— Ройс, да?
— Лиз, убери ногу и дай мне закрыть эту чертову дверь, — рявкнул он.
Кто бы ни был там впереди, я не собиралась оставлять его здесь, как и еще раз становиться вдовой. Во всяком случае, не так скоро.
— У тебя, черт возьми, маленькая дочь, Ричард Стенсбери! — крикнула я. — Хотя бы о ней подумай.
Он открыл рот, но ответить он не успел — сзади вырос укутанный в черное силуэт, и в следующий миг раздался глухой удар. Злость в глазах сменилась болью.
— Назад! — Ричард толкнул меня в грудь и рывком захлопнул дверцу.
От удара я налетела на Мэгги, и мы рухнули на пол.
— Пошла! — закричал Джоэл.
Карету сильно тряхнуло, но мне все же удалось подняться и выглянуть в окно. Ричард лежал на снегу, а над ним стоял одетый в черное незнакомец. Фрэнсиса не было видно.
Лошади прибавляли ходу, и было слышно, как хлыст рассекает воздух.
— Мисс Элизабет! — в ужасе закричала Мэгги. — Что вы делаете?
«Возможно, самую большую глупость в жизни», пронеслось в голове. «И самую последнюю». Распахнув дверь, я выпрыгнула наружу.
Тонкий слой снега несколько смягчил падение, но колени и ладони я все равно отбила. Кубарем покатилась с дороги на обочину, ломая сухие ветки.
— Леди Стенсбери! — невесть откуда появился Фрэнсис и поднял меня на ноги. — Господи Всемогущий, что же вы такое творите?! Оставайтесь здесь! — он посадил меня в снег, а сам побежал на помощь Ричарду.
Но я не для того рисковала переломать себе кости, чтобы стоять на обочине, молча наблюдая за тем, как убивают моего мужа.
— Да что вы за… — ругнулся Фрэнсис, но в следующую секунду осекся. — Откуда это у вас?!
— Подарок покойного баронета, — дрожащие пальцы вдруг обрели твердость. — И стреляю я метко. Особенно в упор.
Ричард тем временем поднялся на ноги и теперь стоял напротив незнакомца в черном. Они повернулись в нашу сторону.
— Пуля быстрее ножа, сэр, — от страха меня всю трясло, но ноги несли вперед. — Опустите ваше оружие.
— Уходи отсюда, Лиз, — потребовал Ричард.
Незнакомец сбросил капюшон, и я получила возможность разглядеть его лицо. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять, но жидкие светлые волосы уже расчертила ранняя седина. Узкое, вытянутое лицо и бледно-серые, почти прозрачные глаза, вкупе с нездоровым цветом делали его похожим на призрака.
— Послушайте вашего мужа, миледи, — голос у него был хриплый, надорванный. — Я пришел не за вами.
— Вы Ройс? — спросила я, не опуская мушкета.
— Так, значит, Стенсбери уже рассказал вам обо мне, — он повернулся к Ричарду. — Вот уж не думал.
Ричард мог бы воспользоваться секундой и нанести удар, но не сделал этого, хотя рука его сжимала клинок. Что же здесь происходит?
За спиной раздались шаги, и лишь каким-то чудом я сумела увернуться от пары рук, намеревавшихся схватить меня за плечи. Споткнулась о ветку и упала наземь.
— Не подходите!
Рядом, взирая сверху вниз, стоял еще один незнакомец, вооруженный коротким двуручным мечом.
— Не делайте глупостей, миледи. Отдайте мушкет. — Он шагнул в мою сторону и вытянул коренастую руку с короткими узловатыми пальцами.
— Приблизитесь еще хоть на фут и, клянусь Богом, выстрелю. — Я неуклюже попятилась назад.
— Не думаю, леди.
Я зажмурилась нажала курок. Слова насчет меткости были враньем, но пуля, просвистевшая рядом с ухом, изрядно напугала здоровяка. А дальше… Все развивалось слишком быстро. Ударом в грудь Ричард отшвырнул Ройса и подбежал ко мне, закрывая собой от второго незнакомца. Тут же подоспели Фрэнсис и Джоэл. Завязалась драка.
— Идемте же отсюда! Прячьтесь! — подбежавшая сзади Мэгги схватила меня за капюшон и потащила с дороги в кусты.
