– Сколько раз в день мне придется это делать? – раздраженно пробормотала она, забирая у него пакет.
– Для разных людей это по-разному, но эта постоянная потребность не должна длиться долго, - сказал Данте успокаивающе. – Я думаю, это потому, что у нас не было капельницы, чтобы дать тебе кровь, пока ты поворачивалась, и нам пришлось кормить тебя пакетами орально, пока ты металась. Я подозреваю, что больше приземлилось на кровать, чем в рот, – признался он с гримасой, а затем добавил, – что, возможно, также способствовало длине поворота.
– Мы были в соседней комнате, – сказал Данте, когда Мэри посмотрела на матрас, на котором они лежали. – Это комната Фрэнсиса и Рассела. Мы перенесли тебя сюда незадолго до того, как ты проснулась, чтобы они могли очистить наш номер и заменить матрас и тому подобное.
– О, – пробормотала она.
– А теперь ешь, – мягко приказал он.
Как только Мэри поднесла пакет ко рту, он кивнул и снова закрыл глаза. Мэри быстро взглянула на него, заметив, что его эрекция стала еще меньше, а затем нежно обняла его. Она ничего не планировала. На самом деле, ее рука, казалось, обладала собственным разумом, когда сомкнулась вокруг него.
Глаза Данте тут же распахнулись, воздух зашипел сквозь зубы, его бедра дернулись в ответ на ее прикосновение, и Мэри замерла, потрясенная тем, что и ее пронзила волна удовольствия. Зная, что это была общая страсть, о которой он говорил, и очарованная ею, она усилила хватку, а затем скользнула рукой вниз по его члену и медленно поднялась. Ее собственные глаза тут же закрылись, стон скользнул по пакету у ее рта, а бедра задвигались, когда ее тело ответило. «Возможно, она прикасалась к себе», – подумала она, продолжая ласкать его. Только прикасаться к себе никогда не было так хорошо. Это было…
Мэри ахнула и открыла глаза от удивления, когда Данте внезапно поднялся, схватил ее за талию и поднял, посадив на свою эрекцию, а сам снова лег на спину. Она смотрела на него поверх пакета с кровью, ее глаза были неуверенными. Он опустил ее так, чтобы ее тело удерживало его эрекцию между ними. Она больше не могла прикасаться к нему, но он мог прикасаться к ней и медленно улыбался, когда его руки дотрагивались до ее грудей и обхватывали их, а затем ласкали, пока она кормилась.
Мэри со вздохом закрыла глаза, пока он играл с ней. Ее ласки принесли острое, сильное удовольствие, но это было более медленное, более мягкое удовольствие. По крайней мере, так было до тех пор, пока Мэри не прижалась к нему бедрами и не потерлась о его эрекцию. Руки на ее груди мгновенно сжались, и Данте пробормотал что-то по-итальянски, что звучало красиво, но могло быть чем угодно, от оскорбления до списка покупок. «Он действительно склонен переходить на итальянский, когда возбужден», – подумала она, снова ложась на него.
– Si, Мэри, оседлай меня, – простонал он, его рука опустилась, чтобы схватить ее за бедра, чтобы снова подтолкнуть ее вперед и назад вдоль его длины, прижимая ее крепче к себе.
Мэри застонала, прижимая пакет ко рту, и сделала именно это, помогая себе переместиться на него. Но в тот момент, когда пакет у ее рта опустел, она сорвала его и наклонилась, чтобы поцеловать его.
Данте обхватил ее голову и поцеловал в ответ почти яростно, затем повернулся, перекатывая ее под себя на кровати. Мэри обвила его руками, а затем наклонилась, пытаясь схватить за задницу, но он уже слегка отстранился. «Он располагался», – поняла она, когда почувствовала, как он прижался к ее отверстию, а затем скользнул домой, и она выгнулась и застонала в его рот, когда он наполнил ее.
Когда Данте внезапно прервал их поцелуй, она вскрикнула в знак протеста, а затем ахнула от удивления, когда он схватил ее за лодыжки и притянул их к своим плечам по обе стороны головы. Не имея под рукой ничего другого, Мэри схватила его за предплечья и почти закричала, когда он ударил снова, на этот раз, казалось, вонзился глубже и наполнил ее более полно. Она открыла глаза, которые не осознавала, что закрыла, и просто смотрела на его лицо, ее разум был полон удивления, когда волна за волной удовольствия начали накатывать на нее, казалось, расширяясь с каждой волной, а затем ее глаза закрылись, и она закричала, когда эти волны внезапно обрушились на ее мозг одновременно, увлекая ее под воду.
