Диве очень запуталась.
Она ужасно раздражала саму себя, но ничего не могла с этим поделать — что-то изменилось в ней, сдвинулось с противным хрустом, и она беспомощно бултыхалась в водовороте собственных, совершенно противоречивых, эмоций.
С одной стороны, Эта хотелось покусать (причём не понятно: то ли в неком интимном смысле, включающем всякие там штуки с языком и взбитые сливки, то ли в прямом — клыки, унаследованные от неведомой родни, чесались только так). С другой стороны, она злилась на него, потому что её жизнь рушилась, потому что она знала цену происходящему, потому что "долго и счастливо" было не для таких, как она. Эт был очарователен, да надолго ли хватит этого милого лицедейства? Девушки вроде неё не верят в прекрасных принцев — слишком хорошо знают, что прячется зачастую за благопристойными фасадами.
Но больше всего Диве злилась, потому что с каждой секундой он всё больше ей нравился. В самом плохом для девушки с её прошлым смысле: ей хотелось смотреть на него, смеяться над его шутками, подтрунивать над ним. Эт больше не казался прекрасным и недоступным крылатым Властелином, его образ понемногу обрастал деталями, и что-то в глубине её созания твердило "Моё, моё".
А ещё она боялась. Своих эмоций, туманного будущего, того, что правда о её прошлом всплывёт, того, что стабильная жизнь обрушится карточным домиком, погребая под собой всё то спокойствие, что у неё было, забирая с таким трудом найденный дом.
Снова.
По рождению она была, может, и не знатной госпожой, но определённо происходила из весьма состоятельных слоёв общества. Ну… того, неведомого, иномирного. Диве помнила смутно своё детство, правда. Первые несколько лет после смерти матери прошли для неё в тумане страха, шока и отвращения, оставив после себя пробелы в памяти. Не худший итог с учётом всех обстоятельств, если честно.
Вполне вероятно, она бы всё же покончила с собой, но маман Готэ, взявшая над новенькой шефство, упорно тащила её из ямы.
"Тут один рецепт на всех: пей, не задумывайся о лишнем и забудь, кем была, а то спятишь. Всё, что имеет значение — прибыль," — советовала ей маман, когда Диве в очередной раз погрязала в самоедстве, — "Мы живём, как можем. Кто-то тут ради искусства, и такие бывают, к слову. Это нормально, и они счастливее всех — зарабатывают на том, что любят делать, ко всеобщему удовольствию. Но таких везучих немного, большинство просто хочет есть. У девчонок старые родители, маленькие дети, у Чичи вон обожаемый муж остался без ног во время очередного нападения нежити. Он не знает, где она работает, думает, что готовит еду для стражей стен. Но мы обе с тобой знаем, как держатся за такие рабочие места в это время, а ещё — что там, на стене, на лекаря не заработаешь. Такие дела… Эти люди вокруг могут называть нас падшими, грязными и одни демоны знают, какими ещё. Но правда в том, что иногда мы честнее, лучше и чище тех, кто нас покупает. Потому… просто оставь прошлое в прошлом. Просто забудь и выживи, девочка. Любой ценой"
И Диве последовала этому совету, быть может, даже слишком качественно: со временем презрение к себе улеглось, но память упорно возвращаться не хотела. "Головология", — говорила об этом Умная Дот, — "Это всё — от шока. Ты была слишком юной, когда начала работать, ничего не знала об этой жизни, вот неокрепшие мозги и заклинило. У мужа в книге было написано, люди иногда забывают о себе кучу вещей, если в голове у них всё переворачивается. Однажды ты вспомнишь, вот тогда и поговорим".
Была ли права Дот, сказать сложно; одно Диве знала точно — нет, уже не поговорят. Дот так и не научилась хорошо работать, ей, вдове проворовавшегося мага, было сложно привыкнуть к реалиям. Так и умерла от побоев, нанесённых недовольным клиентом.
Диве тосковала по Дот и хотела бы надеяться, что та была права, но память возвращаться не желала. Тем не менее, некоторые навыки из забытой жизни не забылись: Диве говорила на двух языках, неплохо читала и считала, умела танцевать, знала несколько стихов и много умных слов. Она помнила книги, которые мать читала ей, и драгоценности, и несколько музыкальных шкатулок.
