— Иногда хорошо и поскучать, — ответил я.
Моя собственная комбинация кажется довольно обнадёживающей.
Смерть ничего не сказал. Его карты лежат на столе лицом вниз, оставленные без внимания.
Да, по очень тонкой грани… С одной стороны, мне нужно, чтобы Жнец ненавидел Эви, поэтому я постоянно посылаю ему воспоминания, распаляющие гнев. С другой стороны, чем больше он её ненавидит, тем сильнее жаждет убить.
Хотел бы я читать мысли. Но, к сожалению, моя телепатия действует односторонне, а способности ограничиваются навеиванием, внушением и контролем.
Эви я сказал, что не умею промывать мозги. В общем, я соврал. И почему все ждут правды от злодеев? Я же ПРЕДАТЕЛЬ, чёрт возьми.
Представляю, что Жнец написал бы обо мне в своих заметках. Повешенный: переворот карты, абсолютная неуязвимость, притворство, телепатия, манипуляция чувствами и доверием. Плюс моя подручная сфера, она же аура зла.
Но я не могу читать его мысли. К счастью, я умею считывать настроение. Под столешницей Смерть перебирает пальцами красную ленту. Насколько я понял, она служит напоминанием о начале отношений Императрицы и Джека Дево.
Три недели прошло с тех пор, как Смерть узнал, что они снова вместе. Три недели кипучей ревности.
Гейб сыграл тройкой мечей.
— Как продвигаются поиски Фауной Императрицы?
— Ларк говорит, что они как сквозь землю провалились.
Повелительница Фауны прочёсывает внешний мир, чтобы отомстить Эви за смерть своего парня. Во всяком случае, в моменты бодрствования. Потому что большую часть дня она спит в окружении животных, словно впав в зимнюю спячку. А то, что я заставил её сделать с телом Финна… кажется, это стало последней каплей для её психического состояния.
— К сему времени они уже могли отправиться в родные края Кентарха, — сказал Габриэль.
— Колесница ни за что не вернётся в Кению без жены, — соизволил ответить Смерть, — кроме того, игра всё равно будет сталкивать нас друг с другом.
И Жнец ждёт этого столкновения. Он с каждым днём становится сильнее и так рвётся наказать своего векового врага, что мне приходится буквально истощать себя, чтобы его удерживать.
Что за парадокс. Черпая силу от каждого Аркана, находящегося в сфере, я в то же время позволяю одному из них себя ослаблять.
Со сферой тоже не всё безоблачно. Она расширяется не так быстро, как бы мне хотелось. Но продолжает разрастаться произвольными рывками. К слову, я чуть не поймал Кентарха, который вернулся, чтобы проверить её продвижение.
Я положил пятёрку пентаклей.
— Ларк Иссу тоже ищет. Конечно, Фауне было бы неплохо знать её запах, но, с другой стороны, в мире осталось не так много женщин.
Гейб бросил короля мечей.
— Предаст ли Кентарх Императрицу ради неё?
Смерть спрятал ленту в карман, наконец проявив интерес к разговору.
— Легко.
Тогда Эви очень рискует, находясь рядом с таким союзником.
Гейб нахмурился.
— И если этот обмен состоится? Что далее? Полагаю, умертвить её по справедливости должен Смерть.
— Я думал об этом.
После побега Эви я поменял планы относительно её будущего. Решил не убивать её, а придержать на время. С дополнительным Арканом в сфере мои силы будут только возрастать.
Я уже предлагал Смерти вариант с власяницей и теперь спросил ещё раз: — Почему бы тебе просто не схватить её, Жнец? У нас же есть власяница; нужно ей воспользоваться.
— Императрица недавно сама это предлагала, — ответил он, словно ведя внутреннюю борьбу, — знает, наверное, что в прошлый раз я чуть не поддался соблазну освободить её. Ты недооцениваешь её чары.
А ты недооцениваешь силу моего внушения. Скажешь, я слишком тщеславен? Да, но на то есть все основания. Кто сильнее? Великий Мрачный Жнец? Или тот, кто им управляет?
Ладно, сменим тему… пока.
— Кстати, об Императрице…
Я походил её картой и выиграл партию.
