Она добрая девочка, даже слишком. Но еще такая неопытная и…
— Сириан, я хочу знать, каким образом дикий Гурай сумел подобраться к самой крепости незамеченным. И был ли он один, — резко, не терпящим возражений тоном сказала женщина, оглянувшись на племянника. Это был отличный предлог убрать его из комнаты, но сейчас она преследовала другую цель: опасность оказалась вполне реальной, и Сириану действительно надо заняться своими прямыми обязанностями. — Я хочу знать, были ли еще нападения в городе, почему стража пропустила здорового самца через Белые скалы и не повторяется ли история с тайным выводком по нашу сторону стены.
— Да, госпожа. — Неотрывно глядевший на девушку в постели блондин резко встряхнул головой, сжал зубы и встал. — Я сейчас же займусь всем этим. Но…
— Шадага забирай с собой, — хмыкнула женщина.
А потом обернулась к напрягшемуся парню из нижнего мира и насмешливо уперла руки в боки:
— И нечего таращиться на меня, как злобный идиот, иди и приноси пользу, наконец! То, что печать проклятого исчезла из твоей ауры, не означает, что здесь тебе рады просто так. Ты все равно принадлежишь своей светлой, но больше не можешь жить легкой жизнью слуги. Если ты воин и мужчина — иди и сражайся! Докажи нашим стражам, что достоин занять место среди них, завоюй его или отдай жизнь ради защиты своей госпожи. Она своей для тебя не пожалела.
Черноволосый шадаг резко выпрямился, уставившись на Маирис во все глаза, а уже отошедший к двери Сириан обернулся. И тоже посмотрел на нее с изумлением.
— Да-да, забирай его с собой, взрослый сильный мужчина с навыками воина не должен мести двор и чистить стойла, — непререкаемым тоном выдала целительница. — И просто так его больше никто содержать не собирается. Плюс ко всему, пока девочка болеет, никто из вас возле нее не нужен. Да и потом… если только сама позовет. Уходите, оба. Сириан, я думаю, у тебя хватит мозгов найти шадагу занятие по его способностям. Все, уходите!
Глава 30
Когда я проснулась, в комнате никого не было, а в теле чувствовалась странная легкость, словно я пузырь из козьего желудка, который высушили на солнышке и наполнили сушеным же горохом. Тронь его — и зашуршит, зазвенит, пересыпая мысли, как зернышки в пустоте.
Сначала я лежала, слушала этот шорох и звон, а потом постепенно мысли из горошин начали превращаться в картинки. Так. Ой! Ящер! На меня напал ящер с крыльями, такой, какого я видела на картинке в классе и в книге у Маирис. Но он же не живет в городе, и вообще до самых Белых скал их вывели охотники. Потому что эти твари прицельно нападают на светлых, особенно когда те работают с энергиями… Но когда эта гадина на меня когти разинула, я не пользовалась Маа. И вообще шла себе спокойно по лестнице, никого не трогала. Это потом… ой еще раз.
Я его вылечила или нет? А мои собственные способности? Вдруг они выгорели, как пугала наставница?!
Я резко села и попыталась осмотреть саму себя «внутренним взором». Голова закружилась, но зато я увидела, что какая-то энергия все еще движется вокруг моей ауры и сквозь нее. Только как-то странно. Не по нитям каналов, а… э…
— Ты что делаешь, дурочка? — Дверь распахнулась, и на пороге появилась Маирис собственной персоной. — А ну, ложись в кровать и даже не думай пока напрягать каналы! И глаза закрой, на всякий случай даже внутреннее зрение лучше не напрягать.
— А я сгорела, да? — получилось очень жалко и по-детски.
— Еще нет, но обязательно сгоришь, если и дальше будешь глупости делать, — сердито проворчала женщина, укладывая меня обратно на подушки и подтыкая со всех сторон одеяло. — Есть хочешь? Тебе можно немного бульона. Все же почти неделю спала, резко нагружать желудок пока не стоит. Мы тебя поили, но твердую пищу давать не рискнули.
— Как неделю спала? — растерялась я. — А… и… а где?
— Да боги его знают, ушел с Сирианом добиваться места в страже, с тех пор и не показывался, — отмахнулась Маирис.
— Куда ушел?! Неделю назад?!
