— Рейвен! Ради всего святого, спускайся сейчас же! — Яростно кричит тетя Бет.
Вздохнув, я кладу косяк в сумку и спускаюсь вниз по лестнице, чтобы начать, я уверена, свой адский первый день в школе.
Глава 2
Рейвен
По пути к выходу я все-таки пересекаюсь с дядей. Он на кухне, сидит за столом, завтракает и читает газету. Он не очень похож на моего отца — ниже ростом и коренастее, с лысиной на голове, и за это я ему очень благодарна. Он одет в свою униформу.
Я пытаюсь незаметно пройти мимо и спешу к входной двери, но он поднимает глаза, прежде чем я успеваю выйти.
Его взгляд скользит по мне, а затем он хмурится. — Ты действительно собираешься пойти в школу в таком виде?
Я сдерживаю грубый ответ и пожимаю плечами, одергивая рукав куртки, чтобы спрятать кулон. Тот самый, что я нашла в остатках костра, и я знаю, что носить его может быть рискованно, но по какой-то причине я чувствую связь с ним. Или, может быть, это просто вера во что-то хорошее, ведь прошло много времени с тех пор, как у меня было такое чувство.
Он снова смотрит на меня, отчего у меня бегут мурашки по коже. — Ты выглядишь как шлюха.
Гнев во мне медленно закипает, и мне очень хочется подойти и ударить его по лицу. Но я борюсь с желанием и поворачиваюсь к двери, готовая выйти.
— Тебе лучше не попадать сегодня в неприятности, — кричит он мне вслед. — Если ты это сделаешь, то будешь наказана. Я серьезно, Рейвенли. Ты научишься повиноваться, даже если мне придется…
Я выбегаю через парадную дверь и закрываю ее за собой, отсекая любую угрозу, которую он собирался высказать. Возможно, мне придется заплатить за побег позже, но сейчас все, о чем я хочу беспокоиться, — это окончание школу, поэтому я наклоняю голову и забираюсь на заднее сиденье тетиной машины.
— Боже, это заняло у тебя слишком много времени. Ты иногда так медленно двигаешься, Рейвенли, — ворчит тетя, выезжая на главную дорогу.
Я пожимаю плечами и смотрю в окно, слишком уставшая, чтобы сейчас с ней разговаривать.
Мне действительно нужен кофе. И завтрак. И почему дядя должен был быть на кухне этим утром?
По дороге я отключаюсь, пока Дикси Мэй болтает о каком-то реалити-шоу, которое она смотрела. Тетя Бет иногда присоединяется к разговору, но обычно тишину заполняет Дикси Мэй. Девушка, вероятно, могла бы побить мировой рекорд своей способностью говорить, говорить и говорить, особенно о реалити-шоу.
Как только тетя подъезжает к школе, Дикси Мэй переключает свое внимание.
— Это серьезно та школа, в которую мы должны ходить? — Она морщит нос, глядя на кирпичное здание. — Она такая маленькая. И где, черт возьми, парковка для учащихся?
— Я уверена, что она где-то здесь, — говорит тетя Бет, останавливаясь на месте для высадки пассажиров. — Может быть, на заднем дворе школы.
Дикси Мэй сердито смотрит на мать. — Хорошо бы так и было, потому что я ни за что не припаркуюсь здесь на своей малышке, когда она прибудет.
Малышка — это BMW Дикси Мэй, которую она получила на свой шестнадцатый день рождения. Ее родители не захотели, чтобы она намотала на нем мили, когда мы переезжали, поэтому они отправили ее транспортной компанией. Ее еще не доставили, на что Дикси Мэй жалуется каждый день.
А что я? Я даже рада, что машины пока нет, потому что, когда ее доставят, мне придется снова ездить с Дикси Мэй в школу. И обычно она бросает меня после школы, так что мне приходится либо идти домой пешком, либо садиться на городской автобус. Я не думаю, что в Ханитоне есть городской автобус, а это значит, что мне придется ехать на школьном автобусе или идти пешком. Я бы не возражала против прогулки, но зимы в Ханитоне должны быть очень суровыми, а ездить на автобусе совсем не весело, не говоря уже о тех, у кого, как у меня, нет друзей.
— Я этим займусь, — заверяет ее тетя Бет.
