Адам пожал плечами.
— Потому что это то, что я делаю. Если заработал маленький, то следует создать улучшенный. Просто чтобы убедиться. Больше я ничего не могу построить. — Он поднял руки. Основания обоих больших пальцев рук опухли и покраснели. Кемен сжал руки в кулаки. Его большие пальцы не сдвинулись. Ему перерезали локтевую коллатеральную связку.
— Вы его покалечили? — спросила я Василия.
Белый волхв вздохнул.
— Мы его предупреждали. Он не послушался. Durnoi chelovek.
Значит, глупый человек. Да это еще мягко сказано.
— Голова светлая, — продолжал Василий, — а мудрости нет. Его отца очень уважали в общине. Он сделал много хорошего для разных людей.
— Был выбор: или это, или убить его, — сказал Григорий. — Ему нельзя доверять. Он снова может построить что-нибудь, из-за чего мы все можем умереть.
— Я уже ничего не могу построить, — сказал Адам. — Даже отвертку держать. Ни гаечный ключ, ни кисть. Это конец. Vse koncheno. Моей жизни конец.
Я вскочила на ноги, схватила его за волосы и повернула голову к окну.
— Это их жизнь окончена. Мой ребенок умирает из-за тебя, проклятый засранец, а ты ноешь из-за своих рук? Смотри на меня. Посмотри мне в глаза. Я хочу снять с тебя шкуру заживо, понимаешь?
— Оно не предназначалось для этого, — ответил он, его руки обмякли. — Я создавал его для блага.
— Тебя охраняли вооруженные люди. Как ты думаешь, какого черта все это было? Ты это тестировал. Ты видел, как что-то умирает в лесу. Почему ты его не уничтожил?
— Я не мог этого сделать. Моя цель — создавать вещи. Это устройство было особенным. Я дал машине жизнь. Для меня это важно.
— Важнее мертвых детей?
Рот Адама расслабился. Я уловила ответ в его глазах. Да, его устройство было важнее мертвых детей. Ничего из того, что я могла сказать, не проникнет в его сознание.
Я толкнула его обратно в кресло.
— Я же говорил, — сказал Василий. — Без царя в голове. Неисправимый.
— Существует секта фанатиков против магии, — продолжил Кэрран. — Хранители Маяка. У них есть чертежи устройства. Они создали свою собственную версию.
Григорий побледнел.
— Насколько велико? — спросил Василий.
— Пятимильный диапазон.
Григорий выругался. Василий откинулся на спинку кресла и зажал рот рукой.
— Пять миль?
Кэрран кивнул и посмотрел на Адама. Кемен съежился.
— Сколько времени нужно на активацию?
Кемен заморгал:
— На меньшую модель ушло сорок две минуты. Такую большую я никогда не тестировал. .
— Три часа двенадцать минут, — сказал Джим.
— Есть еще коэффициент. . Десять часов пятьдесят девять минут и четыре секунды, — посчитал Кемен.
— Итак, это наши временные рамки, — сказал Джим. — Десять часов пятьдесят девять минут от начала магической волны. С новым ударом магии, мы начинаем обратный отсчет.
— Можно ли его отключить после запуска? — Спросил Кэрран.
— Да, — ответил Адам. — Есть переключатель, чтобы остановить его. Я покажу вашим людям.
— А что насчет аппарата, который уже использовали? — Спросила я. — Что произойдет, если его открыть?
— Он у вас? — Глаза Кемена загорелись.
Григорий наклонился и хлопнул его по затылку. Кемен качнулся вперед и взглянул на волхва, как побитый пес.
— Не нужно причинять боль. Знаю я, знаю. У вас есть пиво?
Барабас на мгновение отошел и поставил пиво перед Кеменом.
— Наверху есть вентиль. — Кемен взял пиво и встряхнул его. — Устройство имеет ограниченную емкость. Был необходим способ опустошить его, чтобы можно было снова наполнить.
Он сконструировал аналог атомной бомбы и сделал ее многоразовой. Мне не хватало слов.
— Чтобы они могли ходить из города в город, истребляя нас, — пробормотала Евдокия.
Камен поставил пиво на стол.
