- Стоим в мертвую, - пояснил водитель. И тут же заботливо спросил: - Радио не мешает?
- Нет, - вот музыка, причем любая, ему никогда не мешала. Чего не скажешь о людях.
- Тучков, - пояснил водитель. – Тут всегда так.
Лев вздыхал, понимая, что никто не виноват, а дороги в городе есть дороги в городе. А водитель хочет как лучше. А у него самого - выходной. Он никуда не торопится. Он свободен. Или просто забыл что-нибудь сделать?
Посмотрел в телефоне, сколько оставалось ехать до улицы со странным названием Глухая Зеленина. Выходило, что около часа. Хотя расстояние по карте – чуть больше двух километров.
- Знаете, я, наверное, пойду пешком.
Водитель только плечами пожал: дело-то хозяйское. Минут через сорок гость северной столицы понял, что небольшая улица не зря носила такое странное название. Во-первых, она реально хорошо спряталась в закоулках старых домов. Во-вторых, навигатор вывел его к какой-то стройке века, где был забор, котлован и толпа рабочих. Гугл же упорно сообщал, что если Лев перелезет через забор и прорвется через стройку, то сразу будет нужный дом.
- Глухо, как в Зеленино, - проворчал музыкант, который к тому же стал замерзать в замечательном изысканном кашемировом пальто песочного цвета, что, как выяснилось мало соотносилось с пешими прогулками по северной столице. Ветер с реки и мокрый снег стеной хорошо объясняли.
- Еще простыть не хватало!
Кто-то как будто издевался над ним: ни пробок, ни машин в этих кварталах не наблюдалось вообще. Прохожих как-то тоже. К тому же начинало смеркаться.
- Прогулка по городу удалась. Как есть удалась. – Подумал, соотнес гордость со здравым смыслом. И вытащил телефон. Или он позвонит Олесе, повеселит ее. Или просто вызовет такси и поедет. Потому как экскурсий по Санкт-Петербургу ему пока хватит.
- Ты в Питере? – рассмеялась руководитель проекта. – Значит, я ребятам по сотке проспорила.
- Вы спорили на меня, - попытался возмутиться Лева, но только лязгнул зубами.
- Где ты, турист?
- Что такое ПС? – посмотрел он на бумажку.
- Петроградская сторона. Волшебные места, - рассмеялась она.
- А ты еще говоришь, что в Москве ничего не понятно, - пожаловался он ей.
- Так. Ты где вообще. И куда тебе надо?
- Около стройки я.
- К черту подробности. Улица какая?
- Пионерская, - прочитал он надпись на доме через дорогу.
- А куда путь держишь?
- На Глухую Зеленина, - чихнул он.
- Как тебя туда занесло? На Пионерскую?
- Откуда я знаю. Навигатор вывел.
- Так. Любитель индивидуальных прогулок. Видишь реку и мост.
- Вижу.
- Иди к нему. Дойдешь – повернешь направо. Тебе нужна Большая Зеленина. По ней пойдешь вперед. Там будет указатель.
- Спасибо, - Лева выразительно хлюпнул носом.
- Заболеешь, даже я не успею тебя придушить. Парни подоспеют раньше, - сообщила ему добрая Олеся.
- Спасибо.
- Иди уже, призрак справедливости.
И он пошел. И, как ни странно, наткнулся на указатель. И даже свернул, куда надо. И ровно через час, промокший и продрогший, был на месте. Желтый старинный дом. Из него как раз выходила парочка и Лев прошмыгнул в подъезд. Теплый подъезд. Превозмог желание прижаться как последний бомж к батарее. И стал подниматься по лестнице.
- Вы к кому? – строго спросил у него дедок, выглянувший откуда-то.
- В десятую, - дисциплинированно ответил Лев. – К Королевым.
- К Антонине Георгиевне? – консьерж чуть ли не поклонился. – Прошу.
Это был третий этаж. Высокие пролеты старого дома. Он дошел, нажал на звонок. Подумал: может, никого нет дома. И вся его затея мало того, что глупая. Так еще и безрезультатная.
- Добрый день.
Дверь вдруг открылась – а он и не слышал, как проворачивался замо́к. На пороге оказалась пожилая дама с платиновыми кудряшками на манер английской королевы Елизаветы и пронзительным взглядом, свойственным, наверное, опытным работникам ЧК, а не благообразной старушке. Хотя, кто его знает, какими они должны быть тут, в Петербурге. На улице Глухой Зеленина.
