Джейк не постучал, а просто открыл дверь. Николь не обернулась, но по тому, как она напряглась, он понял, что она знает о его присутствии.
– Я пришел узнать, все ли с тобой в порядке, – тихо спросил он. – Я знаю, что это слишком много, чтобы принять.
Она фыркнула, и Джейк криво усмехнулся.
– Да, пожалуй, это еще мягко сказано. Поверь мне, я знаю. Был там, сделал это, и у меня есть целый шкаф, полный футболок, чтобы доказать это, – тихо сказал он.
– Ты сказал, что тебя обратили, когда на тебя напали? – тихо спросила Николь.
Джейк кивнул, но потом понял, что она его не видит, поэтому откашлялся и сказал: – Да.
– Когда это было?
– Семь лет назад, плюс-минус шесть месяцев, – ответил он и спросил себя, о чем она думает, когда она кивнула. Он хотел бы видеть ее лицо, но она все еще стояла к нему спиной.
– Это из-за кризиса со здоровьем ты сбежал?
Джейк вздохнул и закрыл дверь. Он подошел к ближайшему из полудюжины вращающихся стульев, стоявших в комнате, и сел на него, прежде чем сказать: – Да, но это была последняя капля.
Николь молчала в течение минуты и затем спросила: – А какая была первая?
Вопрос удивил его, и он помолчал, прежде чем сказать: – Первая была больше похожа на поток, чем на каплю.
– Что именно произошло? – подсказала она.
– Это случилось, когда мне было восемнадцать, и мать с отчимом усадили меня и рассказали о бессмертных, о том, что они, мой брат и все Нотте, которых я когда-либо встречал, а это была вся семья, которую я знал, принадлежали к этому избранному виду.
– Вся семья, которую ты знал? – спросила Николь, с любопытством глядя на него. – Нотте – семья твоего отчима. А как же семья твоих родителей?
– У моей матери были брат, сестра и родители, а у отца – два брата и родители. Очевидно, с обеих сторон были двоюродные братья и бабушки с дедушками.
– Но ты с ними не общался? – спросила она.
Джейк покачал головой. – Они не одобряли брак моих родителей. Со стороны матери – потому что они евреи, а отец католик. С отцовской стороны это было сочетанием этого и того факта, что, по их мнению, моя мать пришла не с той стороны. У отца были деньги, у матери – нет. Родители отца ожидали, что он женится на милой девушке из сравнительно богатой католической семьи, а не на бедной еврейской девушке, у которой даже не было собственного дома. Так что ... – пожал он плечами. – После смерти отца мама была со мной почти одна.
Джейк сделал паузу, но когда она ничего не ответила, он продолжил: – Думаю, она отчаянно боролась, когда встретила Роберто, работала на двух работах, чтобы содержать нас, и посещала вечерние курсы в университете в надежде получить лучшую работу, чтобы улучшить наше материальное положение. Насколько я понимаю, у нее не было времени на романтические отношения, и она заставила Роберто упорно потрудиться, чтобы завоевать ее.
– Он был бессмертен?
Джейк кивнул. – И он обратил ее.
– Но не тебя? – нахмурившись, спросила Николь.
– Я был ребенком, – пожал плечами Джейк. – Я так понимаю, они не одобряют обращение детей.
– Но почему они не обратили тебя, когда тебе было восемнадцать? – спросила она.
– Насколько я понимаю, таков был план, – с гримасой признался Джейк и пояснил: – Мне сказали об этом в день моего восемнадцатилетия. Моя мать думала, что это будет великий подарок, чтобы рассказать мне все о бессмертных, а затем предложить использовать ее шанс превратить меня в одного из них.
– Но она этого не сделала, – уверенно возразила Николь и, приподняв бровь, спросила: – Ты ей не позволил?
Джейк неловко поерзал, а потом вздохнул и сказал: – Ты должна понять, я был любителем ужастиков. Я смотрел все фильмы про монстров. Они до смерти меня напугали, и я спал с ночником до двенадцати лет, но все равно любил их смотреть. Я был без ума от фильмов ужасов. Он слегка покачал головой, вспоминая. С тех пор он потерял вкус к ужастикам, но тогда он был зависим от них, и это не очень помогло ситуации. – Когда я был ребенком, у них не было ваших «Сумерек» и «Истинной крови». В каждом кино, где появлялись вампиры, они были плохими парнями, и типы вроде Ван Хельсинга были хорошими парнями, бегающими за ними и избавляющими мир от их зла.