Смерть прищурил глаза, пылающие ненавистью.
— Кабы взглядом можно было убить… — сказал со смешком Гейб. — И сколько же раз она на тебя покушалась?
— Дважды почти преуспела. Она настолько же злобна, насколько и соблазнительна. Теперь я об этом ни за что не забуду.
— Но разве не все мы злобны в своём нутре? — спросил Гейб. — Разве Арканы не сотворены убийцами?
Он рвал и метал, после того как упустил Джека Дево, лишь чуть не дотянувшись когтями до его горла. Пока Ларк скулила по утраченному льву, Гейб устроил погром в своей комнате. Щепки и чёрные перья были повсюду.
Когда-то Архангела знали как самого рассудительного, прямодушного и справедливого из Арканов. После обращения же он стал злобным, подлым и мелочным.
Рано или поздно, в зависимости от расхода ресурсов, мне придётся сокращать своё стадо. Начну я, пожалуй, с Ларк. А потом придёт и его очередь.
Скоро сюда подтянутся Рихтер с Зарой, и я возьму под контроль их чудовищные силы. Какой прок от Фауны, если у меня в рабстве будет сам Король Ада?
— Конечно же, мы были рождены убийцами, — сказал Смерть, — боги выбрали нас для игры с единственно возможным концом. Они бы не назначили своими представителями миролюбивых особ. Думаю, жар битвы, охватывающий каждого из нас, отражает врождённую потребность в победе. И я своей столетиями управлял.
Он нахмурился, несомненно, задаваясь вопросом, почему перед Императрицей теряет над собой контроль. И я вложил ему в голову мысль: «Она отняла у тебя даже это. Что дальше она заберёт? Честь. Доверие к остальным. Надежду на продолжение твоего рода».
Сжав кулаки, он снова устремил взгляд в окно, едва сдерживая порыв броситься на её поимку. И зачем нужно чтение мыслей, если так хорошо понимаешь язык тела?
Затрачивая всё больше сил на его усмирение, я вытер капли пота, выступившие над верхней губой. В кабинете и так жарко (даже Гейб — приверженец официоза, снял пиджак), ещё и использование сил измотало меня окончательно.
Ангел повернулся ко мне.
— А ты, Повешенный? Ты убийца в душе? Поди, и до Вспышки проливал кровь?
— Никогда.
Частенько. Я с юных лет осознал силу изменничества. Для меня предательство было, наверное, как полёт для Габриэля.
А лишение жизни — это величайшее предательство.
И я парил.
Я не смог сдержать улыбку.
— Для меня существовали только долг и самопожертвование. Я помогал людям, — сказал я, вспомнив свою первую девушку, спортивную чемпионку. Я подсадил её на наркотики, даже сам колол во сне.
Когда она поняла, что я сделал, было уже поздно. Некогда успешная и амбициозная девушка всё потеряла и начала торговать собой ради новой дозы. После первого курса медшколы я нашёл её и с пренебрежительной жалостью предложил помочь в реабилитации. И я помог.
В ту же ночь она умерла от передозировки.
Вспомнив её опустошённый взгляд, я чуть не задрожал от удовольствия. Это был тот самый момент, когда чувство обиды отравляет тело и разум, когда горечь предательства становится смертоносной.
Я часто доводил людей до такого момента. С моей медицинской подготовкой я стал вирусом, распространяющим самоубийства и «случайные» смерти.
И когда в остекленевших глазах моих жертв мелькало осознание, я говорил им: «Не бойся, я не желаю тебе зла».
— Моё призвание — помогать людям, — продолжил я, придав лицу озабоченное выражение, — я и Эви пытался помочь, а она меня подставила. И осталась безнаказанной.
На самом деле сейчас она скитается во внешнем мире беременная. Самое адское наказание, которое можно представить.
Напрягшись всем телом, Смерть снова посмотрел в окно.
Мой бессмертный пособник. Он незаменим в моём союзе, но даже если я его потеряю, то обязательно верну — в этом я уверен.
Этим Арканам нужны мои наставления. Необходимы. Учитывая, как Смерть, Гейб и Ларк чувствуют себя в моей сфере, снаружи им очень не понравится.
