. У всех свои проблемы!
Саша молчала, не зная, что сказать.
— Есть, разумеется, определенный психологический дискомфорт, — продолжил Миша. — Например, я бы не хотел, чтобы меня жена увидела в этом медвежьем облачении или дети. Они ведь не знают. Я им сказал, будто работаю менеджером. Вроде ничего стыдного нет, а как-то неловко. Хорошо, что лицо медвежьей мордой прикрыто и меня никто не видит. А тут мне сон приснился, что я рекламирую презервативы у метро, и меня по этому случаю одели в огромный резиновый презерватив. Так я и ходил по улице в этой резине и со всеми за руку здоровался!
— Ужас! — воскликнула Саша.
— Конечно, ужас!
Она подвезла его до работы. Да, кафе русской кухни, с медведем на вывеске. Миша спросил, не хочет ли Саша взглянуть на него «при полном медвежьем параде». Она поспешно отказалась. На прощание он заговорщицки подмигнул и сообщил:
— Сань, мне тут приснилось, но на самом деле это было откровение, что надо уезжать в Швецию!
Саша растерялась и попыталась уточнить, кому и зачем. А также напомнила, что неплохо бы иметь какие-то средства к существованию, в Швеции-то…
Но Миша все ее возражения решительно пресек:
— Говорю тебе! Надо уезжать в Швецию, и все! Поняла?!
Она кивнула и заверила, что не возражает.
…Ну вот и зима. Сегодня с самого утра шел снег. Казалось, что он счищает всю грязь и накипь с душ и улиц. Саша расчувствовалась, расплакалась, выказала себя очень сентиментальным человеком. Но когда первый снег и город такой красивый, ей всегда хочется плакать. Вечером она заехала на Воробьевы горы и долго смотрела на то, как город засыпает снегом.
Глава 4
А некоторые, то ли на почве кризиса, то ли просто такие долбанутые с рождения, совсем с ума посходили.
Саша тут узнала историю, от которой ошалела.
Шла она усталая, после трудовой смены, пошатывалась, как и положено честному человеку в конце рабочего дня, и неожиданно, уже у самого подъезда попала в засаду. Засаду устроила милейшая старушка Варвара Петровна, пронырливая, как все старушки. Помнится, только переехав к Арсению, Саша уже на следующий день обнаружила ее в дозоре. Бабулек спросила строго: «Кто такая, чьих будешь?» Взор орлиный — мимо нее никто не пройдет! Так и познакомились. С тех пор они здоровались и при случае перекидывались парой слов.
А на сей раз Варвара Петровна вдруг захотела пообщаться и вместо пары вежливых фраз о делах и погоде огорошила Сашу довольно длинным, бессвязным и, главное, печальным рассказом. Суть его сводилась к тому, что женщина из соседнего подъезда решила усыпить своих кошек, а их сорок голов, или душ.
— Почему? — удивилась Саша.
Варвара Петровна сделала большие глаза и прошептала:
— Так ведь кризис!
Из дальнейшего разговора со старушкой выяснилось, что кошек содержала некая состоятельная дама. Жили кошки в пятикомнатной квартире, а ухаживала за ними специально нанятая женщина, кошачья няня, так сказать. Сама хозяйка квартиры появлялась редко, просто давала деньги на содержание животных. А тут грянул кризис, и ее фирма прогорела, и эту квартиру она теперь продает. И вообще, говорят, от переживаний дама слегка тронулась умом. Короче, кошки отныне никак не вписываются в ее жизненные планы. Ей предлагали их пристраивать, но она отказалась, и решила всех усыпить. Вот так — еще сорок жертв кризиса!
— А зачем надо было заводить столько кошек?
— А кто ж ее знает?! — усмехнулась старушка. — У богатых свои причуды!
Вот и пойми — от кризиса женщина в уме повредилась или просто от природы долбанутая…
— И что теперь?
Варвара Петровна сокрушенно покачала головой.
— Даже думать боюсь, Сашенька! Квартира-то уже выставлена на продажу. Почти всех кошек разобрали добрые люди, осталось несколько. Жаль их! Вот бы каждый хороший человек взял себе по одной кошечке! — И она проникновенно посмотрела на Сашу.
Та вздрогнула, сообразив, к чему клонит соседка.
— Я всем нашим жильцам предлагаю!
— А себе не берете?
Варвара Петровна испуганно вскинулась:
— Что ты, Сашенька, куда мне брать! У меня дед ворчливый, да и хлопот с ним много, не до кошек мне! — И прибавила с ехидцей вредная старушенция: — Была бы я одинокая, как ты, непременно взяла бы!