Джейк поморщился. – В общем, на мой восемнадцатый день рождения мама сказала мне, что не только мой отчим и весь его клан – шайка кровососущих дьяволов. Что она позволила ему превратить себя в одного из них, и что сводный брат, которого я обожал и о котором заботился, тоже – вампир ... и я жил со всеми ними, ничего не подозревая все это время.
– Серьезно? – с подозрением спросила Николь. – До того, как они сказали тебе, кто они, ты понятия не имел?
– Они позаботились, чтобы я этого не узнал, – тихо сказал Джейк. – Я подозреваю, что они использовали какой-то контроль сознания, чтобы держать меня в неведении, пока они кормили, или немного затуманивали мою память, ничего не стирая, но добавляя кое-что, чтобы объяснить несоответствия. Он пожал плечами. – До этого я понятия не имел, что живу с монстрами.
– И в тот момент ты не согласился на изменение, – тихо сказала Николь.
Это был не вопрос, но он воспринял его как вопрос. – Нет. Я был шокирован, испуган, оттолкнут. Все они вдруг стали для меня чудовищами, а я не хотел быть чудовищем.
– Должно быть, тебе было тяжело, – тихо сказала Николь, садясь на табурет рядом с ним.
Джейк колебался и затем качал место немного к ней и сказал рассудительно: – Вероятно, не тяжелее, чем сейчас тебе.
Николь криво улыбнулась, но покачала головой. Покачивая одной ногой табурет из стороны в сторону, она сказала: – Для меня это немного шок, узнать, что такие вещи существуют. Но для тебя ... – нахмурилась она и серьезно посмотрела на него. – Это была твоя семья. Ты должен был – я не знаю, почувствовать себя одиноким?
Джейк кивнул. Он чувствовал себя одиноким. Он также чувствовал себя преданным, покинутым, потерянным. – В тот момент мне казалось, что я только что узнал, что в четыре года осиротел и все эти годы, с тех пор как Роберто появился в нашей жизни, жил в мире фантазий. По правде говоря, в тот день я сбежал от них эмоционально, а мой уход семь лет назад был просто физическим продолжением того, что произошло эмоционально много лет назад.
– Почему ты не убежал тогда, в восемнадцать лет? – с любопытством спросила она. – Я имею в виду, если ты чувствовал, что они монстры ...
– Мой брат, – тихо сказал Джейк. – Я злился на мать за то, что она позволила Роберто обратить ее, но я был близок со своим младшим братом Нейлом, и он не виноват, что родился бессмертным. Кроме того, логически, после того, как она все объяснила, я понял, что они не монстры.
– Но какая-то часть твоего сознания все еще считала их монстрами, – предположила Николь.
Джейк кивнул. – Восемнадцать лет тренировок на фильмах ужасов не так-то просто уничтожить.
– А потом тебя обратили, чтобы спасти жизнь? – прокомментировала Николь.
– Да. – Губы Джейка скривились при воспоминании. – Моего босса, Винсента Аржено, который к тому же приходится Маргарет племянником, преследовал человек, пытавшийся разрушить его жизнь. Они напали на меня и ударили ножом прямо в сердце. Когда Винсент нашел меня, я умирал, и он обратил меня, чтобы спасти мою жизнь. Я проснулся бессмертным ... и плохо с этим справился.
– Почему? – тихо спросила Николь. – Конечно, лучше быть бессмертным, чем мертвым.
– Ты так думаешь, не так ли? – сказал Джейк, ухмыляясь, а потом опустил голову. – Мне был пятьдесят один год, я был несчастен и озлоблен, – криво улыбнулся он и снова поднял голову, встретившись с ней взглядом. Она молчала, ожидая и желая понять, поэтому он должен был объяснить. – В то время я находился в довольно темном месте. У меня было счастливое детство, но, узнав обо всем, я почувствовал, что детство было зеркальным. После этого я шел по жизни, чувствуя себя сиротой. Кроме того, все вышло не так, как я планировал. У меня не было ни жены, ни детей, никого, кроме моей семьи, и, насколько я мог судить, они были монстрами. К тому времени, когда на меня напали, я чувствовал себя одиноким и усталым, и, честно говоря, я был в том месте, где я просто убивал время и ждал своего конца ... а потом на меня напали. Я помню, как лежал на полу в офисе и думал: – Вот и конец моей истории. Ни одиночества, ни разочарования, ни предательства ... а вместо этого я проснулся вампиром.
