— Ледышка, о какой гадости ты опять думаешь? — накрыли мою шею ласковые поцелуи. Они касались моих оголенных нервов напрямую.
— О тебе.
— Ехидная сволочь, — рассмеялся Ромка, лаская мой пах рукой. — Ты что, умрешь, если скажешь мне пару ласковых?
— Сука ты моя похотливая, — повернулся к нему я, раздвигая его ноги и устраиваясь удобнее. — Мегамозг ты мой хитровыебаный.
— Твой? — пропустил мат мимо ушей Ромка. Схватил за волосы и поменял нас местами: я на спине, а он между моих бедер. — Ты назвал меня своим?
— Хорошо, хорошо, — поспешил исправиться я, глядя в его потемневшие глаза в растерянности. — Ты не мой. Сам по се…
Ромка заткнул меня чудовищным поцелуем, на который я ответил, испугавшись еще больше. Какого черта? Незаметно поерзал, в тщетной попытке выползти из-под тяжелого тела. Призраки прошлого подняли гнилые головы в моей душе, заставляя холодеть от ужаса. Я ведь почти поверил ему! А если он такой же, как и тот, кого я любил?
— Серж? — немедленно оторвался от меня Роман. — Что случилось? Я напугал тебя?
— Нет.
— Черт возьми, ледышка! Почему ты всегда отвечаешь на мои вопросы словом «нет»? Почему держишь под подушкой нож? Неужели за это время я не заслужил твое доверие?
— Нет.
— Совсем? — поднял голову Роман.
Я отвел глаза и промолчал. Сегодня день Х. Если не умру, то скажу ему то, что он хочет услышать, а если умру, то он будет зол и не станет переживать слишком уж сильно. Ромка провел ладонью по моей щеке, поцеловал в губы и скатился на постель.
— Ты жестокий сукин сын, Серж. Иногда мне хочется тебя задушить!
— Отличная мысль, — отозвался я. — Только быстро, ладно? Свою квоту боли я уже выбрал.
Ромка дернулся, как от удара, и сжал мою шею рукой, прожигая меня глазами насквозь. Глыба льда в сердце плавилась и причиняла боль. Не хочу! Не хочу снова!!! Верить, любить…. Нет.
— Если я скажу, что ухожу насовсем, ты остановишь меня?
— Нет.
Ромка поднялся с постели и молча начал одеваться. Я сглотнул ком в горле, завернулся в одеяло и подтянул ноги к груди. Как будто так можно спрятать сердце! Он ушел, а я позвонил на работу, соврал, что заболел, и провалялся до вечера, перебирая в памяти наши встречи. Походы в кино, ужины с друзьями и клиентами, ночные покатушки по Москве, сумасбродные выходки, поездки в Европу. Столько всего хорошего! И столько плохого… Женщины и мальчусики, на которых я западал, когда напивался, чтобы выгнать из души монстров, прыжки в Москву-реку с Андреевского моста, равнодушие, безбашенное веселье и злобный стеб. Ромка был непоколебим, как скала.
— Почему ты все еще со мной? — спрашивал я его после очередного срыва. — Что тебе от меня нужно?
— Мне нужен ты.
— Меня нет, великий завоеватель. Я мертв. Ты некрофил?
— Ты жив и заходишься в крике, который слышу только я. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного?
— Ты соберешь меня, и что? Что будет дальше?
— Ты будешь моим.
Раз за разом один и тот же разговор, который сводил меня с ума, потому что разжигал в душе огонь непозволительной надежды.
23:40. Я посмотрел на себя в зеркало в прихожей. Красавец мужчина в полном расцвете сил. Весельчак, оптимист и душа компании. Сумасшедший мертвец, оттолкнувший единственного человека, которому был дорог.
— Самое время умереть, — сказал я и подмигнул своему отражению. Оно кисло посмотрело на меня в ответ.
Я вышел из подъезда, нашаривая в карманах ключи от своего джипа, которые почему-то находиться отказывались.
— Не это ищешь? — Ромка, стоящий возле моего Инфинити, покачал брелоком. — Сегодня ночью ты никуда не поедешь.
— Отдай ключи, — протянул дрогнувшую руку я.
— Размечтался! Бегу и тапочки теряю.
— Я тебе руки переломаю!
Ромка показал фак, и пружина, что сжималась во мне целых пять лет, распрямилась. Раскрутилась и вынесла мозг из головы. Я не помню, что орал, куда бил и что вытворял, потому что очнулся, только когда Ромка швырнул меня на пол квартиры и захлопнул дверь ногой. Вид у него был не очень: длинная царапина на брови, синяк на скуле, порванная рубашка…
— Ты хотел адреналина? Ты его получишь!
