Мэри натянула его до самой шеи, оставив прикрытыми только горло и плечи. Затем она уставилась на то, что она могла видеть свое тело в зеркале. Высокая, полная, упругая грудь, гораздо меньший живот, чем она привыкла видеть, но все еще с мягкой округлостью и вершинами пышных бедер. Жалея, что у нее нет зеркала в полный рост, Мэри продолжала держать рубашку, и обернулась через плечо, чтобы посмотреть, как выглядит ее пиковая задница. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы увидеть ее, но она это сделает ...
«Черт побери, – с удивлением подумала Мэри, – у нее классная задница». Она оказалась больше, чем она ожидала. По-видимому, женское тело в пиковом состоянии не было телом, которое выглядело как тело тощего мальчика без пениса, как у всех сегодняшних моделей. Кто знает?
Покачав головой, Мэри снова повернулась и посмотрела на себя. На этот раз она не просто смотрела. Придержав край футболки, она провела рукой по своему телу, легко проведя ею по гладкой, упругой коже, удивляясь, что все это не исчезло и не превратилось в тело, к которому она привыкла.
– О, mio dolce Dio.
Услышав это замечание, Мэри вскинула глаза и просияла, увидев отражение Данте, который вернулся и смотрит на нее со смесью шока и чистой неприкрытой похоти. «Очевидно, он не ожидал, что, вернувшись, увидит, как она себя чувствует», – весело подумала она и медленно опустила футболку, повернувшись к нему лицом. – Дольче означает «сладкий» по-итальянски, да?
– Si, – выдохнул он, глядя на ее грудь, как будто мог видеть сквозь ткань.
– Так ты сказал: Боже мой?
– Si, – повторил Данте и двинулся вперед. Мэри тут же схватила дверь и захлопнула ее перед его носом. Прежде чем дверь закрылась, она увидела, как на его лице отразился шок, когда он понял, что она делает.
– Ты сказал, что голоден. Иди, ешь, – приказала Мэри, запирая дверь. – Я вся грязная и хочу принять душ.
– Но, Мэри, – простонал он. – Sei cosi bella mia uccellino. Permettetemi per lavare la schiena.
Мэри подняла брови, услышав неожиданный поток итальянских слов. Она не поняла ни слова. Она поняла «Дольче Дио» только потому, что несколько раз видела «Дольче Вита» по классическому киноканалу, и ей было достаточно любопытно посмотреть, что это значит. Что касается роли Дио, ну, все знали, что Диос мио означает «О Боже», не так ли? Хотя она подозревала, что это может быть испанский, но она всегда слышала, что эти два языка были очень похожи.
Она хотела было отвернуться, но любопытство взяло верх, и она спросила: – Что это значит?
– Ты такая красивая, моя птичка. Позволь мне помыть тебе спинку, – перевел он. – Пожалуйста, Мэри.
Она ненадолго заколебалась, но когда провела рукой по телу, то почувствовала, что оно слегка жирное. Единственное, о чем Мэри могла думать, так это о том, что во время поворота наночастицы, вероятно, выдавили много грязи через ее поры или что-то в этом роде. Однако это была лишь догадка. Она спросит об этом Данте позже. В то же время она хотела быть чистой и знала без сомнения, что если она впустит его в комнату, мытье будет последним, что произойдет.
– В следующий раз, – тихо сказала она, уверенная, что он услышит, затем повернулась, подошла к двери душа и открыла ее. Она отрегулировала ручки, пока температура воды не стала ей по вкусу, а затем снова закрыла дверь и сорвала футболку, которую носила. Уронив ее на пол, Мэри схватила одно из свернутых полотенец и повесила на дверь душа. Затем она пробежала взглядом по крошечным бутылочкам, выбрала гель для душа, шампунь и кондиционер и понесла их в душ.
Мэри обычно быстро принимала душ. «Входи, делай это, выходи» – всегда было ее девизом для душа. Сегодняшний день был исключением. После многих лет, когда она не удосуживалась взглянуть на свое тело, сегодня она осмотрела каждый его дюйм, начиная с самого верха. К ее большому удивлению, это пиковое состояние оказалось коротким в нескольких областях. Например, у нее не выросли вдруг красивые длинные ноги. Мэри полагала, что сможет жить с этим, учитывая, что ее попка теперь была такой потрясающей. Печально и то, что с тех пор, как наступила менопауза, ей почти не приходилось брить ноги, зато теперь на них легла пятичасовая тень. Она выглядела, как чертов дикобраз, и разве это сексуально?
