Погода была чудесная! Солнце светило ярко, на улице было около плюс двадцати одного. Одноклассник сразу потянул друга и бойфренда в центр, сказав, что майка эта не покатит. Том решил не перечить. Такая забота о внешнем виде ему даже польстила. Хотя архитектор подумал, что Рик, скорее, очень соскучился, поэтому пытается стать для него центром вселенной. До Кёльнского собора они дошли, болтая. Конечно, им попадались на пути парни и девушки, которые явно будут участвовать в шествии. Тома это всё задорило. Берлин не был таким уж примерным городом, но настолько развязных персонажей он, пожалуй, там не видел. И дело не в причёске или подборе цвета. Поведение... Эти люди явно знали, куда едут и зачем. Те, кто приехал ради CSD, спешили на экскурсионные автобусы, которые работали только до двенадцати, или на теплоход по Рейну. Вин то и дело постоянно восклицал восторженно:
- Ой, посмотри какие на мальчике штаны! Боги, какая подвеска, она из серебра и стоит порядка ста двадцати евро: я хотел себе такую. Он полуголый и в перьях! Ах, это потрясающе.
Томас снисходительно улыбался. Казалось бы, ну живёшь ты в Кёльне, уже нечему удивляться. А нет, всё-таки...
Hohe Straße была забита людьми. Пестрели надписи, сувениры торчали отовсюду. Туристы то и дело застревали то у одного прилавка, то у другого. Хотелось всё увидеть, потрогать, попробовать. Не успел Том опомниться, как Рик втащил его в магазин и заставил примерять все подряд футболки. Ребятам больше понравилась от Джека и Джонса. Старую фотограф смял и засунул себе в рюкзак, заставив друга немедленно надеть новую или он пойдёт полуголый. У архитектора не было других вариантов.
Когда они вышли из магазина, на улице уже была тьма народа. Оставалось только идти за толпой. Винсент подхватил общее настроение, сообщив, что они должны приобрести какие-нибудь атрибуты: смешную шапку или просто разноцветные бусы. Слава богу, он не предложил им в баб переодеться, - всё остальное они стерпят. Как раз в одной из лавчонок блондин купил для Тома отличный ободок, на котором были прикреплены сдвоенные символы Марса. Гендерные знаки мигали цветами радуги и болтались на пружине туда-сюда. Для Рика бойфренд присмотрел пёструю шляпу с клёпками и пайетками, а себе взял гирлянду из искусственных цветов на шею и гей-флажок. Он ржал минут десять и не мог успокоиться, когда Том надел свой ободок. Хмурый пацан с дебильным аксессуаром. Вид друга настолько развеселил Вина, что заразил и Рика. Они оба гоготали, задыхаясь.
- Вот уроды, а.
Фотограф в шляпе тоже выглядел нелепо, а блондину гирлянда на удивление шла.
- Нужно найти место прямо у дороги, чтобы было хорошо видно, - сказал Вин, смотря по сторонам, когда они дошли до перекрёстка. – Можно, конечно, встать на бордюр, но перед нами будут люди.
- Ты должен ловить презервативы. Не факт, что ребята докинут до бордюра, - встрял Рик. – Тем более, Том приехал, чтобы посмотреть парад с первого ряда.
- На самом деле, я приехал с вами повидаться, - вставил тот, смутившись немного, - идти на парад – твоя идея.
- Конечно, ведь только идиот его пропустит!
Винсент охнул, схватил архитектора за руку и будто на буксире потащил куда-то вправо. Они лавировали между парочками, небольшими компаниями и одинокими очевидцами. Шли всё дальше, пока блондин не затормозил.
- Идеально!
Было здесь только несколько человек, потому что улица сужалась и находилась дальше от места начала парада. Том осмотрелся. Они остановились около череды магазинов, рядом с фонарным столбом. Людей прибавлялось с каждой минутой.
- А почему мы не встали сразу у собора? – спросил архитектор.
- Потому что он будет последним пунктом в параде. Ребята раздадут к тому времени все важные подарки: цветы, конфеты, значки...
- Презервативы! – добавил Рик, кивая усиленно.