— Я хотел умереть! — поднялся на ноги я.
Он сбил меня с ног на постель. Разделся сам и разорвал одежду на мне. Я сопротивлялся, как сумасшедший берсерк, но кто я против него? Он прижал меня к постели за горло, придавил телом и запустил влажную руку в мою задницу. Я сжался в ужасе, но боль так и не пришла. Два пальца забрались в меня по самое не хочу, заставляя закрывать глаза, а монстры вырвались на свободу.
— Смотри на меня, — вместе с пощечиной ворвался в мои уши голос Романа.
Я послушно открыл глаза, даже не пытаясь бороться с ужасом, что накрыл меня с головой. Почему я не умер? За что мне все это? Снова!
— Я сделаю все, что ты скажешь. Только не мучай. Пожалуйста! — взмолился я, теряя гордость и самоуважение. Плевать! Лишь бы вместо пыток была легкая смерть.
Роман прикусил губу, задышал часто-часто, сжал мои руки над головой своей и начал протискиваться в мою шитую-перешитую задницу членом. Я закрыл глаза. Где-то недалеко был нож. Если я доберусь до него, то смогу покончить с собой быстро. Член забрался в меня и замер. Замер так надолго, что я расслабился. Боль ушла, оставляя давно забытое ощущение наполненности и тепла.
— Посмотри на меня, Серж, — прошептал мучитель, а на мою щеку упала капля.
— Ромка? — открыл глаза я.
Слезы капали из его глаз на мое лицо, отдаваясь тепловыми разрядами в ледяной глыбе сердца и прогоняя монстров из моего сознания. Он отпустил мои руки, поцеловал в губы и повел бедрами. Очень медленно, тягуче и коротко. Почти не больно.
— Я люблю тебя, Серж, — прошептал Ромка. — Я твой, глупая ледышка! Я не причиню тебе боль и не позволю сходить с ума.
— Те трое сильнее меня, — зажмурился я. — Они живут во мне и не дают любить, надеяться и верить снова.
— Теперь в тебе живу я, — выдохнул Ромка и вошел в меня до конца. — Смотри на меня, слышишь? Смотри!
Я послушно открыл глаза.
— Член, что сейчас в тебе, мой. Руки в твоих волосах — мои. Губы на твоем ухе — мои. Слезы на твоих щеках — наши с тобой. Твои и мои, ледышка. Сегодня они будут первый и последний раз.
Той ночью Ромка изгнал из моей души демонов раз и навсегда. Другое дело, что на их место я его не пустил. Просто не смог. Закрыл дверь перед его носом, оставляя моим лучшим другом, любовником, но не моим любимым. Роман понял это утром. Я не знаю, почему он не бросил меня тогда. Посмотрел устало, обнял и не выпустил из постели до самого вечера, а через месяц подлым шантажом загнал в клинику пластической хирургии, где от шрамов в паху и на заднице не оставили даже воспоминаний. К моему великому сожалению, анус они так толком починить и не смогли, тем не менее серьезно облегчив мне жизнь парочкой убранных с него корявых швов.
…
Весна в Москву пришла внезапно: еще вчера кругом лежал снег, а вот уже +18С и океаны грязной воды. Они смыли усталость с лиц женщин и угрюмость с мужчин, заодно прихватывая с собой зимнюю одежду. Я к этому равнодушным не остался и принялся ухлестывать за девицами напропалую. Звонок телефона оторвал меня от созерцания сногсшибательных ног очередной кандидатки в секретарши, которую я был вынужден отправить восвояси. Если мозгов нет, ноги не помогут.
— Привет, мачо, — мрачный голос Ромки меня насмешил.
— Что, разведка донесла, что я весел и доволен жизнью?
— Серж, ты тот еще кобель, но я тебя очень прошу, потерпи еще недельку, — сказал Ромка. — Я прилечу, и будет тебе супер трах.
— Это тебе будет супертрах, — хмыкнул я. Ромкина ревность плавила мое наполовину растаявшее сердце раскаленным железом. — Мою задницу ты не заслужил. Месяц воздержания — это для меня перебор. Я вообще не понимаю, почему до сих пор ни с кем не переспал.
— Тебе и не надо ничего понимать, — самодовольство в голосе Ромки мигом вывело меня из себя.
— Ты на что это намекаешь?