— Так. Быстро закрыла глаза и открыла рот, буду кормить с ложки. Пока не выздоровеешь, никаких шадагов и даже вопросов про них, поняла? Вот выздоровеешь — сама разберешься, куда он там делся. Может, стражем стал, может, в дикие охотники подался или вообще его съел кто. Давай-давай, вот тебе стимул слушаться целителя и быстрее поправляться. Пока ты все равно ничего не можешь сделать или изменить.
Я бессильно откинулась на постель и действительно прикрыла глаза. Как-то разом исчезли все силы, но беспокойство никуда не делось. И еще угрызения совести. Как оно все совмещалось с сильной злостью на этого… этого идиота — я сама не знаю.
— Вот, бульончик с сонными травками — и, пока поправляешься, никаких забот, — услышала я ласковое бормотание Маирис, когда уже проглотила ароматную жидкость. Сонные травы?! Она же сказала, что я уже неделю сплю?! Куда еще?!
— И ничего, спать тебе сейчас полезно, — словно услышав мои мысли, а может, отреагировав на широко раскрывшиеся глаза, продолжила старшая целительница. — Да жив он, жив твой шадаг. Иначе племянник мне бы уже сообщил… Но более ничего не знаю. И никаких вопросов. Закрывай глаза и спи. Вот урок тебе, как с умом силы тратить, а не рвать каналы непосильным!
Сонное зелье сделало свое дело — веки отяжелели, и ворчание Маирис доносилось как сквозь толстое одеяло. А потом пропало совсем.
***
Из кровати меня выпустили еще не скоро. А заниматься учебой и вовсе не позволяли больше месяца. При том что в крепости все это время царила какая-то напряженная атмосфера, все выглядели вздрюченными, беспокойными и даже испуганными. А мне никто толком ничего не объяснял, отговариваясь моей болезнью.
Но я и сама не глухая и не дура. Каждую ночь над крепостными стенами хлопают гигантские крылья и то и дело в темное небо улетает гневный рев подстреленного ящера.
Вот как сейчас.
— Р-р-ра-а-а-а!!! Рыр-р-ра! — И треск какого-то бревна, выставленного на крыше частоколом, чтобы ящер не мог сесть.
Да и других звуков хватает, словно вся здешняя хищная живность взбесилась и решила непременно атаковать людей. Не знаю, как там в городе за стенами, но даже в крепости неспокойно.
Целительницы бегают как наскипидаренные, потому что работы очень много. Раненые идут потоком, мужчины, женщины, дети, не охотники или стражи — просто жители острова, те, что осваивали дикие земли подальше от города, распахивая сельву и организовывая свое хозяйство.
Я читала хроники и знаю, что иногда в дикую природу острова словно вселяются некие силы, которым непременно надо уничтожить любых людей, выгнать их с острова, очистить эту землю от любых построек или посадок, которые сделали люди. Никто так и не разгадал за несколько веков, почему такое происходит. Но дело в том, что прошлое нашествие было всего двадцать лет назад и, судя по тому, как все происходило раньше, не должно было повториться так скоро. Светлая коллегия Росшанхорна рассчитывала еще как минимум на десять лет спокойной жизни, и вот на тебе. А когда беда приходит так неожиданно, справиться с ней гораздо труднее.
— Даже и не думай, без твоей помощи обойдемся, — шипят по очереди Маирис и эсса Мумина, которая ее замещает. — Твои силы позже понадобятся, не смей ими рисковать!
И вот там, за стенами моей комнаты, такое творится, а мне не просто вставать и помогать не разрешают — вообще стараются толком ничего не рассказывать! Ну ладно, я сейчас не могу лечить потоками, потому что Маирис сказала, что, если поторопиться, можно все-таки сжечь их и остаться совсем без сил. А моя помощь может понадобиться в будущем. Но ведь не потоками едиными!
— Эсса Муми, ну я не буду потоками, — канючила я каждый раз. — У меня руки есть, ноги есть, голова… местами тоже есть. Жила я в нижнем мире без всякой Маа и неплохо справлялась с лечением раненых и больных. Вот и теперь — мало ли где лишняя пара рук пригодится? Подержать, перенести, покормить, успокоить, устроить на лежанке — да работы непочатый край!
