-Да-а, бюджетников у нас не жалуют. Правда, в таком ключе я никогда не думала, - с тяжелым вздохом признала я его правоту. Он же цинично выдал, закрепляя повязку.
-А чего тебе об этом думать, сладкая, если ты в Баленсиагах ходишь?
В какой-то степени это, конечно, было резонно, но меня все равно царапнуло.
-По-твоему, пара кроссовок определяет меня, как личность? – вкрадчиво уточнила, глядя ему в глаза.
-Ну, - помедлив, протянул он с лукавой ухмылкой и чуть разведя мои ноги, приблизился. У меня кровь вскипела и бросилась прямо в лицо. Неимоверным усилием воли я удержала себя, чтобы не откинуться на сидение, он же продолжил, замерев в паре сантиметров от меня. – Как известно, быт определяет сознание, так что… не я это придумал, Настюш.
-Не ты, - согласилась я, растягивая дрожащие губы в улыбке. Все во мне трепетало от этой близости, предвкушения и страха. Смотрела в синие, смеющиеся глаза, чувствовала мятное дыхание и терпкий, дорогой парфюм, и трясло всю от невыносимого желания впиться в чувственные губы, ощутить, узнать, каков на вкус этот мужчина, каково это – когда он тебя целует. Но, естественно, мне на такой шаг не хватило смелости, и вместо того, чтобы поцеловать, я выдохнула. – Но прибить мне отчего – то хочется именно тебя.
Серёжа улыбнулся и провокационно уточнил:
-Уверенна, что «прибить»?
-Почти, - шепчу, уже ничего не соображая. Все мои чувства обострились, затмевая разум, когда он нежно скользнул кончиками пальцев по моей шее, и тихо спросил:
-Я так наследил?
-А если нет? – сама не знаю, зачем выдохнула, вызывающе поблескивая глазками. Серёжа усмехнулся и рывком притянул меня к себе, отчего я проехалась по сидению, раздвинув перед ним ноги еще шире. На мгновение мы замерли, глядя друг другу в глаза, а после он прикоснулся губами к своим меткам, и хриплым шепотом сообщил, вызывая у меня дрожь:
-Лучше тебе не знать, сладкая.
-Ревнуешь? – покрываясь мурашками, обвила дрожащими рукам его шею.
-Не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне, - отправил он меня в нокаут, скользя горячими ладонями по спине.
-Я тебе не принадлежу, - возражаю на чистом упрямстве, хотя внутри всё обмирает от его слов и прикосновений.
-Это всего лишь вопрос времени, - взглянув мне в глаза, ласково проводит он тыльной стороной ладони по моей щеке, и я не нахожусь с ответом. Да и что сказать, когда это уже не вопрос времени, а свершившийся факт? В данную же минуту меня интересует, что все происходящее значит для него, вот только я не знаю, как об этом спросить. Неловко и не по себе, но тем не менее, преодолевая робость, едва слышно уточняю:
-А что насчет тебя?
-А ты не чувствуешь? – поняв меня без лишних слов, прижимает он к себе вплотную, отчего меня будто током насквозь прошибает, потому что да – чувствую… Сглатываю тяжело и хрипло произношу:
-Это… всего лишь физиология.
Серёжа улыбается и качает головой.
-Всего лишь физиология, Сластён, даже в шестнадцать не заставила бы меня просыпаться на рассвете и переться на какое-то озеро.
-Тогда что же? –улыбнувшись, прощупываю почву, любуясь им.
-Кажется, ты не хотела спешить, - мастерски уходит он от ответа, насмешливо поблескивая глазами.
Вот ведь хитрая сволочь! Ну, ничего… я тоже умею малину портить.
-Не хотела, - едва сдерживая улыбку, растягиваю гласные, и многозначительно взглянув на нашу далекую от приличий позу, добавляю с нажимом. – И не хочу.
У Серёжи вырывается смешок. Прикусив губу, он понимающе кивает и подмигнув мне, отстраняется. Я же выдыхаю, дрожа всем телом.
Не знаю, как выдержала этот натиск, а главное – зачем. Радости по этому поводу никакой нет, ломает всю, как наркоманку, лишенную дозы. Хочу ведь его до дрожи, но в тоже время так страшно преодолеть эту черту.
Пока я была погружена в свои переживания, Серёжа собрал медикаменты, забросил в бардачок, а после, сев за руль, повез меня куда-то.
