«Свежая мята, — понял Дин. — Должно быть, он почистил зубы».
«И одеколон тоже пахнет приятно, — через мгновение подумал он. — Он приятно пахнет…»
И он постарался больше об этом не думать.
В заключение Дин стер порошок кровоостанавливающего карандаша (кровотечение уже давно остановилось) и приклеил бабочку пластыря на порез.
— Готово, — сказал Дин, откладывая бритву и салфетку.
Теперь, когда неопрятная борода исчезла, Кас был больше похож на себя. Было невозможно приятно видеть его таким, каким он был раньше. Но чтобы еще разок проверить, Дин пробежался пальцем по кромке нижней губы Каса, прямо под ней, вокруг пореза. Просто, чтобы проверить, не колется ли…
Нигде не кололось. Подбородок Каса был гладким и мягким. И от него действительно приятно пахло: слабый запах пены для бритья смешивался с одеколоном, запахом геля для душа и ароматом зубной пасты, которой тот недавно пользовался.
Дин также проверил вокруг верхней губы Каса, просто чтобы быть уверенным, мягко провел пальцем по изгибу, чтобы почувствовать сложные области в уголках рта. Не кололось. И вдруг оказалось, что верхняя губа очень мягкая. «Смешно, его губы кажутся вечно потрескавшимися, но ощущаются очень мягкими», — подумал Дин.
Из любопытства он легонько провел пальцем и по нижней губе. Она тоже была мягкой. Он снова проверил верхнюю губу, очень медленно пробежав по ней пальцем. Губы Каса были просто… такие… мягкие. Много мягче, чем Дин мог ожидать.
Потребовалось много времени, пока Дин не понял, что слишком увлекся. И что он уже очень долгое время медленно водит пальцем по губам Каса, не по коже вокруг них, а фактически по губам.
Он заколебался, палец замер (но все еще на верхней губе Каса), и он успел подумать, немного смутившись: «Почему я вызвался побрить его заполночь, здесь, в его комнате, на его чертовой кровати, после того, как Сэм ушел спать?», когда рот Каса немного приоткрылся. Что-то влажное, бархатно-мягкое коснулось кончика пальца Дина, отчего он подпрыгнул.
— Ты что, только что лизнул меня? — спросил Дин, отдергивая руку.
— Да, — тихо ответил Кас.
— А… Зачем?
— Хотел узнать, каков ты на вкус.
«Ох, ведь никакой двусмысленности в этом нет, вообще никакой», — подумал Дин. Он отвернулся, быстро вытер руки о полотенце и потянулся, чтобы положить его на стул.
Дин уже открыл рот, чтобы сказать: «Ну вот, все закончено!», но вместо этого у него вырвалось:
— И… каков я на вкус?
Просто шутка.
Но Кас, конечно, все воспринял всерьез и на секунду задумался, слегка проведя языком по губам. Рука Дина с полотенцем застыла, не дотянувшись до стула, и он замер, повернувшись лицом к Касу. Наблюдая, как бархатистый язык медленно скользит по губам Каса, как и палец Дина несколько мгновений назад.
«Возьми себя в руки,» — подумал Дин, решительно отворачиваясь к стулу. Он помыл и протер бритву, а потом убрал в чехол. — «Собери свои вещи, пожелай ему счастливого нового года и спокойной ночи, и уходи».
Наконец Кас сказал:
— Твой палец не настолько вкусен, как я надеялся.
В голове Дина возник закономерный вопрос: «А на что ты надеялся?», но он отмахнулся от него, натужно рассмеявшись, и снова отвернулся. Постаравшись, чтобы голос звучал слегка шутливо и саркастично (он знал, что не вышло), Дин сказал:
— Н-да, пальцы обычно не самое лучше место, чтобы кого-то попробовать, Кас.
— И где тогда это место?
Дин выдавил еще один смешок. Это прозвучало настолько неловко, что он почувствовал, как лицо наливается жаром. «Где шутка? Придумать шутку. Превратить все в шутку, сейчас же!»
— Туда мы не пойдем, Кас, — наконец сказал Дин. — И ты не можешь быть настолько наивным.
— Что? — Голос Каса звучал озадаченно, и Дин бросил на него быстрый взгляд. Кас некоторое время внимательно разглядывал его лицо, а через мгновение понимание забрезжило в его глазах. — О, ты имеешь в виду поцелуй? — спросил он.
— Да, это и другие вещи, — пробормотал Дин, тут же дав себе мысленного пинка за упоминание «других вещей».