Единственной светлой стороной этой ситуации Мэри считала щетину, а не два-три дюйма лишних волос, как у нее на голове. Это было бы ужасно.
Закончив уборку и осмотрев себя, Мэри воспользовалась шампунем и кондиционером и открыла дверь душа. Выйдя, она спросила: – Данте, можно мне воспользоваться твоей бритвой? – Когда она схватила дорожный набор мужчины, стоявший на краю стойки, что-то упало на пол, и она посмотрела вниз, чтобы увидеть, что это было именно то, что ей нужно, бритва.
– Все, что у меня есть, принадлежит тебе, Mio amore, – заверил ее Данте через дверь, когда она поставила дорожный набор обратно на стойку и наклонилась, чтобы взять бритву. Она возвращалась в душ, когда он добавил: – Но я не думаю, что Рассел и Фрэнсис принесли мне бритву.
– Они сделали это, – со смехом пропела она, ступая под душ и снова закрывая дверь кабинки.
– Что это? – поинтересовался Данте.
– Неважно. Вот увидишь, – ответила Мэри, взяв гель для душа и намылив руки.
Мэри совсем забыла, каким долгим и раздражающим может быть бритье ног. Но она просто не собиралась возвращаться в спальню в одной футболке, с голыми ногами, имитируя снежного человека, поэтому она не торопилась, выполняя работу в неторопливой манере, чтобы убедиться, что она не порезалась повсюду. Идти туда с окровавленными ногами или кусочками туалетной бумаги, прилипшими к порезам, тоже не было бы привлекательно, она была уверена.
Когда она, наконец, закончила с ногами и подмышками, Мэри постояла под водой минуту, чтобы смыть остатки душа, затем выключила краны и схватила полотенце, которое повесила на дверь. Она вытерла волосы, затем тело, отбросила полотенце в сторону, чтобы достать футболку, затем остановилась и поморщилась. На самом деле ей не хотелось снова облачать свое красивое, свежее тело в футболку, которую она носила, когда была такой скользкой. Должно быть, на ней остались какие-то следы, и сама мысль о том, чтобы надеть ее, заставила ее поморщиться.
Вздохнув, Мэри снова взяла полотенце и обернула его вокруг себя в стиле саронг, затем использовала щетку Данте, чтобы расчесать волосы. Конечно, у него не было косметики, но ей она и не нужна. Ее кожа была безупречной, губы – розовыми. На самом деле она выглядела хорошо и без нее, и Мэри не думала, что когда-либо думала так о себе. Даже когда она была молода в первый раз.
Пожав плечами, она улыбнулась своему отражению, затем повернулась и открыла дверь ванной.
Данте сидел за маленьким столиком у кровати, на столе перед ним стоял недоеденный ужин. Однако когда она вошла, он быстро поднялся на ноги.
– Я не хотела надевать грязную футболку после душа, но у меня нет одежды, – объявила Мэри, входя в спальню.
– Она висит в шкафу, – сказал Данте. – Рассел приказал, чтобы ее постирали в отеле. Ты можешь надеть ее позже. Садись, поешь.
Мэри бросила взгляд в сторону шкафа, но тут же направилась к столу. Теперь, когда ей предложили поесть, она вдруг почувствовала, что очень голодна. Остановившись около стола, она призналась: – Я умираю с голоду.
– Я не удивлен, – сказал Данте немного хрипловатым голосом. – Ты не ела четыре дня.
– Неужели? Мне понадобилось всего четыре дня, чтобы повернуться? – удивленно спросила она. Она ожидала, что такая трансформация продлится дольше.
– Ты все еще поворачиваешься, – торжественно заверил он ее. – Ты только что пережила самое худшее. Остальное будет завершено в течение следующих недель или месяцев.
– О, – пробормотала она, возвращая взгляд к еде.
– Что касается того, сколько времени занимает поворот, оно для всех разное. Для некоторых это быстрее, для некоторых дольше. Твои травмы, вероятно, также повлияли на продолжительность.