Мэри проснулась, чтобы найти себя, завернутый в объятиях Данте ... и это было прекрасно. За все те годы, что она была замужем за Джо, она ни разу не просыпалась с таким чувством удовлетворения, как сейчас. Джо был ее мужем большую часть жизни. Какое-то время он был ее врагом, а потом стал ее партнером и лучшим другом, но Данте – это ... часть ее. И она была совершенно уверена, что могла бы лежать так вечно. По крайней мере, могла бы, если бы не хотела так сильно писать.
Поморщившись, Мэри посмотрела на дверь ванной, а затем на руку, свисавшую с ее плеча. Поколебавшись, она медленно опустилась вниз, пытаясь выбраться из-под его руки, не разбудив его. Сначала рука Данте потянулась за ней, но потом отпустила, и она быстро села, затем соскользнула с кровати и бросилась к двери ванной.
Мэри заметила зубную щетку у раковины, когда мыла руки. Это зрелище заставило ее облизать зубы, и ее брови слегка приподнялись. Она даже не знала, когда в последний раз чистила зубы. Наверное, это было ее последнее утро в качестве смертной. Что означало, что так оно и было ... что? Данте сказал, что она проспала четыре дня, но как долго они спали на этот раз? Она не знала, но даже четыре дня – долгий срок, чтобы не чистить зубы. На ее зубах должно было быть что-то серьезное, но, похоже, ничего не было. Нано тоже позаботилась об этом? Поэтому она не проснулась с неприятным запахом изо рта и желанием почистить зубы и прополоскать горло? Чувак, если они это сделали, это было очень круто. Мэри всегда ненавидела дантиста.
Добавив это к растущему списку вопросов к Данте, она взяла зубную щетку, выдавила на нее зубную пасту и быстро почистила зубы. Затем она расчесала волосы и посмотрела на себя в зеркало.
Она хорошо выглядела. По крайней мере, Мэри считала, что она хорошо выглядит. Ее волосы мягко спадали на лицо естественной волной, которая не нуждалась в особой заботе. Она уже поняла, что ей не нужен макияж. Она чувствовала себя прекрасно, ей так подсказывало подсознание. Ну, в одежде, конечно.
Состроив гримасу своему отражению, она повернулась, открыла дверь и вышла в спальню.
Данте все еще спал, его красивое тело распростерлось на кровати, полностью обнаженное выше талии, и одна нога также была свободна от простыни, которая просто свисала с бедра и спускалась вниз, чтобы покрыть одну ногу после того, слегка прикрыв его пах, который, казалось, не спал, как он. Он был пиршеством для ее глаз. И другие части его тела тоже, она знала это, когда покалывание началось между ее ног только от взгляда на него. Мэри почти отбросила желание поесть, чтобы забраться на мужчину и устроиться на его утренней эрекции, отталкиваясь от простыни, но она снова проголодалась. Безумно проголодалась.
Отвернувшись от прекрасного тела Данте, она подошла к шкафу и открыла дверь. Мэри сразу же заметила среди мужской одежды шорты и футболку, которые были на ней в день аварии. Ее взгляд скользнул по дюжине пар джинсов и вдвое большему количеству черных футболок, за которыми последовало еще несколько цветных футболок и, наконец, черная кожаная куртка. Ее брови поползли вверх. «Этот мужчина, очевидно, коп и пижон», – подумала она, жалея, что у нее самой нет выбора. Однако она этого не сделала.
Подняв две вешалки с футболкой и шортами, Мэри отвернулась, а затем остановилась и оглядела комнату, задаваясь вопросом, что Данте сделал бы с ее лифчиком и трусиками. Мэри повесила одежду на дверь ванной, а затем быстро и бесшумно обыскала все ящики в комнате, но нигде не было ничего похожего на трусики и лифчик. А потом что-то заставило ее заглянуть в мусорное ведро. Они были там, прямо сверху.
Мэри подняла два куска материи, ее дыхание замедлилось, когда она заметила их состояние. Оба были порваны, и это было не только потому, что они были покрыты сухой кровью, но также более маслянистым веществом. Казалось, они оба были срезаны с нее. Она бросила их обратно в мусорное ведро и бросилась в ванную, чтобы вымыть руки, ей не нравилось, что они маслянистые.
