Кэрран наклонился к нему.
— Тогда стань сильнее. Научись быть достаточно крутым, чтобы другим не пришлось умирать, защищая тебя.
Возле двери поднялся шум.
Женский голос рявкнул: «Ты впустишь меня, или я убью тебя на месте!»
Дверь распахнулась. Мускулистая женщина шагнула вперед с озабоченным выражением лица. Мартина, мать Асканио. Она увидела нас и остановилась.
— У вас храбрый сын, — сказал ей Кэрран. — Честь вашему клану.
Внизу по коридору открылась дверь отделения неотложной помощи. Дулиттл вышел, вытирая руки полотенцем. Я выскользнула из комнаты и поспешила к нему. Он увидел меня. На его лице было напряженное выражение, как будто он старался удержать все внутри.
Кто бы там ни был на небесах, не позволяй доктору говорить, что Джули мертва. Пожалуйста.
Я подошла к нему.
— Как она?
— У Джули обширная травма плеча, три перелома ребер и инфекция Lyc-V на третьей стадии.
Инфекция Lyc-V состояла из пяти стадий: внедрение вируса, начало обращения, полуобращение, продвинутая степень и стабилизация. Джули находилась в средней стадии, а это значило, что ее тело борется с вирусом, чтобы оставаться человеком.
Его лицо было мрачным. Надвигалось что-то плохое. Внутри все сжалось.
— Уровень заражения у Джули очень высокий.
В груди закололо. Lyc-V «расцветал», когда его жертва находилась в состоянии стресса, насыщая тело в большом количестве. Перенасыщение, и Джули перейдет черту. На четвертой стадии сорок процентов всех жертв Lyc-V обращались в люпов. Джули была укушена, она подросток и получила сильные травмы. Уровень ее стресса зашкаливающий, а ее тело залито гормонами. Ее шансы сойти с ума астрономически высоки.
Кто-то спросил:
— Она станет люпом? — И я поняла, что это мой собственный голос.
— Еще слишком рано говорить. — Дулиттл потер лицо. — Ее превращение произошло слишком быстро. За все свои годы я никогда не видел, чтобы это происходило так быстро. Она начала трансформироваться практически с того момента, как вирус проник в ее кровяную систему. Джули наполнена магией. Внедрение вируса в ее тело подобно посадке семени в плодородную почву. Первая трансформация всегда наиболее изменчива. В случае стабилизации инфекции вирус должен выровняться. Сейчас же он в самой нестабильной фазе.
О нет.
— Позвони французу, — сказал Кэрран. Я чуть не подпрыгнула. Он подошел к нам сзади, и я его не услышала. — Меня не волнует, сколько это будет стоить, просто достань это.
— Достать что? — Я посмотрела на него.
— У европейцев есть специальная травяная смесь, — объяснил Кэрран. — Она снижает вероятность люпизма на треть. Но они охраняют ее, как золото. Мы знаем кое-кого, кто вывозит сыворотку контрабандой.
Лицо Дулиттла сделалось еще печальнее.
— Я взял на себя смелость позвонить, как только девочка поступила к нам, Милорд.
— И?
Дулиттл покачал головой.
— Ты сказал ему, кто просит? — Кэрран зарычал.
— Да. Француз приносит свои извинения. Если бы сыворотка была, он бы немедленно ее доставил, но ее нет.
Кэрран сжал кулаки, но заставил себя разжать их.
— Что теперь? — Спросила я.
— Сейчас она находится под сильными успокоительными. Наша основная задача — дать ей почувствовать себя в безопасности. Никаких громких звуков, ни встревоженных голосов, ни волнения. Мы должны сохранять ее в спокойствии и безопасности. Это все, что мы можем сделать. Я очень сожалею.
— Я хочу ее увидеть.
— Нет. — Дулиттл преградил мне дорогу.
— Что значит «нет»?
— Он имеет в виду, что ты слишком взволнованна сейчас, просто войдя туда, ты вызовешь у нее поднятие уровня вируса, — объяснил Кэрран. — Если хочешь, чтобы ей стало лучше, вернись к ней, когда успокоишься.
Крики о том, что я спокойна, черт возьми, только подтвердят его точку зрения.
Кэрран повернулся к Дулиттлу.
— Когда мы узнаем?
