– Горю от нетерпения услышать, по какой именно, – с издевкой пробормотал профессор, облокотившись на шкаф и вынырнув, наконец, из мрака.
На шее мужчины виднелся свежий порез, брюки испачкались грязью. Уверена, пах мрачный профессор ничуть не лучше, чем выглядел. И где он шатался перед тем, как прийти на полуночное совещание?
– Потому что вы – высокомерная сволочь. И я вас уже ненавижу, хотя знаю всего две минуты, – гневно фыркнула, глядя в ледяные черные глаза.
Крестный осуждающе покачал головой, и я тут же поняла, как нелепо и по-детски прозвучала моя тирада. Кажется, Карпова она тоже позабавила: демонические губы скривились в едкой ухмылке. Но сказанного не вернешь, и теперь в его глазах я выглядела инфантильной идиоткой. Приехали.
– Я сразу понял, что мы поладим, – недобро усмехнулся профессор, подтвердив мои опасения, и без предупреждения вышел из кабинета.
***
Мои соседки – их было шесть – уже давно встали и спустились к завтраку в трапезный зал. Мы делили комнату на третьем этаже Академии. Здесь базировалось второе отделение – его курировал профессор Осворт. Понятное дело, на первое, к мерзкому Карпову, я не пошла бы под угрозой расстрела.
Без особого энтузиазма я сползла с кровати и натянула с вечера подготовленную форменную белую блузку и серую юбку длиной до пола. В «Эншантели» одевались так же старомодно и консервативно, и проблем с гардеробом не возникло. Сунув палочку в замаскированный карман, я поплелась в уборную.
Плеснув в лицо ледяной водой, уставилась в зеркало. Оттуда на меня сердито и недоверчиво глядели черные, как ночь, глаза. И они были чертовски не рады, что снова придется смотреть на самое неприятное лицо на свете. К счастью, у них было время собраться с духом: перед гипотетической смертью на первом же занятии полагалось подкрепиться.
Настало время предпринять еще одну попытку приструнить длинные волосы. Смолисто-черные, густые, но невероятно упрямые – как я сама. Они были и отрадой, и ежедневным наказанием. Часть прядей лежала прямо, часть – выгибалась волнами, в итоге волосы путались и раскидывались по спине неоформленной копной. Каждое утро я пыталась привести их к единому знаменателю и терпела крах.
Думаю, Судьба таким образом показывала, как окружающим трудно со мной сладить. Даже крестный – терпеливейший и мудрейший мужчина из всех, кто мне знаком, – постоянно сетовал, что стоило быть покладистей. Я вздохнула и собрала копну в низкий пучок, оставив несколько недлинных прядей обрамлять лицо. Это придало мне ангельски-кроткий вид, не имеющий ничего общего с действительностью.
Стресс последних дней дал о себе знать – кожа сегодня выглядела неоправданно бледной. Загар ко мне не клеился, но здоровый румянец выплывал постоянно. Я вообще мастер краснеть по любому поводу. И если вдруг освою искусство скрывать стеснение, то вся остальная магия будет по плечу.
До сих пор, глядя в зеркало, думала, не приемное ли я дитя? У матери были светло-карие глаза, почти медовые, у отца – серые. Но своевольный отцовский норов и чувственные мамины губы, доставшиеся в наследство, мягко намекали, что не стоит искать себя в списке царских отпрысков, похищенных во младенчестве.
***
Не слишком бодрой походкой я побрела на завтрак. В парадном коридоре путь преградила чья-то наглая спина, обтянутая отнюдь не дешевой материей.
– Осторожнее, пигалица, – сквозь зубы прошипел мешающий мне парень.
– Ай! Ты что творишь?!
Тонкокостная белая рука стальным наручником сжала запястье. Ее владелец стоял, задумчиво оборотившись к окну, и, казалось, даже не заметил, что схватил проходившую мимо девицу. Бормотал он явно не извинения.
– Здесь у каждого имеется секрет. По большей части, ерунда, – тихо затараторил юноша с вихрем соломенных волос на голове. – Но кто-то хранит опасную тайну. Столь тяжелую и страшную, что почти неподъемную для одного. Она способна тебя убить. Ее вес тяготит хозяина, сводит с ума, заставляет расплескивать силу, тянет к тебе…
Оцепенев от сказанного, я даже позабыла о запястье, угодившем в капкан из жестких пальцев.