Разве после безопасной и упорядоченной жизни в замке, они не сочтут внешний мир удручающим и неуютным? А как же ясность мысли?
Если Смерть не сумасшедший, он обязательно вернётся. Кто однажды попадётся на мой крючок, никогда с него не слезет.
И всё же добровольно я его не отпущу. Я уже принял необходимые меры, чтобы удержать здесь их всех.
Однажды ночью Жнец сказал: «Я должен помочь Ларк охотиться на Императрицу».
«Нет, — ответил я, — это плохая идея».
«Неужели ты действительно решил, что можешь командовать Смертью, сопляк?» — спросил он с проблеском былого высокомерия.
О да, жнец. Могу.
Глава 31
Смерть
Лицо Повешенного покрылось испариной. Жёлтое свечение над его головой стало ярче. Видимо, он максимально использует силы, пытаясь удерживать меня в замке.
Забавно. Как он не понимает, что я остаюсь по собственному желанию? Это тактический ход.
Стремление уехать и убить Императрицу разрывает меня изнутри. В душе всё кипит от её слов: «Играть становится неинтересно, когда ты слаб». Но я полагаюсь на Повешенного. Использую его силы как опору.
Кто-то скажет, что это зависимость…
Бросив взгляд на Архангела, сдающего карты, я в который раз задался вопросом, почему вообще впустил их за порог своего личного кабинета, своего убежища. Возможно, потому что я чувствую бессилие, когда провожу рукой по столу, на котором мы с Императрицей занимались любовью. Или когда смотрю на диван, на котором мы вместе читали. Её тепло и нежность…
Боги, как я соскучился по её прикосновениям. Секс с ней был просто фантастическим, но даже единственное касание и ласковый взгляд валили меня с ног.
Я пропустил между пальцами красную ленту, лежащую в кармане — какую-то памятку от Дево, которую я нашёл в ящике шкафа. Что она для неё значит? Прежде чем отнять у Императрицы жизнь, я обязательно заставлю её рассказать, чем эта лента так важна.
Несомненно, они со смертным возобновили связь. Но, несмотря на ревность, сейчас мне даже жаль Дево. Он-то до сих пор верит, что она добрая и душевная.
Я же знаю правду.
Неделю назад Императрица снова звонила и сообщила, что они нашли убежище во внешнем мире. Во время разговора она была одна. По голосу казалось, что она окрепла, но томится от одиночества. Будто ей нужно было хоть с кем-нибудь поговорить.
«Я, эмм… не часто куда-то выхожу», — призналась она.
Я попытался обуздать злость, чтобы подольше подержать её на линии и по возможности определить местонахождение. Она звонила из какого-то закрытого гулкого помещения, но ещё я слышал волны, ветер, музыку и людей. Поселение на берегу?
Будничным тоном она сказала, что общалась с Цирцеей, и та поведала пол нашего ребёнка. Мальчик.
Какой хитроумный ход. И хотя для меня одинаково желанными были бы что мальчик, что девочка, я сразу мысленно представил, как обучаю своего сына всему, чему в детстве обучал меня мой отец.
И от этого ложь стала правдоподобнее.
А боль сильнее.
Больше я не смог этого терпеть…
«И долго ты будешь разыгрывать этот спектакль?»
«Спектакль? О Арик, если б это было так».
«Почему ты продолжаешь мне звонить? Ты ведь сама даёшь подсказки, где тебя искать, чем несказанно облегчаешь работу Фауне. А её огромных хищников стоило бы бояться».
«Ты всё равно не скажешь ей, где я».
«Да неужели?» — спросил я, невольно улыбнувшись.
«Ты сам хочешь получить мой знак».
И это правда. Но вслух я сказал: «Готова поставить на это жизнь, моя красавица?»
На несколько секунд повисла тишина.
А потом: «До тебя не достучаться, да? Я не могу вынудить тебя прийти за мной. Не могу заставить тебя вспомнить, что между нами было. Мы не можем ничего сделать, чтобы вас спасти, — сказала она и, прежде чем бросить трубку, добавила, — у меня есть все данные, чтобы принять решение».
Какое решение? Я снова и снова прокручиваю эти слова в голове.
Архангел встал и подошёл к окну.