– Ты все время говоришь вампиры, но ты сам сказал мне, что вы, ребята, не вампиры, – тихо заметила Николь.
– Да, – Джейк слабо улыбнулся. – Но я так долго думала о них как о вампирах ... – пожал он плечами. – От старых привычек трудно избавиться.
Николь помолчала с минуту, потом наклонила голову и, нахмурившись, посмотрела на него. – Пятьдесят один?
Джейк криво усмехнулся. – Когда меня обратили, да. Сейчас мне пятьдесят восемь.
– Ты не выглядишь на пятьдесят восемь, – твердо сказала она и спросила: – Это как-то связано с нанотехнологиями?
Он кивнул. – Они были запрограммированы на то, чтобы поддерживать хозяина в наилучшем состоянии. Я не думаю, что разработчики намеревались включить возраст, но нанокомпьютеры в основном причудливые, гибридные компьютеры, а компьютеры довольно буквальны. Каждый бессмертный выглядит где-то между двадцатью пятью и тридцатью.
Николь что-то посчитала в уме, а затем спросила: – Так Маргарет?..
– Я точно не знаю, сколько ей лет, но знаю, что больше семисот.
– О, черт. – Николь осела на табурет.
Джейк встревоженно посмотрел на нее, но промолчал, а потом она вдруг выпрямилась и обвиняюще посмотрела на него.
– Ты сказал, что ей нет и сорока.
– Я сказал, что ей нет тридцати, – поправил он. – А ей и нет. Я ни в чем тебе не лгал, Николь. Я почти с самого начала знал, что мы были спутниками жизни, и не хотел лгать. – Джейк поморщился и добавил: – У меня все равно есть пунктик насчет лжи ... с тех пор, как узнал, что мне так долго лгали, пока я рос ... – пожал он плечами.
Николь помолчала еще несколько минут, потом выпрямилась и спросила: – Так что же это за история с подругой жизни?
– Ну... – Джейк замолчал и сглотнул. Это была сложная часть, или, возможно, это была самая важная часть, поэтому он чувствовал себя взволнованно. Если она не согласится с тем, что они – спутники жизни, и не согласится стать его женой, или, по крайней мере, не согласится подумать об этом, тогда у нее сотрут память об их существовании. Необходимо обеспечить безопасность их вида. Но если это случится, ему больше не позволят находиться рядом с ней. Никто из них не сможет, на случай, если их присутствие заставит воспоминания вернуться.
Это было странно. Джейк чувствовал себя странно и немного смущенно. Хотя он знал, что она была спутницей жизни, или могла бы стать, если бы согласилась, на самом деле он знал ее совсем недолго. Джейку нравилась Николь, или, по крайней мере, нравилось все, что он о ней знал. Он также находил ее привлекательной. Но он не испытывал никакого безумного, страстного желания обладать ею или что-то в этом роде, и он сам задавался вопросом об этой стороне жизни. Разве он не должен чувствовать больше? Хотеть ее? Разве все его мысли не должны быть о ней?
Этот последний вопрос заставил его замолчать, потому что Джейк внезапно осознал, что каждая его мысль включала ее в ту или иную форму с момента их встречи. Еще он предполагал, что он ожидал больше.
– Джейк? – спросила Николь.
– О, прости, – пробормотал он, а затем выдохнул и попытался собраться с мыслями, чтобы ответить на ее вопрос. – Ну, я упомянул, что наночастицы дают бессмертным не только клыки, но и другие навыки, помогающие выжить.
– Ты сказал «чтение мыслей» и «контроль мыслей», – вспомнила она и не выглядела довольной. Он понимал это. Он и сам был не слишком доволен, когда узнал, что его мать и все остальные могут читать его мысли. Для восемнадцатилетнего парня, полного бушующих гормонов, это было довольно трудно. Осознав, что они, возможно, читают его мысли, Джейк внезапно осознал, что секс играет огромную роль в большинстве его мыслей в этом возрасте. И забудьте о мастурбации в одном доме с ними. Господи, а что, если они все знают? Или читали об этом в голове по утрам? Даже мысль об этом заставила его содрогнуться.