- Добрый. – От чего-то Лева совсем растерялся. Выходит, книгу написала вот эта дама? И что он ей скажет? Как-то глупо все.
- Чем обязана?
Вот тут Лев, тридцатипятилетний мужчина, успешный мало того, что музыкант, так еще и бизнесмен, не самый бедный, кстати говоря, почувствовал себя продавцом китайских неработающих миксеров и заранее сломанных мясорубок, что нахально пытался прорваться в приличный дом.
- Я по поводу книги, - промямлил он, начиная себя уже просто ненавидеть за сегодняшний день.
- Проходите, - строго проговорила статс-дама, поморщилась, но сделала шаг назад, пропуская музыканта.
Лев еще подумал: а оно ему надо? Никаких скандалов устраивать и в мыслях не было, зря Олеся переживала. Какие тут скандалы – он взглянул на хозяйку квартиры. Понял, что просто в ужасе. Ведьма она, что ли?
- Проходите-проходите, - приказали ему. - Прошу, - не предлагая раздеться, кивнули на какую-то дверь. Он зашел и оказался в большой кухне-столовой, обставленной с минимализмом, на современный манер. Поморщился, увидев около одной из стен фортепьяно. Надо, куда поставили инструмент. На кухню. Разве можно.
- Вас интересует монография об особенностях употребления деепричастных оборотах в аспектах современной речевой ситуации?
Сесть ему опять-таки не предложили. Но на шапку взглянули так, что он ее стащил разом. С пальто капало, в ботинках хлюпало. День откровенно удался.
Лев закрыл сначала один глаз. Потом другой. Потом не торопясь, раскрыл оба. Не помогло. Старушка, недовольно потряхивая кудряшками, смотрела как Елизавета Английская на голых дикарей племени мумбы-юмбы. И замечания не сделать – воспитание не позволяет. И смотреть на обнаженные «достоинства» сил нет. Лева себя чувствовал дурак дураком. Что было странно, непривычно. И очень-очень противно.
- Простите, - изо всех сил спокойно проговорил он. И губы растянулись в дежурную улыбку. – Мы, кажется, друг друга не поняли. Я по поводу другой книги. Обо мне.
На него посмотрели с недоумением:
- Если вы не глагол и не существительное, то книг о вас я всяко не писа́ла.
- Простите, я ошибся, - Лев развернулся и, с облегчением выдохнув, направился к входной двери. Бежать! Бежать отсюда!!!
- Но о каких-то мужчинах пишет моя внучка, Ирина. И эту гадость даже печатают. На первый взгляд, солидные издательства. Куда катится мир, - донеслось ему в спину. – Может быть, там есть упоминание и о вас?
- Ирина? – остановился он, развернулся. И внимательно посмотрел в синие глаза дамы.
Она величественно кивнула:
- Так что, если у вас есть свободное время, вы можете ее подождать. Она скоро будет.
Минуты тянулись долго-долго-долго. Когда наконец раздался звук открывающейся двери, Лев вздохнул с облегчением. Раздался лай, шкрябание по полу, и звонкий голос приказал, смеясь:
- Джес. Мерзавка! Лапы.
- Вот и Ирочка, - проговорила дама. – Надеюсь, вы не боитесь собак.
Собак он, предположим, не боялся. Это же не Клеопатра. А вот рыжих крокодилов с оскаленной пастью, вываленным языком и несущихся так, что задние лапы скользили по паркету вперед передних – умеренно опасался. Рыжая бестия долетела, запрыгала, замотала башкой. Припала на задние лапы, прыгнула на него.
- Сидеть! – негромко проговорили от двери. И собака застыла, опустившись на пол.
Только глаза стали несчастными – не дали добраться до чего-то любопытного. Крокодилица сидела у ног гостя и изо всех сил изображала нечто изумительно приличное. Только глаза стали печальным-печальными. И лоб прорезала глубокая вертикальная складка. Ну точь-в-точь, как у Клеопатры, когда та впадала в философское настроение и задумывалась о тщете всего сущего.
- Я и не знала, бабушка, что у нас гости, - на пороге появилась женщина. Остановилась, прислонившись к дверному косяку. Сложила руки на груди. Мелодично звякнули браслеты.