Потом это всё пришлось продать, наверное. На тот момент, когда мать убил оголодавший гуль, у них уже не было почти ничего. Сколько ей исполнилось тогда? Воспоминания путались в голове, перекручивались, стирались. Она и не хотела вспоминать, наверное.
Она боялась памяти.
19
— Это школа для детей-иномирцев, — говорила Диве Властелину, вполне качественно изображая из себя гида. — Как водится, дневная и ночная, для живых и мёртвых. Бесплатная, но, к сожалению, пока только одна. Её основал Жрец Тьмы Эу-хений вскоре после того, как Предвечная прислала его сюда…
Мысли её при этом витали далеко, как раз в том самом времени.
Когда на алтарь Предвечной после ежегодных молений в честь Дня Встречи Сезонов из пролома в пространстве вывалился маленький толстенький человечек, общественность была в ступоре. Оный перетёк в натуральный шок, когда человечек сел, поправил стёкла на носу и сказал:
— Здравствуйте, товарищи! Позвольте представиться — Незнайко Евгений Семёнович, назначен высшим начальством в лице Тьмы Предвечной исполняющим обязанности Жреца в этом регионе. Очень приятно!
Диве сама при эпохальном моменте не присутствовала, но обсуждали эту сцену отдыхавшие в тот вечер у маман Готе маги громко и матерно. На тот момент смешного человечка они ещё не опасались, считая малахольным идиотом, но сам факт появления Жреца раздражал: культ многоликой богини Порога был в Чу распространён весьма широко. Более того, она была прямой покровительницей (а порой и источником могущества) для ведьм, нежити и некромантов, коих среди состоятельного населения Чу было достаточно много.
Опасность Жреца маги осознали в полной мере примерно год спустя, когда тот, найдя себе сторонников в лице Наместника и многих не-живых граждан, начал понемногу урезать права боевых магов. Началось противостояние, в ходе которого Чу сотрясался, как больной лихорадкой человек.
Было много в этой внутренней войне и побочных жертв, конечно. В их число вошла и маман Готе — она отказалась платить двойные проценты Главе Боевиков, аргументировав это тем, что девочкам тогда будет доставаться совершенно смешная сумма. "Мы теперь платим городу", — заметила она, и на следующий день Диве нашла её с перерезанным горлом.
Именно тогда, над телом женщины, ставшей ей второй матерью, и случился в её голове какой-то очень сильный перелом.
В борделе шептались, что Жрец вербует себе уши среди девочек. Глава магов во всеуслышание заявил, что убьёт любую, кого заподозрит.
Диве той ночью обслужила его, как полагается, и поулыбалась в ответ на обещание сделать её следующей маман. На следующей день она в мужской одежде пришла к Жрецу и сказала:
— Я хочу работать на вас.
Так началась её новая жизнь.
Если честно, выжить в той авантюре она не особенно рассчитывала. Тем не менее, возможно, Предвечная и впрямь благоволила к Жрецу Чу и его приближенным — Диве выкарабкалась. Сумела сбежать с нужными Жрецу отпечатками аур, оставив после себя догорающее здание, долго бывшее ей домом; сумела сделать так, что маги искренне поверили в её смерть. Так что на порог Храма Тьмы она ступила, держа в руках свою шкатулку, томик "Сказаний о многоликих", некогда принадлежавший Умной Дот, и любимый веер маман Готе.
Правда, после она с дозволения Жреца сожгла их — и книгу, и веер, как сжигали обычно павших в бою. Она поставила девочкам памятники в специальной нише, маленькие и аккуратные, очень красивые. По традиции, конечно, на погребальной церемонии следовало бы сжечь тела, но представительниц их профессии не хоронили, их выбрасывали на помойку за городом, хищникам на радость. Стражу и жрецов в их квартал вызывали только в случае смерти клиента. Диве посчитала разумным, что, если тела девочек выбросили, как вещи, то их вещи стоит упокоить, как тела. Возможно, в этом не было никакой логики, но ей упорно казалось: так правильно. Жрец, как ни странно, не задал ни единого вопроса по этому поводу.
— А что ваш Властелин? — спросил Эт нарочито небрежно. — Она хорошо с вами обращается? Какие чары служения применяет?