– Верно, – пробормотала она, гадая, какие у нее были раны. Из того, что он сказал, они были опасны для жизни, но была ли это травма головы, или она была придавлена? Раздавлена? Проткнута куском металла?
Возможно, она не хотела знать, решила Мэри и призналась: – Я знаю, что мы съехали с шоссе, а потом как будто RV взорвался.
– RV взорвался, – сказал он, но быстро добавил: – После того, как я тебя вытащил.
– О. – Она вздохнула с облегчением и поморщилась. – Этого я не помню. Я просто помню, как все летело на меня, и ... – она повернулась и с тревогой оглядела комнату. – Где Бейли?
– С ней все будет в порядке, – заверил он, положив руку ей на плечо, чтобы усадить обратно на стул. – Она в ветеринарной больнице.
– И они продержали ее четыре дня? – с тревогой спросила Мэри, снова вскакивая на ноги. Ветеринары не держат собак так долго, если это не очень серьезно. Черт, у нее были собаки, которых прооперировали и отправили домой в тот же день.
– Рассел... убедил их оставить ее на несколько дней, потому что мы решили, что будет лучше, если ее не будет здесь, пока ты будешь проходить поворот, – успокаивающе объяснил Данте.
Мэри не нужно было спрашивать, что он имел в виду, когда говорил «убедил»
– Это было к лучшему, – добавил Данте. У нас было достаточно дел, чтобы присматривать за тобой и не дать никому позвонить в полицию и сообщить об убийстве. Мы не могли наблюдать за Бейли.
– Какое убийство? Зачем кому-то звонить в полицию? – спросила она со смешанным чувством тревоги и смущения.
– Мэри, – торжественно произнес он. – Поворот очень болезненный. Ты кричишь так, что у тебя голова идет кругом уже четыре дня. Нам пришлось делать это по очереди: двое из нас держали тебя, чтобы твои путы не порвались, и ты не поранилась, а один из нас в коридоре контролировал всех, кто находился в пределах слышимости.
– Ты связал меня? – удивленно спросила она.
– Нам пришлось. Иначе ты бы поранилась, – извиняющимся тоном сказал Данте.
– Я бы не стала, – с негодованием заверила его Мэри. – Я не занимаюсь резкой или любой другой самоуничижительной вещью.
– Это не вопрос, а личность насильника, – заверил он ее. – Дело в том, что боль так велика ... – Данте сделал паузу, как бы ища пример, а затем вздохнул и сказал: – Я слышал однажды о повороте, который ударил себя в глаз, пытаясь прекратить агонию.
– Фу, – сказала она, резко садясь.
– Si. Именно так, – кивнул Данте. – Я не хотел, чтобы ты сделала что-то подобное.
– Спасибо, – пробормотала Мэри, пытаясь представить, какой сильной должна быть боль, чтобы заставить человека сделать что-то подобное. Она даже не могла себе представить это. Это казалось таким чуждым. Покачав головой, она призналась: – Я не помню, чтобы испытывала боль.
– Тогда это благословение, – сказал Данте и начал придвигать тарелки с едой ближе к ней.
Мэри посмотрела на еду перед собой, потом подняла глаза и спросила почти извиняющимся тоном: – Ты сказал, Рассел уверен, что похитители следили за нами?
Он кивнул.
– Значит, они съехали с дороги, а потом позволили Расселу и Фрэнсису забрать нас и привезти сюда?
– Не совсем, – сухо ответил он. – Когда похитители заставили нас свернуть с дороги, Рассел и Фрэнсис сидели во внедорожнике прямо перед нами. Я думаю, что люди в машине даже не поняли, что они были там. RV, вероятно, закрывал им обзор.
Мэри кивнула. Она заметила внедорожник, о котором он говорил. Он практически сидел на переднем бампере их RV. Она не сомневалась, что похитители не знали, что они здесь, и, вероятно, думали, что дорога пуста, когда они заставили RV съехать с дороги.
– Рассел и Фрэнсис сразу же остановились, когда нас столкнули с дороги, – продолжил Данте. – По-видимому, они обменялись выстрелами, и затем похитители, должно быть, решили не подвергать себя риску. Фургон тронулся, Рассел и Фрэнсис бросились в погоню, но мы были всего в нескольких милях от города. Расселу и Фрэнсису пришлось притормозить, как только они достигли более населенного района, чтобы не навредить невинным смертным. Фургон, однако, не сделал этого, и они потеряли их. Рассел и Фрэнсис вернулись за нами.