Быстро вытирая руки, Мэри схватила вешалки с дверной ручки, закрыла дверь и быстро натянула одежду. Первое, что она заметила, это то, что она теперь была довольно большой на ней. Шорты были, по крайней мере, на четыре или пять размеров больше. Хотя она автоматически расстегнула и расстегнула их, чтобы надеть. Мэри поняла это, когда затем потянулась к вешалке, держащей футболку, и ее шорты упали на пол вокруг ног.
Бормоча что-то себе под нос, она оставила шорты на месте и натянула футболку. Хотя до ее поворота она была почти в обтяжку, теперь это было совершенно невыносимо. Пожав плечами, Мэри натянула шорты обратно и заправила рубашку, надеясь, что лишняя масса поможет им удержаться. Однако этого было недостаточно.
Подняв их, Мэри вернулась в спальню и принялась обдумывать варианты. Она уже знала, что в шкафу нет ничего, что можно было бы использовать в качестве пояса. Мэри глядела комнату в целом. Единственное, чем она могла воспользоваться, – это шнурком от занавески. Она даже подумала об этом, но это был вандализм, или кража, или что-то в этом роде, поэтому она оставила эту идею.
Мэри бросила взгляд в сторону шкафа, раздумывая, не воспользоваться ли одной из футболок Данте, но вместо этого ее взгляд упал на собственную футболку. Она была длиннее, чем нужно, если отрезать нижнюю пару дюймов ...
Подняв голову, она огляделась вокруг, пока ее взгляд не остановился на джинсах Данте, лежащих на полу у кровати. Многие мужчины носили с собой перочинные ножи. Неужели? Быстрый обыск его карманов доказал, что нет, или, по крайней мере, сейчас у него его не было.
Поморщившись, Мэри выпрямилась и нахмурилась, оглядывая комнату, а потом вспомнила о бритве в ванной.
«Сойдет», – решила она и снова скользнула в ванную. Мэри пришлось сломать корпус бритвенного лезвия, чтобы вытащить настоящие лезвия, но она решила объяснить это Данте и заменить его первым делом. Еще до того, как найдет еду. Где-то поблизости должна быть аптека. Или, может быть, у них есть бритвенные лезвия в магазине отеля. «В таких местах часто бывают вещи первой необходимости», – подумала она, снимая футболку и отрезая от нее пару дюймов.
Следующей мыслью Мэри было то, что она не видела сумочки в комнате, когда искала вещи. Что, вероятно, означало, что она сгорела вместе с фургоном. Господи, у нее нет денег! Она полностью зависела от Данте!
«Так же, как он зависел от нее сначала», – поняла она. Только у нее, по крайней мере, была одежда, Даже если она была слишком большой и имела несколько разрезов и разрывов от несчастного случая.
Вздохнув, Мэри закончила срезать материал, в котором нуждалась, затем натянула футболку и снова заправила ее за пояс. Затем она натянула отрезанную полоску футболки через шлевки своих голубых шортиков и завязала ее спереди. «Не очень красиво», – решила она, разглядывая в зеркале свою работу, но пока сойдет.
Пожав плечами, Мэри повернулась и скользнула обратно в спальню, потом просто стояла, не зная, что делать дальше. Если бы ее сумочка была там, она бы просто выскользнула, нашла магазин или ресторан и купила себе что-нибудь поесть. Однако сумочки там не было.
Это было странное чувство – быть без нее. Мэри носила сумочку с подросткового возраста. Она никогда не задумывалась об этом, но теперь поняла, что кожаная сумка была своего рода свободой. Пока у нее была сумочка, у нее было почти все, что могло понадобиться в экстренных случаях: деньги, кредитные карточки, ключи, обычно пара бинтов, губная помада, крошечная палочка дезодоранта, духи, часто таблетки от аллергии и аспирин, маленькая пачка салфеток, солнцезащитные очки, Очки для чтения, ее телефон, салфетки, булавки, крошечный набор для шитья, щетка и пудреница.
Мэри могла бы использовать некоторые из этих предметов прямо сейчас, например, дезодорант и духи. Конечно же, швейный набор и булавки могли бы спасти бритву Данте. Если бы она не смогла просто пришпилить шорты так, чтобы талия была меньше и оставалась без пояса, то в швейном наборе были крошечные ножницы, которые она могла бы использовать, чтобы разрезать футболку.
