– Любимый мой… пожалуйста, – раздался у него над ухом то ли шепот, то ли всхлип.
Он овладел ею с неистовством дикаря, в его страстном порыве таились отчаяние и страх человека, заблудившегося в безвыходном лабиринте. Казалось, он стремился отдать ей всего себя без остатка и в то же время вобрать самую суть ее естества – такого рода близость бывает между мужчиной и женщиной, когда они осознают неизбежность предстоящей разлуки. Потом они лежали друг подле друга, обессиленные и умиротворенные, временно нашедшие желанный покой и гармонию.
«По крайней мере сегодня он останется, – думала Тиффани. – Кто знает, сколько еще таких ночей будет нам даровано?»
3
Башни родового замка Ломондов устрашающе и недружелюбно отражались в черных водах озера Лох-Несс. На протяжении пяти столетий они сеяли панику в рядах врагов и не отличались гостеприимством. Морган ожидала увидеть нечто совсем другое.
Замок стоял на скале, и его зубчатые стены казались органичным продолжением кремнистых уступов, а узкие зарешеченные бойницы смотрели на мир с высокомерием и подозрительностью. Морган подумала, что это место было бы идеальным в качестве съемочной площадки для очередного фильма ужасов из жизни Дракулы.
Неужели нормальный человек может по доброй воле обречь себя на прозябание в этом мрачном, пустынном обиталище летучих мышей? Морган украдкой взглянула на Гарри, который сам сел за руль «лендровера», встретившего их в аэропорту, а шофера посадил на заднее сиденье вместе со своими любимыми псами. Чем ближе они подъезжали к замку, тем радостней он становился, то и дело обращая внимание Морган на обступившие дорогу скалы, прячущие вершины в розовой дымке облаков, на лиловые пятна вересковых зарослей, расцвечивающих суровый пейзаж. На подступах к замку раскинулась настоящая чащоба, где среди бурелома шумели водопады, а в густых кронах вековых деревьев вили гнезда экзотические птицы. Морган снова посмотрела на мрачное сооружение и невольно поежилась – таким холодом веяло от его заросших мхом стен.
– Скажите, а в вашем замке есть привидения? – спросила она робко.
– Конечно! – беспечно и даже с воодушевлением ответил Гарри. – Например, если среди ночи вам доведется услышать волынку, знайте, что это обезглавленный Мак-Веан, одержимый жаждой кровной мести, поднимает свой клан на последнюю битву.
– Вы шутите!
Гарри от души расхохотался.
– Видели бы вы свое лицо! Нет, я действительно верю в то, что замок населен призраками. И никто не разубедит меня в том, что по оружейной комнате ночами бродит тень старухи ключницы и бряцает доспехами, перекладывая их с места на место. А что вы скажете о лох-несском чудовище?
– Я слышала о нем. Оно существует?
– Думаю, да, хотя сам никогда его не видел. Зато я знаю людей, которые с ним встречались. Правда, по их рассказам трудно определить, живое это существо или физическое явление. Наш лесник однажды вечером плыл в лодке по озеру, и вдруг вода вокруг забурлила, и на поверхности показалась голова размером с лошадиную на длиннющей шее. В тот же миг стало жутко холодно, а дно засверкало, словно по нему были рассыпаны бриллианты. Он перепугался до смерти и не помнит, как добрался до берега. Я видел его вскоре после этого случая. Фантазии не могут привести человека в состояние такого глубокого шока.
– А когда это чудище впервые показалось людям? – спросила Морган, до глубины души потрясенная рассказом Гарри.
– Если не ошибаюсь, в 565 году до нашей эры.
– Боже, как давно! – воскликнула Морган. – Неужели ему столько лет?
– Я думаю, лесник видел его потомка, если, конечно, мы не имеем дело с неким природным феноменом. За все время существования предания о чудовище до нас дошли сотни свидетельств очевидцев.
– А вдруг нам тоже посчастливится увидеть его! – воскликнула Морган, и в ее глазах засверкало детское любопытство. Гарри внимательно посмотрел на нее и снисходительно улыбнулся.
Теперь «лендровер» мчался вдоль берега озера, то взбираясь на пригорки, то опускаясь вниз, когда дорога шла вровень с поверхностью воды. Наконец они въехали во внутренний двор замка. Морган вышла из машины и огляделась. По спине у нее от ужаса и восхищения пробежал холодок, на нее пахнуло дремучим средневековьем, и почему-то представилось сырое подземелье, где на вмурованных в стену кандалах обвисли выбеленные временем кости скелета.