– Шуточки у тебя!
Парень меня не слышал – или старательно делал вид, – только все бормотал и бормотал.
– Разберись со всеми тайнами вокруг, поняла? Найди правильную. Ту, что касается тебя. Только тогда сможешь выбраться из западни. Судьба на твоей стороне, но порой и этого мало.
– Выбраться?
– Выжить.
Белые пальцы разжались, и рука юноши безвольно упала, стукнув того по бедру. Но он, казалось, и этого не заметил. Потоком нахлынувших второкурсников меня отнесло в противоположный конец коридора, а юношу у окна смыла встречная волна.
***
Не успела я подумать, что «первый день не задался, давайте сразу второй», как среди сотни учеников безошибочно определила хозяйку рыжей шевелюры в десятке метров от меня. Дженни Абрамс, светлое пятно в удручающем мраке сегодняшнего утра.
Джен было семнадцать, она училась на пятом курсе. Хрупкая мальчишеская фигурка играла с девушкой злую шутку: издали юная мисс Абрамс казалась угловатой третьекурсницей. Ее длинные медные волосы в солнечных лучах отливали позолотой, чем вызывали зависть потомственных ювелиров. Темные изумрудные глаза довершали драгоценный облик. Бледное личико без веснушек, острый носик и дерзкая, непокорная улыбка, – такой я ее и запомнила.
Летом мы обе проводили каникулы у общей знакомой – Элизабет Мэй, – и там умудрились сдружиться. И уж точно не ожидали встретиться в Академии: из дома Лиз и ее жениха я прямиком отправилась в Париж – постигать изящные, но, по мнению злобного профессора, бесполезные колдовские искусства.
– Ну что, ты определилась со специализациями и факультативами? – без приветствия, с фирменной прямолинейностью спросила Джен, едва меня заметив.
– Взяла «Лекарское дело» и «Правопорядок»… – виновато улыбнувшись, призналась я подруге.
Рыжая бестия закатила глаза. Весь вчерашний день она уговаривала меня пойти на «Волшебные исследования» и «Преподавание магии» – от греха подальше.
– Ты уже смертница, знаешь об этом? – мрачно рассмеялась девушка. – Видела свой Лист предметов?
С горестным вздохом помахала перед ней бледно-желтой картонкой, украшенной гербовой печатью.
– И сколько из них ведет Демон?
– Три… – уставив глаза в тарелку, прошептала я.
Дженни закашлялась, чуть не подавившись омлетом.
– Ладно… Буду навещать тебя в психбольнице, куда ты, без сомнения, загремишь уже через неделю, – зловеще пошутила юная мисс Абрамс. – Кстати, начался учебный год, и теперь твое место там.
Подруга кивнула на стол у противоположной стены, за которым разместились старшекурсники. С одной его стороны обнаружилось шесть знакомых мордашек, еще недавно заспанных и помятых, а теперь фантастически ухоженных. Мои соседки давно научились приводить себя в порядок парой движений именного жезла. Я тоже умела, и получше многих – шесть лет в «Эншантели» не шутки! – но предпочитала умываться и прихорашиваться по старинке.
Другой конец стола с шумным гомоном облюбовали юноши. Завершив завтрак, они не торопились покидать компанию дам, отпуская едкие шуточки и вгоняющие в краску комментарии. Не избалованная мужским обществом, – в «Эншантели» учились только девицы, – я заинтересованно изучала щуплые спины молодых магов.
Одна, впрочем, была не такой уж и щуплой. Широкая, в натянутой до треска белой рубашке… К ней прилагались крепкая шея и густой ежик черных волос. Повадки у парня были странные: какие-то звериные, не человеческие. Вот он тянется за чайником… Но нет, скорее, вальяжно крадется. Обернувшись, опускает ресницы и кидает в зал вежливую улыбку… Или щурится, как дикий кот на солнце, окидывая взором свой прайд?
– Что за парень? Тот, в белой рубашке? – равнодушно спросила я у Джен, стараясь не выдать волнения.
– Энди Макферсон. Ты на первый урок не опоздаешь?
– О господи!
Подскочив со стула ужаленным вепрем, я рванула к выходу из трапезного зала и взлетела по лестнице на третий этаж. Для первого занятия требовалась защитная экипировка… точнее, верхняя одежда. Ей полагалось спасти меня от холода. На большее рассчитывать не приходилось.