Но Кас, казалось, не заметил. Наконец он заморгал и отвел глаза, погрузившись в созерцание потолка, теперь он выглядел грустным. Но его голос звучал спокойно, когда он сказал:
— Да, конечно. Прости, Дин. Я устал и не подумал. Я знаю, что тебе это неинтересно. Знаю. И уж наверняка не с этим сосудом.
— Ага, не совсем… нет, — сказал Дин, не в силах придать голосу побольше убежденности.
— Так я и думал, — сказал Кас, легонько кивнув.
Но короткий вздох Каса и то, как он на мгновение прикрыл глаза, не остались незамеченными. Кас поднял руку и провел по своим свежевыбритым щекам… а потом дотронулся пальцем до губ.
Словно ему хотелось узнать, как ощущается поцелуй.
— Это была бы плохая идея, — проговорил Кас. — Ты не был бы заинтересован.
— Верно, — вполголоса ответил Дин. — Да… это было бы плохой идеей… потому что…
«Подождите, он же не заинтересован?»
— Потому что… Обычно я не… я не… это не был бы… ох…
— В любом случае, я уже целовался с людьми, — сказал Кас, прерывая незаконченную фразу Дина. — Ну, по крайней мере, с одним человеком. Полагаю, больше пробовать не обязательно. Мне просто было интересно, как это могло быть с кем-то еще. С кем-то, кого я бы знал.
Дин не мог произнести ни слова.
— Кто-то, кто имел бы для меня значение, — продолжил Кас. — Я просто хотел бы узнать, на что это будет похоже.
— М-да, — сказал Дин, удивляясь, когда это кровать Каса обрела вдруг столь мощное поле притяжения. И сейчас Дин был пришпилен к кровати. Было совершенно невозможно встать и уйти.
— К тому же, если мы поцелуемся, ты можешь подхватить пневмонию, — добавил Кас, — или грипп.
— Хм… воспаление легких у тебя прошло, — поправил его Дин. — Ты принимал антибиотики на протяжении десяти дней.
— О… действительно?
— Ага, — сказал Дин. — Не пневмония. Она прошла через десять дней. Так сказали доктора. Так что проблема не в этом.
— Но ты все еще можешь заболеть гриппом, — сказал Кас, уставившись на Дина и приложив два пальца к губам. — И ты в любом случае не заинтересован. Ведь так?
Дин не ответил. Вместо этого он сидел и смотрел как движется его рука, чтобы прикоснуться к руке Каса, и как его ладонь скользнула под руку Каса и легла на его щеку. Глаза Каса расширились, и его рука чуть сжалась на Диновой.
Дин ощущал себя, словно он наблюдает за всем издалека, как запутавшийся тренер на боковой линии, чья команда вдруг побежала по полю в неправильном направлении, к неверной цели. Дин наклонился ближе, его ладонь немного опустилась, скользнув по щеке Каса к подбородку, ощущая гладкую, шелковистую, свежепобритую кожу. Маленькая сирена взвыла в голове, крича: «Неправильное направление, неправильное направление, ты идешь не в ту сторону!»
Но ее заглушили сто колоколов, звонящих: «Правильное направление. Правильное направление. Это — правильный путь. Тот, который вы должны пройти вместе.»
Дин отодвинулся на четыре дюйма. Смотрел на Каса с расстояния в четыре дюйма. А Кас просто бесстрашно смотрел на него широко открытыми голубыми глазами.
Хотя и выглядел немного озадаченным.
Дин просто завис над ним. На расстоянии в четыре дюйма. Не в состоянии говорить.
Кас покосился на него и спросил:
— Дин, что ты делаешь?
— Целую тебя, — ответил Дин, удивляясь сам себе.
— Нет, — заметил Кас. — Ты завис в четырех дюймах от моего лица.
— Я даю тебе шанс остановить меня, — вполголоса сказал Дин.
— Остановить тебя потому что… ты можешь… заболеть пневмонией? — спросил Кас.
— Нет… твоя пневмония прошла, Кас, — прошептал Дин. — Я тебе уже говорил.
— А, правильно. Тогда, может, потому что… ты можешь подхватить грипп? — Кас выглядел примерно таким же сконфуженным, как ощущал себя Дин.
— Нет, — прошептал Дин, все еще на расстоянии в четыре дюйма. — У меня прививка.
— О, ты сделал? Так, значит, это — прививка?
— Ага, — прошептал Дин. — Прививка.
— Так ты делаешь прививки от гриппа?
