С утра Майк, до отвращения бодрый и благодушный, уходит в библиотеку, а Джон, так и не сомкнувший ночью глаз, остается один. Возвращение в недавнее прошлое дается тяжело. Чтобы продолжить жизнь в заданном темпе и тональности, нужно найти силы. Джон выбирается из постели и как есть, босиком и в пижаме, открывает шкаф. Там, на самом дне дешевой клеенчатой сумки лежит футляр, который он не открывал с ТОГО САМОГО ДНЯ. Выпускной концерт помнится отчетливо, до мельчайших подробностей, словно документальное кино, которое кто-то помимо его воли загрузил в мозг без права удаления. Джон старается забыть про это кино, он никогда не пересматривает его, но картинки сами по себе всплывают непроизвольной ассоциацией с самыми неожиданными вещами, причиняя боль. Зачем сейчас ворошить прошлое? Джон не знает, но достает потертый футляр, бережно проводя дрожащими пальцами по теплой шероховатой поверхности. Он помнит каждую трещинку и каждую царапину, сломанную застежку и облупившийся угол. Сердце заходится безумным перестуком, когда он открывает его и некоторое время глядит на сиротливо разобранный кларнет, напоминающий выброшенного на берег огромного кита, грациозного и сильного когда-то, исторгающего красивые звуки при должном обращении. Кларнет понимал маленького Джона, как никто, сердился и злился вместе с ним, плакал и радовался, а Джон отказался от него. Зачем он взял его с собой, когда уехал в Лондон? Ведь решил же твердо забыть о кларнете, но вот он, здесь, в одной с Джоном комнате, глядит укоризненно в немом обидном недоумении – почему мы не вместе? Джон касается подушечками пальцев гладкой поверхности, металлических клавиш … Отчего он вдруг вспомнил о нем? Ведь пять лет не вспоминал. «Брамс. Соната для кларнета и фортепиано номер один фа-минор», - всплывает в голове низкий голос. Вот почему вспомнил – не он сам, ему напомнили. Напомнил. Шерлок Холмс. Джон слабо улыбается –это произведение он готовил для выпускного концерта. Тренировался как проклятый, именно тогда взялась эта дурная привычка пальцами обеих рук на гладкой поверхности отыгрывать Брамса. Даже сейчас, непроизвольно, в минуты волнения или ожидания, не отдавая отчета мозгу, пальцы сами отстукивают сложную мелодию. Джон мучительно долго заставляет себя закрыть футляр, так и не достав кларнет. Слишком все это больно. Прошлое должно остаться в прошлом. Джон щелкает сломанным замком, убирает подальше, на дно сумки футляр, а сумку задвигает в самый темный угол шкафа. Слава богу, обошлось без приступа паники. Главное - не вспоминать. Начинается новый день. Ему нужно привести себя в порядок и отправиться на учебу. Он должен добиться поставленной цели, он не имеет права подвести тех, кто в него верил. Никаких чувств, страстей и романов, даже дружбы он больше не хочет, вполне достаточно доброжелательного и слегка отстраненного Майка в качестве соседа по комнате, чтобы не было больно терять. И конечно же, никакого Шерлока Холмса, разбивающей сердца и рушащей репутации сучки. Джон морщится, ему неприятно это слово – даже про себя он не может позволить себе так назвать давешнего красавчика. Будильник в телефоне начинает пронзительно трезвонить, и Джон вздыхает – пора на занятия. Начинается новый день.
Решение забыть о Шерлоке Холмсе проваливается на следующий же день, когда Джон видит у расписания его высокую фигуру в черном костюме и экстравагантном пальто. На миг Джон зависает, разглядывая с жадным любопытством, удивляясь, почему раньше не замечал его. Ведь они учатся в одном университете, у них наверняка даже некоторые предметы общие. Разве возможно пройти мимо такой красоты и не заметить?
- О, нет, только не этот взгляд, - голос Майка выводит Джона из эстетического ступора.
- О чем ты? – защищается Джон, чувствуя, как уши опять предательски алеют.
- Этот влюбленный взгляд, - поясняет Майк, - я видел его неоднократно. Молли. Молли Хупер точно так же на него смотрела, а потом рыдала у меня на плече. Он разбивает сердца, помнишь?
- Я вовсе не влюблен, - бурчит Джон, - тебе показалось. А кто такая Молли?