— Вы нажимаете переключатель и «пууф». — Он снова схватил пиво, пытаясь повернуть крышку, но лишь беспомощно уставился на нее. Нет больше рабочих пальцев. Барабас наклонился над ним и щелчком открутил колпачок. Из бутылки полилась жидкость. Пена сползала по стенкам бутылки.
— Нужно быть очень осторожным, нажимая переключатель, иначе все может пойти наперекосяк, — сказал Кемен. — Если цилиндр взорвется, все будут мертвы.
Превосходно. Я приложила героические усилия, чтобы не обращать внимания на взгляд Кэррана.
— Если открыть его правильно, большая часть магии стреляет прямо вверх?
Кемен кивнул.
— Да. Малая часть уходит вниз, но большая устремляется прямо вверх. Как лазер.
— Высвобожденная магия, сильна ли она?
— Очень.
— Как маленькая ракета?
— Да. — Кемен несколько раз кивнул. — Именно так.
Я посмотрела на Евдокию.
— Может ли ковен захватить эту магию и сосредоточить на одном человеке?
— Возможно, — ответила Евдокия.
Григорий фыркнул:
— От такого количества магии ваши ведьмы сломаются. И фокус не удастся. Вам нужен «якорь», некий объект, способный принять на себя всю мощь, а затем черпать из него энергию.
Утка-кролик-кот перестал кататься по полу и зашипел на Григория.
— Она тебя спрашивала? — Евдокия приподняла подбородок.
— Я просто объяснил, что есть правильный метод.
— Занимайся своими делами.
Василий посмотрел на меня.
— Зачем вам эта сила?
— Кровавая магия.
За столом наступила тишина, можно было расслышать, как падает иголка.
— Но зачем? — осторожно спросил Василий.
— Чтобы очистить тело маленькой девочки от Lyc-V.
Григорий указал на меня длинным пальцем.
— Противоестественно!
— Кто-то мог бы сказать, что волки с крыльями и кусающимися деревянными посохами — противоестественные существа, — возразила я. — Другие скажут, что приносить в жертву человека и превращать его внутренности в муравьев — тоже не самая естественная вещь.
Если живешь в стеклянном доме, не стреляй из дробовика.
— Мы поможем тебе, — сказала Евдокия. — Мой ковен сделает это. И они будут молчать. Никто не станет судачить об этом.
Ага.
— Какова цена?
— Ты подпишешь свидетельство о родстве. Документ, подтверждающий родство с твоей матерью и ее происхождение. Он будет надежно запечатан, так что не беспокойся. Нам просто нужна эта бумажка. Если что-то пойдет не так, как ожидалось.
В чем был подвох? Где-то там таилась ловушка.
Григорий оживился, как акула, почувствовавшая каплю крови в воде.
— Почему? Что в ней такого особенного?
Евдокия хлопнула по столу.
— Я же сказала тебе заниматься своими делами, старый козел! Это не имеет к тебе никакого отношения. Иди, убей кого-нибудь, да упейся его кровью.
Глаза Григория полезли из орбит:
— Попридержи язык!
— Или что? — Евдокия наклонилась вперед.
— Или я научу тебя манерам, женщина!
Ведьма с татуировками, стоявшая за спиной Евдокии гневно посмотрела.
— Отец! Не разговаривай так с мамой!
— Я буду говорить с ней так, как захочу!
Ведьма в мантии тяжело вздохнула.
— Ой. Папа, правда, не надо.
Я отошла от стола на случай, если кто-нибудь начнет бросать вещи. Андреа отступила прямо позади меня. Кэрран остался, подперев подбородок руками, сжатыми в двойной кулак, вероятно пытаясь решить, стоит ли ему вмешиваться в это дело.
— Ну, давай. — Евдокия указала на Григория. — Поддержи свою репутацию. Цивилизованный, как бешеный индюк.
Утка-кролик-кот встал на дыбы зашипел и зарычал. Ворон Григория закаркал, хлопая крыльями. Грендель обезумел, разразившись какофонией возбужденного лая.
Василий закрыл глаза руками.
Григорий совсем перешел на русский язык:
— Сумасшедшая старая кикимора!
— Кикимора?! — Евдокия закатала рукава. — Сейчас я тебе покажу кикимору!
— Роман! — Ведьма с татуировками указала на молодого волхва. — Сделай что-нибудь! Ты же старший.
Роман одернулся.