— Ага, каждую осень, — сказал Дин, все еще находясь на расстоянии в четыре дюйма.
Пропасть в четыре дюйма была слишком велика, слишком глубокий прыжок, поэтому он наклонился, упираясь локтями по обе стороны от лица Каса, глядя на него сверху вниз. Он поднял руку и погладил Каса по волосам, разглядывая его лицо: наконец сходящие синяки, швы; цвет лица Каса улучшился после тех ужасных дней в реанимации, да и глаза раскрылись. Смотрящие на Дина, изучающие его выражение. Изучая его.
— Мы с Сэмом делаем каждую осень прививки от гриппа, — прошептал Дин Касу, осознавая, насколько абсурдна вся ситуация, но все еще не в силах преодолеть оставшееся расстояние между ними. — У отца был в некотором роде пунктик насчет этого. Обычно он говорил, что последнее, что нужно охотнику, преследующему монстра, это — свалиться с гриппом. Один раз, когда мы преследовали парочку злых духов, Сэм заболел, и я…
— Если у тебя есть прививка от гриппа, то почему я должен хотеть остановить тебя от поцелуя? — прервал Кас.
— Не знаю, — беспомощно произнес Дин. — Я не знаю…
Наконец именно Кас протянул руку, обхватывая голову Дина, и притянул к себе, проводя его через пропасть.
«Унеси меня из Ада,» — подумал Дин, чувствуя на себе на удивление уверенную, твердую, направляющую руку Каса.
«Унеси меня из Ада.
Улети со мной на небо.»
******
Поцелуй был очень мягким, Дин четко осознавал, что губа Каса разбита, его синяки болят, а сам он еще слабый и уставший. «И мне не следует давить на него, — подумал Дин. — Не сейчас. Он все еще привыкает и только начинает чувствовать себя как дома. Мне не следует нагружать его еще и этим».
Но, казалось, что Касу очень удобно: его губы слегка приоткрылись, кончиком языка он медленно проводил по губам Дина. Теплое дыхание со вкусом мятной зубной пасты ощущалось у Дина во рту. Легкий след запаха от крема для бритья на коже, который Дину всегда нравился, был с нотками алоэ и кокоса, смешивающийся с слабым сочетанием лимона и лаванды одеколона. А глубоко под ними — по-видимому запах сосуда Каса — легчайший запах мускуса, мужского аромата, приятный и крепкий.
И было кое-что еще, другие ароматы. Что-то почти колющее, электрическое.
Молния. Огонь. Снег и звезды.
Нечто чуждое.
Что-то потустороннее.
И Дин знал: это был запах самого Каса.
Дину нужен был глоток воздуха. Он медленно отстранился, приподняв голову.
— Твой рот на вкус гораздо лучше, чем пальцы, — заметил Кас.
Он все еще обнимал Дина за шею.
— Неужели, — прошептал в ответ Дин, слишком ошеломленный, чтобы придумать другой ответ.
— Да, — сказал Кас, пропуская волосы Дина через пальцы. — Очень приятный вкус. Но, Дин, я знаю, ты не заинтересован в этом теле в таком плане. Уже поздно, ты, должно быть устал, поэтому я думаю, что мы просто должны разойтись спать и…
— Вот почему я не звонил, — ляпнул Дин. На него только сейчас снизошло откровение, которое взорвалось, словно разрыв дамбы. — Прости, я очень виноват. Именно поэтому я и не звонил. Именно поэтому я выгнал тебя. — Дин поднялся, с трудом заставляя себя смотреть Касу в глаза.
— Что? Ты — что? — Теперь Кас выглядел обеспокоенным. — Но ты же сказал, что это был Гадриэль, о чем ты вообще говоришь? Я что, сделал что-то неправильно? — Он попытался сесть, приподнимаясь на локтях. — Дин, если я сделал что-то неправильно, просто забудь об этом — пожалуйста, не выгоняй меня снова…
— Нет, тише, не волнуйся, Кас, я не это имел в виду, — быстро произнес Дин, проведя ладонью по волосам Каса вниз, к плечу. — Ты остаешься. Остаешься. Я хочу, чтобы ты остался. Честно. — Дин осторожно сжал плечо Каса. — Все, что я говорил тебе о Гадриэле, было правдой. Но все дело в том, Кас я знаю, что мог бы найти способ позвонить. И ты это тоже знаешь. Я мог бы найти возможность и поселить тебя на квартире, где-нибудь поблизости от Небраски или что-нибудь в этом роде. Я бы мог найти какой-нибудь способ связаться с тобой. Я мог бы приезжать и навещать тебя почаще. И я мог бы навещать тебя чаще, чем один раз. Но… я этого не сделал.
