— Уверяю, Лиз, не только. Ты ошибаешься».
И где же оно это обещанное разубеждение? Не то, чтобы я так жаждала его, но всегда приятно ощущать себя желанной.
— Он только что вернулся, — от проницательной Маргарет ничего нельзя было скрыть. — Ушел на конюшню, распрягать лошадь. Сейчас придет.
Ричард и впрямь явился через несколько минут, а вместе с ним в столовую влетел запах зимы и утреннего холодка.
— Доброе утро, Лиз, — он уселся за стол. — Я только что от Хоттонов. Магдален просила передать, что ждет тебя в гости.
Хоттоны владели землями, граничащими с нашими, и жили ближе всех других соседей. Несколько дней назад Вильгельм со своей супругой заезжали в Фитфилд-Холл и остались погостить на пару ночей, и Магдален взяла с меня обещание, что я нанесу им ответный визит.
— Ты не возражаешь, если я навещу их завтра? — сказать по правде, последнюю неделю, несмотря на обилие дел, я откровенно скучала. Лондонская жизнь еще не хотела меня отпускать.
— Нет, — Ричард покачал головой. — Пожалуй, это будет полезно для тебя. Может быть, заведешь себе подругу. Магдален достойная женщина, а сегодня у меня для тебя кое-что есть, — добавил он загадочно и, поймав мой взгляд, усмехнулся. — Получишь после завтрака.
Этим «кое-чем» оказались ключи от всех уголков Фитфилд-Холла. Ричард торжественно вручил мне тяжелую связку на черном металлическом кольце.
— Замок теперь в твоем распоряжении.
Я обернулась к Маргарет, но та лишь улыбнулась и кивнула.
В течение следующих полутора часов Ричард провел меня по всем помещениям, показывая, какой ключ, предназначен для каждого из них. Спальни, гостиные, кабинеты, кладовки и даже несколько «тайных комнат», замаскированных под зеркала — экскурсия, безусловно, вышла занимательной, а Фитфилд-Холл на поверку оказался больше, чем я полагала.
Под конец мы поднялись на чердак, охватывающий весь замок. Свободного места было мало — мебель, игрушки, коробки, сундуки и кипы бумаг превратили его в лабиринт из старых вещей, некоторые из которых оказались довольно занимательными. Чердаки и кладовки всегда привлекали меня, сколько себя помню, и в детстве я любила подолгу сидеть в чулане под лестницей, перебирая старый хлам, который Эбигейл собиралась выкинуть, но не решалась. Каждый раз после очередного «исследования» тетушка отчитывала меня за то, что я вымазалась в пыли или испортила платье, но очередное найденное «сокровище» вроде деревянных бус или сломанной музыкальной шкатулки стоило того, чтобы выслушать ее нравоучения.
Осматривая чердак в Фитфилд-Холле, я словно вернулась в детство, ощутив, казалось бы забытый азарт. В обшарпанных комодах, мутных зеркалах и покрытых слоем пыли безделушках читалась история семьи, частью которой я стала. Старые вещи тоже умеют рассказывать, но, в отличие от людей, говорят только правду. Вернув на место поблекшую статуэтку пастушки с отколотой ручкой, я пообещала себе, что непременно вернусь сюда еще раз.
Из-за мутных окон под самым потолком здесь царил полумрак, и было видно, как кружатся в воздухе пылинки. Сквозь многочисленные щели пробирался сквозняк, шумел в трубах и, будь я одна, наверняка бы испугалась — звук выходил довольно жуткий.
— Здесь полно всякого старья, — сказал Ричард, оглядываясь вокруг. — Я сам не поднимался сюда уже пару лет.
Я посмотрела на старый обшарпанный комод и стоящую на нем фарфоровую вазу с засохшими розами. Их покрывал толстый слой пыли, и стоило мне прикоснуться, букет рассыпался прахом.
Ричард посмотрел на останки цветов на полу и вздохнул.
— Можешь делать с этим, что угодно. Но, как по мне, лучше избавиться от всего этого. Ни к чему хранить сломанные вещи.
— Она принадлежала твоей жене? — спросила я, коснувшись фарфоровой вазы.
— Может быть, — коротко ответил он. — Не помню. У нее было полно безделушек.
Ричард ясно дал понять, что разговор ему неприятен, и лезть в душу я не собиралась. Но что же с ней все-таки случилось? Эта мысль не давала мне покоя, но я решила, что как-нибудь расспрошу об этом Маргарет.