Вот спасибо. В общем, свернула Саша разговор и уже направилась к двери, как бабулька вдруг крикнула:
— Сашенька, может, все-таки возьмешь?
И надо было Саше об этом узнать! Теперь эти кошки не шли у нее из головы. Куда ей кого-то брать, когда сама бездомная? Она долго думала, целых два часа, а потом не удержалась: дай, думаю, зайду в ту квартиру, просто посмотрю…
Собственно, там находилась только одна кошка (всех остальных действительно разобрали) — серая в полоску, звалась Маруськой, глядела не мигая пронзительно-зелеными глазами прямо в душу. И дрогнула душа…
— Ой, Сашенька, добрая девочка, — вздохнула Варвара Петровна, — берешь, значит? Вот и хорошо, вот и правильно, тебе Бог за это счастья даст!
Саша усмехнулась: лучше бы квартиру! Ну, с прибавлением!
Принесла Саша Маруську домой, та моментально освоилась, поела, включила мощный мурчальный мотор и завалилась спать на Сашину кровать.
«Завтра куплю ей все, что нужно для кошачьего счастья, — корм, игрушки, корзинку. Да… Теперь еще и кошка на моем попечении! А если я опять останусь без средств к существованию? Но ведь она же не уссурийский тигр, моя Маруська! Не объест».
Достоинств Маруська не сказать, чтобы выдающихся. Обычная кошка, цвет мышиный, самый модный, но вкрадчивая… В смысле, в сердце вкрадывается, сразу и навсегда.
В конце ноября позвонил отец. Саша обрадовалась и предложила встретиться в ресторанчике. Она специально не стала приглашать его к себе; поглядев на скромное Санино жилье, отец, конечно, понял бы, что ее жизненные обстоятельства изменились не в лучшую сторону.
Голос у отца красивый, глубокий, не зря его часто зовут в озвучку. В один только голос можно влюбиться.
— Как ты, дочь?
Саша встревожилась — отец выглядел усталым. У нее сжалось сердце: неужели стареет?
— Что случилось, папа?
Он усмехнулся.
— Кризис! Ты разве не знаешь?
— А, ну да… Я что-то слышала.
— Тебя не коснулось?
Саша нарисовала на лице дурацкую улыбку.
— Нет, прошло стороной!
— А в меня попало этим снарядом. — Он попытался улыбнуться, но у него не получилось.
— Сидим без работы. Смешно, придется жить на актерскую пенсию. Жена нервничает. Хорошо, Сашка, что ты не пошла по актерской стезе! Жуткая профессия, зависимая и неблагодарная! А ты все там же работаешь? В рекламе?
— Нет, папа, я сейчас в другом месте. — Она замялась, придумывая убедительную ложь во спасение. — Я теперь работаю в автотранспортной компании.
— Да ну? — удивился отец. — Кем?
— Хозяином. Это моя компания.
— Какая ты молодец, Санька!
И не стоит вдаваться в детали.
— Па, я могу тебе чем-нибудь помочь?
Он кивнул, достал сигареты, закурил.
— Да, Саша, я как раз хотел попросить тебя о помощи. Речь о твоей сестре.
— А что с ней?
— В том-то и дело, что я и сам не знаю, что с ней. Девочка яркая, сложная, избалованная, талантливая сверх меры, ну ты же видела!
Саша закивала, как китайский болванчик.
— Там какая-то любовная история. Катя нам ничего не рассказывает. Она уже месяц не появляется дома. Где живет — не знаю. Изредка звонит сообщить, что у нее все в порядке, но я чувствую, что лжет. Очень беспокоюсь за нее. Катя — самое дорогое, что у меня есть в жизни. — Он беспомощно развел руками.
— А чем же помочь?
— Может, встретишься с ней, поговоришь? Ведь вы не чужие друг другу люди.
«Ничего себе, — охнула Саша, — я и Катя! Интересно, как он это представляет? Я позвоню ей и скажу: «Катя, я твоя сестра! Помнишь меня? Мы виделись мельком лет десять назад! А я как раз вчера упала с Луны и подумала: почему бы нам с Катей не встретиться?» А Катя пошлет меня куда подальше и будет совершенно права».
— Па, ну ты же сам все понимаешь, я для нее чужой человек, с какой стати она станет со мной откровенничать?
В ответ такой умоляющий взгляд, что Саша растерялась.