«Черт, она никогда не задумывалась, как сильно зависит от своей сумочки. До сих пор, когда у нее ее не было», – мрачно подумала Мэри, а затем просто подошла и села на один из стульев за столом. Ее взгляд скользнул к Данте, но он крепко спал, и она не хотела будить его. Она взглянула на его джинсы, но, хотя она могла воспользоваться перочинным ножом, пока он спал, а затем вернуть его в карман, она не хотела брать его деньги. Даже при том, что она вернула бы их при первой же возможности, взять их без разрешения казалось ей неправильным.
Вздохнув, Мэри подняла руки и молча посмотрела на них, затем развела их в стороны, чтобы видеть свои ноги. Это было новое и красивое тело, именно то, о котором она часто мечтала, но на самом деле, это не было комфортно для нее. Она привыкла к большей массе, которая занимала больше места; теперь она чувствовала себя тощей.
Эта мысль заставила ее слабо улыбнуться. Мэри всегда жаловалась, что у нее слишком пышная фигура, и жалела, что не такая маленькая. Теперь, она, тем не менее, чувствовала себя иностранкой в своем собственном теле ... и не была уверена, что ей это нравится. Возможно, именно поэтому ее диеты всегда терпели неудачу, и она, казалось, никогда не могла опуститься до более желанного веса, на котором, казалось, настаивал мир. Может быть, она действительно чувствовала себя более комфортно, будучи толще.
Внезапно дверь гостиничного номера открылась, Мэри застыла и с тревогой посмотрела на нее. Ее тревога не утихла, когда она увидела двух мужчин, одного светловолосого, другого темноволосого, но обоих высоких и сильных на вид. Встав, она направилась к кровати, чтобы разбудить Данте, но была схвачена за руку, когда наклонилась, чтобы потрясти его за плечо.
– Пусть поспит. Он не спал в течение нескольких дней, наблюдая за тобой.
Мэри медленно повернулась и посмотрела на светловолосого мужчину, который так быстро пересек комнату. Затем ее взгляд остановился на его глазах, отметив их золотистый цвет и блеск, и она неуверенно спросила: – Ты?..
– Друг, а не враг, – заверил он ее с улыбкой, от которой в уголках его глаз появились морщинки. Выпустив ее руку, он предложил ей руку и представился. – Рассел Ренар Аржено Джонс.
– Аржено, – пробормотала она, пожимая ему руку. – Как этот Люциан.
– Он мой двоюродный дедушка, – подтвердил Рассел. – Мой дед, Энниус Аржено, был одним из его младших братьев.
– О, – просто сказала она. Мэри не могла сказать ему, что ей не нравится его двоюродный дедушка.
– Не беспокоиться. Большинство людей не любят Люциана, – сказала Рассел с удивлением, как будто она говорила вслух.
Глаза Мэри расширились, и она посмотрела на мужчину с темными волосами, когда он появился рядом с ними. Глаза у него были темно-карие с блестящими бронзовыми искорками. Оба мужчины, очевидно, были бессмертными, успокоила она себя, когда он сухо сказал: – Люциан – старый осел, который понятия не имеет, как быть вежливым. – Он сморщил нос, а затем добавил почти неохотно: – К сожалению, он также один из лучших людей, которых вы когда-либо могли иметь на своей стороне.
– Почему? – с сомнением спросила Мэри.
– Потому что он ужасно силен, – серьезно ответил мужчина. – Как по характеру, так и по физической силе. Он всегда судит справедливо, всегда делает то, что нужно делать, и, если он одобряет вас или ваше дело, он будет бороться за вас до самой смерти.
– О, – выдохнула она и вынуждена была признать, что это прозвучало довольно восхитительно, что было стыдно; от этого стало труднее не любить его, и Мэри действительно не любила его к тому времени, когда закончила свой единственный разговор с ним. Ей не нравилось, когда ей угрожали.
– Это Фрэнсис, – тихо представил Рассел.
– Фрэнсис Ренар Аржено Джонс, – сказал Фрэнсис, тоже протягивая руку.
Мэри подняла брови над общими фамилиями и, пожимая протянутую руку, спросила: – Вы – братья, или что-то в этом роде?