— Ну, вот и все, — сказал он, когда мы спустились на первый этаж, в кабинет. — Теперь каждый уголок Фитфилд-Холла в твоем распоряжении.
— Но здесь нет ключей от подвала, — не то, чтобы я очень туда рвалась, но было немного странно, что никто не показал мне эту часть дома.
Ричард перемешал кочергой угли в камине и подбросил пару новых поленьев.
— Тебе там делать нечего, — сказал он, забивая табак в трубку. — Все давно прогнило, нуждается в ремонте, и находиться там попросту опасно.
— И все же я хочу его посмотреть.
Ричард пожал плечами и откинулся на спинку своего любимого глубокого кресла, обитого темно-зеленым бархатом.
— Хорошо. Если ты так этого хочешь, завтра я свожу тебя туда, договорились? Но ключи у меня не проси. Не хочу, чтобы ты что-нибудь себе сломала.
После ужина Ричард снова отбыл по делам и, воспользовавшись свободным временем, я решила провести его с Анной. Девочка по-прежнему относилась ко мне настороженно и, по возможности избегала, я же искренне хотела с ней подружиться.
Мы устроились в небольшой гостиной на втором этаже, и я велела служанкам принести яблочный чай и пирог с малиновым вареньем — излюбленное лакомство Анны.
— Ну, что прочитала на этой неделе? — спросила я, зная ее любовь к книгам.
Юная мисс Стенсбери вздохнула и протянула мне тонкую брошюрку в потрепанном кожаном переплете.
— «Житие святой Агаты», — прочитала я вслух и вернула книгу Анне. — Тебе нравится религиозная литература?
— Отец Федерик дал мне ее на прошлой неделе, — ответила она. — Он сказал, что все благочестивые девочки должны читать церковные книги.
По моему мнению это было не самым подходящим чтением для десятилетней девочки, учитывая то, в каких красках описывал автор казнь несчастной девушки, но я не стала ничего говорить по этому поводу и спросила о другом.
— И тебе понравилось? Что ты об этом думаешь?
Анна долила себе чаю, подула на чашку и осторожно сделала глоток.
— В этой книге нет ни слова о том, какой она была. Ну, я имею, в виду, настоящая Агата. Здесь говорится только о силе ее веры, о ее мучениях и казни, но ничего о ней самой. А я бы хотела знать, о чем она мечтала, чего боялась, и что привело ее в христианство.
Анна и прежде не казалась мне глупой, но после этих слов я была вынуждена признать, что малышка оказалась гораздо умнее. Хорошее качество, но слишком опасное для женщины в наше время.
— Только не говори об этом отцу Федерику, — серьезно сказала я. — Ты меня, поняла, Анна? Скажи, что тебе книга тебе очень понравилась и попроси еще что-нибудь почитать.
— Я знаю, как вести себя со священником! — неожиданно резко бросила она, но тут же опомнилась — простите, миледи, мне не следовало на вас кричать.
— Все в порядке, — я хоть и была удивлена, но не думала обижаться. — Просто переживаю за тебя. Как умная девочка ты наверняка знаешь, что не стоит показывать свой ум перед мужчинами. Особенно, если они служители церкви.
Взгляд Анны потеплел. Она вдруг хитро улыбнулась и утащив себе на тарелку кусок пирога, хитро посмотрела на меня.
— Поэтому вы всегда так разговариваете с отцом Федериком? Вы ему нравитесь, потому что он считает вас глупой, — добавила она и хихикнула.
— Вот пусть и дальше так считает, — подмигнула я. — Пусть считает нас дурочками. Но мы-то с тобой знаем, кто на самом деле дурак.
Местный настоятель не понравился мне с самого первого дня. Его предшественник тот, что обвенчал нас с виконтом, умер во сне спустя два дня, и уже к следующему вечеру приехал новый. Престарелый отец Уильям, добрый и начисто лишенный фанатизма, так или иначе, собирался уходить, чтобы провести оставшееся время в тишине и покое, так что епархия отправила к нам Федерика, как только получила письмо.
— Вы хорошая, миледи, — неожиданно сказала Анна. — Наверное, моя мама была такой же.
— Ты совсем ее не помнишь? — осторожно спросила я.