— Сказано лежи, значит, лежи и не рыпайся! — ругалась эсса, запихивая в меня очередную ложку каши. Кормят как маленькую…
И ящеры еще эти… Не знаю, может, мне кажется, но такое впечатление, что твари орут, ревут и дерут укрепленную крышу точно над моей головой, именно в этой части крепости. Я когда Маирис об этом спрашивала — она как-то странно на меня посмотрела, а потом сказала не забивать голову глупостями. Да, Гураи выслеживают светлых, тянет их что-то в силе, а здесь корпус учениц, концентрация Маа большая. А конкретно до меня ни один дракон не доберется, потому что их вполне успешно отгоняют горящими стрелами и еще какой-то штукой, которой Сириан размахивал во дворе, копьем таким с лучами. Синими.
А мне все равно неспокойно, и еще сны… Каждую ночь вижу эти когти, как они тянутся ко мне, а морда щерится клычищами, и глаза… светятся зеленым. И разумным. Словно чего-то хотят от меня. Бр-р-р-р!
Вот занялась бы делом, быстро бы от глупых мыслей в голове избавилась, проверено. И про Лильрина бы реже вспоминала. А то все думаю, думаю… злюсь и снова думаю. Что мне в нем? А вот. Ответственность. Как будто он не чужой. Почти родственник, что ли? Он ведь единственный, по сути, кто у меня от старого мира остался.
Глава 31
— Выхода нет, — тяжело вздохнула старшая целительница, глядя, как я тщательно одеваюсь, — иначе я никогда и ни за что не выпустила бы тебя из крепости и вообще не допустила до лечения еще как минимум месяц. Но это нашествие… — Она устало опустилась на лавку и уронила руки на колени. Я украдкой подавила такой же горький вздох: эсса Маирис за прошедшие три недели постарела минимум на десять лет.
— Мы не успеваем, — тихо сказала она, глядя на меня с непонятной жалостью и одновременно надеждой. — Это нашествие не такое, какие были раньше. Еще никогда на коллегию и город не нападало столько тварей одновременно. А вольных земледельцев и вовсе выдавили со свободных земель, все были вынуждены бросить дома и поля и искать убежища за крепкими стенами крепости Росшанхорна.
Все так и было. Даже в коллегии уже начала ощущаться нехватка продуктов, завтраки, обеды и ужины стали гораздо проще и беднее, хотя количества еды пока на всех хватало. Повара с изысканных блюд перешли на супы и каши, стараясь накормить прорву народу прежде всего сытно.
Слава всем богам, запасов было сделано немало, как я поняла, именно на такой вот случай. Но ведь и они не бесконечны.
— Пойдешь с отрядом стражей и охотников к самому крупному селению в свободных землях. — Маирис в который раз принялась повторять мне задание. — С вами пойдут хозяева тех угодий — взрослые и самые сильные мужчины. Надо попытаться снять урожай, хотя бы часть его. И вывести тех, кто не успел бежать, но смог забаррикадироваться в домах и подвалах. Мы своих людей бросить не можем.
Я серьезно кивала, хотя и выслушивала это уже в десятый раз как минимум, а попутно с помощью Маирис в десятый же раз проверяла дорожные сумки — все ли уложено из лекарских инструментов и снадобий. Не всегда надо сразу лезть в потоки, бывает, можно обойтись и обычными средствами.
Ну и свои вещи перепроверила — в свободных землях лишнюю рубашку или нижние штаны взять неоткуда.
— Командиром будет Сириан, и ты должна слушаться его беспрекословно. — Маирис строго на меня посмотрела. — Бес-пре-кос-лов-но, поняла? Скажет лечь — ложись, скажет прыгнуть — прыгай. Он головой отвечает за своих людей и за тебя в особенности, а ты мало того, что как маяк для тварей, с твоей-то силой, так еще и не успела толком прижиться вне крепости.
— Я поняла, Маирис. — Мне уже не терпелось сбежать от ее нравоучений, но я понимала, что она говорит дело. — Ты только не увиливай от ответа и скажи мне четко, где мой шадаг, и я перестану даже мысленно отвлекаться от предстоящего похода.
Видя, как наставница недовольно сморщилась, я тоже упрямо сдвинула брови и продолжила:
— А то ерунда ведь получится, буду думать о нем, а не о деле. Ну что за секреты дурацкие, в самом деле!