— Я сохраню ее в таком состоянии на двадцать четыре часа. Мы попробуем ее разбудить. Если она проявит признаки люпизма, мы можем дать ей седативные препараты еще на двадцать четыре часа. После этого. . — Дулиттл замолчал.
После этого мне придется убить своего ребенка. Силы покинули мои ноги, я пошатнулась.
Я бы отдала все, чтобы это оказалось просто кошмарным сном. Всю свою магию, всю силу, чтобы она могла проснуться.
— Есть ли надежда?
Дулиттл открыл рот, чтобы что-то сказать и тут же закрыл его, так и ни проронив не слова.
Я развернулась и пошла по коридору. У Хранителей Маяка должна быть база. Кто-то должен был владеть этим фургоном или арендовать его. Кто-то снабдил их разрывными болтами. Единственный раз, когда я когда-либо видела их в действии было, когда Андреа запустила два таких в кровавого голема, которым управляла моя тетя. Она говорила тогда что-то о специальном заказе.
Я найду Хранителей. Я найду их и убью каждого из них.
Кэрран догнал меня.
— Куда ты идешь?
— У меня есть незаконченные дела.
Он преградил мне путь.
— Ты дерьмово выглядишь. Тебе нужен медик. Пусть Дулиттл тебя подлатает.
— У меня нет на это времени.
Он наклонился ко мне и произнес тихим голосом:
— Это не обсуждается.
Я разжала зубы.
— Если я не причиню им боль сейчас, то сойду с ума.
— Либо ты позволишь доктору починить себя сейчас, либо у тебя кончатся силы посреди битвы, когда это будет важно. Ты знаешь свое тело, знаешь, что находишься на пределе своих возможностей. Не вынуждай меня нести тебя.
— Только попробуй.
Он оскалил на меня край своих зубов:
— Детка, это вызов?
Я взглянула ему прямо в глаза:
— Ты бы хотел, чтобы это был он, дорогой?
В коридоре мелькнула неуклюжая здоровенная фигура. Мэхон.
Толстый и с бочкообразной грудью, альфа клана тяжеловесных выглядел так, будто мог встать перед движущимся поездом и заставить его с визгом остановиться. Его черные волосы и борода поседели. Он не особо меня любил, но мы уважали друг друга, и, поскольку Мэхон был самым близким к определению «отец» для Кэррана, мы с Мэхоном старались изо всех сил оставаться взаимно вежливыми.
Мэхон закончил маневрировать своим массивным телом и остановился рядом с нами.
— Мой господин. Консорт.
— Да? — спросил Кэрран, его голос перешел в рычание.
Мэхон пристально посмотрел на нас.
— В отличие от ваших апартаментов, этот коридор не звуконепроницаем. Ваши голоса разносятся по всем этажам. Настали тяжелые времена. Люди ждут от вас совета и примера.
Дулиттл распахнул дверь в боковую комнату.
Мэхон медленно наклонил голову.
— Пожалуйста, Консорт.
Отлично. В любом случае полчаса ничего не изменят.
Глава 18
Я проснулась на нашем диване. Все мое тело болело, глубоко внутри, до костей. Боль — хороший признак. Это означает, что я все еще жива и постепенно исцеляюсь.
Кэрран оперся на подоконник, его силуэт нарисовался на фоне окна, где сумерки или рассвет переливались багряным цветом в небе. Солнце находилось на востоке. Значит, все же утро. Я проспала несколько часов.
Мышцы на широкой спине Кэррана напряглись. Он понял, что я проснулась.
Независимо от того, где я находилась или в какую беду попадала, он всегда приходил за мной. Он перевернул бы город, чтобы найти меня. Мне не нужно справляться с этим в одиночку.
Несколькими этажами ниже спала Джули, пока ее тело активно работало на то, чтобы предать ее. Моя Джули. Мой бедный ребенок. Некоторые люди просыпаются, чтобы спастись от кошмаров. Я же проснулась в одном из них.
— Есть какие-нибудь изменения?
— Она все еще спит. — ответил он.
— Дулиттл накачал меня успокоительными, старый обманщик.
— Нет. — Кэрран обернулся. — Доктор только залечил твои раны, и ты заснула. Я принес тебя сюда. Теперь болит меньше?
Я пожала плечами.
— С чего ты вообще решил, что мне больно?