Майк смотрит на него так, будто хочет сказать: «Я вижу тебя насквозь, меня не проведешь». Они идут на лекцию, и Майк вещает, как настоящий гуру, прокладывая им дорогу в человеческом море, словно ледокол среди льдов и айсбергов:
- Такие, как он, разбивают сердца. Конкретно он разбивает сердца. Молли Хупер – милая, добрая и безотказная Молли Хупер, выпустившаяся в прошлом году. Она сейчас работает в Бартсе помощником патологоанатома. Она была влюблена в Холмса до безумия. Точно так же смотрела, как ты только что. Делала для него все. Он вертел ею, помыкал, использовал, а потом она рыдала у меня на плече.
- Он ее бросил? – осторожно интересуется Джон.
- Скорее всего, - кивает Майк. – Но при этом продолжает таскаться к ней в морг, а она продолжает делать все, что он ей велит. Это зависимость. Знаешь, что зависимость – добровольное рабство? Что может быть хуже рабства?
Джон не знает, и соглашается с Майком. Ему искренне жалко бедную Молли Хупер.
- Себастьян Уилкс, - говорит Мэри в столовой. – Холмс выбросил его, как тряпку. Попользовался и выставил из своей жизни.
Они вчетвером сидят за столиком в студенческой столовой. Джон вяло ест картофель фри, Майк методично уничтожает уже второй сэндвич, Жанин ковыряется в салате, а Мэри тянет через соломинку холодный чай.
- Я знаю, что говорю. Тогда много слухов ходило. Они дружили со школы, их семьи дружили. Они попали в один институт и естественно стали соседями по комнате. Себастьян был влюблен в него, это же очевидно. Бегал за ним, в рот ему заглядывал. А тот вел себя как принцесса, это не хочу, то не хочу, сам не знаю, что хочу. А потом что-то между ними случилось, и Холмс просто выставил его за дверь. Себастьян даже не закончил курс. Я видела, как он уезжал – на него было жалко смотреть. Потерянный, разбитый… Это было настоящее бегство. Он восстановился потом на курс младше, но Холмса до сих пор обходит за километр. Они даже не здороваются. Родители сняли квартиру в Лондоне, лишь бы их дорогой Шерлок ни в чем не нуждался. Теперь эта примадонна появляется на занятиях изредка, доводит преподавателей до белого каления, умничает, унижает и опять пропадает надолго. Не понимаю, почему его терпят? – Мэри возмущенно трясет коротко стриженными осветленными волосами. – Почему до сих пор не отчислили?
- Он гений, - пожимает плечами Майк. – Гению все прощается. Кроме того, его родители состоятельные люди, много жертвуют на университет. Терять такого студента себе дороже.
- Ой, я вас умоляю, - подает голос Жанин, - можно подумать, все дело в деньгах. Вы знаете, кто его братец?
- Но ведь доподлинно не известно, что там у них произошло, - робко подает голос Джон. – Возможно, виноват как раз тот самый Уилкс, а вовсе не… - почему-то произнести вслух это имя трудно.
- Себастьян милый и дружелюбный, - возражает Мэри, - а Холмс – невыносимо заносчивый засранец. Кто из этих двоих может быть виноватым, по-моему, очевидно, - отрезает она довольно категорично, и Джон предпочитает не спорить.
В конце концов, ему не должно быть никакого дела до бессердечности Шерлока Холмса, он же решил – никаких чувств.
- Ирен Адлер, тоже изучает химию, - заявляет Жанин, когда они идут после занятий в общежитие. – У них был роман. Ты видел ее в клубе, такая интересная, в черном платье. Они танцевали вместе. Правда, красивая пара? – Джон кивает, вынужденно соглашаясь. – Они везде ходили вместе. Ему завидовала вся мужская половина нашего курса – еще бы, отхватил такую красотку.
- Почему роман был? – удивляется Джон. – Они же были вместе в клубе. Танцевали. Обнимались.
Жанин одаривает Джона презрительным взглядом:
- Потому что был. Я точно знаю. Мы с Ирен подруги, знаешь ли.
- У нее нет подруг, - возражает Майк, - она сама по себе.
- Мы общаемся иногда, - идет на компромисс Жанин. – Она мне рассказывала. С Холмсом просто невозможно ужиться. Он - тиран. Даже Ирен, настоящий ангел, не смогла выдержать его. Она познакомилась с Рональдом Адером, милым юношей из хорошей состоятельной семьи, и бросила Холмса. Конечно, он был в гневе. Ирен и Рональд собирались объявить о помолвке, когда Холмс заявился на закрытую вечеринку и устроил скандал. Он облил Ирен грязью перед ее женихом. Наговорил про нее всяких гадостей. И что она - лесбиянка, которая встречается с какой-то девицей, и что она - любительница БДСМ-игр, и что ее знают в каком-то вип-борделе как дорогую проститутку, в общем расстроил помолвку. Ирен была разбита.