Вин на это ничего не ответил. До начала оставалось около получаса, поэтому он решил рассказать приезжему гостю особенность парада. Все CSD, в целом, были похожи. Незатейливые. Партии арендуют фургоны или платформы (у наиболее крупных они есть в собственности), выстраиваются друг за другом и шествуют. Эта часть во всех городах одинаковая. Будь то Берлин, Гамбург или Мюнхен. Иногда между партиями вклиниваются машины некоторых Интернет-ресурсов. Всё зависит от года и политической обстановки, подчёркивая значимость того или иного вопроса. Геноцид сексуальных меньшинств в восточной Европе или дискриминация еврейских геев-военнослужащих. Но даже такого рода пропаганда проходит весело: гремит музыка из колонок, развиваются флаги, зрителям раздаётся различный стафф. Призывы о помощи и поддержке происходят позже: на сценах по всему городу и в толпе, когда шествие заканчивается. Естественно, парад – это не только веселье и отрыв. Каждая партия поднимает свой самый актуальный вопрос: гей-семьи, воспитание детей, усыновление для однополых супругов, рабочие места, гражданские права, СПИД и ВИЧ, донорство и прочее. Хотя, Вин себя поправил, это в основном веселье. Совмещение приятного с полезным. Зрелище обещает быть по меньшей мере интересным, ведь гей-культура обширна. Но изюминка кёльнского в том, что здесь разрешают шествовать всем. Если, к примеру, в других городах есть ограниченное количество заявок на места для платформ, то здесь нет. Таким образом, на этом параде можно увидеть самые смелые костюмы, самые неожиданные образы и пародии. И ещё, так как прайд-парад проходил раз в год, то он невольно ассоциируется с Кёльнским карнавалом, в один из дней которого тоже проходит парад. Это стало традицией: одна или несколько партий в CSD закупает цветы и конфеты, раздавая по дороге это богатство публике. Но как и в Кёльнский карнавал, так и сейчас надо соблюсти определённое правило: хочешь что-либо, надо знать нужное слово. Винсент заметил, что предложить тебе могут цветок, конфету или поцелуй, конечно, если ты знаешь, как именно надо об этом попросить. Том почесал подбородок.
- И какие же слова надо знать?
- Это тебе могут сказать только в туристических центрах и экскурсоводы, которые работают здесь.
- Отлично, - скептично, - весьма полезная информация.
- Том, - Рик ухмыльнулся, - это же гей-парад, а не карнавал, парней и уломать можно без всяких нужных слов.
Людей на улице стало всё больше. У дороги не было ни одного свободного места. Вин поставил Тома в первый ряд, сказав, что сейчас уже всё начнётся. Архитектор не ощущал себя как-то по-особенному. Обычно, когда чего-то ждёшь, то возникает трепет внутри, ладони потеют и дыхание перехватывает. А здесь такого не было... ну как будто ожидание представления. Да, центр города стал театральными подмостками, а его лишь втянули сюда, как зрителя, который и желания-то особого не имел.
Послышалась музыка. Том выгнул шею и обернулся. Три шеренги людей шли с флагами, одетые в разнополосные костюмы. На них был какой-то грим. Естественно, толпа заволновалась.
- Сейчас ты познаешь таинство. Вкушай, - начал издеваться над другом Рик, за что получил размашисто ладонью по боку.
Обратив внимание на открывающих парад, у парня сложилось мнение, будто он попал в цирк. Томас ни раз признавался себе, что гей-культура отчасти смешна ему. Не сказать, чтобы он был против своих же, ведь «играет с ними на одном поле», но что-то было в этом... странное. Он никогда бы не позволил себе напялить трусы, вымазать грудь красками и идти на улицу, крича о своей свободе. Рик давно знал об этой его черте и хотел переубедить. Не кардинально, не навязывая чужого мнения, а так, слегка подтолкнуть, показав, что есть и иная сторона.
Музыка стала всё громче, шествующие всё ближе, скептицизм – глубже. Открывающая платформа агрессивно взывала о том, что у сексуальных меньшинств должно быть личное пространство, чтобы никто не лез в их жизни. В довесок, сзади массивной машины шли люди с транспарантами, обычные люди, без костюмов и масок. Они хотели защитить одного из них, попросить помощи. Эта история** облетела весь интернет: в городе Дюйсбург, что находится между Дюссельдорфом и Эссеном, недалеко отсюда, раз за разом происходил один и тот же случай. Владельцу бара для геев постоянно выбивали окна. Не имеет значения, в какой стране ты живёшь, ненавистники найдутся всегда. Многие полагали, что он выбрал не слишком хороший район для бара. На остекление уходило много денег, но владелец упорствовал, пока однажды в баре не побили стёкла, когда он работал. Вследствие чего, трое пострадавших и сам владелец. Вандализм, дискриминация и геноцид. Мужчине требовалась операция, которую не до конца могла бы покрыть страховка. Деньги собирали всем миром.
Том смотрел на этих людей, которые просто пришли или приехали сюда, чтобы напомнить, и невольно испытал гордость. Всё-таки осталась в мире человечность.
За ними на отдалённом расстоянии ехал фургон одной из партий. Шарики, другая музыка, не менее тихая. Они заряжали толпу позитивом. Вин начал пританцовывать, подвигав бровями, когда архитектор посмотрел на него с улыбкой. Многие, как Рик, фотографировали всё подряд. У каждого участника на груди был значок. Они раздавали листовки и наклейки, просили в общем голосовании поставить напротив номера именно их фургона галочку. Том решил, что это ему ни к чему. За фургоном тянулся своеобразный шлейф из киношных воинов. Томас подумал, что тут-то глаза у него и загорелись. Группа полу-богов, невозможно красивых и молодых, в золотых доспехах, латах, в масле, махали приветливо толпе, даже фотографировались с теми, кто просил.
- Мальчики! – похабно протянул Вин и вздохнул томно.
Один из красавцев послал ему воздушный поцелуй. Это не ушло от объектива Рика, который одобрительно улыбнулся любимому. Том посмотрел им вслед: задницы, что надо.