— Ты лучшая — Дикси Мэй хмуро смотрит на школу. — Отлично. Держу пари, что здесь даже нет никакого ГС.
Я закатываю глаза. ГС переводится как «горячий самец» на языке Дикси.
— О, я уверена, что есть. — тетя улыбается, указывая на мускулистого парня, проходящего мимо машины. — Посмотри на него. Он симпатичный.
— Фу, мам, это отвратительно. Серьезно, у тебя кризис среднего возраста или что-то в этом роде? — Говорит Дикси Мэй, наморщив нос. Затем она протягивает руку в направлении своей мамы, одновременно открывая зеркало на козырьке. — Дай мне немного денег на обед, чтобы я могла побыстрее убраться подальше от твоих неприличных комментариев.
— Ох, ну ладно. — Тетя начинает рыться в своей сумочке.
Пока Дикси Мэй ждет денег, она быстро проверяет свою прическу и макияж. Поправляет пару светлых локонов, накручивая их на палец, прежде чем поднять козырек. Затем она бросает взгляд на розовый топ и белую юбку, которые на ней надеты, разглаживая несколько невидимых складок. Когда она заканчивает, тетя Бет кладет ей на ладонь двадцатидолларовую купюру.
Дикси Мэй запихивает ее в сумку, затем толкает дверь и собирается выйти, но потом останавливается, оглядываясь на меня через плечо. — Даже не думай разговаривать со мной сегодня. Ты знаешь, чем это обернется.
— Тебе придется вытащить словарь, чтобы найти все слова, которые я буду использовать? — Спрашиваю я.
— Рейвенли, — огрызается тетя, — не будь ребенком.
— Да, Рейвенли, будь паинькой, иначе все здесь узнают, кто ты на самом деле, — ухмыляется Дикси Мэй.
Я стискиваю челюсть и, сжав руки, вонзаю ногти в кожу, борясь с желанием стереть эту ухмылку с ее лица.
— Именно так я и думала, — Дикси Мэй ухмыляется мне еще раз, прежде чем вылезти из машины.
— Хорошего дня, — говорит тетя Дикси Мэй, которая, даже не ответив, хлопает дверью.
Тетя тихонько вздыхает, когда ее дочь направляется к входной двери. Потеряв ее из виду, тетя Бет отворачивается и хмуро смотрит на пассажирское сиденье. — Черт, она забыла свою косметичку.
Она протягивает руку, берет блестящий футляр и отдает его мне. — Найди Дикси Мэй и отдай ей. И даже не думай украсть ее. Я напишу ей, чтобы она знала, что она у тебя.
— Она не хочет, чтобы я с ней разговаривала, слышала? — Не то чтобы я действительно собиралась подчиняться Дикси Мэй. Я просто не хочу разговаривать с ней или таскать с собой ее дурацкую блестящую косметичку.
— Я уверена, что все будет в порядке, если ты отдашь ей ее, — настаивает она. Когда я не делаю попытки взять ее, тетя бросает на меня неприязненный взгляд. — Ей нужна косметика, и ты отнесешь ее, потому что, в отличие от тебя, моя дочь заботится о своей внешности.
— Ну и что с того, что мне все равно? — Я запихиваю косметичку в сумку. — Красота — не самое важное в этом мире.
Она приподнимает бровь. — Ты давно смотрелась в зеркало? Ты выглядишь как бродяжка.
Иногда я думаю, что она обращается со мной так дерьмово из-за того, что ее муж и дочь также обращаются с ней, как будто она направляет все свое сдерживаемое раздражение на меня. Раньше это причиняло мне боль. Теперь это просто бесит и мне хочется досадить ей в ответ.
— Да, но это лучше, чем выглядеть шлюхой, — говорю я ей.
Ее глаза распахиваются от возмущения. — Моя дочь не похожа на шлюху. Как ты смеешь такое говорить?
Я приподнимаю бровь, глядя на нее. — А кто сказал, что я говорю о вашей дочери?
Она яростно трясет головой. — Знаешь что? Тебе пора выбираться из машины. Мне надоело на тебя смотреть.
Я и сама не горю желанием здесь оставаться, но когда смотрю на школу, во мне поднимается волна беспокойства.