-Куда мы едем? – спросила удивленно, когда мы стали приближаться к выезду из города, но не к тому, который ведет в наш поселок, а в совершенно другой стороне.
-Просвещать тебя, Анастасия Андреевна, - весело отзывается он, интригуя и в тоже время заставляя меня насторожиться.
-И по части чего будет это просвещение?
-Узнаешь, - обещает с такой улыбкой, что не остается сомнений: Серёженька задумал что-то подозрительное.
-Что-то мне не нравится твоя эта улыбочка, - прищурившись, сварливо замечаю я. Сережа смеется.
- Не волнуйся, понравится, - заверяет он и для пущей убедительности похлопал меня по бедру, отчего мой, только-только успокоившийся, пульс пускается в пляс, разгоняя по телу пожар и сладкую дрожь.
Втягиваю, как можно тише, воздух и осторожно перехватываю разгулявшуюся руку, но вовсе не для того, чтобы остановить, а потому что хочется прикоснуться, быть ближе. И Серёжа вновь понимает меня: прекращает поглаживать, сжимает мои похолодевшие пальцы в своей широкой ладони, а после подносит их к губам и с чувством целует, переворачивая всё у меня внутри.
Не знаю, почему именно этот жест пробрал до глубины души, но это случилось, и все мои сомнения растворились в этой невыносимой нежности.
Не могу сдержать улыбку, глядя на наши сплетенные руки. Серёжа, подмигнув, опускает их обратно мне на колени, и ласково поглаживая большим пальцем мою ладонь, сосредоточенно ведет машину. Мы молчим, но тишина такая уютная, правильная. В это мгновение совершенно неважно, что я практически ничего не знаю о мужчине, держащим меня за руку. Я просто верю ему. Верю настолько, что готова послать к черту все свои страхи и переступить –таки заветную черту.
-О чём думаешь, Настён? – спустя какое-то время нарушает Серёжа наше безмятежное молчание.
-Да ни о чём, - качаю головой, бездумно скользя кончиками пальцев по его руке, запоминая каждую черточку, вену, изгиб и шрам, которых не мало на казанках.
-Откуда эти шрамы? – словно прочитав мои мысли, спрашивает Серёжа, проводя большим пальцем по следам Яшкиной ненависти. Обычно, когда меня спрашивают о них, я стараюсь отделаться чем-то туманным. Все эти картинные охи-вздохи и праздное любопытство вызывают лишь раздражение. Но сейчас мне хотелось чисто по-девчоночьи поплакаться мужчине, который назвал меня своей. Я хотела, чтобы он пожалел меня, защитил и пообещал, что больше никто и никогда не тронет пальцем его маленькую Сластёну. И я знаю, что так и было бы, но в том и заключается проблема.
Серёжа не сможет спокойно отнестись к тому, что сделал со мной Яша Можайский. Впрочем, ни один адекватный человек не сможет, но Серёжа, однозначно, воспримет всё очень остро, захочет докопаться до сути и не успокоиться, пока не будет уверен, что подобное больше не повториться. И хотя я всей душой желала, чтобы Можайского–младшего по-настоящему проучили, необходимость скрывать правду о своем социальном положении, вынуждала меня в очередной раз юлить, так что я запрятала поглубже свои желания и коротко обрисовала ситуацию, не вдаваясь в шокирующие подробности.
-В одиннадцать лет у меня завязалась драка с одним дебилом. Дрались мы на чердаке заброшенного дома, и там валялось много битых бутылок…
-И ты, конечно же, не обошла их стороной, - с улыбкой пожурил меня Серёжа.
-Ну, да, - выдавив ответную улыбку, согласилась, сглотнув подступивший ком.
Ах, если бы всё было так просто…
-Вот поэтому я и говорю – беда бедовая ты, Настька, - снова похлопав меня по бедру, подытожил он.
-Сказал человек, у которого сбиты все казанки.
-Ну, ты не сравнивай: жизнь пацанов и девчонок – разные вещи.
-Я и не сравниваю. Но ножевое ранение даже для пацанских реалий – это слишком.
-Не спорю, примерным мальчиком я не был, - весело покаялся он.
-Кто бы сомневался, - хмыкнула я, покачав головой.
Так непринужденно, болтая обо всем, мы проехали большую часть пути, пока указатель не известил о какой-то деревеньке. Остановившись возле него, Серёжа вдруг предложил мне повести машину. Несколько секунд я смотрела ошарашенным взглядом. Такого поворота событий я, естественно, не ожидала, и растерявшись, не знала, как признаться, что никогда даже за руль не садилась.