— Вот упертая девка! Вы там в вашем нижнем мире как по одной мерке скроены! — Маирис поджала губы, а потом махнула рукой. — Сама увидишь все, понятно? Шадаг-шадаг, всю голову мне проклевала своим шадагом. Ладно бы влюблена была, а так вообще не пойму, чего тебе от него нужно.
— Влюблена? — изумилась я. — С чего? Я же его толком не знаю. Мы встречались… до переноса — по пальцам пересчитать можно. И теплых чувств он у меня точно не вызывал при тех встречах. А здесь мне и вовсе не до глупостей было. То, что он поумнел и смог избавиться от метки, — это здорово, но я все равно за него отвечаю. Хочу увериться, что он сам дальше устроится, без меня, и спокойно буду свою жизнь жить.
— А того, что парень красивый, тебе недостаточно для влюбленности? — поневоле отвлеклась от дел насущных наставница. — Девчонкам-то вон хватило, заглядывались на него, даже несмотря на то, что шадаг. А как очистился, так того и жди, к рукам приберут. Твоего позволения спросят, конечно, но, если тебе самой не нужен, приберут, как есть.
— А при чем тут внешность? — снова не поняла я, старательно подавляя где-то в самой глубине души смутное недовольство тем, что предсказывала целительница в отношении Лильрина и других девушек. — Если так рассудить, некрасивых людей вообще не бывает. У всех руки-ноги-голова более-менее одинаковые. Нет, вот Сириан особенно хорош, признаю, но это же не повод в него влюбиться?
— А что для тебя повод? — неподдельно заинтересовалась пожилая женщина. Она вернулась к своему делу — перебирала флаконы в походной аптечке, проверяя и перепроверяя количество, качество и сроки годности снадобий, но делала это настолько привычно, что руки действовали сами, позволяя хозяйке выпытывать у меня ответ на непростой вопрос.
— Ну… — Я посмотрела на нее и полезла в третий раз считать рулончики перевязочного материала. — Не знаю даже… Какой он человек. Добрый ли. Умный. Смелый… Умеет ли слушать. Будет ли верить. Как отнесется к моим успехам, не станет ли чувствовать себя уязвленным, раз жена такая мастерица. Да много чего должно сойтись — мне же с ним не просто… спать. Но и детей рожать, жить вместе. О чем говорить станем вечерами у огня, будут ли нам обоим смешны одни и те же шутки, насколько уютно при нем молчать и заниматься своим делом. Как он к детям вообще относится, вдруг будет так воспитывать, что лучше детей в охапку — и бежать. Как ему самому со мной — только ли внешность интересна, только ли сила, или я сама? А то ведь и красота, и Маа могут исчезнуть, а что останется?
— М-да. — Наставница посмотрела на меня пристально и, как мне показалось, с уважением. — Не ожидала, хотя знаю тебя вроде бы уже неплохо. Так впору в сорок лет рассуждать, пожив и поглядев на жизнь других. А ты еще девчушка совсем.
— Глупый учится на своих ошибках, умный — на чужих, — невесело усмехнулась я, вслух помянув народную пословицу. — В большой семье такого насмотришься… а потом еще в обители, куда самые разные люди приходят со своими историями. Лекарю их рассказывают даже чаще, чем случайному попутчику. Особенно если внимательно слушать.
— Вот тут ты права, — согласилась Маирис. — Ну? На четвертый раз уж перепроверять не станем. — Она затянула ремни на кожаных сумках с лекарствами и прочими вещами. — Не хочется тебя отпускать, а надо. Уже второй колокол был, скоро отряд прибудет к воротам, чтобы забрать тебя и тех мужчин из земледельцев, что вызвались добровольцами.
— Еще эсс Гузриш хотел пойти, — вспомнила я. — Собирался к командиру. Он старенький уже, но, говорят, лучший следопыт и охотник. Ты не знаешь, его берут? Если да, то надо же еще настойку наперстянки положить, с его сердцем — обязательно!
— Хм… положи, лишней не будет. А теперь пошли, я…
— Эсса Маирис! Эсса Маирис!!! — Дверь грохнула, в комнату без стука ввалилась одна из младших учениц и остановилась на пороге, тараща глаза и тяжело дыша. — Там… Там!