***
Я остановилась в паре метров от своей спальни: кто-то окликнул еле различимым шепотом. Обладателя тихого голоска не узнала. Вдалеке у лестницы, скрытая напускным туманом, неразборчиво маячила фигура невысокого юноши с головой, окутанной огнем.
Что-то вспыхнуло в его руках, но рассмотреть не успела. Колючий ледяной вихрь пихнул меня в спину и отнес к стене. Больно ударившись ухом о каменную преграду, я резко обернулась и собралась наброситься на обидчика… Но очередная ударная волна – на сей раз огненная, – силовым полем оттеснила обратно к стенке.
Источающая языки пламени сфера пронеслась по коридору и скрылась за углом, едва не опалив ресницы. Если бы я осталась стоять по центру, по степени прожарки уже напоминала бы курицу-гриль. Но кое-кто спокойно перенес визит шаровой молнии. Посреди коридора с довольной физиономией висело… привидение.
– Забыл, что люди не умеют просачиваться сквозь стены, – ухмылялась прозрачная рожа, растянув улыбку от одного голубоватого уха до другого. – Роджер Вортингтон, ваш сегодняшний рыцарь, мадемуазель.
С этими словами «прозрачная рожа» погасила ухмылку, и призрак отвесил мне глубокий поклон в духе высшего света. Это было полноценное привидение – с ногами, руками и даже намеком на брюки и рубаху, распахнутую на груди. С какого века вылез местный Каспер, непонятно, но знакомые мне мужчины давно отказались от кружевных манжет и жабо…
– Ничего себе шуточки! – крикнула я в конец коридора, из которого вылетел горящий шар. Сейчас площадка пустовала, фигура растворилась вместе с туманом.
– Крепкая сфера была, прожарила бы хорошо, ладно бы не до костей… Кто-то со старших курсов расстарался. Или случайный выброс, с огнетворцами такое бывает… Или ты кому-то здесь уже подпортила жизнь. Новенькая?
– Угу. Анна. Вы не видели, кто запустил огненную штуковину?
Прозрачный спаситель помотал мерцающей головой.
– Я был этажом выше, почувствовал выброс энергии и провалился поглядеть, кто со спичками балует. Но из-за пламени только фигуру рассмотрел…
– Спасибо за спасение, господин Вортингтон, – пробормотала я, потирая ушибленное ухо. – Надеюсь, случайность. Я пока только одного человека успела оскорбить, но он избрал бы другой способ мщения. Долгий и мучительный.
В конце коридора почудилось движение. Вернулся извиниться? Рыжий всполох в темноте намекнул, что нет. И для пущей убедительности разросся метровой алой волной и полетел прицельно в меня. Зажмурившись – уж не для того ли, чтобы сберечь глаза? – я приготовилась к худшему. Живое пламя… Именно так поступали с ведьмами в давние времена. С дестинками, если точнее.
Но вместо огненного марева я погрузилась в ледяное желе. Жара не было, но поток чужой силы – яростной, мощной, скользящей по мышцам, – попытался сбить с ног. В конце концов, ему это удалось, и я полетела на пол в обнимку с призраком, живым щитом вставшим на пути пламенной струи. Хотя нет… Не живым.
Гулкий топот на лестнице схлестнулся с чужими голосами и прочими звуками. Злоумышленник растворился в толпе галдящих учеников где-то на нижних этажах.
Роджер приземлился сверху и, опираясь на вытянутые руки, сипло пробормотал:
– Тебе не кажется, Анна, что наши отношения развиваются слишком стремительно?
А затем исполнил мою давнюю мечту и провалился сквозь землю. Точнее, сквозь пол, с холодным щекотанием просочившись через меня и выйдя где-то на нижнем этаже. Но через секунду вернулся и с обеспокоенным видом завис над лицом.
– Случайность, говоришь? – Роджер сосредоточенно запыхтел, и я с опозданием догадалась, что передо мной не взрослый джентльмен, а ровесник.
Скривив прозрачные губы в озорной ухмылке, он галантным жестом подал мне руку, за которую я при всем желании не смогла бы ухватиться.