— Ты задерживала дыхание, когда шла.
— Может я просто злилась.
— Нет. — Он подошел ко мне. — Я знаю, когда ты злишься. По тому, как ты стоишь. И я знаю этот взгляд.
Он анализирует каждое мое движение. И что мне теперь с этим делать?
— Грендель?
— Он в лазарете Дулиттла. Ничего серьезного. Несколько синяков и деревянная щепка в лапе. Андреа недавно вернулась в Крепость. Она говорит, что они обедали, и он внезапно бросился по улице. Вылез прямо через окно ресторана.
Глупый пудель. Как он вообще узнал, что у нас проблемы?
Желваки заиграли на скулах Кэррана.
— Мы должны были найти Лесли раньше. Мы выслеживали ее по всему городу. В Пальметто ее запах был менее трех часов назад. Если бы мы поймали ее, ничего из этого не случилось бы. Невозможно спасти всех. Я уже смирился с этим. Но мы должны были спасти Джули. .
— Я люблю тебя, — перебила я.
Кэрран остановился на полуслове и подошел ко мне. Я поцеловала его, скользнув в его объятия.
— Я не хочу говорить, — прошептала я. Мои щеки были влажными, и я поняла, что плачу. Голос мой не дрожал, но слезы все текли по щекам. Я потеряла мать, отчима, а теперь, возможно, через два дня, еще и ребенка. Пришло время платить по счетам.
Кэрран поцеловал меня, его губы сомкнулись на моих. Его язык скользнул мне в рот, этот вкус был таким знакомым, таким желанным. Я взяла его за плечи, притянула ближе и стянула с него рубашку. Он сдвинул простыни в сторону, оторвался от меня на какую-то крошечную секунду, чтобы снять с меня майку. Я поцеловала его губы, зарылась пальцами в его короткие волосы, прося, требуя большего. Его горячие руки дотронулись до моей груди, грубая кожа ладоней царапала твердые соски. Он приподнял меня на колени и лизнул мою левую грудь. Исходящий от него жар вытиснил всю боль, душившую меня. Я отпустила все и потерялась в нем, целуя, облизывая, поглаживая, желая быть с ним одним целым.
Он поднялся надо мной, и я обвила его ногами, когда Кэрран вошел в меня, реальность исчезла, отбросив все на задний план. Были только я и он. Мы двигались с ним в плавном жестком ритме, все быстрее и быстрее, каждый новый толчок поднимал меня все выше, пока, наконец, внутри не вспыхнул жар, погружая меня в каскад удовольствия. Он вздрогнул и опустошил себя. Мы долгое мгновение оставались в таком положении, затем он отстранился и лег рядом, прижимая меня к себе. Мы лежали, свернувшись клубочком, пока за окном разворачивался новый день.
Я отказываюсь отпускать Джули. Должен быть другой путь. Я должна что-то предпринять. Она еще не обернулась люпусом, черт возьми. Мне нужно найти другой способ.
— Мы убьем их, — сказал Кэрран, его голос был полон такой ярости, что я почти вздрогнула. — Полностью искореним.
Да.
— Через год никто и не вспомнит, что они существовали.
Когда мы закончим, от Хранителей Маяка ничего не останется. Только моему ребенку это не поможет. Но сможет уберечь других «Джули» от боли.
В дверь постучали.
— Что? — прорычал Кэрран.
— Здесь Джим, Милорд, — отозвался голос Барабаса.
Я оттолкнулась от подушки.
— Скажи ему подождать, — велел Кэрран. Он повернулся ко мне. Серые глаза заглянули в мои. — Я тоже тебя люблю.
Может, правда любит.
— Обещай, что, если мы уйдем, никто не тронет Джули, пока мы не вернемся.
Золото прокатилось по его глазам и исчезло.
— Не тронут, если хотят жить.
— Даже если это альфа клана. — Я не знала, насколько темные мысли могли водиться в голове Дженнифер.
— Даже альфа. Джули находится под седативными препаратами и пристегнута к своей койке. Доступ в ее палату ограничен, к тому же, Дерек останется с ней. Он вбил себе в голову, что, если бы не их глупая драка с Асканио, ребенок-буда смог бы дать хороший отпор в сражении. У Дженнифер нет надежды пройти мимо него, и она не станет пытаться. Она не такая.
