– Увидимся после лекции. Люблю тебя.
Обычно после этого Бен должен был идти в туалет, чтобы сделать привычное селфи, но в этот раз он решил, что Хаксу вообще нет дела, поэтому он не стал этим заниматься. Вместо этого он завис в библиотеке и принялся листать всю их переписку.
Долистав до конца, он почувствовал себя жутко одиноким (он всегда себя так чувствовал, в общем-то, но сейчас он осознавал это). Пришлось проглотить свою гордость и написать:
Пожалуйста, Папочка.
Хакс ответил тут же.
Я, конечно, ценю эту попытку, но отчаяние тебе не идет.
Блять, наконец.
Херня. Это именно то, чего ты от меня и ждал.
Справедливое замечание, но, боюсь, верным ответом тут будет «спасибо за то, что ответил, Папочка».
Я поблагодарю тебя, когда решу, что ты заслужил этого. Почему ты игнорировал меня?
Ты хочешь, чтобы я обращал на тебя внимание, не желая вести себя подобающе, чтобы мне хотелось это делать. И помимо этого – по личным причинам.
Расскажешь о них?
Нет.
Бен стиснул зубы.
Ты всегда просишь меня сказать, что мне нужно. Что, если я скажу, что мне нужен ты? В реальности.
Это зависит от некоторых вещей.
От чего?
Тебе это нужно?
Нужен ли ты мне?
Да. Ты ставишь вопрос, я на него отвечаю. Если ты правда так считаешь, то скажи, что я тебе нужен, и посмотрим, что произойдет.
Я ненавижу твои ебучие игры разума.
Единственная причина, по которой мышь забегает в лабиринт – это чтобы получить сыр. В любом другом случае она не сдвинулась бы с места. Если бы не захотела сбежать разве что.
А еще я ненавижу твои тупые пафосные аналогии.
Не сомневаюсь, что у тебя еще полно детских эпитетов для того, чтобы меня впечатлить, но у меня тут встреча.
Бен выключил телефон и засунул его в карман худи за семьсот долларов, ожидая, когда немного пройдет гнев, иначе он просто вынесет окно.
***
Позже, вечером, Бен лежал на кровати и читал, когда громкий стук в дверь разнесся эхом по квартире.
Рей прибежала в его комнату и в панике проговорила:
– Мне так жаль, Бенни. Я не хотела, это просто…
Бен удивленно раскрыл глаза.
– Что ты сделала?
– Я не знала, что сказать! Ты же знаешь, какой она бывает!
Бен бросил книгу и встал с кровати.
– Ты не могла.
Рей бежала за ним до самой двери. Бен посмотрел в глазок, чтобы подтвердить свои наихудшие опасения.
– Что ты ей рассказала?
– Только наш адрес, правда.
Бен обернулся к ней. Рей ахнула и отступила на шаг назад, стараясь не заплакать.
– Так и есть. Это все, честно. Я не дала ей твой номер телефона.
Он сжал зубы до скрипа, обдумывая ситуацию. Стук превратился в удары, пришлось повернуться к двери и сжать пальцы в кулаки.
– Она беспокоилась о тебе, Бенни. И я тоже. Я не знала, что еще ей сказать.
– Например, не говорить ей, где мы живем? – он больше ничего не сказал, и Рей открыла рот, чтобы возразить, но он поднял руку, останавливая ее. – Просто… заткнись, ладно? Может, она уйдет.
С той стороны двери раздался приглушенный голос Леи.
– Бенджамин Бейл Соло, открой дверь немедленно!
– Блять, – сказал Бен. – Почему ты раньше мне не сказала?
Она всхлипнула и закрыла лицо руками.
– Я не думала, что она так быстро приедет. Я думала, мы договоримся о конкретном времени для встречи. Я не хотела делать тебе больно.
– Ну, уже, блять, поздно, – выплюнул Бен и тут же об этом пожалел. Но с этим можно и позже разобраться.
Он положил ладонь на ручку, сделал глубокий вдох и открыл дверь.
Лея Органа смотрела на него, скрестив руки. На ней был костюм, что говорило о том, что она пришла прямо с какой-то тупой встречи, что, в свою очередь, говорило о том, что его ждет изнурительный словесный нагоняй.
– Ну и? – сказала она. – Может, пригласишь меня войти?