— Серж, успокойся. Ни на что я не намекаю.
— Завтра же трахну первого попавшегося мальчусика! — процедил я. — Я тебе не ослик на веревочке и не монах! Ты трахаешь мозги своим тупым инженерам-неграм посреди пустыни, а я буду спать с реальными людьми в Москве, трудоголик хренов.
— Не вздумай мне изменять!
— Я тебе ничего не обещал!
— Яйца оторву! — не выдержал Ромка. — Глупый самоуверенный болван! Ты мне все нервы вымотал своим скотским отношением!
— Брось меня.
— Сука! — выругался Ромка и отключился, а у меня закололо сердце.
Зачем я с ним так? Это же глупо! Бред! Но я ничего не мог с собой поделать. Его не было рядом со мной больше месяца! И я… я скучал, но признаваться ему в этом не собирался. Он тогда вообще никогда из своей чертовой Африки не вернется.
— Если бы ты прилетел сегодня, я бы сказал тебе…
— Я слушаю.
Я чуть не навернулся на пол от удивления. Обернулся и увидел в дверях мрачного, как грозовая туча, Ромку. Он закрыл дверь и двинулся ко мне с неотвратимостью асфальтового катка.
— Эммммм…. — замычал я растерянно, отступая к дальнему окну кабинета. Оно выходило на Москву-реку, а широкий подоконник…
— Мычишь? — догнал меня Ромка, сходу впечатывая в стену рядом с окном. — Ты сейчас еще сильнее замычишь!
— Ты шлялся хрен знает где, а я виноват?! — возмутился я, раздумывая над сложнейшим вопросом: взять или отдаться? Раньше такой вопрос не вставал, но сейчас…
— Ты довел меня, чудовище! Я бросил все свои дела и добирался сюда 12 часов, только чтобы ублажить тебя, похотливый сукин сын!
Это заявление склонило чашу весов в пользу Ромки. Я расстегнул его рубашку и первым делом оставил засос рядом с левым соском. Знак того, что Ромка — мой. Он запустил руку в мои волосы и властно потянул вниз.
— Почему я запал именно на тебя, а? За что мне это? У моих ног весь мир, но я думаю о тебе. Блядь, никто не нужен! Только ты! Безумие какое-то!
Я усадил Ромку на подоконник и вытащил из его ширинки член. Втянул в себя воздух. Мята. Рассмеялся и взял его в рот. Ромка заткнулся и принялся путать мне волосы, а я ласкал мятную головку языком и наслаждался. Он знал, как брезгливо и трепетно я отношусь к минету, и подготовился заранее, так что его старания я оценил и постарался доставить ему максимум удовольствия.
— Серж… ледышка моя глупая… чудовище…
Я поймал его оргазм салфеткой и получил целую кучу благодарных поцелуев в губы, а потом повернул к себе спиной, нагнул над подоконником и оторвался за месяц воздержания по полной, зажимая ему рот рукой и тихо шипя от острого, как лезвие бритвы, наслаждения.
— Я скучал, Ромка, — прошептал ему в затылок я, когда кончил. — Прости, что не могу сказать большего.
— Однажды я сделаю тебе трепанацию черепа и прочитаю все твои мысли, — тихо рассмеялся он, разгибаясь.
Я быстро привел нас в порядок и обнял его, пряча лицо на могучей шее.
— Мне потом расскажешь, что вычитал?
— Чудовище ехидное, — поцеловал меня Ромка. — Отвезешь в Шарик? Самолет через шесть часов.
— Ты что, серьезно прилетел в Москву, чтобы потрахаться со мной?! Ты больной?!
— Да. Смертельно. Ты хуже наркотиков и чумы, от тебя нет лекарств.
Я смутился и растерялся. Я все понимаю, но это… Это уже перебор. Ромка поправил воротник моей рубашки и подтолкнул к выходу из кабинета. Мы добрались в Шереметьево на удивление быстро и заселились в жуткий номер без окон, в котором я позволил Ромке очень многое и сумел получить от этого удовольствие.
— Серж, пообещай не спать ни с кем, кроме меня, — прошептал Ромка, целуя меня на прощанье.
— Нет, — сказал я. Он побледнел, и я поспешил договорить: — Но я обещаю не трахаться ни с кем, пока ты ко мне не вернешься.
— Чудовище! — облегченно выругался Ромка. — Ты можешь хоть раз ответить мне «да»? Без ехидных оговорок, стеба и подъебок? Просто сказать «да», и все!