Дикси Мэй была права. Это действительно маленькая школа. Гораздо меньше, чем та, куда мы ходили раньше. Не знаю, переживать по этому поводу или нет. С одной стороны, это означает, что меньше людей будут издеваться надо мной. Но это также означает, что люди будут более любопытными.
— Убирайся отсюда! — Рявкает тетя Бет. — И я не дам тебе денег на обед. Тебе придется потратить свои.
— Я не настолько глупа, чтобы верить в обратное. — Я тянусь к дверной ручке.
Ее губы кривятся в презрительной усмешке. — Это довольно спорно.
Толкаю дверь, открывая ее. — Как и коэффициент интеллекта Дикси Мэй.
— Дикси Мэй — не дура. — Она поворачивается на сиденье и сердито смотрит на меня. — Она просто предпочитает моду и парней учебе. Это не такая уж редкость для девочки-подростка. Это ты — аномалия, Рейвен.
Я пожимаю плечами. — Я не пыталась доказать, что не являюсь аномалией. Я просто хотела сказать, что, если вы считаете меня глупой, значит, вы должны думать, что ваша дочь идиотка.
— Дикси Мэй не идиотка, — усмехается она. — Она просто отвлекается, потому что у нее своя жизнь. Она одаривает меня очередной ухмылкой. — В отличие от тебя.
— Может, я и изгой общества, но, по крайней мере, не идиотка. И когда этот последний год ада пройдет, я закончу школу с хорошими оценками, уеду в колледж и стану кем-то, а Дикси Мэй, скорее всего сыграет свадьбу по залету, потому что она не может не раздвигать свои ноги.
Ее ноздри раздуваются. — Ах ты маленькая паршивка…
Я выскакиваю из машины и захлопываю дверь.
Она начинает опускать стекло, а я спешу к парадным дверям, зная, что она не устроит здесь сцену. Это не в ее стиле. Нет, в ее стиле — это рассказать все моему дяде, который либо рассердится на нее за то, что она сплетница, либо разозлится на меня — в зависимости от настроения. В любом случае, когда дядя Дон вернется домой сегодня вечером, в доме будет слышен крик.
— Можешь тащить свою задницу домой самостоятельно, Рейвенли Уилоувинтер! — кричит она из машины. — Я не буду тебя забирать!
Я съеживаюсь, когда горстка учеников, идущих мимо, смотрит в мою сторону.
Потрясающе. Какой замечательный способ начать свой первый день в новой школе. С другой стороны, если Дикси Мэй добьется своего, это будет дерьмовый день в любом случае. А теперь я с нетерпением жду возвращения домой. Это моя чертова вина, что я так разозлила тетю. Просто иногда меня так тошнит от ее дерьма.
Медленно выдохнув, я продолжаю идти к школе, а люди глазеют на меня, глазеют на мой наряд, глазеют на мои сумасшедшие волосы. Затем начинают шептаться. В конце концов я больше не могу этого выносить, поэтому сую руку в карман и вытаскиваю телефон. Следом достаю наушники, вставляю их и включаю какой-то классический рок, ту же самую музыку, которую раньше слушал мой отец.
Сколько себя помню, я всегда так поступаю в школе. Музыка помогает блокировать все, включая мои собственные раздражающие мысли. Хотя я дала себе обещание не делать так сегодня, чтобы попробовать начать все сначала, я думаю, что старые привычки умирают с трудом.
Я не хочу слушать этот шепот. Не хочу слушать, как меня обзывают. Не хочу слушать, как все обсуждают выдуманные истории, которые Дикси Мэй распространяет обо мне.
— Она шлюха
— Она сатанинский урод.
— Однажды я видела, как она убила щенка просто ради забавы.
— Она спала с учителем.
— Шлюха
— Фрик
— Убийца
Я выдергиваю себя из воспоминаний, говоря себе, что мне не нужно пересказывать ложь, которую она говорила обо мне.
Ну, почти все это было ложью.
Хотя в этих словах есть и доля истины.
Убийца.
Потому что, в некотором смысле, их смерть была моей виной.
Глава 3
Хантер
У меня самое дерьмовое утро за последнее время благодаря тому, что одна из первых, кого я сегодня вижу, — это моя мачеха прямиком из ада. Я презираю эту женщину. Ненавижу ее. От одного ее вида у меня мурашки по коже, поэтому я стараюсь избегать встреч любой ценой.