- О, - Джон теряется, - это ужасный поступок. Какая мстительность! – в его голове образ Шерлока Холмса из клуба совершенно не вяжется с тем, который рисуют друзья.
- Безусловно он мстителен, - кивает Жанин. – Ирен много чего рассказывала, но вы понимаете, я не могу предать ее доверия и пойти болтать об этом на каждом шагу…
- Я видел, как он ее бил, - заявляет Майк. – Собственными глазами видел. Ирен, конечно, не ангел, дорогая, - он примиряюще улыбается Жанин, - но поднять руку на женщину – так может поступить только настоящий негодяй.
- Он ее бил? – Джон не может в такое поверить.
- Да, - подтверждает Майк, - он дал ей пощечину. Они разговаривали тихо, я проходил мимо и не слышал, о чем, а потом Холмс ни с того ни с сего дал ей пощечину. Развернулся и ушел. Даже не извинился. Мне кажется, он склонен к агрессии. В его поведении я иногда вижу некоторые психические отклонения… В маниакальной фазе он просто фурия…
Джон подавленно молчит, более не участвуя в разговоре. В общем, он должен бы радоваться, что человек, от которого благоразумно решил держаться подальше, оказался негодяем и подлецом, но почему-то радости нет. Только сожаление и легкий налет недоверия к словам друзей. Джон не столь легковерен, чтобы бездоказательно принимать обвинения такого серьезного характера. И Ирен могла приврать, и Жанин преувеличить. Вот только пощечина… По мнению Джона, это уже серьезно. И если у Шерлока Холмса не было весомого повода, хотя… Какой повод может быть весомым в столь щекотливом вопросе? В личном кодексе Джона Ватсона девушку бить нельзя ни при каких обстоятельствах. Как же все запутано с этим парнем.
Через день, на лекции по фармакологии, Жанин торжествующе взглянув на Джона, машет кому-то рукой. Джон с любопытством наблюдает за тем, как к ним подходит та самая Ирен Адлер, о которой шел разговор. Жанин явно неспроста позвала ее, сейчас будет показательное представление для одного единственного зрителя, Джона Ватсона, чтобы доказать ему, насколько она была права. Ирен садится рядом, чмокает Жанин в щеку, небрежно здоровается с Майком и Мэри, бросая на Джона вопросительный взгляд.
- Джон Ватсон, сосед Майка, перевелся к нам из Эдинбурга, - представляет его Жанин, и Джон готов увидеть на красивом лице презрительную гримасу, однако Ирен лишь мило улыбается.
- Скажи, ты опять с Холмсом? – интересуется Жанин. – Мы видели вас вместе в клубе. Отлично смотритесь, кстати.
Ирен загадочно улыбается:
- Все может быть.
- Господи, - искренне возмущается Жанин, - он же так тебя подставил. Неужели ты все забыла и простила?
Ирен усмехается:
- Я никогда и ничего не забываю. Просто мы с ним очень похожи. Ты же знаешь, я та еще стерва… - Джон прикипает взглядом к ее накрашенным красным лаком аккуратным острым ноготкам.
- Наговариваешь на себя, - неодобрительно качает головой Жанин.
- Не более чем всегда, - Ирен перестает улыбаться. – Я подготовлена к Холмсу, знаю его хорошо, мы действительно похожи. Плохая девочка для плохого мальчика, а вот хорошим девочкам и мальчикам, - тут Ирен выразительно смотрит на Джона, вгоняя его в краску, - стоит держаться от него подальше, - она совсем перестает улыбаться. – Он страшный человек, - произносит она, пристально глядя на Джона, и тому кажется, что его видят насквозь – неприятное ощущение, будто находиться под рентгеном.
Не желая продолжать разговор, Джон просто отворачивается, не в силах вынести этот пронизывающий взгляд. Ирен ему не нравится, и он не может понять отчего: оттого ли, что говорила плохо о Шерлоке Холмсе, либо это просто личная неприязнь. Джон считает себя интуитивом, чувство другого человека у него формируется где-то в подкорке, минуя мозг. Так вот, к Шерлоку Холмсу подсознание ничего плохого не чувствует, а Ирен Адлер очевидно не нравится. Но, возможно, это просто банальная ревность к девушке понравившегося парня. Джон не хочет разбираться в своих запутанных чувствах, потому что хочет эти чувства вытравить. Они явно нежеланные гости в голове и сердце. Джон почти забывает о сидящей где-то рядом Ирен, мило болтающей с Жанин, когда в лекционный зал входит Шерлок Холмс. Джон узнает его высокую фигуру в идеальном костюме и странном пальто нараспашку сразу и уже не может отвести глаз. Шерлок Холмс останавливается на авансцене, окидывая зал взглядом Наполеона перед Ватерлоо, оценивая слабые и сильные стороны противника и расстановку войск. Взгляд скользит по рядам, не задерживаясь ни на ком, а затем на лицо набегает гримаса недовольства, которая почти сразу пропадает. Он разворачивается резко, эффектно взметнув полами пальто, и занимает место в первом ряду.