Они вошли внутрь и оказались в уютном полумраке холла. В огромном камине пылали толстые бревна, пахло смолой и воском, над каминной полкой висел герб Ломондов, фотографию которого Морган видела в справочнике Дебрэ – массивная плита черного дерева с позолотой, потемневшая от копоти. Стены были сплошь увешаны охотничьими трофеями, старинным оружием и доспехами. На столе в углу стояла ваза с букетом вереска. От каменного пола веяло прохладой – невозможно было поверить в то, что за стенами замка догорает знойный июньский день.
Морган с интересом рассматривала рыцарские доспехи, когда в дверях бесшумно возникла женская фигура в черном платье до пят и в белом переднике – миссис Монро, экономка Ломондов. Ее морщинистое лицо озарила радостная улыбка при виде графского сына и наследника. Она неотлучно находилась при замке в течение сорока лет, и Гарри справедливо предполагал, что ей известны о нем и его хозяевах такие вещи, о которых они сами не подозревают.
– Познакомьтесь, это мисс Калвин, – представил ее Гарри после того, как расцеловался с экономкой. Миссис Монро церемонно кивнула и окинула ее критическим взглядом.
– Добрый день, мисс, – сказала суровая домоправительница и, словно забыв о ее существовании, обратилась к Гарри с вопросом, не пора ли подавать чай. В ее поведении было столько неприязни к Морган и материнского желания защитить от нее Гарри, что оно граничило с неприличием.
– Да, пожалуйста. Мы устроимся здесь, возле камина, – сказал Гарри и подтащил круглый дубовый стол поближе к очагу.
– Я прикажу, чтобы камины растопили по всему Дому. Сегодня ночью будет настоящий ураган, помяните мое слово! Располагайтесь, хозяин, а я принесу чай. – Шотландский выговор миссис Монро был труден Морган для понимания, но догадаться о том, что экономка не одобряет ее присутствия в замке, труда не составляло. Именно поэтому она так настойчиво называла Гарри «хозяином».
После чая Гарри показал Морган замок. Сначала они долго шли по коридору, который привел их к огромной двери, занавешенной портьерами из гобеленовой ткани с замысловатыми красочными узорами в бордовых тонах. За дверью оказалась гостиная, переступив порог которой Морган не смогла сдержать возгласа восхищения. По всему периметру комнаты тянулся невероятной красоты бесценный гобелен XVI века, затканный цветами и листьями, дикими животными и рыцарями. Для того чтобы передать всю палитру красок, которую использовали мастера, оказался бы недостаточным любой из известных человеку языков. Морган не сразу смогла отвести от него взгляд и обратить внимание на канделябры баккара, в продолговатых хрустальных призмах которых преломлялись неведомо откуда проникающие сюда солнечные лучи, на мягкие диваны, окружающие мраморный камин, на персидские ковры, в которых ноги утопали по щиколотку, на бесчисленные шкафы и столики, заставленные антикварными безделушками. Как жаль, что все это великолепие покрывает толстый слой вековой пыли, скрадывая краски и формы! Вот бы расширить узкие бойницы и впустить сюда побольше света и воздуха! Как преобразилась бы эта пещера Алладина, хранящая несметные сокровища!
Потом Гарри повел ее в библиотеку, где на стеллажах выстроились тысячи фолиантов в кожаных с золотым тиснением переплетах, и в бальный зал, который на протяжении многих веков служил местом ежегодных сборов представителей клана Ломондов. Прежде чем вернуться в холл, они заглянули в рабочий кабинет графа, где на полках была выставлена богатейшая коллекция минералов, и в оружейную комнату, насквозь пропахшую ружейным маслом и сыромятной кожей.
В холле их ждала миссис Монро, чтобы узнать, устроит ли хозяина, если обед подадут в восемь.
– Хорошо, миссис Монро. Вы не против? – обратился Гарри к Морган, которую все сильнее раздражало враждебное безразличие экономки. – Будьте добры, покажите мисс Калвин ее комнату и позаботьтесь, чтобы она ни в чем не испытывала нужды.
Миссис Монро выслушала приказание хозяина и оставила его без ответа.
– Вы можете принять ванну и отдохнуть до обеда, Морган. А у меня есть кое-какие дела.