- Добрый день, - Поздоровался вежливый Лев. Похоже, сегодня он превзошел самого себя в демонстрации хорошего воспитания. Мама вполне может им гордиться. Собака дрогнула, но, повинуясь жесту хозяйки, осталась сидеть на полу.
Лев оглядел автора книги. Блондинка. Длинные льняные волосы. Симпатичная. Фигура скорее спортивная, нежели выдающаяся, глаза хороши – синие, огромные. Но смотрят недовольно. И вообще. Блон-дин-ка! Какой кошмар. Как именно к женщинам этой окраски волос Лев испытывал в последнее время стойкую неприязнь. Но, судя по взгляду женщины, и длинноволосые зеленоглазые мужчины с хорошей фигурой – предмет гордости, на самом деле! – ее не привлекали совсем. А вот это было просто возмутительно! Ну, Снежная королева какая-то.
И вот странно. Откуда-то появилось стойкое ощущение, что он ее знает. Только отчего-то не может вспомнить. Очень странно. И вдруг, словно солнце засияло посреди этого безумного дня. Он готов был в этом поклясться – она его узнала, в ее синем как нормальное теплое небо взгляде мелькнула радость, смущение, что-то еще… Он как завороженный глядел ей в глаза, но… она быстро опомнилась, вздохнула, словно просыпаясь – и разозлилась.
- Чем обязана? – холодно спросила у певца женщина. А он еще думал, что у бабушки этой барышни взгляд какой-то не такой. Ха! Да на него смотрели так, будто решали – прикопать его тут же, невзирая на паркет. Или вывести на ближайшую помойку и прикончить там. Что-то он не привык к подобным женским взглядам.
Статс-дама, которая принимала его, покачала головой, вздохнула и проговорила негромко:
- Я вас оставлю.
И действительно ушла, бросив его на растерзание собаки и ее хозяйки. Лев чуть было не воскликнул: «Я с вами!» - но в последний момент сдержался.
- Итак? – подняла на него взгляд синих глаз женщина.
- Я бы хотел узнать. – С каждым мгновением в этом доме Лева чувствовал себя все страньше и страньше. – Ваша книга о квартете. Она… обо мне?
- Я не писала книгу о вас, - был ответ. И голос такой – ледяной, колючий. Просто невозможно терпеть.
- На этом я вас больше не задерживаю.
Музыкант кивнул холодно, снова становясь самим собой. И ушел. Дверь за ним закрылась беззвучно.
- Ты же сама хотела с ним поговорить, - бабушка тихо подошла к внучке, которая, не отрываясь смотрела в окно на то, как мужчина выходит из дома, садится в такси. Как отъезжает – нехотя, как будто в замедленной съемке машина. И наконец пропадает за стеной снега.
- Хотела.
- И что?
- Он меня не узнал, понимаешь.
Глава третья
Привет, я настроение.
Но я слишком хорошее, чтобы ты твоим.
Твое – вон то, отвратное
(С) Инет
Это он считал, что злился, когда обнаружил книгу в пакетике, а потом и прочитал ее? Когда он узнал в одном из героев себя? Нет. Будем считать, что он был в недоумении. А вот злился он сейчас.
Бесился. Негодовал. Нет, каков идиот, а?
Сейчас, в такси, Лев придумывал сто вариантов язвительных, прекраснейших ответов. Он поражал этих двух высокомерных женщин: и стаст-даму постарше. И снежную королеву помладше. Он заставлял их смущаться, краснеть и бормотать что-то невразумительной. Да он просто смотрел на них, как на оркестр и парней на прогоне перед концертом! Просто одаривал взглядом, о который, как говорила Олеся «зарезаться можно».
А вместо этого, спрашивается, что?!!! Что это все было?
Лев оглушительно чихнул. Вот если он заболеет – это будет вообще катастрофа. В ответ на эти мысли зазвонил телефон.
- Олеся! Олеся! Олесяяяя, - запел квартет у него в трубке.
- Привет, - еще раз чихнул он.
- Как поездка? – ехидно осведомилась женщина-несбыточная мечта. Хорошо, что Томбасова.
- Слушай, вот тебе не надоедает быть во всем правой, - проворчал он.
- Нет. Это слишком приятно. Знакомство удалось?