Четверо катались по земле, взвихрив вокруг себя облако снега и нанося друг другу беспорядочные удары. Ричард повалил здоровяка на спину и несколько раз ударил кулаком по лицу. Отошел в сторону, переводя дыхание, и затем осмотрелся. Наши взгляды встретились. Было совершенно понятно, что дома меня не ждало ничего хорошего, ну и пусть, зато я…
— Сзади!
Слишком поздно. Напавший со спины Ройс ударил его ножом, и Ричард, болезненно охнув, упал на колени. Из-за набившегося внутрь снега порох в мушкете отсырел — раз за разом я отчаянно нажимала курок, но ничего не происходило, а Мэгги по-прежнему держала меня за воротник, не давая броситься на дорогу.
— Пусти меня! — я оттолкнула ее и вырвалась. — Стойте! Не делайте этого! Прошу, не надо!
Ройс замер и посмотрел на меня. Лицо его выражало совершенное отчаяние.
— Уходите, миледи. Не стоит вам на это смотреть.
Меньше всего он сейчас походил на разбойника, но, как бы там ни было, был преисполнен желания убить. Но больше всего поражало другое — Ричард, гораздо более сильный физически, почти не сопротивлялся, хотя мог уложить его одной левой.
— Я должен это сделать, — голос Ройса дрожал, а в глазах блестели слезы. — За мою сестру. Его жену. Жену, которую ты убил! — закричал он с ненавистью и разрыдался.
«Жену, которую ты убил». Эти четыре слова обрушились на меня ударом молота. Воздух вокруг точно застыл. Я посмотрела на Ричарда с безумной надеждой увидеть опровержение страшному заявлению, но к моему ужасу он не отвел взгляд и лишь тяжело вздохнул.
— Это правда, Элизабет. Я убил ее.
— И ты заплатишь за это, Стенсбери, — Ройс занес над ним кинжал.
— Нет! — закричал Джоэл за его спиной.
Ройс обернулся и тут же упал, сраженный ударом в челюсть. Тотчас подоспел Фрэнсис и вдвоем они скрутили Ройса и связали ему руки.
— Ступайте в карету, миледи, — выдохнул кучер. — Джоэл, присмотри за ними, а я поеду за констеблем.
Мэгги взяла меня под руку и потащила к карете. Напоследок я обернулась и встретила печальный взгляд карих глаз моего мужа. Мужа-убийцы.
***
Уже через пару часов Ройса и его подельника отвезли в ближайшую деревню, где их обоих заключили под стражу. Все это я узнала от вернувшегося Фрэнсиса — уставшего и злого как тысяча чертей. Вместе с ним приехал и Ричард; местный врач обработал его рану и наложил повязку. Маргарет увела брата на второй этаж, а мне велела спуститься в столовую и ждать ее там.
— Еще вина, миледи? — робко поинтересовалась кухарка и, не дожидаясь ответа, поставила передо мной полный до краев кубок. Кажется, третий по счету.
— Спасибо, — поблагодарила я и сделала большой глоток, но не почувствовала ни вкуса, ни хмеля.
В коридоре раздались приближающиеся шаги, и вошла Маргарет.
— Оставь нас, Берта, — коротко велела она.
Служанка поклонилась и бесшумно исчезла. Маргарет обошла стол, медленно отодвинула один из стульев и села напротив. Пальцы у нее дрожали, что было удивительно, ибо с первого дня нашего знакомства она показалась мне женщиной уверенной и спокойной.
— Как он? — я сделала еще один глоток.
— С ним все будет хорошо, — Маргарет немного расслабилась. Она, очевидно, ждала, что я накинусь на нее с обвинениями. — Рана неглубокая, быстро заживет.
Снова повисло молчание. Я не знала сказать, голова разрывалась от мыслей. Он убил свою жену. Ричард. Убил. Жену. Каким бы мрачным ни показался он мне с самого начала, я не могла предположить подобное. Как такое возможно?
— Я знаю, что сказал тебе Ройс, — продолжила Маргарет, — но все не совсем так. Ричард отчасти виновен в смерти Арабеллы, — вздохнула она, — что верно, то верно, но мой брат не убивал ее.
Говоря это, она смотрела мне в глаза, но я уже не знала, во что верить. Маргарет очень любила Ричарда и, возможно, пыталась его оправдать, но, может, и мне не стоит делать поспешных выводов?
— Что с ней произошло?
— Тебе будет лучше поговорить об этом с Ричардом. Можешь, зайти к нему прямо сейчас. Он не спит.