Бен отошел в сторону, смиряясь с неизбежным. С его матерью было связываться примерно так же опасно, как и с полицией: все, что он скажет, может быть и будет использовано против него.
Рей свернулась в клубок на диване, пытаясь успокоиться. Лея посмотрела сначала на нее, а потом на Бена, и сказала:
– Что ты с ней сделал? Ты сделал ей больно?
Вот так просто она разрушила всю его защиту, используя Рей как приманку, заставляя его защищаться. Можно было сказать, что эмоциональная война началась.
– Ничего я ей не делал. Ты прекрасно знаешь, что я никогда бы ничего ей не сделал.
– Рей? – сказала Лея. – Он обидел тебя? Я знаю, как он делает это. Не нужно бояться.
Рей покачала головой и встала с дивана, кидая последний извиняющийся взгляд на Бена прежде, чем уйти. Краем глаза он заметил, как она прихватила его телефон со стола по пути в свою комнату. Бен не воспринял это как что-то личное; чем дольше Рей оставалась бы с ними в одной комнате, тем больше возможности использовать ее против сына было бы у Леи. То, что она взяла его телефон, было больше мерой предосторожности, у его матери хватило бы совести рыться в его вещах прямо перед ним.
– Я не хотела, чтобы это было вот так, Бен, – сказала Лея, осматривая комнату с легким оттенком презрения.
– То есть ты не хотела нашего счастливого воссоединения, манипулируя своей племянницей, чтобы она дала тебе наш адрес, а ты потом ворвалась без предупреждения?
– Надо отдать ей должное. Я позвонила ей, поговорила, она сказала, где вы живете, а я сообщила ей, что, возможно, скоро зайду. Не моя вина в том, что она тебе не сообщила, – она вытянула шею, рассматривая гору посуды в мойке, а потом обогнула Бена, поставила сумку на стул, сняла пиджак и засучила рукава. – Я бы и сама тебе сказала, но как раз таки цель моего визита состоит в том, чтобы обсудить тот вопиющий факт, что твой телефон давно отключен.
Бен молчал, прислонившись к стене и наблюдая, как Лея затыкает раковину и наполняет ее водой.
– Можешь представить, как я беспокоилась, – добавила она, вытаскивая тарелку и начиная ее мыть.
– На дворе не 1977 год, ты могла написать мне на электронную почту.
Она усмехнулась.
– Как будто ты бы ответил.
– Если бы это удержало тебя от этого визита, то да, блять, я бы ответил.
– Следи за языком.
– Почему ты моешь мои тарелки?
– Потому что это нужно сделать.
Бен ничего не мог с собой поделать.
– Вот оно что: вся твоя жизнь свелась к ведению домашнего хозяйства.
Лея проигнорировала это оскорбление.
– Ты принимаешь лекарства?
– Да, мама.
– Ходишь ко всем врачам?
– Да, мама.
Но это все было лишь подготовкой к следующему вопросу.
– Я видела, доктора Сноука недавно арестовали. Он что-нибудь сделал тебе?
– Нет, мама.
– Он навредил множеству людей, Бен. Если он сделал хоть что-то…
– Это не имеет ко мне никакого отношения, понятно? – Бен сжался. Это прозвучало слишком уж оборонительно. Он ненавидел врать и делал это из рук вон плохо, к тому же Лея всегда могла определить его ложь.
Она посмотрела на него, давая понять, что не верит ни единому слову.
– Я не собираюсь давить. Он больше никому не навредит, и это все, что имеет значение, – она ополоснула тарелку и поставила ее сушиться. – Но он был твоим научным руководителем, так? Ты уже нашел нового?
– Откуда ты вообще об этом знаешь?
– Ты получил именную стипендию. Они писали об этом на сайте исторического факультета.
– Ты проверяешь этот сайт?
– Мой бывший муж на условно-досрочном неизвестно где, скорее всего, переживает кризис среднего возраста, который в скором времени станет кризисом конца жизни, если он не соберется. Мой брат решил передохнуть и теперь находится в буддистском храме в Гималаях. Мои родители мертвы, а мой единственный сын не хочет со мной говорить. Да, у меня довольно много времени для таких вещей.
Бен положил руку на грудь со стороны сердца.