Морган поднималась по узкой дубовой лестнице следом за экономкой, не сомневаясь, что лицо женщины перекосила кислая гримаса, а тонкие губы презрительно поджаты.
– Энни поможет вам распаковать вещи и зажжет в комнате камин. Если вам станет холодно ночью, можете взять из шкафа пуховые одеяла, – сказала она, избегая смотреть Морган в глаза.
– Спасибо.
В комнате стояли огромная кровать, несколько стульев и массивный платяной шкаф. В камине дымили сырые поленья. Морган подошла к окну, за которым открывался унылый пейзаж, и ей стало ужасно тоскливо. Вдалеке темнела зыбкая гладь озера, его дальний берег тонул в туманной дымке. Как же далеко отсюда Лонг-Айленд! Если бы Тиффани вдруг оказалась рядом, по крайней мере было бы с кем словом перемолвиться, посмеяться над зловредной старухой экономкой. Морган решила для себя, что если ей все же удастся выйти за Гарри замуж, она поставит в Лондоне дом на широкую ногу и постарается сделать так, чтобы здесь они бывали как можно реже. Вряд ли Гарри будет стремиться в эту глушь из уютного семейного гнездышка, которое она для пего устроит, да и светская жизнь в нем будет бить ключом, так что времени для ностальгии по земле предков у него просто не останется… Морган замечталась и не заметила, как наступил вечер.
Они обедали в одной из двух столовых, стены которой были обшиты дубом, за сверкающим великолепной полировкой круглым столом, рассчитанным на сорок с лишним персон. Стол окружали обтянутые красной кожей стулья с гербами Ломондов. В самом центре стоял серебряный шандал с двумя рогами по восьми подсвечников каждый. Начищенную до блеска серебряную посуду – блюда, кувшины с вином, конфетницы, соусники – и уголки салфеток украшала пантера, изогнувшаяся вокруг графской короны. Интересно, что бы сказал папа, если бы увидел такое великолепие? Морган старалась сохранять невозмутимый вид, удивляясь тому, что во всем замке не нашлось маленькой уютной комнатки, где они с Гарри могли бы пообедать в спокойной, интимной обстановке и наедине, без лакея Мак-Гилливери, который не сводил с них глаз, словно хорошо выученная овчарка, охраняющая стадо.
Гарри непринужденно болтал о замке, о тысячах квадратных миль земли, находящихся в его владении, большую часть которых составляли непроходимые леса, о ферме, из века в век поставляющей к графскому столу продукты. Он рассказывал Морган об истории своего рода, о том, какую роль сыграли Ломонды в развитии края, а лакей бдительно следил за тем, чтобы его бокал не пустовал.
Морган слушала его вполуха, потягивая вино. Может быть, Ломонды действительно владели землями и лесами, в которых не переводились олени и фазаны, реками, в которых кишели лосось и щука, но если это богатство находилось в том же состоянии, что и сам замок, невысока ему цена. Взять, например, эту столовую – от сырости панели на стенах потемнели, краски на старинных полотнах поблекли, кое-где на потолке виднелись отчетливые зеленые пятна плесени. Да и замок в целом производил впечатление жилища знатного, но обедневшего дворянского рода. В нем не было центрального отопления, а ванную комнату, куда ее проводила горничная, казалось, оборудовали в эпоху крестовых походов: мраморное сооружение на медных ногах в форме львиных лап настолько поразило Морган, что у нее мелькнула мысль сфотографироваться в ней, чтобы иметь доказательство своего пребывания в средневековом замке.
После обеда они направились в кабинет выпить по чашечке кофе, и Морган небрежно спросила у Гарри:
– Вероятно, содержание вашего замка требует больших затрат?
– Разумеется! – опечалился он. – Здесь столько всего нужно сделать! Починить крышу, поменять прогнившие деревянные перекрытия…
– Установить центральное отопление, не так ли?
– Да, конечно. – Гарри рассмеялся, уловив насмешку в ее вопросе. – О, Морган, простите. Вам, наверное, холодно? Мне очень жаль… – Он подбросил еще несколько поленьев в очаг и разворошил его чугунной кочергой с витой ручкой. – Так лучше? Хотите, я принесу вам шаль?
– Нет, спасибо, – отказалась Морган, готовая замерзнуть насмерть, но не желающая скрывать под шалью декольте. – Скажите, а почему… – Она на миг смутилась. – Почему вы не хотите привести замок в порядок?