Он встряхнул свои спортивные штаны, поднятые с пола.
Я тоже оделась.
— Для Асканио не было бы большой разницы. Она была обученным рендером. Только ты мог бы убить ее. Би или Мэхон. Может, Иезавель. Джим. .
— Кейт, — добавил Кэрран. — И теперь об этом знает вся Крепость.
Я остановилась с ботинком в руке. Он, что, сейчас гордился мной. Я слышала это в его голосе. Ох, черт.
Он смотрел на меня с улыбкой, как кот, слопавший канарейку.
— Куда подевался мой второй ботинок?
— Ты держишь его.
— Ааа. — Я села на диван и натянула сапог.
Кэрран надел футболку и пошел к выходу. Я последовала за ним. Он распахнул дверь, за которой тут же нарисовался Джим. Его черный плащ снова при нем. Андреа стояла позади его массивной фигуры. Правая сторона ее лица была темно-синей, как будто ее ударили пятифунтовой гантелей. Похоже, она готова испепелять всех и каждого.
Лицо Джима как всегда мрачное:
— Хранители активировали устройство в Пальметто.
— Когда? — Кэрран зарычал.
— Полчаса назад.
Кэрран выругался.
*** *** ***
Джип подпрыгивал на металлических перекладинах на дороге. На секунду завис в воздухе и с шумным тарахтением приземлился обратно. Джим вел машину также, как делал и все остальное: на грани безрассудства, но никогда не теряя контроль.
На переднем сиденье Кэрран опустил окно и наклонился, пытаясь прочитать грязный дорожный знак. «Три мили». Он поднял окно, прежде чем рев заколдованного мотора джипа заставил всех нас оглохнуть.
Шоссе Рузвельта мелькало мимо в окне, деревья превратились в длинное зеленоватое пятно. Рядом со мной Андреа держала свой арбалет наготове. У нас не было возможности поговорить, но в этом и не было необходимости. Нам обеим сейчас просто нужна цель.
— Хранители привезли устройство посреди ночи, — сказал Джим. — На этой неделе в городе проходила «Большая Весенняя Ярмарка Фермеров». Именно здесь основная часть горожан Пальметто зарабатывает себе на жизнь. Все школьные занятия отменены на неделю, а церковные службы перенесены на восемь часов, чтобы провести ярмарку. Хранители оставили устройство посреди оживленной улицы и слиняли. На Ярмарке полным-полно всякого странного магического дерьма. Никто бы и не подумал об изобретении Кемена.
Жители Пальметто каждый день проходили мимо тикающей бомбы и наблюдали, как она заряжается. А потом устройство просто активировалось, чтобы всех убить.
— Почему целью стала ярмарка? — спросила Андреа.
— Потому что им нужны были свидетели, — предположил Джим. — Люди поедут на ярмарку, увидят мертвый город и бросятся назад, чтобы сеять панику.
— Так, все кончено? — Спросила я.
— Да, — ответил Джим. — Вчера наши люди прочесывали город в поисках Лесли. Этим утром я послал человека из Крепости, чтобы он проинформировал их о Хранителях и велел убираться оттуда. Они возвращались в Атланту, когда увидели свет позади себя и постарались убраться от него подальше. Судя по их словам, над городом появилось свечение, которое несколько минут мерцало, как северное сияние, а затем исчезло. Все это заняло минут десять.
Слева четыре гиены, два волка, четыре шакала и мангуст-оборотень выскочили из кустов и обогнали машину. Барабас, Иезавель и другие. Весь клан буд жаждал крови.
— Наш источник говорит, что устройство не может быть перенесено на машине с зачарованным механизмом, — крикнул Джим, стараясь перебить шум двигателя.
Хорошо, что он не стал упоминать имени Саймана.
— Он сказал, что оно рассеивает чары в воде. К тому же, такая машина не выдерживает его — слишком тяжелое. Они должны были перевозить его на телеге с лошадьми. К Пальметто ведут четыре дороги. Раньше было пять, но Томми Ли Кук-роуд закрыта. Поперек нее тянется брешь шириной в четверть мили. Наши люди на каждой дороге. Устройство затягивает магию по кругу, начиная с периферии и достигая центра. Можно четко проследить край зоны поражения. Хранители все еще внутри.