– Это не просто чтение мыслей и контроль, – сказал он, когда Николь беспокойно заерзала на стуле. – Мы быстрее, сильнее, у нас лучше слух, зрение, ночное зрение и так далее.
– Хорошо, – терпеливо сказала она.
– Но чтение мыслей – это не только у смертных. Мы можем читать мысли друг друга. Обычно это только старшие бессмертные, способные читать младших, но это может пойти и в другую сторону, если старший бессмертный отвлекается или не блокирует свои мысли, – объяснил Джейк. – Значит, когда мы рядом, мы должны постоянно охранять свои мысли, а смертные, конечно, не могут по-настоящему охранять свои мысли от нас. Это может осложнить отношения.
– Думаю, да, – сухо ответила Николь.
Джейк кивнул, но добавил: – Любые отношения. Я имею в виду, ты не можешь представить, каково это – быть восемнадцатилетним и знать, что твоя мать может читать твои мысли.
– Кажется, я знаю, – мрачно сказала она. – Возможно, это не то же самое, но если ты, Данте и Томаззо можете читать и контролировать меня…
– Я не могу, – перебил Джейк.
Николь наклонила голову и неуверенно посмотрела на него. – Почему? Потому что тебя обратили всего семь лет назад?
– Нет. Я научился читать мысли большинства смертных, – заверил он ее, затем поморщился и добавил: – Сначала я сопротивлялся этому. Я не хотел быть таким же, как моя семья. Но в моей работе это удобный навык, и поэтому я, в конце концов, сдался и использовал его довольно регулярно ... на работе, – добавил Джейк, чтобы она не подумала, будто он волей-неволей читает и контролирует людей.
– Хорошо, – медленно произнесла она.
– Однако я не могу ни читать, ни контролировать тебя, – добавил он.
– Это ты так сказал, – напомнила Николь.
Джейк поморщился и кивнул. – И это признак спутницы жизни.
Ее глаза сузились. – Что именно?
– Это ... – он нахмурился, желая сделать все правильно, найти идеальные слова, чтобы заставить ее понять и, по крайней мере, быть открытой для идеи быть его спутницей жизни. – Отношения не сложились бы, если бы обе стороны могли читать друг друга или даже если бы одна могла читать и контролировать другую.
– Ты сам это сказал, – спокойно заметила Николь.
– Да, наверное, мне трудно, – признался Джейк со вздохом, а затем покачал головой и сказал: – Прости меня, но мне впервые приходится объяснять все это.
– Ладно. Извини, я буду иметь это в виду, – сказала она сухо.
– Спасибо, – пробормотал он, а затем сказал, – Послушай, в основном истинная пара – это тот, кого бессмертный не может читать и контролировать. Это единственный человек, с которым они могут расслабиться и не постоянно охранять свои мысли.
– Но тебе же не обязательно хранить свои мысли при смертных? – спросила Николь. – Мы не можем тебя прочесть.
– Нет, но некоторые смертные думают очень громко, и мы должны поставить блок и против этого. Иначе сойдешь с ума. Люди всегда думают, а иногда просто о самых глупых, самых бессмысленных вещах. Мы должны охранять себя также и от этого, фильтровать мысли в основном.
– Понимаю. Она снова наклонила голову. – Но тебе не обязательно делать это рядом с подругой жизни?
– Нет. Мы можем расслабиться рядом с ними, – сказал он. – Джейк дал ей время подумать, а затем добавил: – Конечно, есть и другие вещи, которые особенны в спутнике жизни.
– Какие, например?
– Ну, вообще-то, мне никто никогда этого не объяснял, и я не уверен, что они все такие, – признался он, криво усмехнувшись. – Но я знаю это, наблюдая за матерью и Роберто ... ну, это особые отношения. Похоже, у них были одинаковые вкусы и ценности. Они наслаждались обществом друг друга. У них все еще были разногласия и тому подобное, но гораздо реже, чем, я думаю, у большинства пар, и они, казалось, справлялись с ними очень быстро. Они просто кажутся такими связанными ... и очевидно, если Данте и Томаззо можно верить, физические отношения намного более интенсивны.
Николь молчала, что заставляло его обеспокоиться, что она не понимает, насколько важна спутница жизни, но он не был уверен, что полностью понимает себя сам.
– Это также очень редко происходит, так как истинную пару трудно найти, – добавил Джейк. – Некоторые бессмертные ждут столетия, а некоторые вообще никогда не находят спутника жизни.