Не сказать, чтобы в тот момент я была готова к разговору, но знала и то, что не найду покоя, покуда не выясню правду.
— Хорошо. Я поговорю с ним.
========== Глава 9. Исповедь ==========
Поднимаясь по лестнице, я неосознанно замедляла шаг, хотя все внутри меня рвалось вперед. Неведение было невыносимым, я лихорадочно строила догадки, но собрать воедино растрепанные мысли не удавалось. У двери в нашу супружескую спальню я остановилась. Я не знала, какие открытия ждут меня там. Хотела постучать, но в последний момент передумала и тихонько вошла.
На прикроватной тумбочке тускло горела масляная лампа, выхватывая из темноты очертания кровати и Ричарда на ней. Еще не стемнело, но шторы в комнате были наглухо задернуты, отчего создавалось впечатление, что стояла глубокая ночь. Стараясь не создавать лишнего шума, я направилась к постели, но он услышал мои шаги и повернулся.
— Элизабет?
Я подошла к кровати и осторожно присела на край. Ричард был бледен, на лбу выступила испарина и, судя по всему, его одолевала лихорадка. Жалость кольнула мне сердце, но в следующий миг я снова вспомнила слова Ройса.
— Ты имеешь полное право презирать меня, — вздохнул он, увидев резкую смену эмоций в моем лице.
— Я не презираю тебя, Ричард. Но мне страшно.
Он хотел было коснуться моей руки, но, поймав взгляд, остановился.
— Прости меня. Я хотел рассказать тебе, но позже. Не знал, с чего начать такой разговор.
— Маргарет говорит, ты не убивал ее, — я взглянула на него с надеждой увидеть в глазах подтверждение, но он лишь помрачнел.
— Она слишком добра, и слишком любит меня.
Сердце заколотило по ребрам. Неужели, это правда? Я смотрела на него, но не видела убийцу. Ричард просто не мог быть им. Или мог?..
— Что произошло с Арабеллой?
Он вздрогнул, точно это имя причиняло ему физическую боль.
— Она умерла. Покончила с собой.
— Так… значит, ты все-таки не убивал ее? — мне немного полегчало, хотя я и догадывалась, что услышу дальше.
— Я не делал этого своими руками, но она лишила себя жизни по моей вине. Я был жесток с ней.
— Жесток? — переспросила я. — В каком именно смысле? Ты изменял ей, поднимал на нее руку?
Тетушка Эбигейл не раз говорила, что почти все мужья колотят своих жен: богачи и бедняки, ремесленники и герцоги, аристократы и безродные пьяницы. Но покойный баронет Лесли никогда не применял ко мне физическую силу, и Эбигейл не уставала повторять о том, как мне повезло, а, значит, грех жаловаться на все остальное.
— Один раз я отвесил ей пощечину, — признался Ричард.
— За что?
— Я узнал, что она изменяла мне с одним шотландцем. Много раз. Они были любовниками. — Ричард вздохнул. — Ходили слухи, но я долгое время не верил, а потом однажды застукал их. — Он замолчал. У меня было много вопросов, но чутье подсказывало, что сейчас лучше молчать и дать ему возможность выговориться самому. — Шотландцу я сломал нос и пару ребер, а Арабелле, — Ричард с трудом выговорил ее имя, — отвесил пощечину, запер в комнате, а через несколько дней отправил в монастырь за сто верст от Фитфилд-Холла. — Он вздохнул. — Я сказал ей, что ее насильно постригут в монахини и оставят в обители до конца дней, хотя не собирался воплощать это в жизнь. Я был очень зол и хотел наказать ее. Думал оставить ее там на год, а после оформить развод и отправить на все четыре стороны, да хоть к тому же шотландцу, чтоб ему провалиться. Но спустя четыре месяца рассудок Арабеллы не выдержал. Она наложила на себя руки. Повесилась в своей келье.
В спальне воцарилась тишина. Не могу сказать, что была рада слышать это, но у меня отлегло от сердца. Ричард говорил правду, я видела это в его глазах. Конечно, я осуждала его, но с другой стороны… Вряд ли он мог предположить, что жена покончит с собой, иначе не заточил бы ее в монастыре.
— Ты любил ее?
— Я был очарован ей. Мы познакомились, когда ей едва исполнилось семнадцать. Арабелла была сиротой, и воспитанием занималась дальняя родственница. Обстановка в их доме строгостью не отличалась, и на момент нашей встречи Арабелла уже лишилась невинности с каким-то мальчишкой-слугой, но меня это не смущало. Я потерял от нее голову, и уже через месяц мы обручились.