— Хотя бы попробуй. Может, тебе она доверится, поговорите по-девичьи… Саша, ведь я тебя не часто о чем-либо прошу…
— Хорошо, я попробую, дай мне телефон Кати!
Перед выполнением этой дурацкой миссии Саша опрокинула рюмку коньяку. Настроение было паршивым — она не любит навязываться к людям, но раз обещала отцу, значит, придется звонить. Саша сосчитала до десяти, вдохнула поглубже и набрала номер Кати:
— Здравствуй, Катя! Это Александра.
— Какая Александра?
— Твоя сестра!
И чего? Про дела поинтересоваться или про погоду?!
— Катя, мы могли бы встретиться?
— А в чем дело?
— Ну, просто встретиться, пообщаться, не чужие ведь люди.
— Я очень занята, — манерно вздохнула Катя.
Саша уже ненавидела и ее, и себя.
— Может, все-таки найдешь время?
Они встретились в том же ресторанчике, где накануне виделись с отцом. Катя приехала на «Мерседесе».
«Молодец, для девятнадцати лет очень шустро, лично я в этом возрасте каталась на тралике», — отметила Саша.
Катя прошла к столику с гордым и независимым видом, всячески подчеркивая, что времени у нее в обрез; с понтами, пожалуй, даже перебор вышел — выглядело слишком нарочито. Девушка уселась напротив Саши, закинув ногу на ногу.
Да… Гламур, к которому Саша стремилась, втайне от себя, и к которому она так и не приблизилась, сидел напротив, и звался Катей. Смотрела Катя мимо Саши — в пространство.
Саша даже растерялась, и повторила себе, что это ее сестра. «Папки твоего вторая доча».
— Привет.
Катя нетерпеливо кивнула, выдав пару прелестных манерных гримасок, дескать, нельзя ли сразу объяснить, зачем Саша оторвала ее от важных дел, и что бедной родственнице, собственно, нужно.
Все с Катенькой ясно. Везунчик судьбы на длинных прекрасных ходулях. Родилась с серебряной ложечкой во рту, а может, сразу с кольцом от Тиффани на пальце, или сумкой «Биркин» в младенческих ручках. Она не то что привыкла брать от жизни все, она привыкла к тому, что все, что ей нужно, жизнь сама складывает в подарочные пакеты, перевязывает бантиком и бросает к ее ногам.
— Катя, можно я сразу начистоту? А то, понимаешь, я все думала, как объяснить, с чего я вдруг попросила тебя о встрече, причину какую-то выдумывала, а на самом деле причины у меня нет. И врать я тебе не собираюсь. Мне, если честно, до тебя нет никакого дела, и я бы тебя еще десять лет не видела!
У Кати вытянулось лицо, и она, кажется, впервые посмотрела не мимо Саши, а на нее.
— Я попала в дурацкую ситуацию. Меня отец попросил с тобой встретиться. Он с ума сходит, беспокоится о тебе.
— А что обо мне беспокоиться? Что со мной не так? — удивилась Катенок.
— Ну, я не знаю. Тебе виднее.
Катя забарабанила ложечкой по столу и зевнула.
Что-то в ней было кошачье — томность, ленивый взгляд. Саша была уверена: в случае необходимости Катенок способна выпустить когти и больно поцарапать.
— У меня все в порядке, так ему и передай. Учусь в институте, занимаюсь карьерой, с деньгами нормально, могу даже ему помочь, если надо.
— Ты не живешь дома?
— Нет, — ответила Катя и выразительно посмотрела на сестру, дескать, а твое какое дело.
— Ну, хоть звони родителям чаще, волнуются люди.
Та пожала плечами.
— Хорошо, буду звонить. Слушай, Саша, а тебе это зачем надо?
Логичный вопрос.
— Я люблю отца, Катя!
Сестра усмехнулась.
— Ты, наверное, меня ненавидишь?
— А если я скажу «нет», поверишь?
Катя задумалась и ничего не ответила.
В общем, как и следовало ожидать, разговора не получилось, даже до второго коктейля не досидели. Саша сунула сестричке номер своего телефона, из вежливости, мол, если что, звони. На прощание Катенька мяукнула, что думала, будто Александра старая зануда, а она вроде не зануда, да и не такая старая. И ушла кошечка…
Ну вот, отец расстроится. Саша провалила эту явку, как незадачливый профессор Плейшнер.
Через две недели после встречи с Катей та вдруг дала о себе знать. Саша везла пассажира, когда зазвонил ее сотовый телефон. Увидев высветившийся номер, она не поверила глазам и чуть не влетела в столб.