— Госпожа Ири всегда добра к подчинённым, — сказала Диве чистую правду. — А что такое чары служения?
— Ну, вы же давали какие-то магические клятвы, когда начали работать на неё?
— Да, неразглашения секретов, — отозвалась Диве. — Это стандартная процедура.
— И?
— И всё.
Эт вытаращился на неё с искренним изумлением, будто не сомневался, что она говорит правду, но не мог в это поверить.
— Давай не будем о работе, — улыбнулась Диве. — Лучше угости меня чем послаще!
Они и впрямь не приносили Властелину никаких клятв.
Строго говоря, даже на Неразглашении настоял Эу-хений. Госпожа Ири была очень умным Властелином, когда дело касалось боевой магии, или войны, или знаний о мировой политике, или переговоров, но в вопросах человеческой подлости и собственной безопасности она подчас бывала той ещё дурой.
Диве несказанно повезло оказаться среди помощниц Властелина, если разобраться. Знай Эу-хений, как всё обернётся, точно выбрал бы других девушек, не таких привлекательных, но более образованных — и тогда у Диве не было бы ни шанса. Но, когда борьба между Жрецом и Главой Боевиков достигла своего апогея, а в окресностях Чу, словно в ответ на молитвы, появился крылатый Властелин, никто и предположить не мог, кто скрывается за сверкающей алой чешуёй. Да и, честно говоря, не до того было. Эу-хений спешно изучал все доступные на тот момент источники знаний о Властелинах; по всему выходило, что те любят получать в подарок в том числе и дев, желательно — непорочных.
Тут была, конечно, проблема. Найти в Чу за короткий срок девиц половозрелых, адекватных, симпатичных, лояльных Жрецу, сговорчивых, склонных к экспериментам (ходили слухи, что Властелины любят навещать своих дам в зверином обличьи), да ещё и могущих хоть в темноте и со спины сойти за непорочных — та ещё задачка с кучей переменных. Неудивительно, что Диве, грезившей крылатыми чешуйчатыми существами, выпал шанс. Она поспешила им воспользоваться — и вытянула счастливый билет: госпожа Ири, отчаянно скучавшая по оставшимся дома компаньонкам, решила сделать несостоявшихся наложниц своими помощницами. Жрец не был в восторге, но удовлетворил это желание.
Так она, Диве, стала кем-то. Не просто временным придатком, подстилкой, которая имеет значение только до тех пор, пока нравится хозяину, пока послушна, пока не состарилась. Нет! Она стала настоящей помощницей Властелина. У неё появилось что-то своё. Будь она одной из этих волшебных крылатых существ, то сказала бы — это как своя пещера (так говорила госпожа Ири, и Диве ужасно нравилось, как это звучит). Нет, она на такое права не имела, конечно, но мысленно так говорила. "Это моя пещера. Это мой секрет".
Но теперь всё изменилось.
Снова.
— Диве, если дело не в приказе Властелина Чу, тогда… что у тебя на уме? — чёрные глаза Эта, удивительно серьёзные, заглядывали в самую душу.
Она не знала, что сказать ему. Как объяснить это… Небо, как всё это можно объяснить так, чтобы понял кто-то вроде него?!
Разумеется, Властелин дождался лишь наивной улыбки.
— Я думаю, что это лучшее свидание в моей жизни, — прощебетала она. Господин Эт, к её удивлению, в ответ только поморщился, будто у него заныли зубы или в роскошной музыке вдруг попалась фальшивая нота.
— Я — твоя пара, — сказал он, переплетая их пальцы. — Ты можешь рассказать мне то, что тревожит тебя. Я на твоей стороне, что бы там ни было.
Она продолжила улыбаться.
Они сидели на терасе модного кафе, все ещё огороженные чарами, и пили горячие напитки, честно украденные Этом с местной кухни. Она почти не соврала насчет лучшего свидания.
Не то чтобы она раньше вообще ходила на свидания, если честно.
— Ладно, скажу по-другому, — Эт устало потёр лоб. — Ты ведь тоже не чистокровный человек, частично оборотень. Ты понимаешь, что такое истинная пара, верно?
— Это вечная любовь, — послушно повторила Диве услышанную от кого-то из клиентов-нелюдей глупую фразу, стараясь не позволить иронии просочиться в голос.