Я не живу ни с ней, ни с отцом, сняв дом с двумя лучшими друзьями, Джексом и Зеем, в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать. Когда нам было по двенадцать лет, мы заключили договор, что будем жить подальше от этих засасывающих ям, которые были нашими домами, хотя выглядели всего лишь, как обычные дома с крышами и стенами, предлагающими кров над головой. Ничего больше. И да, я знаю, что это больше, чем то, что есть у некоторых людей.
Дома слишком огромные, потому что наши родители довольно богаты. Так что почти все, кто нас толком не знает, то есть, честно говоря, это все, кто не входит в нашу компанию, думают о нас как о избалованных сопляках. Они не знают всего того безобразия, что творится в наших домах. О том, как мы были сломлены. О том, как наши родители — если их вообще можно так назвать — получили то богатство, которое они демонстрируют всему городу.
Деньги и власть. Это все, что волнует наши семьи. И такой менталитет заставляет людей творить хаос, делает их холодными и безразличными.
Но Джекс, Зей и я оставили все это позади в начале нашего выпускного года, когда мы переехали из родительских домов в наше собственное место и начали собственный бизнес. Наши родители совсем не были счастливы, в основном потому, что это заставляло их выглядеть плохо в глазах общественности, как будто их дети больше не хотели быть частью семьи. Что совершенно верно. И если быть честным, то, что произошло сегодня утром, именно то, чего я ожидал с того самого дня, как мы переехали.
Все началось с того, что моя злая мачеха появилась у парадной двери нашего двухэтажного дома в небольшом районе, где мы живем. Хотя это место не свалка, оно достаточно далеко от особняка, в котором я вырос, а именно этого я и хотел — оставаться сдержанным и жить нормальной жизнью. Ну, по большей части. Наш выбор работы совсем не нормальный. Но вряд ли кто-то знает, чем мы занимаемся.
Тройка Воронов. Так мы называем нашу компанию. И наша работа заключается во взломе, сборе информации, выслеживании кого-либо и почти всем, что связано с раскрытием чьей-то тайны. По сути, мы занимаемся частными расследованиями, хотя и не называем себя так. Мы научились всему этому у лучших, потому что у моего отца есть несколько частных детективов в его бизнесе. Выросшие рядом, мы научились этому ремеслу и теперь используем его в наших интересах. Однако мы должны оставаться анонимными, насколько это возможно, что мы и делаем.
Создание бизнеса позволило нам переехать из дома и дало нам шанс попытаться жить полу-нормальной жизнью, за вычетом всего этого. Но мне следовало бы знать лучше. Ты не можешь быть Хатингфордом и жить нормальной жизнью. Нет, чтобы стать им, нужно быть коррумпированным — так моя семья получила и сохранила свое богатство и статус. И каждый, кто носит эту фамилию, должен играть свою роль, о чем я и вспоминаю, когда выхожу на крыльцо своего дома.
Она даже не постучала, что заставляет меня вздрогнуть.
— Срань господня, — выдыхаю я, прижимая руку к груди, и отшатываясь назад.
Как только я вижу, кто это, разворачиваюсь, чтобы вернуться в дом, где я планирую запереть дверь и оставаться там, пока она не уйдет.
— На твоем месте я бы этого не делала, — предупреждает она меня. — Если только ты не хочешь, чтобы эта… — она делает паузу, ее тон сочится сарказмом, когда она оглядывает дом, — твоя прекрасная маленькая декорация закончилась. Она усмехается, а я стискиваю зубы и остаюсь на месте.
Несколько моих соседей бродят вокруг и глазеют на эту сцену. Я их не виню. Ее сверкающий красный Порше припаркован перед домом, на ней красное платье, кожаная куртка и бриллиантовое колье. Если бы я не знал ее лучше, я бы предположил, что она собралась в клуб, но она всегда так выглядит — чрезмерно одетая с блестящими вещами, украшающими ее. Она и сама довольно яркая штучка, лет на пятнадцать моложе моего отца. Единственной причиной, по которой она вышла за него замуж, были его деньги и власть. Она не любит его, ее не заботит то, что он спит с кем попало, она не заботится ни о чем, кроме того, чего хочет она. И она сделает все, чтобы так и оставалось.
Все, что угодно.
— Умный мальчик, — говорит она, ее улыбка становится шире, а взгляд скользит по мне.