- Легок на помине, - где-то рядом вздыхает Жанин.
- Давненько он не радовал нас своим присутствием, - ухмыляется Майк.
Джон забывает, как дышать. Он утыкается взглядом в тетрадь, но то и дело отвлекается на жгучие кудри, изящную спину, обтянутую черным сукном, и тонкую руку с зажатым в ней карандашом. В какой-то момент Джон чувствует на себе чужой взгляд и, повертев головой, натыкается на неприятно изучающий взгляд Ирен. Что ей надо от него, скучного зубрилы из Шотландии? Появление преподавателя на некоторое время отвлекает от мыслей об Ирен Адлер, но никак не от Шерлока Холмса. Нельзя сказать, что Джон любит фармакологию, но относится к ней с уважением, не очень понимая, зачем фармакология химику. Преподаватель начинает вещать на заявленную тему лекции, быстро стуча мелом по доске, и Джон старательно записывает следом. Майк рядом бухтит что-то о желудочных коликах, мучающих его с самого утра, Жанин задумчиво грызет колпачок ручки, а Ирен, изящно облокотившись о парту, не сводит выжидающего взгляда с кудрявого затылка. Что-то грядет, понимает Джон, но не позволяет себе отвлечься. Предчувствие не обманывают, когда с первого ряда в разгар лекции раздается трагическое «чушь».
Преподаватель изумленно оглядывается.
- Кто это сказал? – голос звучит обиженно и чуть визгливо подрагивает на верхних регистрах.
Шерлок Холмс поднимается во весь свой немаленький рост.
- Это я сказал, - заявляет он, экстравагантно перемахивая через парту одним стремительным движением и подходя к преподавателю. – Повторю еще раз – чушь! Все, что вы только что сказали – чушь! – он вызывающе смотрит на обомлевшего от подобной наглости лектора.
- Вы можете аргументировать свои слова? – наконец интересуется тот, пытаясь придать голосу ехидности – получается не очень, потому как отчетливо пробивается неуверенность.
- Легко, - Шерлок Холмс берет мел и начинает что-то быстро писать, небрежно выводя химические формулы и комментируя то, о чем пишет, судя по всему, речь идет о каком-то наркотическом препарате.
Преподаватель растерянно хлопает глазами, а Джон быстро теряет нить рассуждений, просто любуясь гением.
- Ну, что я тебе говорил, - толкает Джона локтем в бок Майк, - примадонна!
- Гений, - вздыхает где-то рядом Жанин.
- Он наркоман, знаешь ли, - бурчит с другого бока Мэри.
Джон молчит, наслаждаясь ситуацией. Шерлок Холмс великолепен. Он давит преподавателя своим интеллектом и знаниями, а тот отступает, прикрываясь цитатами из учебника и заученными фразами. Спор затягивается. В аудитории царит ровный низкий гул – следить за дискуссией этих двоих сложно, никто кроме Джона да Ирен и не следит. Даже Майк тихонько переговаривается с Жанин, а Мэри не отвлекается от телефона. Звонок на перемену возвещает окончание лекции. Шерлок Холмс все еще спорит с преподавателем. Они оба словно не слышали звонка, продолжая дискуссию. Джон выходит из транса, в который его ввело происходящее у доски. Студенты потихоньку собираются, покидая аудиторию, и Джон с сожалением поднимается. Если бы было можно, он остался бы здесь и никуда не ушел, продолжая любоваться Шерлоком Холмсом, но он не может позволить себе чувства, поэтому покидает аудиторию в числе первых, оставляя позади и неприятную в своей непонятности Ирен, и Майка с Жанин, и загрустившую Мэри. Джон уходит, но еще долго помнит красавца в черном пальто. Это какое-то дурацкое наваждение, гребаное наваждение, этот Шерлок Холмс, от которого нужно срочно избавиться. А для начала убедиться в правоте слов друзей – Шерлок Холмс не подходящая компания для хороших мальчиков, к коим причисляет себя Джон.