Расхожая поговорка гласит: просто любовь живёт три года, неземная любовь — три месяца, вечная любовь — три недели. Сколько там времени понадобилось Эту, чтобы перестать называть "парой" госпожу Ири и переключиться на кого попроще в лице Диве? Три недели, чуть больше? Вот уж воистину, вечная любовь как она есть!
— Верно, — сказал Эт серьёзно. — Между нами расцвели цветы, и ты теперь — моя пара. Твои проблемы — это моя проблемы.
— Мой герой, — обольстительно улыбнулась она. — Если мне вдруг начнёт угрожать злобное чудище, я буду знать, кого позвать в первую очередь!
"Но кто спасёт меня от себя самой? И кто спасёт меня — от тебя?" — она так мечтала сказать это вслух, что почти прокричала мысленно.
"А от меня нужно спасать?" — его вкрадчивый вопрос прозвучал в её голове.
В голове!
Диве шарахнулась, сбивая стул, опрокидывая вазу с цветами. Она слышала, как стихли разговоры в зале: как ни была бы хороша их маскрировка, падающие ни с того ни с сего стулья привлекают внимание.
— Эй, спокойно, — сказал Эт, медленно вставая и поднимая руки, будто разговаривал со взбешенным животным.
"Спокойно," — повторил он мысленно. — "Всё в порядке, хорошо? Это нормально. Ментальная связь понемногу устанавливается…"
Диве не хотела, правда. Она просто разозлилась — сильно, до слегка прорезавшихся когтей и рвущегося из горла рыка. Перед глазами потемнело.
Или это вокруг вдруг стало темно?..
— Ух ты, — сказал Эт весело. — Так ты владеешь магией Тьмы, не только проклятийной?..
Она снова случайно что-то сбила, раздался грохот. Глаза у Эта стали большими и очень красивыми.
Позади кто-то пронзительно закричал.
— Стража! Зовите стражу! — звучали голоса.
Диве ошеломлённо глянула на бурлящую вокруг тьму — и побежала прочь, отчаянно путаясь в руках и ногах.
— Госпожа Ири, — кашлянул Фьорд. — Я не стал бы отвлекать, но у нас чрезвычайное происшествие.
Ири едва слышно простонала.
— Если это не вопрос жизни и смерти…
— Неизвестная гигантская нечисть распылила тьму в самом центре города и сражается с Тёмным Властелином Этом!
Ири покосилась на свою пару, увлечённую общением с менталистом (или внешним видом менталиста; когда Ихор увидел Шокуо-Ретха, то выдохнул едва слышно" Это же Ктулху!" и начал глядеть на непривычного к такой реакции на свою неземную красоту мага восторженными глазами фаната).
— Эт — знатный дракон, — прошипела она. — Из клана Чёрных. Во имя Неба! Пусть убьёт эту неведомую нечисть и не мешает мне строить личную жизнь!
Фьорд явно изо всех сил старался не заржать.
— Мне доложили, что господин Эт не сопротивляется, — отметил он. — Но очень негативно реагирует на наши попытки нечисти навредить. Я лично не видел, что там за зверь, но они вдвоём уже развалили улицу Страшных Снов…
— Что?! — взвыла Ири. Присутствующие тут же повернулись к ней. Наверное, многовато рыка в голосе. Но, учитывая обстоятельства, она герой хотя бы в том, что не принялась ругаться на доступных ей нынче пятнадцати языках.
— Кхм, — сказала она чуть спокойней. — Уважаемые, у меня тут…
Что там бывает у человечьих женщин… магический огонь не потушила? Кошка рожает?
— Вызов от Властелина. Вот никому он покоя не даёт, — елейным голосочком протянул Фьорд.
— Да, — разулыбалась Ири, мысленно пообещав одному отдельно взятому белобрысому придурку внеплановые учения. — Господин Шокуо-Ретха, не могли бы вы пока показать нашим гостям подземные лаборатории и внутренние помещения?
"…чтобы они не увидели чего лишнего на улице," — закончила она мысленно.
Менталист удивленно поджал щупальца, но, по счастью, комментировать не стал.
— Разумеется, — прогудел он. — С удовольствием!