— Они занимались этим еще до нашего рождения. Не вплетай меня в это.
Вот откуда он узнал, что я буду у Евдокии. Его мама сама рассказала ему. Конечно же. Они даже были похожи. Мне следовало догадаться об этом раньше. Был ли здесь кто-нибудь, не являвшийся родственником?
Татуированная ведьма повернулась к Василию:
— Дядя?
Не-а. Все они были одной большой счастливой семьей.
— Молчи, дитя! — отрезал Василий. — Взрослые разговаривают.
— Дядя, мне двадцать шесть!
— Вот, что бывает, когда привлекаешь детей к магии, — бормотал Василий. — Многие из них почувствовав вкус власти, вырастают и распускают язык.
Григорий бросил единственный взгляд в сторону брата. Если бы взгляд был кинжалом, он бы пронзил сердце волхва.
— Завел старую песню: «А вот мой старший сын. .
— «Доктор», — закончила за него Евдокия певучим голосом. — «А дочь — юрист.»
Василий приподнял подбородок.
— Зависть вредна. Она отравляет ваше сердце.
— Ага! — Евдокия хлопнула по столу. — А что насчет вашего младшенького, музыканта? Как у него дела?
— Да, чем занимается Вячеслав в последнее время? — спросил Григорий. — Разве не его я видел вчера с синяком под глазом? Он что, насвистывал дереву, пока то не свалилось на него?
Ну-у, дела.
Кэрран открыл рот. Рядом с ним Джим покачал головой. Выражение его лица было подозрительно похоже на страх.
— Он еще молод, — ответил Василий.
— Да он избалован, — рявкнула Евдокия. — Все свое время мальчишка проводит, пытаясь убить мою кошку. Один ребенок — врач, другой — юрист, третий — без пяти минут серийный убийца.
Василий ошарашено уставился на нее.
— Объявляется небольшой перерыв! — взревел голос Кэррана. Он поднялся со стула, и мы предприняли стратегически верное отступление к выходу из стейк-хауса, прямо мимо Барабаса, изо всех сил старавшегося приглушить высокие истошные звуки, полившиеся из зала.
Снаружи Кэрран выдохнул и повернулся ко мне.
— Ты знала, что они чокнутые?
— Я даже не знала, что они женаты.
— Они не женаты, — произнес рядом со мной голос Романа. Каким-то волшебным образом ему удалось выбраться наружу. — Они любят друг друга, но просто не могут жить вместе. Когда я был ребенком, дома всегда царила драма: то они вместе, то врозь, то они начинают встречаться с другими людьми. — Он пожал плечами. — Мама никогда не выносила всю эту кровь, а отец не мог терпеть колдовства. Нам всем повезло, что магия сейчас отсутствует. В последний Новый год они подожгли дом. Да, и не обошлось без алкоголя. Ты принесла мой посох?
Я огляделась поисках вундеркинда.
— Дерек?
Откуда-то рядом со мной нарисовался Дерек и сунул палку с обернутым в мешок для мусора наконечником волхву. Роман сорвал черный полиэтилен.
— К чему эта мишура?
Дерек оскалил зубы.
— Он пытался меня укусить.
Роман погладил посох.
— Он просто испугался, вот и все. — Волхв сделал шаг ко мне и понизил голос. — Могу я задать тебе вопрос?
— Конечно.
Мы отошли на несколько футов, как будто это что-то изменило бы, когда вокруг носятся кучи оборотней. Роман наклонился ко мне:
— Великолепная блондинка, она работает с тобой?
Я взглянула в сторону, где Андреа стояла у дверей.
— Андреа? Да.
— О, красивое имя, — улыбнулся Роман.
— Плохая идея, — настойчиво произнесла я.
— Почему? Замужем?
— Нет. Есть один бывший парень. Очень опасный, безумно ревнивый бывший парень.
Роман ухмыльнулся.
— С браком были бы проблемы. С опасностью — нет.
Через плечо Романа я заметила Кэррана. Он стоял абсолютно неподвижно, его взгляд сфокусировался на шее волхва.
Хьюстон, у нас проблема.
— Отойди от меня, — тихо сказала я.
— Извини, что? — Роман наклонился ближе.