Послышался «Candy Shop» из следующей машины. Очередная партия, никаких политических лозунгов, только их логотип и толпа приспешников. И тут стали на очевидцев лететь конфеты с платформы. Ну прямо дождь из сахара. Фантазия из детства.
- Лови, Том! Я хочу самый большой чупа-чупс! – закричал Винсент, подняв руки.
- А не хочешь попробовать мой леденец, крошка? – спросил парень из машины, сально подмигнул и точно в ладони блондину кинул конфету.
Вин поймал, сразу развернул и эротично прошёлся по её ребру языком. Том умилился. Тот парень из машины сглотнул, смотря восторженно.
А за ними с рёвом, ровными рядами проследовали байкеры. Было много молодёжи, но и пожилые пары присутствовали. Мотоциклы все обклеены, на каждом обязательно находился разнополосный флажок. Кто-то из толпы сказал, что у Тома классный головной убор. Гендерные знаки от каждого движения болтались туда-сюда.
Со следующей платформы архитектор перестал считать, перестал замечать индивидуальность той или иной партии. Все эти флаги, наклейки, растяжки, листовки проносились одним большим и разноцветным пятном. Партии уже не отличались друг от друга ничем, слившись в общую массу. При таком колорите стало банально всё равно. Музыка доносилась из каждой машины и не важно уже, какие лозунги доминировали на их корпусах. А глаза выцепляли интересных персонажей, красивых мальчиков в привлекательной и откровенной одежде, целующихся или извращенцев, которые не постеснялись пройтись со всеми. Естественно, когда шла группа в костюмах, головы наблюдателей были направлены только на них, забыв, кто шёл до них, будь то трансвеститы от Gay.de или активисты BDSM. В памяти оставались только самые яркие. Том радовался за друга, который почти залез на столб и всё-таки поймал пару презервативов, которые так хотел. Он распихал их по карманам и заверил, что позже поделится. Парень кивнул. Его ошарашило, что подбежавший к нему пацан прилепил ему на грудь наклейку и подмигнул, так же быстро смывшись.
- Они выбирают самых привлекательных, не отрывай, - сказал Вин, доедая свой леденец и всё так же пританцовывая.
Но уже буквально через десять минут к нему подбежал очень милый мальчик, оторвал наклейку с груди и прилепил новую, сказав, что представители той партии в корне не правы. Это вызвало смех Винсента и улыбку Томаса.
- Я не знал, что они враждуют.
- Это как в политике. Всем нужны приспешники, - блондин передал ему бутылку воды, которую достал из рюкзака бойфренда.
Томас начал оттаивать. Общее веселье накрыло его, подхватило и повело за собой. Он свистел вслед самым упругим задницам, острил и смеялся. Раскрепостился. Рик не видел друга таким со школы, когда они могли ещё без зазрения совести совершать необдуманные глупости.
- Наконец, ты живой, - восторженно сказал Вин, положив ладонь на плечо архитектора. – Я безумно рад видеть тебя таким.
- Не зря мы здесь, так?
- Да, - блондин закивал. – О боже, Том, смотри какие мальчики! – заверещал он возбуждённо, тыча пальцем в небольшую группу.
Из машины доносилась «Candyman», рядом шли полуобнажённые мальчики, размахивая флагами, а за машиной, как на буксире, ехала небольшая платформа в виде золотой клетки. В ней совершенно голый юноша, весь в карамели или сиропе (было непонятно), приветствовал публику. Кто-то из очевидцев подбежал к нему, он протянул руку и мужчина слизнул сладость с кожи.
- Карамель, - объявил он.
Том заулыбался и рискнул сам подойти к нему. Юноша облизал губы.
- Хочешь сладкого, малыш? – заворковал, вытянув руку и прошёлся пальцами по губам Тома.
Публика заликовала, многие начали хлопать. Том шёл рядом, держась за прутья клетки, облизывался, прикрыв глаза. Сладкий мальчик мазнул ему пальцами ещё и по носу, усмехнувшись. Парню пришлось вернуться к друзьям. Вин смотрел на него, как на героя.
- Вкусно?
- Да, неплохо.
Блондин вытер нос друга, смеясь. Потом их внимание отвлекли мужчины в костюмах жениха и невесты, но в каждом от персонажей было ровно по половине. Они шли по парам и раздавали цветы, попутно фотографируясь.
- Мне всегда было интересно, - начал Рик, - как они одну брючину к юбке пришивают? И как люди вообще в эту конструкцию влезают?
- А мне любопытнее, как они совместили цилиндр и диадему с фатой? – задумчиво протянул блондин. – Хотя да, брючина с юбкой тоже интересно.
Том наблюдал, как парочки проходят мимо, улыбнувшись им вслед.
- Цветы они раздают как-то неохотно.
- Наверное, надо что-то отдать взамен, - сказал Томас.
- Хочу розу, - заныл Вин. – Нет, серьёзно, хочу получить розу!
- Пойдут следующие – попроси, - спокойно ответил Рик, фотографируя очередных шествующих.