Ричард смотрел в пустоту, погруженный в собственные воспоминания, и было совершенно ясно, он испытывал к покойной жене сильные чувства. К удивлению, я почувствовала укол ревности.
— Страсть к ней захватила меня с головой, я не видел ничего вокруг, не придавал значения тому, что она флиртовала с другими мужчинами, мне даже нравилось, когда они смотрели на нее с вожделением, я чувствовал себя победителем, это льстило мне. Но потом страсть угасла, а Арабелла продолжала требовать моего внимания, ей нравились дорогие подарки, и она обижалась, если не получала желаемого. Мы стали часто ссориться, но потом родилась Анна, и все вроде бы наладилось. Но я уже не испытывал к ней прежних чувств, это был пожар, который вспыхивает от одной искры, но быстро догорает. — Ричард приподнялся и, морщась от боли, сел. — Я отдалился от нее, а ей было нужно восхищение и обожание. Закономерно, что она стала искать его на стороне.
Я не знала, что сказать. При дворе было много женщин, подобных Арабелле, я не считала их дурными, но и походить на них не хотела. Конечно, мне также нравилось мужское внимание, и я любила красивые вещи, но долгие годы экономии после смерти отца научили меня обходиться без материальных благ. Эбигейл не скрывала, что больше любит родного сына, но три раза в год, на Рождество, Пасху и день рождения я получала от нее подарки: отрезы тканей на платья, жемчуг, духи или изящные туфельки. Завидовала ли я тем, кому повезло больше? Однозначно, да. Презирала ли? Нет. Поэтому, и Арабеллу судить не спешила.
— Но если ты не любил ее, то почему просто не развелся?
— Я был зол и чувствовал себя униженным, — признался Ричард. — Мне хотелось проучить ее. Собирался оставить ее там на год, а то и меньше. Но Арабелле сказал, что ее постригут в монахини. — Он закрыл глаза. — Если бы я только знал, что все обернется вот так…
Ричард опустил голову, не решаясь посмотреть в мою сторону. А я не могла разобраться в собственных чувствах. Можно понять, почему он отправил ее в монастырь, но это все равно было жестоко, хотя и совершенно обычно для нашего времени. Многие мужчины избавлялись таким образом от надоевших жен под предолгом заботы о «спасении их душ и искупления грехов», но в действительности это был законный способ отправить наскучившую супругу с глаз долой.
— Ну, вот. — Ричард наконец посмотрел на меня. — Теперь ты все знаешь.
— Не мне тебя судить. Но я благодарна тебе за то, что ты рассказал все без утайки. А сейчас постарайся поспать. Тебе нужно отдохнуть. Завтра утром я поменяю тебе повязку. Спокойной ночи.
Я встала с кровати и направилась к двери, спиной чувствуя его пристальный взгляд.
— Лиз, — окликнул он, когда мои пальцы уже поворачивали ручку. Я обернулась. — Анна ничего это не знает.
— Хорошо. Я поняла тебя.
***
Через пару недель он уже почти полностью оправился. Все это время я, как и полагается супруге, выхаживала его: меняла и стирала бинты, обрабатывала рану и смешивала мази. Покойный баронет страдал незаживающими язвами на ноге, говорят, что такой же недуг одолевал короля Генриха, и что это отчасти стало причиной его смерти. Вид крови меня не пугал, к тому же рана Ричарда была несерьезной, мне доводилось видеть и похуже. Перевязки тоже давались легко — дочь моего первого мужа, леди Джейн, которая была старше меня на четыре года, научила их делать.
Воскресным утром заглянул старый доктор. Осмотрев рану, он удовлетворенно кивнул и в этот же день снял швы.
— У вас очень умелые руки, миледи, — похвалил он с улыбкой. — Продолжайте накладывать мазь и повязки, пока не заживет окончательно.
Доктора ждали и другие дела, поэтому задерживаться на бокал вина, который я ему предложила, он не стал и, извинившись, ушел.
— Спасибо тебе, — Ричард накрыл мою руку своей.
Мы мало разговаривали за это время. Первые дни его мучила лихорадка, а потом на меня обрушились и другие дела. Близилось Рождество, и в Фитфилд-Холле ждали гостей, в частности Эбигейл с сыном, которые уже были на пути сюда.