– Понятно, – пробормотала Мэри, принимая вилку. Ей удалось дождаться, пока он займет свое место, а потом она принялась за работу. Буквально. Она внезапно проголодалась, ее желудок скрутило от голода, поэтому она начала с какого-то блюда из макарон, которое было довольно хорошим, затем на полпути взяла куриную ножку и начала попеременно грызть ее и зачерпывать пасту в рот, пока не поняла, что Данте наблюдает за ней с неприкрытым весельем. Осознав, какую отвратительную картину она, должно быть, представляет, она отложила вилку и куриную ножку и потянулась за стаканом воды, который он пододвинул к ней.
Мэри сделала глоток прохладной воды, затем поставила стакан на стол и спросила: – Я всегда буду жадно поглощать еду? И если да, то как, черт возьми, нанотехнологии собираются держать меня в моем пиковом состоянии?
Данте усмехнулся и покачал головой. – Ты не всегда будешь так голодна. Без сомнения, это результат сочетания поворота и того, что ты не ела в течение четырех дней. Что касается нанотехнологий, которые держат нас на пике, они будут это делать. Это просто. Ты можешь есть весь день и ночь и они будут держать тебя на вершине. Они также будут использовать много крови, чтобы сделать это, однако, это означает, что тебе придется потреблять больше крови.
– О, – Мэри снова взяла вилку, но теперь опустила ее на стол и обеспокоенно посмотрела на свои новые руки. Она не рассматривала эту часть сделки. Это было потрясающе и прекрасно снова выглядеть и чувствовать себя молодой и сильной, но он заставил ее сделать это. Ей придется употреблять ... кровь. Мэри не была уверена, что сможет это сделать. Она даже бифштекс не любила. Кровь отключила ее.
– Ешь Мэри, обо всем остальном можешь позаботиться позже, – мягко сказал Данте.
Она колебалась, но потом сдалась и снова взяла вилку. Желудок все еще сводило от голода, а она не ела уже четыре дня. Она напомнила себе об этом, а потом решила, что, если она умрет с голоду, это, вероятно, будет означать и лишнюю кровь.
Когда Мэри снова принялась за еду, Данте взял вилку и продолжил есть. Некоторое время они оба молчали, а потом Мэри сказала: – Все так пахнет... сильно, – закончила она, наконец, потому что не могла придумать другого способа, выразить это. Хорошие запахи все еще пахли хорошо, но были сильнее, и это было то же самое для плохих запахов. Мэри никогда не любила голубой сыр, этот запах всегда беспокоил ее, и на тарелке в центре стола лежал очень маленький, тонкий ломтик сыра, вероятно, больше как гарнир, чем что-либо другое, но ей показалось, что у нее под носом был фунт голубого сыра.
Но это был всего лишь один из запахов, напавших на нее. Мэри чувствовала запах, как будто он был концентрированным и располагался прямо у нее под носом ... включая Данте. У него был глубокий, почти дымный запах в сочетании с более высокой нотой, которая была немного медной. Это было чудесно, и для нее пахло вкуснее, чем любая еда на столе.
– Я же говорил тебе, что нано улучшают навыки и чувства, – мягко напомнил ей Данте.
– Ты сказал, что они улучшили скорость, силу, зрение и слух, – возразила она. – Ты не упомянул о запахе.
–Ах, – пожал он плечами. – Я родился бессмертным, поэтому никогда не ощущал разницы. Я могу сказать только то, что мне говорили другие, – заметил он. – Подозреваю, правда в том, что нанотехнологии улучшают практически все.
– Хм, – пробормотала Мэри и вернулась к еде. Через мгновение, однако, она снова посмотрела на него и сказала: – Это означает, что мне больше не нужны мои очки, не так ли?
Данте поднял брови. – Ты носила очки?
– О, – покраснела она и опустила глаза. – Они были нужны мне только для чтения. Я никогда не нуждалась в них, когда была моложе. Тогда у меня было зрение лучше, чем двадцать на двадцать. Только когда я стала старше, у меня начались проблемы с чтением и тому подобным.