— Нет.
…
Быть больным на голову — не самое плохое занятие. Я понял это, когда написал первую развратную историю о двух геях и выложил ее на ФБ. Вот уж не думал, что начну писать романтические слэшные рассказы, а их даже будут читать! Кому рассказать — не поверят. Ромка тоже не верил, пока я не завел себе фейковую страницу в Контакте и не обзавелся виртуальными друзьями и поклонниками моего таланта, с которыми заигрывал каждый божий день.
— Ледышка, а чего это ты такой довольный, а? Прям потек!
Я ткнул Ромку локтем под ребра и поерзал на его стальном прессе затылком. Мне пришлось купить новую кровать, чтобы лежать с ним вместе так, как нам нравилось: он, как и положено, вдоль, а я на его животе головой поперек. Раньше я злился на этого чертова трудоголика за то, что он работал до полуночи, но теперь меня все устраивало как нельзя больше. Пока Ромка ворочал миллионами баксов и сотнями рабочих мест, я трепал нервы склонным к суициду малолеткам, подкатывал к красивым, замужним и не очень, барышням, соблазнял геев и наслаждался дифирамбами себе любимому.
— Серж! Я с тобой разговариваю!
— Со мной? — ехидно протянул я, отправляя поцелуйный смайл девице, которая водила меня за нос несколько месяцев, прежде чем я понял, что она — это она, а не он. — А я думал, ты это своему помощнику в Африке.
— Ты опять свой зоопарк в разврат вгоняешь? — отложил свой ноут в сторону Ромка. — Дай-ка я почитаю, что ты там такое им понаписал.
— Еще чего! — возмутился я, но он выхватил мой ноут, перекатился на живот и отмотал переписку далеко назад. — Вот черт.
— Ты прижал ее к стене в школе и трахнул?! — зарычал Ромка.
Я проглотил смех и улегся на него сверху, обхватывая крепкие бедра ногами. Поцеловал мощные валики мышц на плече и двинулся губами вниз по спине.
— Сладких снов, малышка?!
Я рассмеялся ему в поясницу и стянул с него плавки, покусывая задницу, целуя шрам на левом бедре и продвигаясь к самому интересному. Он тихо выругался, читая очередную переписку, но послушно раздвинул ноги, откровенно подставляясь моим губам и пальцам.
— Дракоша, если бы не Котя, я бы тебя завалил?! Серж, ты что творишь, а? Зачем ты сводишь их с ума? Тебе меня мало?
— Я не свожу, они сами, — поднялся к нему я.
Поцеловал в шею и забрался в него с таким расчетом, чтобы наиграться вдоволь. Нам обоим хотелось долгого, неспешного секса.
— Кажется, я их понимаю, — выдохнул Ромка, приподнимая бедра выше. — Но это вовсе не означает, что одобряю. Хвала всем богам, они слишком малы, чтобы увлечь тебя по-настоящему, а у твоей королевы есть муж. Иначе бы я таким добрым не был.
— Ромка, — рассмеялся ему в затылок я, медленно втрахивая его в постель. — Я сплю только с тобой почти два года. Оставь в покое моих виртуальных любовников! Мы с ними никогда не встретимся.
— Я превращу в ад жизнь любого из них, если ты увлечешься слишком сильно и передумаешь, — глухо сказал Ромка, и я вдруг понял, что шутки кончились. — Ты — мой!
— Ты мне угрожаешь? — укусил его за налитую мышцу плеча я. Взлохматил волосы, облизал ухо и поднажал, вызывая довольный стон.
Мне было смешно, лестно и нисколько не страшно. Они — мои виртуальные друзья, а он… совсем другое дело. О чем говорить?
— Да, и еще как! Только вот… тебя это остановит?
— Нет.
Я откинул ноут на край постели, перевернул Ромку на спину и продолжил начатое с прежним усердием. Он лапал меня руками и целовал так, что казалось, будто это он трахает меня, а не наоборот. Странное и… невероятно прекрасное ощущение. Может, стоило злить Ромку почаще?
…
Дождь шел пятый день подряд. Сентябрь в этом году выдался на редкость поганым, и чем дольше висели серые тучи, тем злее и рассеяннее становились люди. Мутная грязная взвесь на МКАДе, огненная темнота позднего вечера, мелькающие дворники на стекле и толпа фур бесили меня до зубовного скрежета.
— Серж, где твое хваленое хладнокровие? — прикалывался надо мной Ромка. Его голос разносился по всей машине, помноженный на восемь динамиков.