Джим что-то пытался говорить, но Кэрран двинулся к нам той неторопливой львиной походкой, которая обычно сигнализировала, что он всего лишь на волосок от того, чтобы слететь с катушек.
— Шаг в сторону.
Роман отступил на два шага как раз вовремя, чтобы уйти с пути Кэррана. Царь Зверей прошел мимо него и намеренно встал между мной и волхвом. Я прикоснулась к его щеке, провела пальцами по щетине. Он взял мою руку в свою. Тихое рычание вырвалось из его горла. Роман решил, что у него есть неотложные дела в другом месте, и ему действительно нужно попасть туда как можно скорее.
— Волнуетесь, Ваше Величество? — Спросила я.
— Он стоял слишком близко.
— Он интересовался Андреа.
— Слишком близко. Мне это не понравилось. — Кэрран обнял меня за плечи и повел в сторону, уводя подальше от группы. Его Собственническое Величество во всей красе.
— Та бумага о родстве, что это, черт возьми? Это делает тебя их союзником?
И вот, мы сменили тему.
— Нет. Я всего лишь пару раз сталкивалась с подобным. Это документ, в котором говорится, что я признаю, что моя мать — это моя мать, и что она родилась в такой-то семье. Ведьмы надежно хранят семейные записи.
— Не отнесет ли она бумажку Роланду? — спросил Кэрран.
— Это не в ее интересах. Она его ненавидит.
— Тогда какой в этом смысл?
— Твоя догадка не хуже моей.
— Мне это не нравится, — сказал он.
— Ты часто повторяешь это в последнее время.
Он наклонил голову, его серые глаза смотрели в мои.
— Ты собираешься принять их условия?
— Да. Ничего не изменилось. Джули все еще умирает.
— Тогда сделай это поскорее, — сказал Кэрран.
— Почему?
Он указал на дорогу. Караван черных внедорожников двигался к нам по шоссе. По обочине дороги мчались худые, истощенные фигуры, походка их была странной и угловатой.
— Племя здесь, — ответил Кэрран.
Глава 21
Спустя один час в стейк-хаусе не осталось ни одного посетителя. Все столы выстроили в один большой квадрат. Племя привело с собой четверых из семи Мастеров Мертвых во главе с Гастеком. Натараджа, должно быть, решил не появляться. Поскольку собрание проводилось на территории Стаи, Племя имело право выбора кресел, они расположились спиной к окну, чтобы наблюдать за входной и задней дверьми.
Четыре Мастера Мертвых: Гастек, Ровена, Малрадин и Филипа. Все заняли свои места за столом. Позади мастеров группа подмастерьев сидела на стульях, вплотную прижатых к окну, их лица были совершенно пусты. Между погонщиками сидели вампиры, как чудовищные горгульи: безволосые, скованные плотной сетью жестких, как сталь, мускулов и измазанные лимонно-зеленым и пурпурным кремом от загара. Точно ночные кошмары, окрашенные в цвет жевательной резинки.
Мне даже немного пришлось побороться с желанием не глазеть на Ровену. Миниатюрная, около пяти с половиной футов ростом, Ровена представляла собой мокрую мечту любого мальчика-подростка. Идеальная фигура, чувственное лицо, изумрудно-зеленые глаза и огненно-рыжие волосы, ниспадающие каскадом блестящих волн до самой талии. Элегантный деловой костюм, подчеркивающий ее формы, словно перчатка, довершал образ. Когда она улыбалась, все мужские головы оборачивались к ней. Если она что-то говорила, люди согласно кивали. Было в ней что-то, что заставляло вас хотеть заслужить ее одобрение. Она могла заставить вас почувствовать себя героем, просто передав ей соль.
Должно быть, подобным эффектом обладала моя мама. У меня могла быть ее ДНК, но ни капли ее магии не просочилось ко мне.
Слева от Племени сидели представители Гильдии наемников. Я узнала среди них трех наемников-ветеранов и Марка, формального руководителя Гильдии, а по факту ее надзирателя теперь, когда Соломон Ред, ее основатель, покоился на глубине шести футов под землей. По крайней мере, часть его. После того, как моя тетя покончила с ним, от него почти ничего не осталось.
Рядом с наемниками разместились представители туземцев. Я узнала шаманов из племен Чероки, Аппалачей и Маскоги-Крик, но двух других я никогда раньше не видела.