Девочка покачала головой:
— Нет. Она умерла, когда мне было два года. А отец почти никогда не говорит о ней.
Мне стало жаль Анну, а еще я увидела в ней себя — матушка умерла от потницы, когда мне не исполнилось и года, а через несколько лет не вернулся из Франции и отец. Что с ним случилось, и какая смерть настигла его на войне, мы с Эбигейл так и не узнали.
— Очень больно терять тех, кого любишь, — сказала я, прижимая ее к себе, и Анна неожиданно обняла меня в ответ. — Но жизнь продолжается, и, знаешь, — я посмотрела на нее, — это не такая уж и плохая штука. И, кстати, не хочешь завтра наведаться к Хоттонам? Все лучше, чем слушать скучные проповеди отца Федерика.
Анна посмотрела на меня и засмеялась.
========== Глава 7. Вопросы доверия ==========
Ричард сдержал обещание, и на следующий день, после завтрака, лично показал мне подвал. Помещение охватывало весь дом, и в отличие от чердака, не было захламлено. Парочка старых, шкафов и столов, несколько испорченных молью гобеленов и больше ничего. Лестницы, как и предупреждал Ричард, прогнили, и ступеньки угрожающе скрипели, стоило только опустить на них ногу.
— Теперь ты понимаешь, почему лучше не соваться сюда? — спросил он, глядя в потолок, с которого капала вода.
Где-то между стен послышалась возня, и я брезгливо поежилась. С наступлением холодов нам пришлось отражать нашествие крыс, лезущих в дом в поисках пищи и тепла.
— Следующим летом хочу заняться всем этим. Давно пора привести его в порядок. Но материалы для строительства стоят немало.
— Древесину можно выписать из Уилтшира, она качественнее, и даже с доставкой сюда это выйдет в меньшую сумму.
Ричард удивленно посмотрел на меня. Наверняка не ожидал, что я разбираюсь в таких вопросах, и уж тем более, буду давать ему советы.
— Не знал, что ты в этом смыслишь, — в его голосе, тем не менее, прозвучало уважение.
Откровенно говоря, в строительстве я не разбиралась, но помнила, как Эбигейл заказывала дерево в Уилтшире, а экономить деньги без ущерба качеству тетушка умела. Но Ричарду об этом знать необязательно.
— Немного, — я улыбнулась.
Этим же днем мы собирались ехать к Хоттонам. В Лондоне светские визиты чаще утомляли меня, чем приносили удовольствие, но, оказавшись вдали от света, я с удивлением для себя обнаружила, что скучаю по ним. К тому же мы с Магдален неплохо поладили, она казалась мне умной и приятной собеседницей. Немного простоватой, что при дворе неизменно вызвало бы насмешки, но доброй и отзывчивой. В Уайтхолле все прикрывались масками, стремились «казаться», нежели «быть», и, следуя правилам выживания, я принимала правила игры. У меня не было подруг, и я никому никогда не рассказывала о своих истинных чувствах, но мне всегда хотелось иметь настоящего друга. Несбыточная мечта, если живешь при дворе.
Имение Хоттонов находилось в тридцати милях от Фитфилд-Холла, и по заснеженным дорогам это занимало около четырех часов пути. Ехать решено было в экипаже — тракт частично пролегал через пустоши, и на открытой местности нас продуло бы насквозь, будь мы верхом.
Картина, открывавшаяся из окна кареты выглядела унылой — выпавший прошлой ночью снег растаял уже к вечеру того же дня, а наутро его сменил зябкий дождь. Было холодно, дул ветер, и даже утепленные стены экипажа почти не спасали. Анна с ногами забралась на скамью, покрепче закуталась в накидку и прижалась поближе к Мэгги, с которой неплохо поладила. Мы ехали уже порядка трех часов, и подогретое вино со специями, которое нам дала с собой Маргарет, подходило к концу.
— Летом тебе тут понравится больше, — сказал Ричард, очевидно, без труда прочитав мои мысли.