– Почему щит не выставила? – проворчал спаситель, пока я поднималась, путаясь в юбке. От нее несло гарью, но подпалин я не нашла. Может, обойдется стиркой.
– Не умею, – выдохнула неловкое признание. – В «Эншантели» учили только одноразовым, от них мало толку при такой огневой мощи. Прорвутся сразу. Да и растерялась.
За годы обучения в Париже я утвердилась в мысли, что там намеренно воспитывали беззащитных леди. Им предстояло стать чьими-то идеальными, вышколенными женами, а обеспечение безопасности входило в обязанности мужей.
– Роджер… Меня правда могли убить? Вот так нелепо, в первый день занятий?
– Выглядело страшно… и эффектно… Но вдруг на то и был расчет? Истинная мощность заклятия могла быть небольшой. Мне трудно определить силу выброса без тела. А у тебя только юбка подкоптилась. Скорее всего, пугнуть хотели. Даже третьекурсница выставила бы щит, – выдвинул версию Роджер и успокоительно потрепал холодной лапой мои волосы, из-за чего они встали дыбом, а шея пошла мурашками. – Кто ж знал, что ты такая растяпа.
Пихнуть бы его хорошенько, да что с ним сделается, с бестелесным…
– Тебе надо рассказать ректору о случившемся. Пойдем, провожу.
– Успеется. У меня через пятнадцать минут занятие в третьей оранжерее. И если опоздаю, до вечера точно не доживу.
Вспомнив о первом уроке, я тут же забыла об чьей-то пламенной любви. И понеслась в спальню за осенним плащом: на улице задувал ветер.
Крестному я решила пока не говорить о покушении – если не на жизнь, то на психику уж точно. Артур и без того параноик, каких мало: запрет в четырех стенах и замок амбарный навесит.
Интересно, здесь всех дестинок так встречают? Кто-то в Академии явно помнит дикие времена, когда «чернокровых» сжигали на кострах… Не перепуганные люди, не рыцари-крестоносцы, не священнослужители… А их же первокровные коллеги-маги.
Глава 2. Подвал номер два
Вид Петербургской Академии с первого взгляда создавал праздничное настроение. Внешняя нарядность места моего заточения издевательски контрастировала с мрачным предчувствием, поднимавшимся в глубине души.
Старательно переставляя ноги, я направлялась к оранжерее номер три. Там, по причине хорошей (для Петербурга) погоды, должен был состояться урок «Магических снадобий и волшебных трав». В очень узком кругу – куда входили только я и злобный профессор Карпов, – данный предмет назывался «Первая прилюдная казнь крестницы ректора».
Вздохнув, я притормозила, обернулась и окинула взглядом вотчину Артура. Главное здание напоминало не то дворянскую усадьбу, не то американский Белый дом во всей роскоши его архитектуры. Фасад был выкрашен в голубой цвет; спереди крышу подпирал ряд белых колонн, оканчивавшихся изящной лепниной.
Кое-где на стенах виднелись барельефы, изображавшие средневековые магические баталии. К парадной двери вел десяток мраморных ступеней. По бокам от крыльца стояли четыре белые статуи – две симпатичные волшебницы в платьях и два мужественных волшебника в длинных плащах.
Я пыталась выкинуть странные слова белокурого парня из головы и вернуться к проблемам насущным – тем самым, с демонически черными глазами и надменной рожей. Но с юбки еще не выветрился запах гари… И он не давал мыслям пойти спокойной тропинкой.
На секунду из-за плотных туч показалось слепящее солнце. Прищурившись, я бросила мученический взгляд на изящную женскую статую. Пригласить бы ее «каменным гостем» в третью оранжерею и попросить наставить Демона на путь справедливости!
Мраморная голова ободряюще улыбнулась и приветственно кивнула. Ох, батюшки… Подскочив от неожиданности, я тряхнула волосами, зажмурилась, снова открыла глаза… Фигуры стояли неподвижно, без намека на бурную деятельность.
Перед входом расстилался лабиринт из узких дорожек. Некоторые вели к английским оранжереям, в которых разводились диковинные магические растения. Другие тянулись к крупным постройкам – хозяйственному блоку, высокой астрономической башне и небольшой часовне. Позади главного здания расположился парк со скамейками, скульптурами и роскошным садом. Старшекурсники облюбовали его укромные уголки для тайных встреч, подразумевающих поцелуи и прочие вольности.