Кас выглядел настолько мрачным, словно ожидал, что на него упадет молот. Он медленно кивнул и сказал:
— Я знаю.
— Не сделал, потому что был напуган, — продолжил Дин. — Прости, Кас. Мне было страшно. Я только сейчас понял, насколько.
Кас посмотрел на него.
— Я не понимаю. Чего ты боишься?
Дин едва мог выговорить хоть слово.
Наконец он выдавил:
— Я боялся тебя.
— Меня? — Кас поспешно сел и быстро заговорил: — Но я никогда не причинил бы тебе боль, Дин. Наоми больше не контролирует меня, и это действительно была только Наоми, это был правда не я…
— Дело не в этом. Не так. Я боялся тебя и себя, — сказал Дин, беспомощно показав рукой в сторону Каса, а потом на себя. — Ты и я. Я боялся нас. Я был идиотом и сволочью и оттолкнул тебя, потому что был напуган.
Кас слегка склонил голову набок, в его прищуренных глазах сквозило замешательство. Это был настолько классический взгляд Кастиэля, что Дин чуть не зарыдал, увидев его, понимая снова и снова, насколько был близок к тому, чтобы потерять Каса навсегда. Дин попытался объяснить:
— Как только ты появился здесь, я уже мог предвидеть, что произойдет. Мы вернули тебя сюда, ты, твою мать, почти умер у меня на руках, тебя смертельно ранили прямо передо мной, ты даже себе представить не можешь, каково было смотреть на все это. Думать, что тебя больше нет…
У Дина перехватило дыхание, когда он вспомнил эту сцену.
Кас все еще сосредоточенно смотрел на него потемневшими глазами, когда Дин продолжил:
— И вот вдруг ты снова жив и, человек, Кас, человек. Ты был тем человеком, каким никогда не был раньше, не с того момента, когда я познакомился с тобой и… ты собирался жить здесь, с нами и… Ты пользовался чертовым душем. На следующее утро ты пришел в библиотеку, и первое, о чем ты доложил — это о проклятом душе, о напоре воды, типа: «О, привет Дин, я только что был голый в душе. Вот, просто подумал рассказать тебе».
— Я так не говорил, — прошептал Кас. — Я не это имел в виду.
— Я знаю. Но говорю тебе то, что услышал я. Затем ты начал говорить о сексе, черт возьми, все, что я слышал: О боже, сейчас он занимался сексом, и ему это понравилось, и говорил о том, как легко скатиться в гедонизм, а я… я… — Дин раздраженно выдохнул. Он переложил руку с плеча Каса на его щеку и погладил. Кас не спускал глаз с его лица, когда Дин сказал: — Я четко знал, что произойдет. Для меня это было ясно, как день. Всего лишь в одном шаге. В одной ночи. Через одну чертову комнату. И я… просто… запаниковал, Кас. До настоящего момента даже не понимал, насколько. Мне чертовски жаль.
Голос Каса был низким:
— Но я бы никогда ничего не сделал, Дин. Я бы ничего не сделал…
— Знаю. Но я бы сделал.
— И… это… плохо, потому… потому что… почему? Потому что… — Кас думал вслух и его голос становился все тише и тише. — Потому что, ты… не хочешь? Верно?
— Нет, Кас. Потому что я хочу этого слишком сильно, — сказал Дин, еще раз проведя пальцем по губам Каса.
Повисло долгое молчание. Кас все так же смотрел на него.
Наконец Дин произнес:
— Самое худшее в твоем дневнике было то, что ты продолжал думать, что я о тебе плохого мнения. Все полностью наоборот. Кас, ты неверно понял. И мне чертовски жаль, что я не дал это ясно понять. И мне дьявольски жаль, что тебя выгнали на мороз, потому что я такой гребаный трус.
«Я должен объяснить это лучше, — подумал Дин. — Я вообще ничего толком не объяснил. И я должен убедиться, что он действительно этого хочет. Я должен ему дать ясно понять, что он может остаться здесь, несмотря ни на что. Я должен убедиться, что он знает что…»
Но он не успел ничего больше объяснить, потому что Кас вдруг обхватил его обеими руками за шею и рванул на себя, начиная целовать. Дин пытался быть нежным, старался не касаться синяков и больной губы. Но это было так потрясающе, что Дин не заметил, как опустился на Каса, он лишь почувствовал, как Кас вздрогнул от боли.