– Хотел бы, но, к сожалению, у меня на это нет средств. Причем ситуация вряд ли изменится после смерти отца – все наследство пойдет на оплату долговых обязательств. Более того, скорее всего нам придется расстаться с частью земли, иначе не получится. – Гарри тяжело вздохнул и опрокинул в рот рюмку коньяка.
– Что ж, очень жаль, – тихо и задумчиво сказала Морган.
У нее появился план, как обойти в этой гонке леди Элизабет при помощи тех нескольких миллионов долларов, которые отец положил ей в приданое.
Морган внимательно прислушалась к дальнему скрипу двери. Двадцать минут назад Гарри проводил ее до порога спальни и пожелал спокойной ночи.
– Счастливых сновидений, Морган. Если завтра будет хорошая погода, давайте поедем на пикник. Я хочу показать вам замок Уркхарт и озеро Лох-Ойх.
– Прекрасная идея, – ответила Морган, глядя на него с нескрываемым изумлением.
Гарри напомнил ей Закери в возрасте десяти лет, который зазывал ее побродить по окрестностям фермы, где они проводили летние каникулы. Она долго смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью отдаленной комнаты в сопровождении своих преданных псов.
Морган бросилась в ванную и смыла с лица всю косметику, за исключением теней и туши, после чего подкрасила губы, набросила на плечи тончайший шелковый пеньюар, отделанный кружевами, и надушилась – по нескольку капель за уши, между грудей и под коленями. Она оглядела себя в зеркало и осталась довольна.
Морган выглянула в коридор, часы в холле мерно отсчитывали секунды, и больше ни единый звук не нарушал глубокую тишину ночи. Пора было действовать.
– Гарри! Гарри! – закричала Морган, колотя кулаками в дверь его спальни. – Помогите, Гарри!
Дверь распахнулась, и на пороге возник сонный и всклокоченный Гарри в пижаме.
– Что стряслось?
Закрыв лицо руками и всхлипнув для виду, Морган кинулась ему на грудь.
– Господи, как я испугалась! Ко мне в спальню залетела летучая мышь. Я до смерти боюсь их. Она опустилась прямо на меня. Я не могу вернуться, пока она не улетит.
– Бедняжка. – Он ласково погладил ее по плечу и прижался щекой к ее волосам. – Как же вас угораздило оставить окно открытым на ночь? Я пойду и выгоню ее.
– Нет, не оставляйте меня! Я боюсь. – Морган прижалась к нему теснее и обняла его за шею. – Можно я немного побуду с вами? – Она подняла на него глаза, вложив в свой взгляд всю нежность и желание, которые испытывала.
Гарри невольно обратил внимание на то, сколько чувственности было в ее губах, как соблазнительно вздымались ее округлые груди под белым шелковым покровом. В лицо ударил запах жасмина – его любимого цветка – и он почувствовал сладкую тяжесть в животе и слабость в ногах.
– Дорогая моя… – Гарри стиснул девушку в объятиях и стал покрывать ее лицо поцелуями.
Морган восхищала его с того момента, когда они познакомились на балу. Ее красота, обаяние, удивительная манера заразительно смеяться и вкус к жизни необычайно притягивали его; завораживал задумчивый, а подчас таинственный взгляд ее зеленых глаз. Это неземное создание, наполовину искушенная женщина, наполовину доверчивое дитя, давно заставляло его мучиться от плотского желания.
Гарри не помнил, как они оказались в его постели. Неистовая страсть охватила его, никогда в жизни он так сильно не желал женщину. Дрожащими от нетерпения руками он снял с нее пеньюар, и в свете ночника матовым блеском загорелась ее бархатная кожа. Его восхищенный взгляд скользил по упругим грудям, плоскому животу, изумительной формы ногам, тонким щиколоткам. Гарри рухнул перед ней на колени, как перед божеством, и стал целовать ее ноги, колени, бедра, поднимаясь все выше, пока не достиг груди. Морган ласкала его плечи и торс, наслаждаясь их массивностью. Мягкий аромат ее губ и возбуждающие телодвижения довели Гарри до умопомрачения, так что он не смог больше сдерживать порыв собственной плоти и медленно, но настойчиво, развел ей колени. Морган обвила его ногами за талию и стала двигаться в такт его толчкам, приближая кульминационный момент и в то же время, желая, чтобы он наступил как можно позже.