Родители не считали нужным просвещать меня на этот счет, да и сама я не особо рвалась, не видя в этом пока смысла: до поступления в университет машина мне все равно не светила, но сейчас вдруг ужасно захотелось попробовать, поэтому преодолевая смущение, я таки сказала, что не умею водить, и Серёжа, конечно же, загорелся меня научить. Мы поменялись местами, и началось одно из моих самых провальных «просвещений».
Прикусив губу от предвкушения, я с колотящимся сердцем стала следовать чётким указаниям, уверенная, что сразу же освою эту нехитрую технику, но не тут –то было. Словно в насмешку выжать плавно сцепление у меня никак не получалось, джип дергался и возмущенный таким обращением, глох. К десятой попытке это стало совершенно не смешно, я едва сдерживалась, чтобы не психануть, а мой любимый атеист готов был начать молиться, поэтому, когда мне, наконец, удалось тронуться с места, я едва не завизжала от восторга. Серёжа же с облегченным вздохом «перекрестился».
Закрепив успех еще несколькими удачными попытками, я тоже выдохнула, и расправив сведенные напряжением плечи, потихонечку выехала на трассу. Как ни странно, но присущая мне осторожность и благоразумие на сей раз уснули крепким сном. Взбудораженная неудачей, растравленная ласками и витающим в воздухе сексуальным напряжением, я искала выход бурлящей внутри меня энергии. И выход нашелся…
Через полчаса я уже мнила себя прирожденной гонщицей, и втопив педаль газа в пол, рассекала ночь на сумасшедшей скорости. Серёжа на мой экстремальный порыв отреагировал абсолютно индифферентно, словно ничего особенного не происходит. Достав из бардачка пачку сигарет, он спокойно закурил, и откинувшись на сидении, с понимающей усмешкой стал скользить по мне голодным взглядом. В любое другое время я была бы смущена, но сейчас в крови кипел адреналин, и я просто наслаждалась этим голодом, за что, по всей видимости, и была наказана в следующее мгновение, когда фары осветили стадо коров.
Я не знаю, как описать все, что со мной произошло в считанные секунды. Такого ужаса, такой паники и в тоже время собранности я не испытывала никогда. На спидометре было под сотку, впереди стена из вальяжно вышагивающих коров, а в голове лишь одна мысль – Серёжа не пристегнут.
Поняв, что это значит, меня бросило в холодный пот, и я четко осознала, что не просто влюблена, а люблю. Всем сердцем люблю!
Без понятия, каким чудом мой разум в доли секунд проанализировал ситуацию и учел мои приоритеты, но он это сделал. Меня мало волновало, что будет по итогу со мной, главное, чтобы не пострадал Серёжа, а потому тормозить было не вариант, вместо этого я свернула с трассы, и мы полетели вниз по склону в пшеничное море.
Боже, что это были за ужасные минуты! Нас мотало по ухабам, несло на такой скорости, что я думала, это конец, но тем не менее, вцепившись в руль, умоляла все силы небесные, чтобы машину не перевернуло. К счастью, мои молитвы были услышаны. Смертельная пляска, наконец, закончилась. Джип, подпрыгнув в последний раз на какой-то кочке, замер, выпуская клубы пара из-под капота, я же никак не могла в это поверить. Сидела, уставившись в одну точку, дрожала всем телом, продолжая сжимать руль, и до смерти боялась посмотреть на Серёжу. В ушах у меня звенело, зубы отбивали чечетку, а сердце замерло в ожидании. Невероятным усилием воли я переборола себя, и повернувшись, оцепенела от ужаса, увидев залитое кровью лицо.
-Серёжа… - всхлипнула, срываясь в пропасть истерики. Меня заколотило, как припадочную, крик застрял в горле, и стало трудно дышать.
Наверное, он что-то ответил, но из-за звона в ушах я не услышала, поэтому, когда моих, будто приросших к рулю, рук коснулись его окровавленные пальцы, окончательно сорвалась с катушек и начала рыдать.
-Тихо, маленькая, тихо, - стерев краем футболки кровь, притянул меня Серёжа к себе.
Уткнувшись ему в шею, я лихорадочно скользнула трясущимися руками по его телу и заревела навзрыд, все еще не веря, что он живой.
-Серёжа… Серёженька…- только и могла я повторять. Он же гладил меня по волосам, целовал куда –то в висок, мягко приговаривая:
-Я в порядке, Настюш, всё хорошо.