– Твое пассивно-агрессивное чувство вины тронуло меня до глубины души. Я понял свою ошибку, и теперь все в порядке. Нам иногда нужно встречаться за чашкой кофе и болтать.
Он зашел слишком далеко. Лея подняла на него глаза, в которых затеплилась надежда, но она разбилась об осознание сарказма в сказанном, и остаток тарелок она домыла в молчании. После она открыла крышку мусорного бака, чтобы выбросить мусор, и наклонила голову в сторону.
Бен уже собирался извиниться, когда Лея взяла коробку от телефона, который ему прислал Хакс, в руки и прочитала то, что было написано сверху.
– Б. Хакс? – спросила она. – Из «Первый Орден Энтерпрайзез»?
У Бена сердце забилось где-то в глотке.
– Я…
– Ты вообще знаешь, чем занимается Первый Орден? Они производят взрывчатку. Основным их клиентом является правительство Соединенных штатов. Они делают оружие массового уничтожения, или, как мы говорим, напалм. Какое вообще отношение ты можешь к этому иметь?
Бен не стал отвечать. Вряд ли бы он смог сейчас придумать какую-то убедительную ложь. А если бы он решился забрать у нее коробку, это породило бы только больше подозрений.
А Лея продолжила изучать коробку.
– Она от сотового телефона. Зачем Первому Ордену покупать тебе телефон? Ты на них работаешь?
Бен прикусил язык.
– Ты знаешь, что я работаю над ратификацией договора ООН о торговле оружием, который мы подписали в 2013 году. До тех пор, пока этого не случится, США представляет опасность для всей планеты, и если ты работаешь на самую главную компанию, задействованную в этой битве…
– Я не работаю на них, – сказал Бен. Он уже почти ненавидел себя за то, что открыл рот. Нужно было просто опустить этот момент и все. Работа на компанию по производству взрывчатки – это по определению лучше настоящей правды.
– Тогда почему этот Хакс купил тебе этот телефон?
Бен не ответил. Он просто смотрел на то, как в голове у Леи складываются все частички этой головоломки. Прошло несколько напряженных секунд, Бен вцепился в запястье за спиной и начал активно думать, как ему выбраться из этой ситуации.
– О, – сказала Лея. – О боже. Он твой парень? Ты на самом деле встречаешься с человеком, который может разрушить весь мир?
Бен затрясся. Он почти сразу почувствовал, как что-то задвигалось в голове в области лба. Так всегда было, перед тем, как… Все расплывается перед глазами, трудно дышать, грудь сдавливает, слезы вот-вот польются из глаз.
– Боже, я просто не верю в это, – продолжила Лея. – Ты предал семью. Нет, ты предал страну.
Время будто бы замедлило ход, Бен вспомнил каждый раз, когда мать кричала на него, унижала, говорила, что он с рождения такой неправильный. Как будто он был ошибкой ее жизни.
– Ты…
– Я думаю, что тебе нужно уйти, – он сказал подрагивающим голосом. Может, если она сейчас уйдет, ему удастся потушить этот огонь внутри до того, как он спалит все дотла.
– Черта с два я уйду. Я только что пришла, – она продолжила, но Бен почти ее не слышал, словно она была под водой. Она продолжала трясти коробкой перед его лицом, словно он был собакой, которая написала в туфли.
Он выхватил коробку у матери из рук и бросил в сторону.
– Уходи!
– Прости?
Он подошел ближе. Он никогда не поднимал на нее руку, но иногда заставлял ее думать о том, что было бы, если бы он все-таки сделал это.
– Я сказал, уходи.
– Бенджамин, нам нужно это обсудить…
Он схватил ее пиджак и сумку, открыл дверь и вышвырнул вещи в коридор.
– Уходи!
Но она не поддавалась.
– Не разговаривай со мной в таком тоне. Тебе нужно успокоиться…
О, вот оно. Последний кусочек реальности растворился. Некоторые люди говорят, что в такой момент будто что-то щелкает, но он еще никогда не чувствовал себя вот так. Это было больше переходом из одного состояния вещества в другое. Как вода превращается в лед. Как дерево превращается в пепел.
Он подумал, что, наверное, кричит.
– УХОДИ УХОДИ УХОДИ УХОДИ…
Она пыталась поговорить с ним, успокоить так же, как и всегда. Когда он был маленьким, она усаживала его на колени и обнимала, пока он ревел, кричал и бился, но сейчас он стал слишком взрослым для этого. И больше никто не мог его успокоить.