- Более чем. Сначала некая госпожа Королева допытывалась не являюсь ли я существительным или глаголом. Потом…
- Да иди ж ты! – судя по звукам, Олеся там подпрыгнула: - Королева? Антонина Георгиевна?
- Да, - с подозрением проговорил Лева. Вот не Олеся ли затеяла весь этот дурацкий перфоманс, чтобы вытащить его из депрессии?
- И как тебе?
- Сложные, непривычные ощущения.
- Я тоже себя чувствовала дура дурой, когда находилась рядом, - призналась Олеся.
- Ты? Да быть не может.
- Брось. То не человек. То – монстра просто. Человек-легенда.
Лев вспомнил кудряшки, взгляд и повадки. И кивнул, соглашаясь.
- Она у нас морфологию преподавала. После преподавателя в кабинет можно не заходить - не пустит. За каждый пропуск – по пять конспектов. И не просто там статья. Нет. Монографиями тетради исписывали. И у всех студентов приметы была: сдашь Королевой – диплом будет. Знаешь, как народ радовался тройке с первого раза.
- А у тебя что?
- Четыре, - с умеренной гордостью человека, который знает себе цену, проговорила Олеся.
- Как тебе удалось?
- Я боялась ее до дрожи в коленях, поэтому учила все, как проклятая. Она у нас еще семинары вела. Как сейчас помню, субботой, первой парой. Мы стонали. Но ходили. А потом на доске с расписанием кто-то повесил записку для нашей группы, что будут дополнительное занятие в воскресенье, в восемь утра.
- И вы? - развеселился Лева.
- Мы пришли. Всей группой. А потом сообразили, что первое апреля. Как тут не сообразить, когда дверь закрыта. Охрана нас посылает. Пускать не хотят. Мы ж догадливые – только потом сообразили, что нас развели.
- С ума сойти.
- Доброжелателей мы так и не нашли. А больше всего возмущалась Антонина Георгиевна.
- А она чем?
- Что ей не сказали, что группа была готова заниматься дополнительно. И она бы подошла. А охрана бы точно пропустила детей узнавать новое, а не дурака валять в воскресенье. – Вдруг Олеся задумалась и изумленно спросила: - Не хочешь ли ты сказать, что книгу о квартете написала Антонина Георгиевна?
- Нет, - поморщился Лев. – Ее внучка. Ирина. Может быть, ты и с ней знакома.
Вопреки его желанию получилось ядовито. И с намеком.
- Я не заказывала книгу, - вздохнула Олеся, словно сожалея, что такая замечательная идея не пришла ей в голову. – И если ты посмотришь по событийному ряду в тексте – не сливала информацию.
- Прости. – Помолчал. И все-таки спросил: - А что ты знаешь об этой Ирине?
- Лично не знакома. Она на восточном училась. Кажется. Не на русской филологии точно. Так что толком я о ней ничего не знаю. Известно лишь только, что у Антонины Георгиевны дочь и зять погибли. Я как раз училась, мы все тогда узнали. И она осталась с внучкой.
Лев замолчал и уставился в окно. Ехали они к Московскому вокзалу. Ну, как ехали. Снова большей частью стояли. Но самое противное было в том, что снег, как по волшебству, прекратился. Оставил сугробы, белые крыши, дорогу, по которой ехать было затруднительно – и исчез. Словно его и не было.
- Ты заедешь к нам? – спросила Олеся.
- Нет. Я сразу домой. А что такое морфология? Кстати?
- Это про русский язык, Лева. И части речи, - пояснила Олеся. И ему, конечно же, все сразу стало ясно.
- И про деепричастия, - злобно проворчал он. Почему-то именно это дурацкое слово казалось ему олицетворением дурацкого дня.
Она не стала спрашивать, узнал ли он то, за чем приезжал. Все и так было ясно.
Музыкант подумал-подумал и набрал еще один номер телефона.
- Здравствуйте, Лев, - услышал он в трубке.
- Здравствуйте, Петр, - поздоровался он с начальником безопасности Томбасова.
- Чем обязан.
И Лев сделал то, что, наверное, надо было сделать с самого начала:
- Мне нужна вся информация о Королевой Ирине, отчество не знаю. Есть адрес.
- Сделаем.
- Это автор книги о квартете, - зачем-то пояснил руководитель этого самого квартета.
- Тем более. Сколько это будет стоить, я скину, информация будет в ближайшее время.