-У тебя лицо разбито.
-Всего лишь небольшое рассечение. Ничего страшного, малышка.
-Да конечно, подумаешь, пустячок, – съязвила я и вновь зашлась слезами, вцепившись в него мертвой хваткой. - Прости! Я не знаю, что на меня нашло… Я…
-Шш, ты умница у меня. Всё правильно сделала. Это я – идиот, не подумал. Не плачь, котёнок, - успокаивающе провел он ладонями по моей спине и нежно поцеловал в плечо, на которое в следующее мгновение капнула кровь. Я вздрогнула, и это, наконец, отрезвило.
Господи, у него кровь хлещет, а я истерю тут, как дура!
-Надо обработать бровь, - втянув судорожно воздух, отстранилась я, и попыталась взять себя в руки, но слёзы всё текли и текли, не желая останавливаться. Раздраженным жестом смахиваю их, и шмыгнув носом, деловито тянусь к бардачку за пакетом с медикаментами.
-Ты прямо, как чувствовал, - сыронизировала, высыпав содержимое на переднюю панель.
-Ну, так я сразу просёк, что с тобой проблем не огребёшься: то чуть СПИДом не заразила, теперь вот вообще чудом не ухайдокала, - огорошил Серёженька, снимая окровавленную футболку.
-Чего? Каким еще СПИДом? – потеряла я нить разговора, уставившись на его рельефный торс.
-Ну, помнится, ты каким-то болеть собиралась, - подмигнул Серёжа, и скомкав футболку, приложил к рассечению. До меня же только дошло, но вместо того, чтобы рассмеяться, я вновь зашлась в слезах, представив, что могла угробить этого балагура.
-Сластён, ну, ты чего? Я же шучу. Сортирный, конечно, юмор, но че с меня, дуралея…- начал было он, но я не позволила ему закончить, приложила палец к его губам и покачала головой.
-Если бы с тобой что-то случилось, я бы не простила себе, Серёж, – призналась шепотом, жадно вглядываясь в каждую черту дорогого лица.
-Прекращай, Настюш. Ничего бы со мной не случилось, – нежным прикосновением стер он слезы с моих щек, и ласково улыбнувшись, пошутил. - Таких живучих гадов еще поискать.
-Дурак, - пожурила я с улыбкой, и заключив его лицо в ладони, поняла, что больше не могу…
Не могу соблюдать дистанцию, выверять каждый шаг, не могу думать, что правильно, а что – нет. Хочу просто: без расчетов и лишних думок. Даже, если это будет ошибкой, и ничего у нас не получится, всё равно хочу.
Его. Сейчас. До боли. До хрипоты. До судорог.
И дело вовсе не в сексе, просто меня захлестывало сильнейшими чувствами к этому мужчине, и я не знала, как выразить их. Не было таких слов, да и хотелось не словами. Поцелуями хотелось, прикосновениями, каждым вздохом и стоном. Ощутить, попробовать, узнать. Каков на вкус мой Серёжа, а главное - каково это – полностью принадлежать ему. И казалось, если я не узнаю это прямо сейчас, то просто умру. Поэтому, ведомая сумасшедшей потребностью, загипнотизированная потемневшим взглядом синих глаз, я безо всякого смущения и страха, подалась вперед, и забыв про все свои «нельзя», впилась в сомкнутые губы.
Серёжа на мгновение замер, но прежде, чем я успела опомниться и дать заднюю, обхватил мой затылок, и приоткрыв рот, дразняще лизнул, словно пробуя меня. И всё… мой разум окончательно поплыл. Я задрожала, низ живота свело тягучей сладкой судорогой, отдаваясь горячей волной возбуждения по всему телу в то время, как его язык неторопливо скользнул в мой рот, заполняя собой, опаляя чувственной лаской.
Втягиваю судорожно воздух, и сердце слетает с петель от каждого умелого движения. Серёжа, будто смакует меня, томительно–нежно лаская, ритмично двигаясь вперед – назад, отчего мое тело начинает изнывать, требуя большего, требуя его всего: его губы, руки, его дыхание, тело… Пробовать, изучать, ласкать, любить. Плевать, что у меня опыта ноль, что я ни черта не умею и смелой никогда не была – на все плевать. Здесь и сейчас мужчина и женщина, а женщина, сколько бы ей не было - десять, тридцать, шестьдесят – она всегда знает, что делать со своим мужчиной. Конфеткой угостить, приласкать или хороший подзатыльник отвесить.