Он начал бросать тарелки, которые мать только что помыла, в ее направлении, но не пытаясь попасть непосредственно в нее. Вместо этого они попадали в стену и разбивались. Потом в ход пошли стаканы, пивные бутылки, все, что можно было разбить. И сломать. Он смутно осознавал, что делает, целясь кулаком в гипсокартоновую стену и пробивая в ней дыру. Он подумал, что, наверное, сломал еще и лампу.
Лея заплакала, Рей выбежала из своей комнаты, умоляя его остановиться. Она плакала тоже. Бен, возможно, тоже плакал, но с уверенностью он не мог сказать. Может, он просто истекал кровью. Он надеялся, что это так. Лучше уж истекать кровью, чем плакать.
Он всегда говорил врачам, что в приступах ярости теряет над собой контроль. Но это не было правдой, контроль был полностью при нем. Он осознанно выбирал, что взять и кинуть, что сломать. Насколько больно он делает себе и остальным. Но все же было кое-что, что он терял в пылу этой ярости. То, о чем он не говорил ни единой живой душе. Он терял способность переживать о ком-то, заботиться.
Стук в дверь зазвучал громче выстрелов. Рей открыла ее, и в квартиру ввалились Финн и По. Все начали кричать на Бена, но это лишь раззадоривало, заставляло его самого кричать громче. Он замахнулся на По, но прежде, чем он успел его ударить, Финн толкнул его на пол. Осколки стекла впились в спину Бена и порвали его дорогую футболку. Но он даже не обратил на это внимания. Горло болело. Он хотел бы остановиться, но уже было поздно.
Весь происходящий хаос разрезало одно единственное слово, сказанное тем самым властным голосом, который был так хорошо знаком Бену, и который казался чем-то невозможным в этом квартире. Этот голос принадлежал другой жизни Бена, не этой.
– Бен!
Он остановился где-то посередине борьбы с Финном и По. В этом оглушенном состоянии Бен пропустил удар кулаком, но едва это заметил. Весь его взор загородила возвышающаяся и довольно угрожающая фигура Хакса.
========== Глава 8 ==========
– Поднимайтесь, – сказал Хакс.
Финн и По встали на ноги, последний пробормотал:
– О боже, ну наконец-то.
Бен все делал медленнее остальных, все-таки осколки в спине не помогали лучше двигаться. Хакс не отводил от него взгляда, как будто в комнате вообще никого больше не было, но, тем не менее, обращался он как раз к остальным.
– Мистер и мистер Дэмерон, всегда рад вас видеть. Мисс Скайуокер и сенатор Органа, рад познакомиться, хоть и обстоятельства этого события немного неудачные. Прошу меня простить, но я должен попросить вас всех уйти.
– Послушайте, я не знаю, кем вы себя считаете и с чего решили, что у вас есть какие-то права… – начала Лея, но По схватил ее за плечо и подтолкнул к двери.
– Да ладно вам, миссис О. Я думаю, нам все-таки следует уйти.
Рей помогала тоже, одной рукой она выталкивала сенатора за дверь, а рукавом другой вытирала лицо после череды всхлипов.
– Тут недалеко есть отличное кафе. Может, мы перекусим и немного поболтаем, а?
– Я не брошу своего сына! – крикнула Лея.
– При всем уважении, сенатор, – начал Финн, – ваше присутствие лишь еще больше его провоцирует, поэтому я думаю, что лучшим способом все исправить будет наш уход.
Лея перестала сопротивляться, чувствуя себя преданной этими тремя, которые теперь словно закрывали сына от нее стеной.
– Поверьте, – сказал По. – Между ними кое-что есть. Давайте просто оставим их наедине.
– Пожалуйста, – попросила Рей.
Глаза Леи встретились с глазами Бена, и гнев в них медленно сменился на разочарование, а потом и на поражение. Сенатор вышла, По, Финн и Рей вслед за ней.
Теперь Бен остался наедине с Хаксом, который смотрел на него так, словно парень был чем-то прилипшим к его подошве.
– На колени. Сейчас же.
Бен опустился на колени без раздумий.
– Можешь говорить, – монотонно сказал Хакс, будто бы он говорил не с человеком, а с озлобленным и неприрученным животным.