— Ну и пекло здесь.
Мой взгляд упал на его вылинявшие крылья.
В помещении он всегда складывает их, но на самом деле размах просто невероятный. И после каждого сытного обеда крылья вырастают ещё больше, а пулевые отверстия затягиваются и зарастают перьями.
Я тоже становлюсь сильнее. Наверное, это огромное количество смертей на земле помогает моему совершенствованию. Скоро мне не будет равных среди Арканов в силе и скорости.
Архангел открыл окно, и в кабинет ворвался поток холодного воздуха. Я сделал глубокий вдох, как бы ни было жаль бесцельно растрачивать драгоценное тепло. У них с Полом и в комнатах жарко, будто в сауне. Но когда я сделал замечание, Пол напомнил, что больше не нужно экономить ресурсы для вымышленного ребёнка и лишнего Аркана вроде Императрицы.
— Вот так получше, — пробормотал Архангел и вернулся обратно.
Как только он это сказал, резкий порыв ветра разбросал карты по сторонам.
И меня посетила странная мысль. Аркан впустил холодный воздух, который разметал карты… как если бы эта комната была Tar Ro — ареной, контролируемой таинственными существами. И мы, будто боги, управляющие погодой, повлияли на карты. Внесли сумятицу в игру.
Мои подозрения, что земля и есть полем боя, только усилились.
— Так же и боги забавляются нами, — сказал Архангел с удивительной проницательностью, — я чую их возвращение.
— Я тоже, — сказал я, вспомнив штормовую ночь, в которую сделал Императрицу своей. Интересно, чем это обернётся для Арканов?
Пол перевёл взгляд с меня на Архангела. Он прочёл достаточно хроник, чтобы проследить нить разговора.
На столе осталась только одна карта. Императрица. Разрываясь между ненавистью и вожделением, я поднял её, скомкал в ладони и бросил в камин, отдавая в жертву языкам пламени.
Вдруг у меня появилось ощущение стороннего наблюдения. Может, Фауна послала кого-нибудь из животных за нами шпионить? Хотя, вряд ли; она снова спит целый день.
Нет, это другой Аркан.
— Ты, — мысленно произнёс я, — я всегда узнаю твой немигающий взгляд. —
В голове зазвучал знакомый голос:
— Тредичи. Тредичи. —
Тредичи — «тринадцать» в переводе с итальянского. Так меня называет только Дурак.
В следующую секунду он спроецировался прямо передо мной. Одетый в толстую куртку, меховые наушники и полуперчатки.
Судя по отсутствию реакции у Гейба и Пола, они его не видят и не слышат.
Я встал с места и, наливая себе водки, повернулся к ним спиной, чтобы собраться с мыслями.
— Чего ты хочешь? —
— Ты тоже должен увидеть будущее. —
Моё зрение затуманилось, а затем перед глазами предстало какое-то далёкое место. Солёная вода. Волны. Дождь. Холод.
Я попытался расслабиться, чтобы Дураку легче было вовлечь меня в это видение. И увидел Императрицу. Бледную. С мокрыми волосами, развевающимися на ветру.
И огромную толпу смертных, скандирующих: «Доска! Доска! Доска!»
Она подняла отчаянный взгляд и прошептала: «Джек».
Сначала я оторопел, но потом понял, что, наверное, вижу всё глазами Дево, и поэтому думаю и ощущаю, как он.
Смертные, вооруженные винтовками со штыками, вытолкали их с Императрицей на какую-то доску, нависшую над пропастью.
Несмотря на все попытки Дево отклоняться от ударов, понятно, что долго ему не продержаться.
Наконец я позволил себе полностью погрузиться в видение.
«Хватит подставляться под удар», — Эви шагнула назад, потянув меня за собой. Мы дошли уже почти до середины.
Доска заколебалась.
«Стой на месте! Больше ни шагу», — скомандовал я и бросился на штыки, но понял, что бороться бессмысленно.
Доска снова заколебалась.
«Putain!»
Сейчас упадём!
Мы попятились назад. Бросив взгляд на другой конец доски, я крепче сжал ладонь Эви.
«Джек!» — крикнула она.
Доска раскачалась ещё сильней; и мы свалились вниз…