Он, вне всякого сомнения, был сильно привязан к здешним местам, это чувствовалось в его голосе и читалось в глазах. Я смотрела на виконта, пытаясь вообразить его в другой обстановке, но не могла. Он был северянином от ногтей до кончиков волос — суровый и диковатый, как природа вокруг, но вместе с тем не лишенный притягательности — мрачноватой, но по-своему красивой. Север был в его крови. Уже тогда я понимала, что коль скоро судьба занесла меня в эти земли, мне придется стать северянкой. Столичная жизнь осталась позади, и нужно смириться, что возврата к прошлому не будет. Я не ощущала себя несчастной, во всяком случае пока, но, глядя вокруг, сознавала, что была здесь чужой. Маргарет относилась ко мне с теплотой, Ричард был добр, и даже диковатая Анна, кажется, смирилась, но вместе с тем, никто из них не доверял мне. Ровно как и я сама не знала, могу ли довериться кому-то из них.
В имение мы приехали уже затемно. Хоттон-Мэнор стоял посреди пустоши, и на фоне стремительно чернеющего неба смотрелся внушительно. Внушительно — именно это слово как нельзя лучше описывало все, что находилось в этих краях. Давным-давно, когда я была еще ребенком, отец часто рассказывал мне о Севере, в том числе и о местных замках — грубо построенных и воинственных, но не лишенных очарования.
Хоттон-Мэнор почти не уступал размерами Фитфилд-Холлу и внешне очень походил на него, но укреплен был получше, и на въезде нас встретили крепостные стены и ворота с подъемной решеткой.
Как рассказал мне Ричард, особняк построили еще при короле Иоанне Безземельном, а в те времена здесь частенько случались набеги шотландцев.
— Не бойся, теперь они ведут себя поспокойнее, — улыбнулся Ричард, — да и не так уж страшны, как их малюют.
— Мистер МакГрегор однажды гостил у нас с родичами из своего клана, — с сияющими от восторга глазами поведала Анна. — А его жена, леди Нормэнна лучше любого солдата обращается с секирой. Она и меня обещала научить, когда подрасту. Ах, как бы хотела я быть шотландкой! Они сами выбирают себе мужей или могут вообще не выходить замуж.
— Довольно, Анна, — резко одернул Ричард. — Ты не шотландка, и не леди Нормэнна.
Анна притихла. Ричард, вне всякого сомнения, любил дочь, но на мой взгляд был несправедливо строг к ней, а я еще я видела, что она боялась его.
— Тебе еще рано думать о замужестве, — поспешила я сгладить нарастающий конфликт.
Вильгельм и Магдален встретили нас, как только сторож открыл ворота. Рядом с грозной железной решеткой старый привратник смотрелся комично, и я даже не была уверена, что он умеет обращаться с оружием. В прошлые времена Хоттон-Мэнор, возможно, и был несокрушимой громадиной, но сейчас хранил лишь следы ушедшего величия. За крепостными стенами оказался обычный особняк — конечно, гораздо больше тех, что строили в Лондоне, но назвать его замком было нельзя.
— Рад, что ты наконец выбрался, — Вильгельм похлопал Ричарда по плечу, — да и вам, Элизабет будет полезно сменить обстановку, — он с улыбкой посмотрел на меня. А Магдален нужна подруга.
— В Нортумберленде слишком много земли и слишком мало людей, — рассмеялась она.
— Но это наша земля, — серьезно сказал Хоттон. — И мы любим ее. — Поймав мой взгляд, он снова улыбнулся. — Возможно, мы покажемся вам диковатыми, миссис Стенсбери, но вы не бойтесь.
— Вы не кажетесь мне дикими, — честно ответила я, все больше проникаясь симпатией к этой чете. — В детстве отец много рассказывал мне о Севере, и людях, которые здесь живут. А теперь я убедилась, что он был прав.
Мне искренне хотелось подружиться с этими людьми. В них не было столичной напыщенности и высокомерия, к которым я сталкивалась всю сознательную жизнь. Придворные «сливки» наверняка сочли бы деревенщинами, именно так называла северян моя знакомая Алиенора Брендон, одна из фрейлин Джейн Грей, а после казни «девятидневной королевы» ставшая камеристкой Марии Тюдор.
— Ну, что же мы здесь стоим, — опомнилась Магдален. — Так и замерзнуть недолго. Идемте скорее в дом, ужин уже подан.
Я была немало удивлена, увидев за столом нескольких представителей шотландского клана, жившего в ста милях от нас. Тетушка Эбигейл обожала рассказы о шотландцах и частенько пугала ими нас с Джорджем, не скупясь на подробности их зверств. В ее историях они выходили кровожадными дикарями, убивающими всех без разбора и похищающими англичанок для того, чтобы сделать их своими наложницами.